ГЛАВА 8. Там, где нет людей (1/1)

Такси неслось по мокрой Москве с одного вокзала на другой. В этом году осень никак не желала сдавать позиции, заливая центральную часть страны и не позволяя зиме всласть побаловаться морозами. Была середина декабря, но лил такой сильный дождь, что сквозь стёкла ничего нельзя было рассмотреть, лишь неясные силуэты проплывали мимо. ?Дворники? на лобовом стекле мелькали туда-сюда, с трудом справляясь с потоком воды. Лиза сидела на заднем сидении, прислонившись виском к окну, и без особого энтузиазма пыталась рассмотреть за стеной дождя город. Когда ей это надоело, она закрыла глаза и постаралась представить заснеженное спокойствие Архангельска и деревянный уют небольших домиков базы отдыха.Из динамиков лилась очень подходящая погоде и состоянию души музыка. Солист ?Uma2rman? негромко, словно рассказывая о чём-то интимном, пел:?Утро. Пасмурно. Небо капает,Город залит молчанием.Лужи. Собака с мокрыми лапамиИ взглядом, полным отчаяния?.Только сейчас было не утро, а вечер, и город погрузился бы в непроглядную тьму, но фонари по обе стороны дороги, как часовые у Кремля, строго следили за порядком. Лиза отчётливо представила дрожащую в сумраке собаку, промокшую до нитки, жмущуюся к теплу человеческих ног. Она, как наяву, увидела брезгливо отмахивающихся от продрогшей дворняжки людей. Стало грустно и обидно за нарисованное воображением животное.Впереди негромко переговаривался с водителем Платон, то и дело поглядывая в зеркало на притихшую жену. Его голос незаметно вплетался в музыку, мешая расслышать слова, убаюкивая. Лиза чуть тряхнула головой, прогоняя морок, желая дослушать песню до конца.?Мимо машины почти машинальноЕдут, куда им велено.Мокрые строения тоже не в настроении –Смотрят на мир растерянно?.Лиза снова попыталась рассмотреть за окном хоть что-нибудь, но кроме сильно размытых теней ничего не разглядела и сосредоточилась на тихом голосе из динамика.?Дождь…Дождь раскачивает небоНаправо, налево.Сны летят, совсем промокли,Залетают в окна.Чайка в ветре закопчённом,Белая на чёрном.И молчит, уткнувшись в ворот,Город обречённо?.По щекам медленно покатились слёзы, сердце болезненно сжалось от тоски по утерянному. Лиза закрыла глаза и прислушалась к убаюкивающему голосу мужа.– Да решили отдохнуть, год трудный выдался.– Надолго едете?– Планируем после новогодних праздников вернуться. В Архангельске сейчас хорошо: снег, мороз, спокойствие, не то что тут.– Это да, – согласился шофёр и резко ударил по тормозам. – Куда прёшь? – возмутился он.– Тише, прошу Вас, – вполголоса произнёс Земцов, кивнув на задремавшую сзади жену.Таксист понимающе качнул головой и, увидев зелёный свет, мягко тронулся с места. Странные ему попались пассажиры: вроде, отдыхать едут, а счастьем или хотя бы ожиданием чего-то приятного даже не пахло. Мужчина – нормальный, вроде бы, мужик. Да и дама у него красивая, нежная такая, но слишком уж печальная, за всю дорогу ни слова не произнесла, как села в машину, сжалась вся, так и ехала, не меняя положения. Он решил, что у них, должно быть, случилось что-то очень плохое. Ему стало жаль женщину, притихшую сзади, и мужчину, отчаянно боровшегося за свою жену.***Поезд нёс их в ночь, мерный стук колёс убаюкал воспалённый Лизин разум. Она лежала на полке, свернувшись под одеялом, а Платон сидел напротив, подперев руками подбородок, и наблюдал за спящей женой. Он размышлял о том, что будет, если эта поездка ничего не изменит, и Лиза, такая же безжизненная, до конца своих дней будет молча нести этот крест. После того всплеска эмоций в больничном коридоре, она затихла, если не считать помутнения перед операцией, и напряжённо ожидала неизвестно чего. Она почти не разговаривала с ним днём, однако каждую ночь тесно прижималась к мужу, ища защиты. Нет, она не игнорировала его, не прогоняла, но прежняя непринуждённость исчезла, уступив место гнетущему напряжению.Он надеялся, что смена обстановки побудит Лизу поговорить, облегчить душу, обличив боль в слова. Платон мог лишь пытаться представить, что чувствует женщина, страстно мечтающая о ребёнке, после потери ни одного и даже ни двух малышей. Уснуть он смог только под утро, прислонившись к стене вагона, и то лишь потому, что усталость дала о себе знать, чуть ли не силой выключив разум. В противном случае Платон и дальше бы перебирал в уме, подобно чёткам, всё произошедшее в попытках придумать способ помочь любимой женщине. Вот только мысли отнюдь не успокаивали.