Тьма и Свет (1/1)

*** Ярко-красный закат исполосовал кружево ветвей Иггдрасиля, проникая в самые тёмные уголки. Лучи скользили вдоль ствола, проливаясь сквозь корни и наросты. Они освещали и тяжёлую цепь, сделанную лучшими мастерами Свартальфхейма. Цепь тянулась от ноги узника к корням и почти не давала ходить, а сам он сидел на выступе, обнимая голову руками и перебирая пальцами свои чёрные волосы. Теперь не было нужды притворяться: мир снова рухнул, и для него не осталось никакой надежды… почти никакой. Локи не переставал думать над возможностью как можно быстрее покинуть это место, однако все идеи пока сводились к Диане, которая после такого чудовищного предательства едва ли взглянет в его сторону. Ближе к ночи, особенно в такие вечера, он не мог отделаться от странной тоски, наполняющей его душу вместе с пением прилетающих птиц. То вина тяжким бременем накатывалась на него в эти мгновения, то угрызения совести, что не посвятил дочь Зевса в свои планы, а иногда Бог Обмана бродил из стороны в сторону, насколько хватало цепи, и бесконечно винил Тора в своих неудачах.И так дни сменялись ночами, время шло, а идеи по побегу так и не приходили. К тому же, тоска, сначала представляющая из себя лишь временные душевные переживания, вдруг стала постоянной. Она угнетала, давила, мучила. Локи не сразу понял, что это было за чувство и почему именно в уединении пришло оно в его сердце. Он вспомнил непослушные тёмные локоны, разбросанные по подушке, платье, скользящее на пол по прекрасному женскому телу, строгий взгляд и изящные пальцы рук в его холодных ладонях. Это было выше собственных сил, выше понимания… Бог Обмана не мог, не хотел и не должен был чувствовать этого по отношению к женщине, ведь в те три дня он играл, просто играл свою мелодию, финал которой предполагал закончиться аккордом победного марша. Но, видимо, боги не пишут историю, не пишут и свою судьбу… и, так же как и смертные, не в состоянии убежать от себя.—?Здравствуй, брат.В один из таких дней, когда от тоски некуда было скрыться, Тор оказался рядом с Локи. Взгляд громовержца был спокоен и полон сочувствия.—?Здравствуй, Тор, сын Одина. Что привело тебя ко мне?—?Я возвращаюсь в Мидгард и пришёл проститься.—?Я думал, ты останешься и сядешь на трон.—?Нет, отец в состоянии править сам, и он мудрый царь.—?Да, но, если он снова уснёт, кто останется вместо него?—?Один предвидит такой исход и уже всё решил.—?Решение, о котором мне не нужно знать?—?Да, Локи, тебе лучше не знать.—?Ясно.Братья замолчали на некоторое время. Первым тишину нарушил младший.—?Она говорила обо мне?—?Кто? —?Тор с трудом отвлёкся от собственных размышлений, неизбежно возвращающих его к разговору с Мерой.—?Диана.—?Диана? —?громовержец, наконец, окончательно сфокусировал внимание на собеседнике, и, будто удивившись, вздохнул. Он мгновенно пересёк комнату, опускаясь рядом с ним,?— Нет. Кажется, они с отцом беседовали о тебе, но более я не слышал упоминания твоего имени.Снова воцарилось безмолвие, изредка прерываемое лязгом цепи. Глядя прямо перед собой, они сидели некоторое время без всяких движений. Бог Обмана, казалось, даже не дышал. С первой секунды их встречи его взгляд ни разу ещё не был обращён прямо на брата.—?Сиф говорила о тебе перед уходом... — попробовал заговорить Тор.—?А что ты чувствовал, когда не в состоянии был вернуться к своей смертной? —?невпопад спросил Локи, совершенно игнорируя предыдущий вопрос. Он словно был где-то очень далеко и видел совсем иной мир вокруг.Громовержец удивлённо воззрился на него, как и прежде, однако теперь он хорошо и с первого раза понял вопрос.—?Невыносимую тоску… не знаю как ещё описать… Я и теперь чувствую это, хотя очень скоро увижу её…Наступило неловкое молчание, в которое они размышляли каждый о своём. Минуты складывались в часы, а вечер переходил в ночь, принося прохладу, пахнущую травами. Тор встал.