9 (1/1)

Несколько дней трудились в опустелой конюшне, скрупулезно вычищая каждый ее дюйм. Работать бок о бок было непросто: для сына фермера скоблить грязь и разгребать навоз - дело привычки, чего не скажешь об эльфе королевских кровей. Вардэн с подозрением поглядывал на чужака, скупо подсказывая "где", "что" и "как", но Леголас показал искреннее усердие, чем заслужил молчаливую похвалу кельта, однако его доверия остроухому не сыскать.Появление эльфов на его пороге взбудоражило мужчину ничуть не меньше, чем однажды его сестру, а может и больше, но в силу своей сдержанности виду тому подавать он не стал. Зато предложение Далии поселить иноземцев под своей крышей возмутила его и была встречена решительным отказом. Он долго упирался, но доводы сестры оказались весомы, и под напором всевозможных аргументов согласился терпеть их присутствие сколько потребуется.Строгая, жесткая сущность Вардэна за последние месяцы обросла большей суровостью. От природы немногословный, теперь он совсем замкнулся, всему больше предпочтя одиночество: в нем легче переживался весь тот кошмар, лавиной обрушившийся на родной остров, на его семью. Поэтому видеть и слышать кого-то еще под своей крышей стало для него в тягость. Он непременно отрешился бы от всего, распивая бутылку-другую и топя в каждой свои оголенные чувства, но сложившаяся ситуация диктовала другие условия, лишив его такой роскоши, как уединение. Если быть честным: в мыслях Вардэн уже похоронил безнадежного отца и попрощался с беглянкой. Но Далиа свалилась как снег, не одна, ничего не рассказав, спросив лишь помощи и... все завертелось. Все пришлось брать в свои руки. Ему удалось сплотить вокруг себя добровольцев, и совместными усилиями новый просторный лазарет, светлый и чистый, вскорости был готов. ***- Тут чистое постельное белье, полотенце и еще что-то... не знаю... сама разберешься. Далиа просила передать, - Вардэн сухо всучил Мапире стопку вещей. Под чем-то еще имелась ввиду довольно прозрачная ночная сорочка и, допустив небольшую вольность воображению, мужчина немного смутился, но вовремя выправился и снова нахмурившись, распахнул перед ней дверь в ее комнату. - Это комната Мэдди, была... - сам не зная зачем уточнил он и, с потухшими глазами, чуть жёстче прибавил: "Не трогай ничего, ты здесь временно".- Не трогать и кровать? - острота пришлась ни к месту и ни ко времени. Угрюмый кельт окатил эльфу неприветливым взглядом. Ей было в общем-то все равно: она и сама понимала, что это явление краткосрочное, с нетерпением ожидая его конца, но ядовитое замечание прозвучало весьма обидно и даже оскорбительно.- Как освоишься - спускайся к столу. Я приготовлю мясную похлёбку, - Вардэн пропустил мимо ушей ее сарказм, оставшись ровным и спокойным.- Только похлебка и все? - со свойственной ей капризностью высокомерно спросила эльфа.- Чем богаты. Кусок мяса есть - спасибо, у других и того меньше, - мужчина сунул руки в карманы брюк и подпер плечом стену, навалившись на нее так, что под его весом массивный брус уступил и затрещал.- Я мясо не буду, - с неудовлетворенной гримасой ответила женщина.- А что же ты будешь? - удивился Вардэн. А удивляться было чему, стоило хотя бы выйти наружу.- Я ем исключительно то, что растет, - прощебетала Мапира и задрала нос.- А корова по твоему не растет что-ли? - пожал он плечами, изобразив еще большее удивление.- Я имела ввиду растения: плоды, травы, коренья, - растерялась эльфа. Может, это коварная издевка, гениально замаскированная под глупым видом твердолобого деревенщины? А может, он таков и есть? - Траву у нас едят только коровы, овцы, козы и... ты же не коза? - мужчина принялся откровенно неприлично разглядывать ее, повернув голову и так и эдак, как будто и в самом деле искал тому подтверждение. - Слишком худая, - оценив, наконец, женскую фигуру заключил Вардэн. - Будешь есть то же, что и все, в противном случае останешься голодной.