ГЛАВА 11. Когда не хочется возвращаться (1/1)

Уже давно перевалило за полночь, когда Земцов вошёл в пустую квартиру. На него дохнуло холодом и одиночеством. Он уже давно не испытывал этого чувства – одиночества. С тех самых пор, как их отношения с Лизой круто изменились, выйдя на новый, более трепетный уровень. С того самого дня, как Лиза обеспокоенно-ласково обняла его, убитого горем и потерянного, и просто поинтересовалась, что же тревожит его, просто выслушала. Оказалось, что и ему, такому сильному и независимому, требовалось обычное человеческое участие, требовалось, чтобы кто-то заметил, что ему плохо, и обнял.Как замечательно было возвращаться домой, зная, что там ждала любящая женщина – жена. Жена, которая один своим присутствием поднимала настроение, которая одной лишь радостной искренней улыбкой забирала все проблемы, которая несмотря на работу умудрялась создать ту самую пресловутую тихую гавань, к которой все так стремятся.Он зажёг в коридоре свет, но даже это не помогло избавиться от гнетущего ощущения утраты. Казалось, даже цвета изменились, став тёмными и тусклыми: вместо светлых, с незатейливым узором, обоев ему виделись мутно-серые разводы; вместо зеркала в ярко-синей раме – бесконечный коридор в никуда; вместо цветастого коврика для ног – перепачканный октябрьской грязью кусок неизвестной материи.Земцов вынул из кармана телефон и, не задумываясь, набрал номер друга. Мучительно хотелось с кем-то поговорить, поделиться. Спустя двести сорок томительных секунд в трубке раздался хриплый голос Николаева:– Алло?– Саня, это я.– Что случилось? Чего так поздно звонишь?– Давай не по телефону. Можно я приезду?– Конечно, в чём вопрос?! А Лиза?– Я же сказал – не по телефону.– Окей, понял.– Спасибо, – Платон отключился и покинул пустую, вмиг ставшую чужой квартиру.Он закал такси. Подъехала невзрачная, перепачканная грязью серая машина – под стать душевному состоянию. До места назначения доехали быстрее, чем предполагал Земцов. Расплатившись с водителем, он вышел из автомобиля и подошёл к воротам дома, где маячила крепкая фигура Николаева.– Платон, – Саня протянул руку для приветствия.Они вместе вошли в дом. Земцов, едва скинув ботинки, прошёл в гостиную и сел на диван, упершись локтями в колени и сжав руками голову.– Рассказывай, – Николаев опустился на журнальный столик и сжал плечо друга.Сказать хотелось столько, что мозг не выдерживал, а мысли путались, раздражая. Платон сильнее сдавил виски, потом сердито тряхнул головой и, нервно вскочив с дивана, принялся мерить шагами комнату.– Лиза в больнице, привезли сегодня, – начал он. – Изнасилование, – заставил себя произнести в ответ на невысказанный вопрос собеседника. – Я… Я… Чёрт, да я даже не знаю, как реагировать на это, – взорвался Земцов.– Что ты чувствуешь?– Не знаю, – растерянно развёл руками.– Отвращение? Неприязнь?– Ненависть, – перебил Платон. – Ненависть к этому подонку и к себе.– А себя за что?– Я позволил ей вчера в одиночку пойти на кладбище. Я, понимаешь? Не настоял, спустил на тормозах! Что теперь с ней будет? Она сейчас в коме, а когда придёт в себя – что дальше? – Земцов замер посреди гостиной и посмотрел на Саню. – Если придёт… Она ведь ребёнка снова потеряла…Повисло молчание. Николаев думал о том, почему хорошим людям в жизни не везёт, а всякие подонки выходят сухими из воды. Земцов размышлял почти о том же. К нему приходили десятки женщин, разные алкоголички да наркоманки, за направлением на аборт, и каждая ни один, ни два и даже ни пять раз. Всякий раз – выскабливание, и всё равно они регулярно беременели вновь и являлись за новым направлением, а в один прекрасный день приходили уже за тем, чтобы встать на учёт, и потом рожали здоровых детей. Он всё пытался понять, чем Лиза заслужила такую судьбу? Неужели она хуже этих развязных девиц? Неужели она не заслуживает счастья? Почему она вынуждена вновь проходить через это?