Infurianto (1/1)

Позвони -И я буду ждать,Я буду знать, кому из нас верить.Расскажи, куда идти,Зачем идти, если заперты двери?Земфира, "Мачо"Олег вернулся в Москву как раз к началу занятий в музыкалке. Я поправилась, но не полностью – теплые свитера висели на мне, как на вешалке, бледное лицо украшали синяки под глазами, а темные волосы только усиливали эту бледность.Телефон, который мама отдала мне несколько дней назад, был нашпигован пропущенными вызовами и сообщениями от Олега и Марины, а также от пары знакомых, которые интересовались, куда я запропастилась. Я торопливо пролистала смс, но не нашла ни одного сообщения от… него. Мысль о Чешире привычно царапнула что-то глубоко в груди, оставляя тянущую боль. Я уже смирилась с этим, но все равно сжалась, а плечи передернула дрожь.Первая рабочая среда, в которую мы встретились на хоре, выдалась морозной и снежной, и я, закутанная в шарф по самые уши, неторопливо ползла к музыкалке. Прохожие, торопившиеся по своим делам, поскальзывались, ругаясь и пытаясь найти не обледенелые места на тротуаре.В музыкалке царили тишина и спокойствие, какая-то сонная одурь. Комаров, развалившийся в кресле, не произнес ни слова, только окинул мутным взглядом и еле заметно кивнул в знак приветствия. Я согласно кивнула в ответ и поплелась в раздевалку. Голова была словно в тумане – плохо соображалось и хотелось спать. - Саша?Внутри все оборвалось, словно я стояла на краю пропасти и случайно посмотрела вниз. Тянущее чувство неприятно прошило тело с головы до ног.Стараясь не дрожать, я повесила куртку на крючок, сунула зимние сапоги вниз, надела балетки и, еле заметно задержав дыхание, повернулась. Олег стоял у противоположного конца раздевалки и чуть улыбался уголками губ. Он явно был рад меня видеть.А я… меня привычно обдало холодом и болью, стоило мне заметить его и сразу же вспомнить все свои ночные кошмары. - Привет, - кое-как выдавила я, когда он подошел ближе. – Как ты?Парень заправил прядку моих волос, выбившуюся из хвоста, за ухо и хмыкнул: - Я-то в порядке. А что с тобой? Я пытался тебе дозвониться, но ты была вне доступа…Голова моя теперь вне доступа, мысленно отозвалась я. Из открытой форточки повеяло морозом, и я зябко обхватила себя руками, пряча холодные пальцы в рукавах свитера. - Болела. Грипп. Мама телефон забрала, - коротко рапортовала я. – Пойдем, холодно?Олег наконец заметил, что я чуть ли не трясусь уже и ободряюще обнял меня одной рукой за талию, положив голову мне на плечо. Я ощутимо вздрогнула, усилием воли пытаясь подавить эту дрожь, но Олег все равно отстранился. - Все в порядке? - Да, - не моргнув глазом, солгала я. Ложь далась безо всяких усилий, только тупой болью полоснуло внутри – предательница.Мы вышли из раздевалки, и Олег выпустил меня. Станислава Николаевна уже вышла из актового зала, знаком предлагая нам пройти внутрь. Я глубоко вздохнула, подхватила сумку и вместе с Олегом направилась к двери.***Лапина где-то задерживалась, и совесть загрызла меня с новой силой. Даже бдительность Станиславы Николаевны, которая, казалось, видела любой задумчивый взгляд и жестоко карала за отсутствие внимания, не могла заставить меня сосредоточиться на своей партии. Половину репетиции я отсидела в полузабытье, тщетно стараясь переключиться на более насущные проблемы, а именно – на то, чтобы хоть как-то помочь свои несчастным товарищам, которые из последних сил исполняли партитуру.В перерыве я и Олег, вполголоса обсуждая последнего исполненного «Лесного царя», стояли у автомата с кофе. Я прихлебывала обжигающий горячий шоколад, и ледяные руки медленно и неохотно отогревались.В приоткрытую дверь, восторженно гомоня, зашла малышня, а за ней, возвышаясь над ними, как цапля над утками, протиснулась Марина. - Привет, ребятки, - она чмокнула меня в щеку, кивнула Олегу и быстро купила себе латте. – Как поживаете?Я натянула вежливую улыбку, должную означать, что у меня все прекрасно и лучше не бывает. Маринка скользнула по мне подозрительным взглядом, явно ни на йоту не поверив. Да я бы и сама не поверила: вид у меня был еще тот. - Ты-то как? – обратилась она к Олегу, понимая, что от меня ответов ждать не придется.Парень неопределенно пожал плечами и нехотя ответил: - Не слишком хорошо. Кремнева успела настроение попортить. Да и каникулы получились довольно тусклые без… компании.Выразительный взгляд Марины ясно дал понять, что она прекрасно представляет, без чьей именно компании ему было плохо. - Что-то вы мрачные, ребятки, - высказалась подруга, прямо-таки буравя меня взглядом. Я поежилась. Не надо, Марина. Не уверена, что ты захочешь услышать все, что я могу тебе рассказать…Лапина явно махнула на нас рукой, но я готова была руку дать на отсечение, что она еще обязательно расспросит обо всем. Пользуясь тем, что Марина отвлеклась на первогодку, спросившую ее о чем-то, я наклонилась ближе к Олегу, замирая от ужаса того, что делаю, четко произнесла: - Нам нужно поговорить.Вот и все. Принять решение сложно, а уж воплотить его в жизнь – еще сложнее. Это был словно прыжок в ледяную воду – меня обожгло холодом, я потерялась в этом, но спустя мгновение взяла себя в руки.Олег покосился на меня, неосознанно копируя выражение лица Лапиной около минуты назад: - Что-то случилось? - Да, - еле слышно выдохнула я.Я обошлась с ним мерзко, предала его, но, несмотря на все это, он имел право знать. Как я могла спать спокойно, скрывая это все от него или притворяясь, что все в порядке? Это и будет моим наказанием – в лицо рассказать ему все и выстоять, выдержать все то, что он мне скажет. - Ладно, - обеспокоенный Олег внимательно посмотрел мне в лицо. Заметив, что я явно не в себе, встревожился еще больше, но кивнул. – Мне нужно по делам в твой район. Провожу тебя до дома, после и поговорим. Хотя… Я чуть задержусь, подождешь меня где-нибудь рядом?Я согласилась, про себя решив, что как раз найду где-нибудь аптеку и долбану валерьянки. Иначе есть приличный шанс того, что я и рта не успею открыть, как ударюсь в истерику.Если, конечно, за время гриппа я не выплакала все, что было.Малышня встрепенулась, поднимаясь со своих мест и покидая комнату. Мы переглянулись, а Лапина невесело предложила: - Кому немножко истерики в виде Кремневой?***Мы неторопливо расселись на стульях, как всегда заняв три места на втором ряду. Мы были хорошей командой: я, Олег и Маринка. В случае необходимости каждый из нас помогал другому выступить, к тому же за совместные годы мы были неплохо спеты.

