Facile (1/1)

Я знаю,Ты ранена.Ты знаешь,Что я здесь, чтобы спасти тебя.Three Days Grace, "Pane"Ноябрь пролетал вокруг, как в страшном сне. Болезнь отпустила меня, но не до конца, и захлебывающийся кашель временами напоминал о себе – стоить тебе простыть, Кентова, и опять свалишься. Я послушно пила мамин горячий чай с травками – мята, мелисса, шиповник, вродееще малина – и куталась в длинные вязаные шарфы. Репетиции проводились все чаще, потому что в начале декабря нам предстояло петь на большом концерте в зале имени Гнесиных, и Станислава Николаевна выжимала из нас все соки.Было очень холодно, но снег все не выпадал, и какая-то обреченная незавершенность витала в воздухе, убивая желание радоваться и веселиться. В школе все ползали, как сонные мухи, на хоре дело обстояло не лучше. Только дома мама еще как-то поддерживала иллюзию того, что все хорошо. Родное фортепиано в комнате теперь снилось мне не иначе, как в кошмарах, где я топором защищалась от его черно-белых клавиш-зубов и угрожающе хлопающей крышки. Мне было холодно и неуютно, где бы я ни находилась, но я надеялась, что виной всему только затянувшаяся осень. Я верила, что, как только выпадет снег, все изменится к лучшему.Утром в субботу, проснувшись, я увидела белые хлопья, лежащие на липах в парке. Сонная одурь, преследовавшая меня с конца октября, чуть отступила, оставив вместо себя удивленное ликование.Зима.Я летела на хор, как на крыльях, чувствуя, как опускаются на лицо белые снежинки и тут же тают. Мне хотелось петь и плясать, потому что больше всего на свете я ненавидела межсезонье – промозгло-холодную грязную осень, предвестницу зимы, и оплывающую талым снегом пополам с мусором весну, когда еще не видно зеленой травы.В здании народу было мало, но я заметила Олега и Маринку, негромко переговаривающихся в коридоре. Бросив куртку и переодевшись из сапог в кеды, я подошла к ним, улыбаясь, как, наверное, давно уже не улыбалась. - Привет, - Олег недоверчиво оглядел меня снизу вверх, явно оценивая. В его глазах застыло подозрение, словно он так и ждал, что я ударюсь в истерику прямо здесь. - Привет, Олежка, - я радостно чмокнула его в щеку и обняла.

И тут же почувствовала, чье внимание я привлекла этим невинным действием.

Вздрогнув, я осторожно скосила глаза влево и чуть повернула голову. Тяжелый, мрачный взгляд Чеширова, который сидел в кресле у стены, заставил мурашки страха побежать по телу. Я помотала головой – с какой стати мне бояться его? Теперь мы играем по моим правилам. И нечего тут свои рассерженные взгляды раскидывать, тоже мне, нашелся молодец!Даже немного возмущенная его беспринципной наглостью, я отвернулась и снова мило улыбнулась Олегу.- Хм, Саша, ты сегодня явно что-то употребляла, - задумчиво констатировал друг.Марина нахмурилась, тоже осматривая меня, в особенности, непривычно яркую блузку, которую я сегодня надела. Стоит ли упоминать, что все это время, пока не выпал снег, я носила исключительно черно-бело-серые вещи? - Неплохо выглядишь, Кентова. Может, в тебе еще не умер милый добрый человек, с которым мы когда-то пели в этом хоре.С этими словами Лапина развернулась и ушла в зал. Походка ее была ровной, а спина неестественно прямой. - Что с ней, Олег? – вполголоса поинтересовалась я, провожая взглядом спину подруги. - Она сильно переживала за тебя. Ты почти месяц была сама не своя, ничего ей не рассказала, а она не знала, что и думать. Ты же помнишь, Маринка всегда чувствительно относится к настроению других людей. А сегодня ты приходишь вся, светишься, и она ощущает где-то подвох, словно она где-то что-то пропустила. И ее это бесит, - со вздохом объяснил Олег.Я со стыдом опустила глаза в пол. И правда, я вся закопалась в своих проблемах, а если вспомнить, то когда мы с ней хоть раз нормально разговаривали в последнее время?