- Ты, конечно, не знаешь, но эльфы не нуждаются в регулярном приеме мясной пищи, - умничала эльфа.- Хм, - почесал он в затылке. - Так тебе травы нарвать что ли? - мужчина совсем потерялся в капризах противной эльфы.- Ну я же не коза, как ты точно подметил! - рассердилась Мапира. Кто перед ней: недалекий и ограниченный, или хитрый притворщик? Эту двойственность она никак не могла разгадать, что безумно злило ее, поскольку считала себя весьма проницательной. - Вероятно, упрямый деревенский мужлан, вроде тебя, не сильно разбирается в женщинах! - начала раздосадованная эльфа, но прикусила язык. Прочитав на его сером лице усталость, она догадалась о неуместности своего поведения и притихла. Спесивости с нее поубавилось. Почти с минуту они молчали, бросая друг в друга неудобные взгляды.- Те сухари, что были у Далии... она сказала их приготовил ты. Очень вкусно, можно мне еще? - робко попросила Мапира.- Это гренки, - буркнул Вардэн. - Спускайся - будут тебе сухари, - не вынимая рук из карманов, он облегченно вздохнул, окончив самый, пожалуй, дурацкий разговор в своей жизни. Чванлива и заносчива - такой приговор был вынесен кельтом надменной эльфе.***Только приписывать ей все вышеприведенное было рано. Может немного манерна, местами своенравна, но при всей своей эмоциональности и импульсивности, была в Мапире некая "человечность", никак не свойственная эльфам. Через несколько дней ее напускной снобизм и этакая неприступность улетучились сами собой, уступив благоразумию и добрым помыслам.Всех недужных и хворых при перемещении предварительно омывали, протирали разбавленной муравьиной кислотой, таким образом, очищая их от скверны, одевали в чистые одежды и только после переносили в новый лазарет. По просьбе целительницы койки расположили подобно годичным кольцам деревьев: круг внутри круга. Так, в помещении получилось несколько больших окружностей, вмещавших в себя несколько круговых рядов.К моменту, когда амбар был заполнен больными, Мапире пришлось нелегко. Ей потребовалось огромное мужество и стойкость, чтобы вновь окунуться в набитое болью, страхом и агонией помещение. Она почти в одиночку противостояла немыслимым взорам злобы, ненависти, непонимания и неприятия себя, так неумолимо топившим ее. Не с первого раза эльфе удалось совладать со своим волнением. Почувствовав рвотные позывы, женщина, не справляясь со смесью обуреваемых чувств, выбежала на улицу, прикрывая ладонями рот.- Кусты дальше, - безцветно подсказал бас где-то над самым ее ухом. Некто стоял возле входа и тянул из трубки дым. От густого запаха жженых трав стало еще хуже и Мапиру вывернуло, едва она успела влезть в высокую поросль молодой сливы. Тело колотила крупная дрожь. Сплевывая противную едкую слюну, через плечо ей подали овальную флягу.- Может не самое вкусное, но одним глотком волнение запить поможет, - бас переместился за ее спину. Эльфа обернулась.Перед ней стоял все тот же угрюмый кельт: высокий, широкогрудый, давно небритый, с короткими взъерошенными волосами цвета соломы; в помятой рабочей рубахе с засученными к локтям рукавами, из-под которых вылезали выцветшие витиеватые узоры, покрывавшие его крепкие руки почти до кистей; в потертых брюках и высоких сапогах, на которых комьями висела засохшая грязь - вся эта небрежность говорила о простоте и незамысловатости этого человека. Ни привычного ей лоска, ни легкости, ни утонченности - в нем не было абсолютно ничего, что знала она о мужчинах. И пахло от него одновременно землей, потом и крепкой выпивкой. В целом, всё вызывало у эльфы отторжение, если бы не проницательные глаза кельта: красивые, темно-синие - они сквозили твердостью и основательностью, но одновременно способные внимательно смотреть на нее с какой-то внутренней, скрываемой от собственного хозяина теплотой. Женщина требовательно потянулась к пузатой бутыли и Вардэн, предварительно взболтав содержимое, передал ей флягу. Мапира поднесла горлышко к носу и вдохнула. Из ёмкости доносился приятный цветочный аромат, к которому примешивался незнакомый оттенок.