Репетиция тянулась как жвачка, не собираясь заканчиваться. Позади скрипнула дверь. Я бросила короткий взгляд на Кремневу – в данный момент та занималась сопранами и ее внимание было сосредоточено на другом конце ряда.

И я обернулась.Исключительно для того, чтобы столкнуться со знакомым насмешливым взглядом Чешира. Около мгновения понадобилось, чтобы я проанализировала ситуацию: мы оба играем в любимую игру «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Насмешка и издевка в его глазах дали мне понять, что алкоголь не затмил его памяти и воспоминания об утре первого дня года живы в его голове.Я отвернулась и очень вовремя: Кремнева отвлеклась от несчастной партии сопран и на миг обратила августейшее внимание на Чешира, молча кивнув ему на стулья.Он занял привычное место позади, и мне казалось, что я чувствую его взгляд на своем затылке. От Олега не укрылись мои гляделки с Чешировым, но я понадеялась, что он не придал этому особенного значения.Хотя, собственно, какая разница, если через несколько часов он пожелает забыть даже мое имя.Кремнева домучила сопран и повернулась к нам. Я мысленно приготовилась к получасовым мучениям и, тяжело вздохнув, вытащила из папки ноты.***Репетиция закончилась через полтора часа. Теперь я примерно представляла себе, что чувствует выжатый лимон. Отсутствие каких-либо физических сил давало о себе знать: мне хотелось лечь, а не вести долгих разговоров.Но мы уже договорились, к тому же я не была уверена, что выдержу перенос моей казни на другой день.Олег вышел из зала вместе со мной, коротко обнял, незаметно коснувшись губами волос, и прошептал: - Если пойдешь курить, подожди меня там. Я скоро за тобой зайду – и пойдем. Хотя нет, ты же замерзнешь… - Все в порядке, - на автомате откликнулась я. – Я подожду во дворах.