– Сань, – неожиданно вновь заговорил Платон, – ты должен мне помочь! У тебя же связи везде. Я хочу, чтобы этого подонка нашли как можно быстрее, я хочу, чтобы он сел. И сел надолго, – с жаром вещал Земцов, в глазах разгорался мстительный огонь.– Платон, ты же знаешь, что я тебе помогу, но прошу, давай без фанатизма, не наделай глупостей. Я понимаю, что ты шокирован, но поумерь пыл… Занимайся женой. Мне ли тебе рассказывать, как важно сейчас присутствие рядом близкого человека? Я займусь этим и поднапрягу товарищей.Земцов благодарно кивнул, подходя к дивану. В голове что-то лопнуло, и в глазах на секунду потемнело. Платон ухватился за спинку дивана и опустил голову.– Ты нормально? – Николаев встал со столика и подошёл ближе.– Да, всё в порядке. Перенервничал. Сань, спасибо тебе, – с чувством произнёс он.Николаев похлопал Платона по плечу и вышел.***Она чувствовала лишь пустоту, словно от тела осталась только оболочка, наполненная воздухом. В голове не было никаких мыслей, никаких воспоминаний, и вдруг пустоту разорвал далёкий тихий голос:– Лиза, я знаю, что ты меня слышишь. Я люблю тебя, возвращайся скорее, прошу тебя.Голос был ей знаком, но пустота не давала возможности понять, чей он. ?Ну и ладно?, – решила Лиза, отдаваясь невесомости, которая окутывала её со всех сторон. Хорошо было лежать вот так, без мыслей, без чувств, без воспоминаний. Но голос настойчиво прорывался сквозь вакуум, мешая наслаждаться забытьем:– Лиза, мы ещё обязательно станем родителями, – шептал он.Родители. Слово больно резануло по ушам, наполняя пустоту цветными картинками.– Мама, папа, смотрите, как я могу, – кричит белокурая девочка, прыгая с дивана на кресло.Мама с папой широко улыбаются и раскрывают объятья. Маленькая Лиза спрыгивает с кресла и бежит к родителям, доверчиво влетая в их заботливые любящие руки. Они втроём заваливаются на пол и смеются, смеются, смеются. Смеются, пока не сводит скулы и не начинают болеть животы.Но родителей больше не было! Цветная картина рассыпалась и исчезла. Пустота вновь овладела Лизой, подарив успокоение. Как же всё-таки хорошо без воспоминаний, без прошлого.Настырный голос снова разрезал плотный вакуум:– Если только ты захочешь, у нас непременно будет ребёнок, – уверенно произнёс он. И новая картинка вспыхнула в голове.Лиза открывает глаза, встаёт с кушетки и направляется к выходу, стараясь не смотреть на аппарат УЗИ, однако всё равно умудряется краем глаза заметить на экране изображение плода. В голове что-то замыкает. Она поспешно щёлкает по кнопке на пульте. Аппарат слегка гудит и выдаёт небольшой квадратик с чёрно-белой фотографией малыша, той самой, что на мониторе. Лиза дважды сворачивает её и, зажав в ладони, засовывает руку в карман, пряча от мужа глаза.13 недель… Слишком страшно… Душа требует талисман… Разум не верит… Мир уменьшается до размеров новой робкой жизни… Сердце готовится вырваться из груди… В глазах темнеет… Платон успевает подхватить её…Но ребёнка больше не было! Эта картинка тоже разлетелась на куски, заставив ощутить бездонную чёрную дыру в самом низу живота, там, где раньше была маленькая жизнь. До чего же больно! Хотелось закричать, разорвать в клочья простыни и куда-нибудь убежать, однако тело не слушалось. Как ни старалась Лиза пошевелить рукой или ногой, конечности оставались неподвижны. Но тут вернулась пустота и забрала себе её боль, воспоминания, желание двигаться, подарив забытье и лёгкость.