Завидев мое угнетенное состояние, Олег поспешно добавил: - Но ты не думай, она же отходчивая. Поговори с ней после хора, и все. Пойдем, кстати, а то Кремнева уже вышла.Я подхватила сумку и со вздохом направилась вслед за скрипачом.Эйфория от первого выпавшего снега таяла, как будто на улице пошел дождь.***После выматывающей репетиции, периодически заходясь неистовым кашлем, я отловила в раздевалке Лапину, которая подчеркнуто не обращала на меня внимание, и тронула ее за рукав пальто. - Марин, пойдем во двор, поговорить надо.Подруга посмотрела на меня несколько странно, после чего довольно резко ответила: - Саш, мне домой надо, мама просила быть пораньше.Однако я, зная ее довольно либеральную в отношении воспитания маму, продолжила настаивать на своем: - Ну хочешь, пойдем в «Шоколадницу» на «Кропоткинской»? Нам бы правда не помешало поговорить. Ну пожалуйста.Марина явно боролась между желанием послать меня подальше и глодавшим ее любопытством. Наконец, она тяжело вздохнула и произнесла, доставая из кармана телефон: - Ладно, только не слишком долго. Позвоню маме, отпрошусь на часика полтора.Моя мама уже знала, что после репетиции я частенько задерживаюсь, чтобы встретиться с одноклассниками или погулять с той же Лапиной, но последний месяц я почти все время сидела дома, поэтому я последовала примеру подруги и набрала мамин номер. - Да, Сашуль. Закончила? - Мам, я посижу в «Шоколаднице» с Мариной? Домой буду где-то к половине десятого, - умоляюще протянула я. - Ладно, детка, только не позднее, я же переживаю. На хоре все нормально? - Да, как всегда, ма. Спасибо, давай, я позвоню.Я сбросила звонок и уставилась на Лапину. - Пойдем уже, невтерпеж тебе, как всегда, - пробурчала та, и мы, попрощавшись с «коллегами», поплелись на улицу.Однако не успели мы отойти и на десяток метров, как сзади нам крикнули: - Эй, красавицы, погодите!Я обернулась, тут же расплываясь в приветливой улыбке. За нами быстрым шагом шел чуть запыхавшийся Олег. - Вы же к «Кропоткинской»? – поинтересовался он, остановившись и глубоко вздохнув.Маринка хмыкнула, но все-таки ответила: - Да, но тебе-то с нами зачем? Ты же обычно к «Смоленской» ходишь… - Сегодня по делам надо съездить, так ближе будет, - улыбнулся Олег. – Пойдем?Мы свернули во двор, я закурила, Марина тоже. Скрипач, не курящий и вообще ведущий здоровый образ жизни, неодобрительно на нас покосился, но ничего не сказал.По-прежнему сыпал легкий снежок, и я улыбалась, несмотря на усталость, временами больное горло и прошедшую репетицию. Под этот снег хотелось танцевать, и плевать, что я никогда не умела красиво и слаженно двигаться в такт с музыкой. - Смотри, кто притащился, - неприязненно вполголоса произнесла Маринка.Мы с Олегом синхронно повернули головы в сторону прохода с улицы, откуда летящей… то есть, ленивой походкой белой лебедью выплывал Алексей Чеширов. Однако даже появление этого человека, способного заставить меня улыбаться и зарыдать через минуту, не испортило моего настроения.Наоборот, мне еще больше поиграть с огнем и подразнить его. - Олежка, - нарочито громко, чтобы Чешир точно услышал, позвала я. – Мы с Мариной сейчас в «Шоколадницу», не хочешь с нами полтора часика посидеть? Пообщаемся…Последнее слово было так выделено интонационно, что только полный идиот не понял бы, что я вкладывала в слово «пообщаемся». А Чешир, судя по мгновенно вскинутой голове, идиотом не был.Олег еле заметно приподнял уголки губ в ухмылке и ответил: - Милая, я бы с удовольствием, - услышав обращение парня ко мне, Леша чуть дернулся, но тут же взял себя в руки и вытащил зажигалку. – Но не сегодня. Такую красивую девушку я предпочел бы видеть свежей и отдохнувшей, а не после выматывающей репетиции… Что скажешь насчет завтра?Лапина все это время молчала, только лицо ее приобретало все более странное выражение. На последней фразе скрипача она округлила в панике глаза и еле уловимо помотала головой из стороны в сторону.