Уж лучше стоять на холоде, чем сидеть в тепле, чувствуя, как ломит тело, а внутри все сжимается в преддверии страшных слов. - Я скоро приду, - пообещал Олег и, не одеваясь, вернулся обратно в зал – кажется, ему нужно было что-то обсудить с Кремневой, касательно сольного выступления.Лапина поймала меня у выхода, когда я уже устало распрощалась со всеми и собиралась незаметно выскользнуть из музыкалки. - Что случилось? – требовательно спросила она.Однако я покачала головой, не в силах расписывать масштаб проблемы еще и ей. - Марин… не сейчас, ладно? Чуть позже, мне еще вечером с Олегом говорить.

Лапина прищурилась, и по ее взгляду я поняла, что она догадалась, о чем именно пойдет речь. Внутренне я сжалась, готовясь к гневной отповеди.Но подруга в очередной раз удивила меня. Она подалась вперед и крепко стиснула меня в объятиях. - Глупая Кентова… Конечно, я все понимаю. Держись, все будет хорошо.Она вела себя так, словно смогла прочитать мои мысли. Но, наверное, просто сумела сложить два и два и получить нужный результат. - Если что, у меня мама скоро уедет, придешь ко мне, разберемся.Я кивком поблагодарила ее, не в силах больше говорить. Нет, надо все-таки выпить валерьянки.

Марина еще с полминуты молча обнимала меня, а потом выпустила. Я смотрела ей в глаза и не видела там ни осуждения, ни гнева, только глубокую печаль и сочувствие. Я не могла точно знать, к каким именно выводам она пришла, но была почти уверена, что к правильным. - Спасибо, - прошептала я. Лапина сжала мое плечо, безмолвно поддерживая, и отступила.Я повернулась и вышла на улицу.Здесь шел мелкий противный снежок, а крупные сугробы по углам дороги сверкали в свете уличных фонарей. Я кое-как обошла наледь на тротуаре и короткими перебежками, пытаясь не упасть, добралась до дворов.Чтобы пройти к любимому закоулку, нужно было пересечь весь двор, который зимой превращался в каток. Здесь никогда не посыпали лед, и вероятность упасть в этом дворе взлетала до небес.

Непонятно как, но я все же проскользнула к нужному месту, удобно устроившись между двумя машинами. В голове упорно билась мысль, что такая ситуация уже когда-то была, но я слишком устала, чтобы обращать внимание на невнятное интуитивное чутье. Прикурив, я прислонилась спиной к стене дома и закрыла глаза. - Ну привет, Саша.Этого следовало ожидать. Это было так же просто, как назвать тоническое трезвучие в до-мажоре. Грудь привычно прошило острой болью – фантомной, но от этого не менее сильной. - Привет, - сказала я, не открывая глаз.Чеширов некоторое время молчал: по звукам я догадалась, что он прикуривал. - Смотрю, у тебя все хорошо с твоим… молодым человеком.Его слова словно били в грудь и застревали там, подобно острым шипам. Но я не могла позволить себе слабости.А еще я не могла посмотреть ему в глаза. - Ну, видимо, да, - послушно согласилась я.

Что со мной? Почему сейчас меня так не лихорадит, почему на боль в груди, вызванную появлением этого человека, я обращаю внимания не больше, чем на надоедливую занозу в пальце? Эти мысли занимали меня куда больше присутствия источника этих мыслей. - А я-то думал, что ты лежишь дома и терзаешься от того, что мы не вместе, - голос был тихий, вкрадчивый, явно направленный на то, чтобы задеть, вызвать ответную реакцию.Я ничем не выдала себя. Не дрогнули ресницы на закрытых глазах, гримаса не исказила лицо. В груди болезненно сжалось, но я была привычна.