Зачем теперь бороться? Надо просто спокойно дождаться конца, отдавшись благословенной пустоте…***Земцов заглянул в кабинет следователя:– Здравствуйте! Вызывали?– Фамилия? – не отрываясь от бумаг, спросил он.– Земцов.– А, да-да, – следователь поднял взгляд и внимательно оглядел мужчину: когда они виделись в последний раз, Земцов выглядел гораздо лучше. – Проходите, пожалуйста.Платон прошёл к столу и опустился на стул:– Я Вас слушаю.– Мы задержали тех, кто совершил изнасилование Вашей жены. Раньше они уже проходили обвиняемыми по делу о нападении на Вас, но тогда всё замяли.– Да, я помню эту историю.– Так вот, один из них хочет с Вами поговорить. Вообще-то это против всех правил, но Ваш друг, Александр Николаев, очень настаивал, и я подумал, что это, быть может, важно для Вас. Если, конечно, Вы не против?– Хорошо, я готов. Очень уж хочется посмотреть в глаза этому подонку, – зло проворчал Земцов.Дверь скрипнула, и вошёл Саша Николаев. Платон обернулся и вопросительно поднял брови:– Саня?– Я тоже хочу посмотреть ему в глаза, – он сказал не всю правду. Николаев приехал сюда на тот случай, если что-то пойдёт не так. Следователь Добротин настоял, выдвинув это основным условием.– Платон Ильич, присядьте на тот диванчик и ждите, – следователь встал и кивнул помощнику, который тут же скрылся за дверью.Земцов переместился на диван, туда же подошёл Саша. Сложив руки на груди, он прислонился к стене. Через несколько минут дверь вновь распахнулась, и помощник следователя ввёл в помещение молодого парня, руки которого были сцеплены наручниками.Это был он, тот самый парень, что несколько лет назад требовал направление на аборт, тот, по чьей вине погибла молодая девушка, лишившись желанного ребёнка, тот, что избил его вместе с подельником.Парень вальяжной походкой прошагал за полицейским к стулу, потом развалился на нём и нагло уставился на Земцова:– Я же тебя предупреждал, – усмехнулся.Платон встал и приблизился к Воскилину:– Это твоих рук дело?Парень медленно кивнул и довольный собой ехидно улыбнулся, глядя в глаза собеседника. У Земцова зачесались руки, до дрожи захотелось размазать эту наглую рожу по стене, но не в его принципах было распускать руки, а потому он медленно приблизился лицом к наглецу, резко схватил за грудки, встряхнул и зашипел:– Ублюдок! Как вообще таких земля носит?!Следователь подался было в их сторону, но Николаев жестом остановил его, давая понять, что Земцов контролирует ситуацию.– Если ты считаешь, что я тебе насолил, так и разбирался бы со мной! Кто позволил тебе трогать мою семью?! Кто позволил тебе трогать мою женщину?! Что ж ты меня с дружком тогда, четыре года назад, не добил, а? Кишка тонка, да? Только и умеешь, что исподтишка нападать! В этот раз ты сядешь, я тебе гарантирую! Никакой папочка не поможет, не отмажет тебя от зоны, понял? Уж я постараюсь, можешь не сомневаться!– Но-но, дядя, полегче, я никого не трогал, – небрежно прервал парень. – Я всего лишь снял кино. Хочешь, покажу? – Воскилин ухмыльнулся и смачно плюнул в напряжённое лицо Земцова.И он не сдержался. Тяжёлый кулак Платона с хрустом врезался в щёку парня, потом ещё раз, и ещё.