- Что это за рисунки? Тебе не на чем рисовать? - огрызнулась эльфа, застеснявшись своего жалкого положения, и сделала жадный глоток. На вкус жидкость оказалась совершенно противоположна своему запаху, а непривычная крепость в миг высушила горло и Мапира закашлялась. Кельт рассмеялся во весь рот, обнажив белые ровные зубы.- Нравятся? - игриво подмигнул он и отогнул ворот своей рубашки, демонстрируя размах рисунка, занимающего всю его могучую грудь и должно быть спину.- Отвратительно! И пойло твое отвратительное, - она сделала еще пару больших глотков и скривилась.- Тебе хватит, - Вардэн вернул себе флягу. Жидкий огонь теплой волной пронесся по телу эльфы, разбив застрявший в горле комок. - Это не просто рисунки - это апотропеи. Каждый кельтский воин обязан иметь их: они отвращают демонов войны и служат оберегом в битвах.- Ты воин? Я думала ты конюх, - Мапира пригляделась к орнаменту, который образовывался из мудреных переплетений узлов, спиралей и линий. Узор визуально напоминал сложный и хитрый лабиринт, и уж несомненно был пропитан глубоким смыслом. Эльфы Лихолесья не носили на своих телах ничего подобного и это стало для женщины занятным открытием. - Был, но дело пришлось оставить. Отец стар и со многим уже не справляется. Ему нужна помощь.- Каково это - изменить себе?- Трудно. Я любил и знал толк в своем ремесле, - он сделал последний глоток и не уместившаяся струйка стекла по его бороде.- Я напротив: никогда не желала своей силы, - неожиданно для самой себя выпалила Мапира. - Это бремя и ответственность, с которой я не всегда справляюсь или не справляюсь вообще, - добавила она чуть слышно. - Я бы с радостью отдала дар кому-нибудь другому.- Только им об этом не говори, ладно? - усмехнулся Вардэн и мотнул головой в сторону амбара. - Мы все чего-то хотим, но не всегда получаем желаемого и от этого чувствуем в себе пустоту, верно?- Свою пустоту ты заполняешь этим? - эльфа указала на бутыль и заметила, как недобро изменился взгляд мужчины, а брови сошлись к переносице.- Знаешь, не справедливо, когда кто-то обладает тем, что ему не по душе, в то время, как об этом мечтают другие и отдали бы за него все на свете, имея огромное желание помогать и созидать. Далиа всегда стремилась быть нужной. Всегда хотела приносить пользу; наверное, так она чувствует себя живой. Вот, кто принял бы твой дар за счастье! Жаль, что он принадлежит такой слабой и неуверенной женщине.- Ты всегда так прямолинеен? Это твоя естественная манера общения или ты просто дурак? - не смолчало ее задетое самолюбие.- Послушай, лапуля, - кельт положил свои большие руки на ее хрупкие плечи и легонько сжал их. - Им совершенно плевать кто ты и откуда. Одной ногой они уже в могиле и сами понимают это. Все, что им остается - уповать на чудо, которое они ждут от зубной феи, лепрекона, единорога... да хоть от кого. Дай им что-нибудь, чтобы облегчить последние дни. Не показывай своей слабости, пусть они поверят тебе.- А ты бы поверил?- Нет конечно! - снова усмехнулся Вардэн. Уязвленная Мапира дернулась, освобождаясь от его лап. - Но Далиа верит, раз потащилась за тобой на край света.- Боюсь, что буду просто бесполезна. Боюсь, что не внесу никакой пользы. Мне здесь не место.