Но я не придала этому значения и, мило улыбаясь, кивнула: - Конечно, Олежка. Завтра как всегда? Спишемся еще.Внезапный сгусток света отвлек меня от диалога со скрипачом, и я повернулась, увидев, как пламя чешировской зажигалки чуть не спалило ему полброви. - Ладно, пойдем, что ли? – Лапина докурила, и я, кивнув, затянулась последний раз и, взяв под ручку Олега, направилась к улице.Всю дорогу до метро Олежка травил нам смешные байки, Маринка наконец перестала напоминать тень отца Гамлета и улыбалась, а я просто давилась от смеха. Наверное, даже причиной тому были не шутки друга, а уходившее из тела напряжение последних дней. Впервые за долгое время мне хотелось просто смеяться и быть счастливой хотя бы эти десять минут до метро. -…а потом она заходит – а никого нет, все уже ушли, - еле выговорил Олег, давясь от смеха.Отсмеявшись, Марина глубоко вздохнула, успокаиваясь и отпуская руку Олега. - Ну что, ты в метро? – уже приходя в себя, спросила она.Не переставая улыбаться, Олежка глянул на меня и кивнул, а потом произнес, смотря мне прямо в глаза: - Я позвоню тебе, Саш. До завтра!Чмокнув его в щеку, мы с Мариной направились в «Шоколадницу». - Ну что, выбирай, куда сядем? – вздохнула я.Лапина осмотрелась и ткнула в сторону дальнего стола с пепельницей: - Пошли туда, поспокойнее будет.Подскочивший официант положил на стол два меню и тут же умчался к другим посетителям. В субботний вечер народу здесь хватало. - Ты есть будешь? – поинтересовалась Маринка. Я покачала головой. – Вот и я тоже нет. Наверное, выпью кофе, и все… Ну, может быть, пирожное съем какое-нибудь.Я без особого интереса пролистала меню, взглянув на фирменный тортик «Шоколадница», а Лапина уже вовсю терзала подоспевшую официантку: - Карамельное капучино… - Два, - не поднимая головы от меню, подала голос я. - Два карамельных капучино, ммм, и клубнику со сливками. Саша? - И торт «Шоколадница», - я захлопнула меню.Официантка черканула в блокноте,а потом заученно повторила: - Два карамельных капучино, клубника со сливками и торт «Шоколадница».Я кивнула, и девушка отошла. Вздохнув, я вытащила сигареты и прикурила. Маринка исподлобья продолжала смотреть на меня. - Спрашивай, - нервно попросила я. Молчание напрягало куда больше того, что предположительно могла сказать Лапина.Та помолчала, прикуривая «Esse» с ментолом, затянулась, выпустила струйку дыма вверх и негромко произнесла: - Ну и что это было?Я недоуменно на нее посмотрела, не понимая, о чем идет речь. - В плане?Подруга прищурилась, сдвинула пепельницу в сторону, давая официантке сгрузить кофе на столик. Отхлебнув немного, она продолжила: - Вот сейчас, с Олегом. Ты неприкрыто с ним флиртовала, Кентова, сколько тебя знаю – никогда такого не было.Я поморщилась, затянулась сигаретой, стряхнула пепел. - Марин, у нас с Олегом ничего нет. Мы просто хорошие друзья, ты же прекрасно знаешь, сколько мы вместе прошли… - Вот не знаю, поэтому и спрашиваю, - чуть резче ответила подруга. Затянувшись, она замяла окурок в пепельнице и глотнула кофе. – Кентова, которую я знала, не стала бы не пойми почему убиваться месяцами. А с тобой так и было, если ты вспомнишь. Мы с Олегом над тобой, как над хрустальной бегали. Носились, как с писаной торбой – Саша то, Саша се, Кентова в депрессии… Олег тебе даже подпевал, когда Кремнева тебя спрашивала. А тут ты приходишь, вся как будто расцвела внезапно. И снова непонятно, отчего. Что ты за странный человек?