– Она! Из-за тебя! В коме! Сейчас! Лежит! Ублюдок! Ты! Сядешь! Сядешь, скотина! – хрипел Земцов, впечатывая кулаком каждое слово в смазливенькое лицо Воскилина.Нос парня распух, к губе протянулась тёмная дорожка крови, на щеке появились ссадины. Сзади подскочил Николаев и схватил Платона, зажав его руки и оттаскивая от Егора. Земцов вырывался, полностью потеряв контроль над своими действиями. Разум затопила животная ярость, и он не видел ничего, кроме заполонившего всё вокруг ярко-алого тумана.– Тихо! Тихо! – зашипел Саня, оттащив друга в сторону и прижав к стене. Это не произвело должного эффекта. – УГОМОНИСЬ! – рявкнул Николаев, перехватив Земцова за грудки, и слегка стукнул спиной о стену, отрезвляя. Платон охнул и широко распахнул глаза, осознавая себя заново.***– Есть изменения?Вот уже полтора месяца каждое утро Земцова начиналось с одного и того же вопроса и одного и того же ответа:– Нет, всё по-прежнему.Он начал ненавидеть Дыбенко за эти слова, но, конечно, не произносил этого вслух (Андрей ведь был не виноват, он-то как раз делал всё возможное и невозможное). Земцов с каждым днём всё больше худел, темнел и замыкался в себе, но всё равно ежедневно приходил к жене и всё свободное время проводил рядом с ней, ведя односторонний разговор, убеждая её начать бороться за жизнь, вернуться к нему.Но она не боролась. А зачем? Родителей нет, ребёнка тоже, мужа она не помнила, а узнать голос не позволяла пустота. Лиза просто ждала. Ждала, когда придёт вечная темнота. Она привыкла к голосу, который каждый день ей что-то рассказывал, привыкла к пустоте в теле, которая дарила покой. Ей было хорошо в этом подвешенном состоянии.– Лиза, пожалуйста, борись. Борись ради нашей семьи, ради ребёнка, – умолял голос.Какой глупый! Нет больше ребёнка! Вот смотри! Видишь, тут пусто. Никого нет.Она впервые за долгое время снова прислушалась к чёрной дыре внизу живота, но вместо привычной тишины и боли ощутила какое-то движение, словно огромная бабочка взмахнула крыльями. Пустота отступила.Лиза резко распахнула глаза и увидела перед собой белый потолок, чувствуя, как колотится вновь обретённое сердце.Платон встал и, бросив ещё один обречённый взгляд на жену, направился к двери. Позади быстро запищал монитор. Земцов развернулся и через секунду уже стоял у кровати, не веря собственным глазам. Он достал из кармана телефон и дрожащими пальцами набрал смску: ?Дбенко, она глпза отурыла, пульс зашкалмвает?.Лиза внимательно смотрела на взволнованного мужчину, не понимая. А потом вспомнила: ?Это мой муж, это его голос говорил со мной?. По телу разлилось тепло, сердце успокоилось и забилось ровнее.Земцов опустился на колени, прижался губами к потеплевшим пальцам жены и замер, не замечая, что слёзы застилают глаза.– Ребёнок, – шёпотом прохрипела Лиза, – он живой. Живой, понимаешь?Он поднял голову и посмотрел на неё:– Я знаю, Дыбенко сказал мне на второй день, – счастливая улыбка завладела не только его губами, но и сумела пробраться в глаза, заставляя их светиться.– Он шевелится, – опять зашептала она и с неизвестно откуда взявшейся силой потянула руку мужа, опуская её на округлившийся живот. – Ты чувствуешь?Платон замер, прислушиваясь к ощущениям. Несколько тягостных мгновений он смотрел на свою руку, а Лиза взволнованно заглядывала в его лицо. Наконец оно озарилось ещё одной улыбкой.Да, хотелось закричать ему, я чувствую. Словно маленькая волна под пальцами.– Я чувствую, – прошептал он, припадая губами к руке любимой женщины.