- Возможно. Но место там, где чувствуешь себя нужным, где понимаешь свою ценность. Ведь, каждый, кто бы он ни был, устроен так, что быть любимым и значимым для него важнее, чем дышать. И когда находится место, где тебя любят и дорожат тобой, то по собственной воле оттуда уже не уйдешь. Но чтобы найти - надо искать, не так ли? И начать следует отсюда, - мужчина указал эльфе на вход в лазарет.Его слова надавили на больную мозоль. Он словно видел ее насквозь: ее смятение и дисгармонию, с которыми она так долго уживалась, и был чертовски прав. Женщина, будто наперекор себе, вошла внутрь и принялась за дело. Тогда Далиа впервые увидела то эльфийское чудо, о котором ей столько рассказывала старуха. ***Перед началом целительница долго и тщательно готовилась: мыла руки, массировала ладони, тря их друг о друга до появления красноты. Затем, вставала в самый центр окружности и просила больных и помогающих им замкнуть круги, прикоснувшись друг к другу. Получалось нечто вроде хороводов.А после, начиналось совсем уж завораживающее: к кончикам ее пальцев с разных точек на теле светящимися нитями устремлялся золотистый, согревающий поток силы - это было первым полноценным ощущением, которое отмечали все присутствующие в помещении. Левая ее рука светилась особенно сильно. Вся энергия скапливалась на ее ладонях и кончиках пальцев, поэтому свое лечение она осуществляется с помощью пассов рук. Кисти у нее были необыкновенные: белые, узкие, изысканно вытянутые; пальцы: тонкие, гибкие и исключительно пластичные - поразительно красивые руки.Так она могла стоять несколько минут, источая теплое золотистое сияние. Потом, Мапира просила разрывать цепи и подносила руки уже конкретно к каждому больному: водила ими вокруг головы, рук, тела, ног. В эти минуты люди ощущали слабое покалывание, ощущали тепло или холодок, дуновение ветерка. И самое главное: края ран прямо на глазах, удивительным образом, начинали стягиваться. Медленно, мучительно, но это было невероятно. Периодически, она нуждалась в том, чтобы отводить руки в сторону и резко стряхивать кисти, словно сбрасывая с них капли воды. При этом, если приглядеться, можно было увидеть, как что-то черное вытягивалось из ран и слетало с ее пальцев, падая на пол и через мгновенье растворяясь. Далии даже показалось, что это были те самые слизняки, высасывающие последние жизненные соки из мерзлой земли. Закончив действо в одной окружности, она вновь тщательно вымывала руки, садилась где-нибудь в углу и отдыхала, а потом все начинала сначала уже в другой.День пролетел незаметно, но принес много радости и облегчения. И пусть до полного выздоровления было еще далеко - правильное начало было положено.Воодушевленные люди благодарили Мапиру не чураясь ее происхождения. Их восторженные лица были похожи на лица маленьких детей, впервые увидевших нечто для себя необычное. Непривычная экзотическая красота резких черт лица эльфы, ее высокая, худощавая фигура, каждый ее жест - им она казалась божественной. Да и сама женщина, пусть уставшая и голодная, но к концу дня просияла лицом, обретя здесь что-то, чего не нашлось ей в родном краю. ***- Для тебя тут немного овощей и фруктов, - после нескольких тяжелых ударов в дверь раздался голос Вардэна. Мапира с трудом сползла с кровати, на которую рухнула сразу, как пришла, и поплелась отворять засов. Есть хотелось очень, но сил спуститься к столу уже не было и любезность мужчины пришлась кстати.- Думаю, мне стоит извиниться за утро. Я полагал, что ты лишь облегчишь им страдания и уймешь боль, но то, что ты сделала сегодня для моего отца и всех остальных... Спасибо! - и глаза Вардэна вновь тепло улыбнулись ей.