Как же это было до слез обидно – что я опять просчиталась. Да, я была уверена именно в таких словах Чешира, но как хотелось хотя бы раз ошибиться! Хоть раз поверить в то, что даже в этом жестоком человеке есть какие-то светлые чувства.Но нет – развлекся, позабавился и не придал этому никакого значения. - У тебя что, язык отмерз? – насмешливо переспросил Чеширов. – Может, помочь отогреть?И он шагнул ко мне.Я резко распахнула глаза, но не успела даже пошевелиться, как услышала спокойный голос. - Отойди от нее.Чеширов, похожий в этот момент на тигра, которого дернули за хвост, раздраженно повернулся. Я сразу же вспомнила, как сравнила Олега с гепардом. Что может гепард против тигра, который весит в два раза больше?Олег стоял в пяти шагах от нас, и недвусмысленная поза, в которой он нас застал, намекала, что он прекрасно понял, что происходит. То есть, думал, что понял.Оправдываться мне показалось глупым. Пользуясь тем, что Чеширов пока раздумывал, что делать, бить или не бить, я ужом выскользнула из-за его спины, выронив погасшую сигарету, и подошла к Олегу. - Пойдем, - шепнула я.Чешир окинул Олега презрительным взглядом, а потом посмотрел на меня, да так, что я передернулась. Насмешливо, прекрасно осознавая весь идиотизм ситуации. К слову, Чеширову можно было только намекнуть на то, что случилось в ночь на первое число, и драма разыгралась бы немедленно и в трех ролях.Я с вызовом посмотрела в ответ, готовая к тому, что сейчас он расскажет Олегу все, и отражать ненавидящие взгляды придется уже с двух сторон. Но Чешир смолчал, только отвесил короткий издевательский поклон, круто развернулся и пошел прочь.Олег заметно расслабился, хотя взгляд его по-прежнему был полон злости. Он молча повернулся и протянул мне руку, предлагая двинуться к метро.Но я осталась на месте. - Саша? - Олег, - выдавила я. – Давай поговорим здесь.Он пожал плечами, не выказав удивления, и присел на железный заборчик, смахнув снег. - Я слушаю тебя. - Только пообещай мне, что не перебьешь меня и выслушаешь до конца. Потом ты волен делать все, что хочешь, но только не перебивай.Олег тяжело вздохнул, но кивнул: - Обещаю.Я закурила, присела на заборчик и, глядя в стену перед собой, стала рассказывать с самого начала, с того дня, как мы с Чеширом только познакомились. Пару раз я запиналась, сбивалась, но, к чести Олега, он не попытался перебить меня или вставить реплику. Я старалась не смотреть на него, равнодушно и даже как-то отстраненно повествуя о том, как зарождалось чувство, приведшее меня к пропасти.Когда я закончила, тишину между нами можно было потрогать – настолько она была ощутима. Стена отчуждения, мгновенно возведенная моими словами.

Олег молчал так долго, что я неуклюже встала на ноги, затекшие во время рассказа, собираясь уйти. Повернувшись спиной, я молча сделала шаг. - Подожди.Я застыла статуей. Олег неслышно подошел сзади – я чувствовала его присутствие спиной. Он стоял, не касаясь моего тела, но меня пробила дрожь. - То, что ты рассказала мне… Это было смело. Не каждый решился бы на такое. Но ты ошибаешься, думая, что я ничего не знал. Я догадывался. То, что было между вами, было для остальных, как страница в распахнутой книге. Взгляды, твои затяжные депрессии, его жесткие слова – все это было понятно сразу. Я ждал, когда он сделает шаг, но не предусмотрел этого. И я просчитался – позволил тебе уйти одной, на ночь, не позаботившись даже приехать.Я стояла, замерев и не смея пошевелиться. Он продолжал говорить, а я, онемевшая от услышанного, боялась двинуться, словно все это рассеется, как сон. - Ты смелая девушка, Саша. И в случившемся есть доля моей вины – я не сумел показать тебе, насколько сильно ты мне дорога. Видишь ли, я люблю тебя.Слова его оглушали, ослепляли, заставляя терять ориентацию в пространстве, не давая поверить в то, что все это реальность. - Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы подумать и все осознать. Ты запуталась, Саша. И я не буду давить на тебя. Я подожду.Олег замолк, а я вдохнула, только сейчас поняв, что задержала дыхание, пока слушала. Он внезапно крепко схватил меня за плечо и развернул к себе, глядя на меня, и глаза его были какие-то злые, горевшие темной страстью и гневом. - Но не думай, что я не буду бороться за тебя. Я люблю тебя, Саша, и я сделаю все, чтобы ты забыла его.И он поцеловал меня.Это не был просто поцелуй – меня оглушило, словно завертело в водовороте, норовившем утащить меня вниз, на дно. Олега словно подменили – исчезла нежность, некоторая боязнь, словно я была хрустальной, простая мягкая ласка. На смену им пришли ярость проигравшего и гнев, а еще страсть, и он вкладывал всю ее в этот безумный поцелуй, словно пытаясь показать мне, что я его.Он играл на струнах моей души, словно я была скрипкой, его инструментом, и он сумел досконально меня изучить. И я ответила ему, раскрывшись, позволяя перебирать эти струны.Но Олег сразу же отстранился. В глазах его почему-то плескалась горечь. - Уже поздно, Саша. Тебе пора домой. Пойдем, я провожу.Я стояла перед ним, оглушенная и растерянная, и не знала, что сказать. Мы вышли на улицу и медленно брели рядом, но молчание между нами было каким-то потерянным.Мне неизвестно, о чем думал Олег, но сама я кожей чувствовала повисшую в воздухе незавершенность, и вина по-прежнему жгла меня.А еще горячо, очень горячо было где-то внутри от понимания, что я совсем не знала этого нового Олега.Infurianto - (итал.) гневно