Глава 7 (2/2)

Дальнейшее он помнил смутно. Двор был полон дыма, и когда Зандр положил на землю колдуна, сам стал задыхаться. Потом Россилен прикладывал ладонь к его лицу, но это было так больно, словно вместо кожи на лице была открытая рана и, хотя поток энергии от ладони Россилена очень даже чувствовался, боль все никак не проходила.

— Яросверта лечи, — захрипел Зандр.

Но Россилен только покачал головой, и Зандр опять подумал, что Яросверт мертв. Потом он, видимо, все-таки потерял сознание, потому что очнулся глухой ночью в темной комнате. Кожа на лице и шее горела.

Дернул рукой и что-то разлил. Заорал. На крик прибежал заспанный Баунес с фонарем.— Что? Что такое? — бормотал Зандр. При резком переходе от тьмы к свету мерещились пауки. — Ярос… мертв? — вспомнил он.

— Если бы… Жив ваш приятель, — недобро усмехнулся Баунес, — ничего ему не сделается. Как вынули стрелу — так через день уже скакать.

Зандр выдохнул.

— Спасибо! А я что? И через день?!

Баунес вздохнул и отвел взгляд.

— Это я вас, колючками, господин граф. Кожа у вас всегда была нежная… Воспалилась. Третий день лежите…

— Колючками. — Зандр возвел глаза к растрескавшемуся потолку и сообразил, что он в старом доме.

— Новый дом господина Россилена сгорел, — пояснил Баунес. — Один подвал остался. Трое там. Мечник, колдун и еще один, из полей привели. Промашка вышла…

— Других нашли?

— Нашли. Зарыли. Больше людей Леонесса сюда не заезжало, но чем раньше вы встанете, господин граф, тем лучше: слухи по тракту разлетаются быстро. А здесь в деревне шесть человек магией убили, двоих растоптали. Крестьян-то никому не жалко, но магия… Пронюхают — следствие доберется.

Про слухи Зандр и сам понимал. Он сполз с кровати и, с трудом переставляя ноги, дошел до коридора и свернул влево — туда, где, как он помнил, была гостиная. За тяжелой дверью оказалось неожиданно светло. На столе стояли сразу два девятисвечника, Россилен с собранными в хвост волосами сидел на лавке и, расстелив перед собой нарисованную на шелковом платке карту, показывал карандашом:

— Здесь и здесь мы обойдем тракт, а вот это прямая дорога на Талиссу…— А как лучше в Долину, вокруг Смутного озера или через Памятные ворота? — Яросверт, с фиолетовыми волосами, исхудавший еще больше, чем прежде, наклоняясь с другого конца стола, сверялся со второй картой.

Оба замолчали, увидев Зандра.

— Я-то думал, ты из нас самый разумный человек, — упрекнул Зандр, опускаясь на лавку у входа. — Кому, как не тебе, понимать, что маги и север...

Россилен промолчал, только щека дернулась.

— Ты же понимаешь, что это самоубийство! — заорал Зандр. — Посмотри на него! Ты думаешь, он что-то умеет?! Он ничего, кроме иллюзий, не умеет! Он же драться вообще не может! Уж вряд ли он тебе рассказывал историю, как его ограбили и он лежал избитый в канаве целые сутки, пока его дядя не нашел! А маскироваться?! Да только его одного и без этих дурацких волос в целой толпе глаз выхватывает! А уж с волосами! Ты хочешь его убить?! Ему девятнадцать! Ты хочешь его убить?!

Россилен покачал головой и посмотрел на него с упреком.

— Ты видел крестьян, — тоном, каким объясняют что-то неразумному ребенку, сказал он. — Деревня разорена. Три года назад здесь купец из Заволочи построил полотняный завод, а вот открыть не успели — убрали купца. Конкуренты подсуетились. Только с деревни налог на завод теперь никто снимать не собирается. Сам знаешь, что такие дела годами тянутся и, если налог и отменят, денег никто не вернет. Завод тоже подразвалился уже, его бы запустить…

Зандр уставился на него, отказываясь верить в то, что происходит. Потом перевел взгляд на Яросверта, который даже не дал себе труда скрыть довольную усмешку. Вот же говнюк! И это после всего-то, что для него было сделано!

Но уж если Россилен потерял последний разум и строит из себя мецената, готового ради горстки каких-то неотесанных мужиков жертвовать собой и другими, то кто-то должен за этими двумя идиотами присмотреть.

Зандр закрыл лицо руками и издал протяжный вздох. В Гверин ему, очевидно, путь был заказан, еще меньше он, даже не учитывая возможных приключений по дороге, жаждал возвращаться в Тагир. Решение напрашивалось само собой. На север так на север, подумал он.