- Не извиняйся. Ты неплохо встряхнул меня. Может этого мне как раз и не хватало. Скорее я должна поблагодарить тебя.- Признаться, я не верил, что из этой ее затеи выйдет толк, а Далиа оказалась права.- Затеи?! - эльфа грустно усмехнулась. "Ох, знал бы он, какова цена этой затеи", - подумала женщина, но вслух озвучивать мысль не стала.- У меня есть одна просьба: не могла бы ты на досуге посмотреть ее ногу - та совсем распухла. Далиа ведь за себя никогда не попросит.- Конечно! Мне как раз хотелось спросить у нее пару платьев.- Платье?! Пара?! - тут мужчина расхохотался так, что слезы проступили у краев его глаз.- Я что-то не то сказала? - эльфа недоуменно воззрилась на содрогающуюся в раскатистом смехе мужскую фигуру.- Да у нее не то, что пара - и одного-то нет. Далиа, наверное, единственная девчонка в туате, а может и на всем альбионе, которая носит штаны. Хотя, женщинам в нашем обществе и не пристало носить этот атрибут, принадлежащий сугубо мужской половине - ей плевать.- Как? У нее нет ни одного платья?- И это ее нисколько не смущает! Но знаешь, я все же спрошу, может она найдет для тебя что-нибудь подходящее. Доброй ночи!- Была бы очень признательна, - немного обескураженная эльфа приняла пожелание, ответив тем же, и задумалась над его словами о месте, где ценят и ждут... и кто, черт возьми, такие лепреконы.***Чудесное исцеление привнесло долгожданный мир и покой во многие сердца. Но нашлись и те, кто по причине своего бессилия перед заразой и нежеланием лечиться эльфийской магией пустили в народ молву, что это колдуны и ведьмы наслали скверну, найдя поддержку у некоторых старейшин и старост, теряющих к себе доверие народа.Не дожидаясь утра, Далиа отправилась к маленькой, вросшей в землю, кривобокой хижине. Хорошие вести, что несла она с собой, лишь подгоняли ее, ускоряя шаг.- Помогите, - слабый оклик заставил остановиться. Он раздался в узком проеме между стенами двух больших хозяйственных построек. Тень одной стены падала на другую, полностью лишая проход света вечернего солнца и разглядеть что-либо в нем не получалось, как бы Далиа не старалась.- Вы в порядке? - спросила она темноту, все еще не видя источник звука.- Помогите, - из тени вышел бледный юноша с горящим лихорадочным взором. Этого мальчишку девушка знала с пеленок. Он частенько бегал в общей массе воинственной детворы, смеясь, задирая и травя ее вместе со всеми, но сам этой воинственностью отнюдь не отличался. Прилично трусоват и зависим от приятелей, он создавал собой лишь фон, не имея ни малейшего авторитета среди сверстников. - Там мой брат, он нуждается в помощи, скорее, я покажу, - и поманив рукой, предложил следовать за ним, ныряя во мрак.Далиа неуверенно нырнула следом. Она шла по длинному зловонному проходу, пронзительно пахшему мочой, и ее оробевшее сердце убыстрялось. По совести говоря, никакого желания помогать этому сопляку не было, но она даже мысли не допускала, что может развернуться и уйти, предложив привести в помощь кого-то еще.Коридор закончился тупиком и почерневшей от сырости дверью, за которой успел скрыться юноша. Далиа вбежала в пустое душное помещение, когда ее внезапно схватили, повалили вниз, подтащили к углу и кинули на застланный грязным тряпьем пол.Это случилось так неожиданно и быстро, что девушка успела только скорчиться, сжаться в комок, вдавив колени в грудь, и напрячься ожидая ударов, но намерения их были совершенно иными: ее тискали и мяли, нагло пытаясь пролезть за пазуху; кто-то, тяжело сопя, грубо начал стягивать брюки, повторяя "ведьма" вновь и вновь.