Каждое слово Марины попадало прямо в цель, больно отдавалось где-то в груди. Я пристыженно опустила голову к чашке, потому что смотреть в глаза не было сил. - Может быть, ты все же поделишься своей печалью? Чтобы мне было, когда ожидать твоей следующей запойной депрессии, - ядовито закончила Лапина и откинулась на спинку стула. - Да, расскажу, - еле слышно выдавила я.И я рассказала. С самого начала, с сентября, когда впервые за несколько лет увидела Чеширова, рассказала нашу последнюю встречу у старого здания… Рассказала даже то, как мы репетировали дуэт у него в квартире.По ходу повествования у Лапиной глаза становились все более удивленными, а когда я закончила, то подруга закурила и довольно долго молчала. - Марин, хватит уже играть в задумчивого детектива, расследующего преступление, - проворчала я.Все-таки тяжело это, выворачивать душу наизнанку, пусть и перед подругой. Но я чувствовала, как стало гораздо легче, когда я поделилась своей тоской с кем-то, а не продолжила удерживать это все в себе. - Теперь все понятно, особенно твои внезапные заигрывания с Олегом… - она замолчала снова и какое-то время просто курила. – Знаешь, мой тебе совет – держись от Чеширова подальше. Черт его знает, что у него в голове, но он мне совершенно не нравится. Честно, лучше б ты с Олегом начала что-то.Я поморщилась, закуривая новую сигарету. Официантка осторожно водрузила на столик торт и клубнику со сливками. - Марин, ты прекрасно знаешь, что мы просто дружим. - Да, конечно. А еще я знаю, что он к тебе неровно дышит.Заявление подруги прозвучало как гром среди ясного неба. Я торопливо отломила ложкой часть торта и отправила в рот. Кое-как прожевав, я спросила: - Милая, ты головой не билась последнее время? - Это ты у нас головой билась, депресняк ходячий, - не слишком ласково ответила подруга. Но, улыбнувшись, она продолжила.– Все уже давно заметили, как он на тебя смотрит. Я бы посоветовала тебе подумать об этом. И твой игривый флирт сегодня во дворе он воспринял совершенно иначе, чем ты, я тебя уверяю.Настроение снизилось до отметки «нормально». Падающий снег по-прежнему вызывал чистую незамутненную радость, но абсолютному счастью мешали мысли об Олеге. Этот милый улыбчивый парень, играющий на скрипке, не вызывал у меня никаких эмоций, кроме дружбы. Хотя, почему бы и нет?Домой я пришла точно к половине десятого, отказалась от еды и, пожелав маме спокойной ночи, легла в кровать. Что же, Чеширов, мы еще посмотрим, кто кого.Тренькнувший телефон возвестил меня о пришедшей смске. Я нашарила мобильник и сонно ткнула в него, открывая сообщение.«Если ты думала меня позлить, то тебе это удалось.Играешь с огнем, девочка.»Улыбка стала еще шире, и я хихикнула, представляя, насколько разозлился Чеширов. Милый, это еще не вся моя месть. Ты еще пожалеешь, что так грубо обошелся со мной.Facile (итал.) — легко.