Архангельск встретил их крепким морозом и сильным снегопадом. Битый час они добирались до базы отдыха, потому что машина то и дело застревала в сугробах. Раз пять Земцов выходил из автомобиля и толкал его, помогая водителю преодолеть препятствие. Когда же они оказались на территории пансиона, среди высоких деревьев и тишины, Лиза крепко прижалась к мужу и зашептала на ухо:– Здесь так чудесно. Спасибо, – сердце Земцова взволнованно дрогнуло: Лиза впервые за долгое время выразила хоть какие-то эмоции, да ещё и столь бурно.Он в ответ обнял её и поцеловал в висок:– Надеюсь, здесь тебе станет лучше.База отдыха походила на маленький городок: здесь было порядка пятнадцати деревянных домов, три магазинчика, в одном из которых продавали продукты, в другом – хозтовары и предметы первой необходимости, а в третьем – сувениры. Был здесь и небольшой ресторанчик, находящийся в самом сердце пансиона, для тех, кто желал наслаждаться уже готовыми блюдами.Часть домов была рассчитана на семьи с детьми или большие компании, в них было больше комнат и спальных мест. Другие домики, так называемые ?дома для новобрачных?, состояли всего из двух жилых комнат – спальни с большой кроватью и гостиной с телевизором, камином и мягким диваном – крохотной кухни и ванной. К каждому домику вела узкая каменная тропинка, заканчивающаяся у деревянного крыльца.В одном из таких домов и поселились Лиза с Платоном. Пока муж заносил в дом багаж, Земцова прошлась по комнатам, полной грудью вдыхая аромат дерева. В гостиной уютно потрескивал огонь, предусмотрительно разожжённый заранее, чтобы прогреть дом к приезду постояльцев. Лиза присела на корточки и поднесла к решётке озябшие руки.– Тебе нравится? – тихо спросил Платон, подойдя к жене.– Здесь замечательно, – улыбнулась Лиза, вставая. – Но мне так хочется спать.Несмотря на то, что было всего десять часов утра, они, устав с дороги, устроились в обнимку на огромной мягкой кровати и проспали почти сутки. Проснувшись на следующий день, Платон тихо встал с кровати, стараясь не разбудить жену, но она всё равно проснулась.– Пойдём завтракать? – спросил он.Лиза прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Внутри было пусто. Идти никуда не хотелось, желание было лишь одно – оставаться в постели как можно дольше. Открыв глаза, она отрицательно покачала головой:– Не хочется. Ты иди сам.– Лиз… – начал он.– Я, правда, никуда не хочу. Иди, – Земцова улыбнулась и повернулась на бок, укрываясь одеялом.Как ни боязно было оставлять жену одну, природа дала о себе знать: желудок заурчал, призывая отправиться на завтрак. Платон оделся и ушёл, пообещав быстро вернуться.Первая неделя прошла в том же духе: Лиза отказывалась выходить на улицу, предпочитая проводить время в тёплом, пахнущем деревом и уютом доме. Она часами сидела у окна или камина, читала книги, найденные тут же, в невысокой этажерке в гостиной. Земцов же упражнялся в кулинарных искусствах: покупал в местном магазинчике продукты и готовил завтраки, обеды и ужины. Он понимал, что в Лизе началась какая-то перестройка, а потому не трогал её, ожидая, когда она сама захочет поговорить.В начале второй недели Лиза проснулась первой и, пошарив по холодильнику, успела к пробуждению мужа приготовить нехитрый завтрак. Земцов ликовал, но по-прежнему не лез с разговорами. Теперь они стали вместе выходить на улицу и подолгу бродить среди деревьев, выбирая самые непролазные сугробы. Приходя домой, они стягивали промокшие насквозь вещи и развешивали их около камина. Лиза всё чаще улыбалась, а иногда даже смеялась. Но в последних числах декабря, за пару дней до нового года, снова замкнулась в себе и отказалась выходить на улицу.Платон настороженно наблюдал за женой и пытался заговорить с ней о проблеме, но она молча смотрела в окно, не обращая внимания на мужа. Лиза вновь вернулась мыслями к ребёнку, которого так желала, но не могла родить.В последнее утро уходящего года Платон проснулся раньше обычного и в полной темноте покинул уютный домик, оставив Лизу досыпать, а сам направился в магазин в надежде купить хотя бы маленькую искусственную ёлочку.Все постройки пансиона с начала декабря были украшены разноцветными гирляндами и дарили в тёмное время суток ощущение праздника, но вот про ёлки владельцы всего этого великолепия почему-то не подумали. К счастью, необходимое дерево оказалось в сувенирной лавке. Там же Платон обзавёлся гирляндой и маленькими ёлочными шарами.Когда Земцов вернулся, Лиза сидела у камина, завернувшись в мягкое одеяло, и думала. Она чувствовала, что вот-вот что-то изменится, она чувствовала внутри какое-то новое, возрастающее с каждой минутой чувство.– Лиз, я ёлку принёс, – смущённо сообщил Платон, топчась на пороге и не зная, как отреагирует жена.