Когда Далиа сообразила, что ее собираются отнюдь не бить, страх ее мгновенно улетучился, а гнев захлестнул яростной волной. Задыхаясь от нахлынувшей злости, она вонзилась зубами в чью-то руку, что больно щипала соски; ногами пнула того, что ковырялся с завязками ее штанов; резко поднялась и толкнула преградившего ей путь, сумев вырваться и выскочить наружу.***А вне того жуткого смрадного места был непривычно тихий, ничем не выдававший присутствие чумной напасти на острове, летний вечер. Солнце уже довольно нагулялось и теперь медленно спускалось с небосвода. Луга заблестели росой; из засыпающих долин веяло прохладной душистой свежестью. С вершины пологого холма виднелась самая окраина туата, много отстоящая от его центра, к которой, по узкой дорожке протянутой через злаковое поле торопливо бежала девушка, то и дело оглядываясь назад.Она ворвалась в дом старухи: красная, растрепанная, все еще обеими руками прижимая порванную на груди рубашку. Ворвалась, судорожно закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной, чувствуя, что еще мгновение и упадет от безостановочной тряски в коленках.В лицо повеяло сыростью. Помещение давно не протапливали, свет не горел, но свечи здесь зажигали совсем недавно, ибо как дым сильно закоптил маленькое и тесное пространство. Далиа немного отдышалась и в темноте принялась ощупывать всевозможные поверхности, в попытке отыскать немного воска. Ориентироваться было не трудно: она все здесь знала, как свои пять пальцев, однако, каждое ее движение было встречено многочисленными незнакомыми углами. Набивая новые синяки поверх старых, Далиа все же добралась до стола, найдя на нем растопленные до основания свечи, и подожгла острый фитиль одной из них. Маленький язычок пламени зыбко затрепетал в разные стороны. Комната тускло осветилась, и в неверном свете огня теперь можно было разглядеть предательские углы, поколотившие девушку. Повсюду царил беспорядок. Прихожая оказалась сплошь заставлена открытыми коробками и развороченными сундуками. Должно быть, старуха что-то искала и долго не могла найти, раз извела столько свечей. Вдруг, в соседней комнате кто-то закопошился и застонал. Протискиваясь между препятствиями, Далиа добралась до спальни. Около постели подрагивало одинокое пламенное перо, бросая отсвет на лицо старухи. Уна лежала, покрытая по самую грудь толстым ворсистым куском шерсти, и с трудом дышала. Кажется, она постарела еще сильнее: морщины на лице стали глубже, седые волосы совсем выбелили. Дева еще долго стояла рядом и не знала, как поступить. Следовало разбудить ее, чтобы отвезти в лазарет. А еще очень хотелось поговорить, рассказать, поделиться.- Я не сплю, - сипло произнесла Уна, разведя худые иссохшие руки в стороны. - Ты производишь столько шума, что все птицы разлетелись на несколько дней отсюда, - покачав головой, старуха взглянула на девушку. - Ты вся красная, что случилось?Глаза Далии потемнели. О том, что произошло, рассказывать было стыдно и слова не связывались воедино. Она вдруг почувствовала, как все силы разом покинули ее и всем телом оттолкнувшись от двери, сделала пару шагов и рухнула на стул, отчаянно заплакав от страха, обиды и унижения.Старуха молча внимала, не мешая девушке выплакаться. Чуть успокоившись и обтерев глаза рукавом, Далиа подошла к Уне и прикоснулась пальцами к ее лбу - он так и пылал. - Как себя чувствуешь? - склонившись над кроватью, спросила она. - Плохо, - простонала старуха. - Очень плохо, дитя! Скоро умру! Боги смилостивились и, наконец, заберут меня.- Не говори так. Тебя нужно перевезти отсюда, - все еще всхлипывала девушка. - Зачем? Не все ли равно, где помирать? Я свое пожила и довольно - устала. Жить среди людей гораздо сложнее, чем среди эльфов. С постели почти не схожу: последние силы потратила, чтобы отыскать кое-что. - И слушать не стану! У нас ты быстрее поправишься. Да, я же еще не сказала главного! - Далиа вспомнила о том, с чем так спешила и лицо ее чуть ободрилось.