—?Мне нужно идти…Локи не ответил, но, когда уходивший гость оказался почти недосягаем, вдруг громко и очень отчётливо произнёс.—?Скажи… Скажи ей, что я сожалею.Его брат обернулся, первый и последний раз встречая зелёный взгляд пленника, молча кивнул и удалился медленной и печальной походкой.***Битва длилась уже несколько часов. Диана беспомощно смотрела как Артур и Аид сражаются, не жалея сил. Однако, если сначала ей хотелось остановить это, то теперь она просто наблюдала. Аид предугадывал все удары Аквамена, но и тот, в свою очередь, не уступал ему по силе и ловкости. Все их попытки навредить друг другу заканчивались ничем, и в бесконечной битве равных сил побеждали оба. Рыболовное копьё и посох сверкали в воздухе, искря при ударах и разнося гулкое эхо по тёмному дворцу, но вот наступил момент, когда сила и смелость отдали предпочтение молодости, и оружие Повелителя Морей, ловко увернувшись от своего врага, рассекло плечо тёмного бога. Аид опешил, и, поражённый внезапным изменением хода событий, оказался уязвим: посох вылетел из рук, а копьё коснулось остриём его горла.—?Ещё будем продолжать? —?едва отдышавшись спросил Артур.—?Что ж, уговор есть уговор,?— Аид отвёл рукой копьё победителя и отошёл,?— Я согласен помочь дочери Зевса, но я не обещал помочь тебе выбраться обратно, сын Посейдона.—?Это и не потребуется,?— ответила Диана, передавая Свет Зарницы Аквамену.Он принял его с улыбкой, которая едва ли отражала радость.—?Ты в порядке?Амазонка кивнула и улыбнулась в ответ.—?Всё будет хорошо.И вот это случилось. Она осталась наедине с самым опасным и могущественным богом. Если прямо сейчас он решит убить её, никто не сможет ему помешать. Диана следила за его действиями, не отрывая взгляда. Аид развернулся и прошёл к трону, тяжело опускаясь на его мягкое сиденье. Он склонил голову и несколько долгих мгновений смотрел куда-то в пол, после чего поднял свой тёмный взор.—?Ты не имеешь понятия какой невероятной силой наделил тебя Хранитель Молний. Я много веков ждал, что дочь Зевса и Ипполиты придёт ко мне с этой просьбой.—?Откуда тебе было известно? От Мойр?Бог отрицательно качнул головой.—?Это не важно. Если хочешь остаться и понять, что именно с тобой происходит, советую делать только то, что я скажу, и когда скажу. И вопросов не задавать. Это ясно?Она кивнула.—?Хорошо. Надеюсь так и будет впредь.И он действительно стал её учить. В его методах не было ничего гуманного, Аид не скупился на оскорбления и запугивания, и почти никогда не выходил на прямой разговор вне их деловых встреч. Диане выделили покои, ничем не отличающиеся от тех, в которых ей приходилось бывать ранее. Темные глубокие цвета являлись неотъемлемой частью всех помещений, а свет никогда не проникал в окна, хоть эти окна и существовали. В бесконечных днях одиночества и запрета покидать указанную комнату амазонка строила планы и упивалась воспоминаниями, которые лишь тревожили её сердце, не более того. Она не страдала и вообще не могла испытывать полноценных эмоций, словно здесь это было невозможно ни для кого. Но пока состоялась только первая их встреча в рамках обучения, и они, как и в день битвы, стояли друг против друга в огромном тронном зале.—?Прежде чем мы начнём, необходимо, чтобы твоя душа стала свободной. Пока тебя что-то тяготит, пока есть недосказанность и ответы, которые ты жаждешь услышать?- ничего не выйдет! —?Аид стоял спиной, почти не двигаясь. Его голос лился тихо и монотонно.—?Не понимаю… Что я должна сделать?Он повернулся, застывая на месте снова, но не поднял взгляда и не снял чёрного капюшона. В сложенных домиком руках переливалась серебряная цепь со знаком черепа.—?