Лиза обернулась и с улыбкой сказала:– Может, нарядим вместе?Ёлка закончилась слишком быстро, им потребовалось всего полчаса. Но зато теперь она стояла на каминной полке и мигала огоньками, даря вкупе с потрескивающим огнём новогоднее настроение.Сегодня Лиза изъявила желание отправиться на прогулку в одиночестве. Земцов поначалу сопротивлялся, но после долгих уговоров всё же согласился, строго-настрого наказав жене взять с собой телефон, чтобы она смогла позвонить в случае необходимости.Лиза долго бродила между деревьев недалеко от дома и пыталась осознать то непонятное ощущение, которое волновало её с самого утра. Она то прислонялась к дереву и закрывала глаза, стараясь визуализировать это чувство, то, напротив, ускоряла шаг, с остервенением преодолевая сугробы, и стремилась выгнать ощущение прочь.Когда стало смеркаться, она, с трудом переставляя уставшие ноги, вошла в дом и, раздевшись, сразу юркнула под одеяло. Платон, всё время наблюдавший за ней, вошёл в спальню, сел на кровать и заговорил:– Лиза, я больше не могу выносить неизвестность. Ты сегодня особенно странная. Что случилось? Всё ведь уже стало налаживать. Поговори со мной, умоляю тебя, – он коснулся её руки.Земцова молчала. В тот миг, когда их пальцы соприкоснулись, она, наконец, осознала, что за чувство мучило её сегодня. Лиза осторожно высвободила ладонь, встала с кровати и, обронив:– Я хочу побыть одна, – скрылась в ванной.Включив воду на полную, она уперлась ладонями в края раковины и посмотрела на своё отражение в зеркале:– Даааа, – протянула.Лиза скинула одежду и встала под горячие упругие струи душа. Она подставила им лицо и улыбнулась. Лиза скучала по мужу. Именно это не давало покоя и волновало душу. Она скучала по его сильным ласковым рукам, по его мягким чувственным губам, по его страстным мужским объятьям.Хотелось смеяться и танцевать. Она отпустила своё горе и готова была вновь начать жить. Лёгкость распространилась от сердца к телу, казалось, что теперь она может полететь. В ней снова проснулся озорной чертёнок: Лиза хотела сделать мужу сюрприз.Она обернулась махровым полотенцем и, с трудом нацепив прежнее печальное выражение лица, прошла в спальню. Не обращая внимания на недоумённые взволнованные взгляды мужа, она присела на корточки перед чемоданом и, пару минут порывшись в нём, извлекла на свет самую целомудренную ночную сорочку, напоминавшую скорее домашнее платье. Лиза прижала одёжку к груди и опять скрылась в ванной. Там она облачилась в ночнушку и критически окинула себя взглядом: длинные рукава полностью скрывали руки, подол опускался до колена и оканчивался нежно-розовой оторочкой. Лиза удовлетворённо кивнула, подмигнула своему отражению в зеркале и вышла. По её виду уж точно нельзя было догадаться, что она задумала.Платон теперь уже почти лежал на кровати, заведя руки под голову и откинув в сторону одеяло, и по-прежнему пристально наблюдал за женой. Земцова устроилась рядом с ним, повернувшись на бок и положив ладонь ему на грудь, и тихо заговорила:– Я очень благодарна тебе за то, что ты ни разу не упрекнул меня, что всё время был рядом. Наверно, это и есть любовь. Возможно, тебе иногда казалось, что я схожу с ума, мне и самой так иногда казалось. Прости меня за то, что я игнорировала все твои попытки помочь мне, поговорить со мной. Знай, я люблю тебя. Ты был нужен мне всё это время. И, как никогда, нужен сейчас. Если бы ты оставил меня или упрекнул в чём-то, я сломалась бы. Но ты был рядом, и у меня не хватает слов, чтобы выразить благодарность, – она перевернулась на живот, оказавшись почти на груди мужа, и, взяв в ладони его изумлённое лицо, пылко коснулась губами столь желанных губ.Платон обхватил её за талию и с готовностью ответил на поцелуй. Когда воздух закончился, он отстранился, заглянул в лучащиеся счастьем глаза и прошептал, не пытаясь перевести дух:– Лиза, какое счастье, что ты вернулась. Я так люблю тебя, – Земцов вновь припал к её губам, поглаживая руками скрытую тканью спину жены.Лиза нащупала пуговицы его рубашки и принялась расстёгивать их, оголяя тело. Пробежала пальцами по обнажённой груди, вызвав у него волну мурашек.– Я так скучала по тебе, – прошептала Земцова, зарываясь пальцами в чёрные волосы и чувствуя сладкую, почти забытую дрожь, пробежавшую по спине от нежных поцелуев мужа, спустившихся по шее на ключицу.Земцов, придерживая Лизу за талию, перекатился вместе с ней на другую половину кровати. Она обвила руками его шею, а он, упершись ладонями в матрас по обе стороны от светловолосой головы, потянулся к Лизе, чтобы снова припасть к её нежным губам.