- Всё уже знаю. Слухи распространяются так быстро, что сам Винтий позавидовал бы. Но кто пришел с тобой? - старуха немного воспряла.Дева смутилась и покраснела сильней, но испугавшись, что Уна заметит ее внезапный румянец, она начала краснеть еще неудержимее и отводить взгляд. - Кто эти эльфы? - насторожилась старая женщина и добавила пару увесистых выражений, придавших ее вопросу больший окрас. Под таким натиском девушке пришлось выложить часть того, что с ней произошло в Лихолесье.- ...Мапира весьма способная и даже больше, - закончила Далиа, упорно улыбаясь и размазывая слезы по пылающим щекам.- Ты - молодец! Я ни секунды не сомневалась в тебе, но мне жаль, что Турвэ с тобой нет. Однако, как тебе удалось уговорить сына лесного короля сопровождать вас? - Уна приподняла голову и опасливо посмотрела на девушку.- Я его не уговаривала, я...- Далиа не мямли, что ты сделала? - лоб старухи пуще нахмурился, а в лице засквозил страх. Девушка понимала, что отпираться было бы бесполезно и опустив голову, скособочившись, принялась рассказывать ту оставшуюся часть, которую до последнего надеялась умолчать. Уна слушала затаив дыхание, а когда воздух перестали сотрясать пламенные речи, изливавшие весь скопленный девой гнев, горестно покачала головой.- Бедная моя девочка - мне так жаль! - ее веки, вздрогнув, опустились; она прикрыла рукой рот и в глубоком раскаянии мутные слезы побежали по лабиринту морщин, испещрявших ее лицо. - Это я во всем виновата! Зачем только рассказала об эльфийских чудесах, зачем растревожила твой разум. Лучше бы уж все оставалось как есть. - Благодаря тебе у нас появилась надежда, а это дорогого стоит.- Вот только расплачиваться за нее тебе одной. Я совершила огромную ошибку, непоправимую и серьезную ошибку, что превратила для тебя миф в реальность. Я старая и глупая, наивно положилась на воспоминания о порядочности эльфов и короля Трандуила, да сердце его, как видно, давно очерствело. - Здесь нет твоей вины. Так сложились обстоятельства и не думаю, что они могли бы сложиться как-то иначе. В любом случае: что сделано - то сделано.- Тебе нужно бежать, - голос женщины стал тише. Она как-будто боялась, что владыка мог услышать ее.- Но куда?- Как можно дальше! - Уна перешла на шепот. - Король не простит такой дерзости. Его кони быстры и примчат эльфов совсем скоро, но у тебя еще есть время, чтобы собраться, - и она засуетилась в кровати, словно пытаясь найти что-то в складках скомканного одеяла.- Я не могу уйти и оставить тебя здесь.- Ты должна! Я все равно умру и умереть желаю в своей постели, в своем доме, - сопротивлялась ей старуха.- Пожалуйста, позволь помочь тебе, - Далиа прижала ее истончившиеся руки к своей щеке.- Оставь! Я чувствую, как нечто пожирает меня изнутри. Там все горит и никакой знахарь мне уже не поможет. Это поздняя кара за все мои неправедные деяния. Беги, не теряй драгоценного времени, ибо гнев его не знает границ.- Если моя дерзость перед ним так велика - он будет искать и поиски свои не прекратит.- Ох, с тяжким грузом на душе помирать буду, - причитала старая Уна, схватив себя за голову. - Это мне быть за всё в ответе!- Человек виновен, если сделал что-то плохое намеренно. Но ты желала только добра и не могла знать ничего наперед.- Я нет, но заглянуть в грядущее было под силу моей сестре.- У тебя есть сестра?- О да! - и при этом воспоминании старуху затрясло. - Прости, Далиа, но не такая уж я и безвинная. Во мне живет много греха, от которого я жду избавления. А пока смерть дух мой не настигла - покаяться тебе хочу. Вот, послушай, что я расскажу и пусть исповедь облегчит мою совесть.