В каждой жизни, существующей во вселенной, есть свет и тьма. Свет всегда виден, его легко принимать и верить ему. Тьма страшна, и страшна в основном тем, что признать её в своей собственной душе намного тяжелее, чем отречься. Однако это так не работает. Свет появляется из тьмы, тьма из света: этот круговорот вечен и непреложен. Истина настоящей жизни состоит в принятии тьмы, ибо отрекаясь от неё, ты бежишь от самого себя и неизбежно попадаешь во власть этой стихии. Нужно принять свою тьму, принять и повелевать ею.—?Принять и повелевать?! —?удивилась Диана,?— Разве эти действия не являются взаимоисключающим фактором друг для друга?Серебряный череп покачнулся, и лучи холодного света бликами отразились на нём.—?Скажи мне, в чём твоя тьма?—?Стив Тревор… —?сбивчиво прошептала амазонка, пытаясь сдержать сердце, вырывающееся из груди. Она поняла.Бог вздохнул, снял капюшон и открыл чёрные бездонные глаза, встречаясь взглядом со своей ученицей.—?Смертный… Увы, ничем не могу помочь.—?Но… если его здесь нет, то он жив?Аид рассмеялся смехом, который, вероятно, в былые времена привёл бы к паническому страху, но теперь интерес преобладал над любыми другими чувствами.—?Такие как он пируют в небесных замках. Светлые души, пожертвовавшие собой ради блага миллионов… Это не ко мне, Диана. Таких Богиня Блаженной Смерти сопровождает и опекает вечно. Не я.—?Все боги погибли. А я почти ничего не знаю о ней…В глазах его мелькнул призрачный свет глубокой печали, но он быстро спрятал это чувство.—?Ты права. Из Олимпийских богов только мне суждено было выжить.—?И Мере?—?Она не входила в Олимпийский сонм, и я не считаю её своей ровней, но всё же… Мера принадлежала к этой эпохе, и истину эту невозможно отрицать.Диана потянулась к Копью.—?Значит мы можем начать?—?Да, — коротко кивнул бог, отходя на положенное расстояние.Это был их единственный короткий диалог, в котором амазонка смогла на мгновение взглянуть под оболочку жестокости, зла и ненависти. С этого мгновения Аид больше никогда не выходил за рамки обучения, прячась в коконе своей неизвестной тайны. Он каждый раз заканчивал их встречи ровно в одно и то же время и скрывался за потайной дверью, находившейся справа от трона. Диана же, оставаясь наедине сама с собой, неукоснительно следовала правилам, шла к себе и плотно закрывала дверь. Её мучали дикие сны о неизвестном, которого следовало спасти, и во всех снах Мера говорила с ней, упорно не называя его имени. В какой-то момент это отбило всё желание засыпать вообще, оставляя девушку на волю злой бессонницы. Время шло, и, хотя контроль над силами был почти достигнут, сон не возвращался, а любопытство брало верх, и однажды достигло своего апогея, толкая амазонку на необдуманный и опасный шаг.Научившись выбираться незамеченной, она смогла выяснить, куда уходит её странный учитель, и в один из таких дней решилась следовать за ним. Не трудно было открыть потайную дверь, проскользнуть следом и спуститься в темноте, считая сухие и узкие лестничные пролёты. На расстоянии видимости Диана следовала за Аидом шаг в шаг, ступая по ковру длинного извилистого коридора, который и не думал заканчиваться. Мгновения тянулись тысячелетиями, но она неустанно преследовала свою цель, пока, наконец, не обнаружила, что та скрылась за резной деревянной дверью. Дверь скрипнула, заскользила обратно и не закрылась до конца. Полоска света заманчиво и очень ярко пролилась на ближайшую стену. Девушка подобралась так близко как только могла. Оставаясь в тени, она склонила голову и аккуратно заглянула в большую и светлую комнату.Истина открылась ей так внезапно, решительно обрушившись на хрупкие плечи, что Диана просто вжалась в стену и не могла даже пошевелиться, не то что сбежать. Всё, что происходило за дверью не касалось никого, и в то же время относилась к миллионам. О, как хорошо она теперь понимала слова о проклятии отца, как ясно виделась ей эта картина. Предательство Зевса в полной мере предстало перед ней. Амазонка тяжело дышала, не в состоянии покинуть это место, и думала… думала… думала…