2 (1/1)

- Позволь мне помочь, - почти взмолилась Далиа. Лекарь молчал. - Поверь, у меня самые благие намерения. Ты же знаешь, ЧТО я могу, - нетерпеливо напомнила дева, боясь даже на мгновение разуверить его в этом. - Знаю, - понимающе ответил Бран. - Знаю. Но люди слишком напуганы и не примут помощи от такой, как ты, - мужчина по-отечески прижал к груди девичью голову и большой теплой ладонью провел по темным шелковым волосам, рассыпавшимся по его жилету.- Какой? - Далиа резко отпряла и удивленно уставилась на него. - Ты знаешь, - с некоторой печатью в голосе произнес лекарь, не обращая внимания на то возмущение, которым она обдала его. - Ну же, скажи, - потребовала девушка, а в глазах уже скапливались обидные слезы. - От ведьмы, - внезапно мужчина бросил на нее смутный прищур. - Ни один туат не захочет видеть у себя ведьму. - Но я не ведьма! - горячо возразила она. - …не ведьма, - чуть тише, словно убеждая саму себя, повторила Далиа, уткнулась в его мягкий шерстяной жилет, как в подушку, и заплакала. - Верю, мой прекрасный цветок, верю. Я лишен подобных предрассудков, - ласково отозвался Бран. Он вдруг приподнял ее подбородок и лукаво заглянул в лицо.Черные брови вразлет, густые мокрые ресницы и сизые глаза, такие глубокие и ясные, - они были полны упорства и храбрости, сильной воли и решимости, они завораживали и пленяли своей выразительной красотой. В полумраке они напомнили ему иной взор. Бран придвинулся ближе и приоткрыл рот, стремясь почувствовать вкус ее губ, но тонкие упрямые ручки уперлись ему в грудь. - Что ты делаешь? - шепнула Далиа и ощутила недобрый холодок внутри. В легком замешательстве она смотрела на человека, который никогда не позволял себе подобной выходки. До сего дня. Достопочтенный господин, многоуважаемый член общины, ведший праведный образ жизни вмиг изменился в лице. Оно внезапно побагровело, в глазах заплясали дьяволы. Его пальцы теперь больно сдавливали ей подбородок. В желании отстраниться, девушка лишь почувствовала, как он крепче вцепился в нее.- Пусти! - в животе все скрутило от страха. Еще секунду она сомневалась: правильно ли толкует происходящее, но своими настырными действиями мужчина подтвердил ее опасения. Извиваясь, словно угорь, дева отчаянно пыталась вырваться, испугавшись его железной хватки, но в силе был явный перевес. Встреченное сопротивление только распалило мужчину, разгорячило кровь. Схватив её за волосы и оскалясь, Бран с силой дёрнул их на себя. Голову будто ошпарило кипятком. От боли Далиа вскрикнула и попробовала увернуться, но мужчина всем своим весом прижал непокорную к стене, и заломив ей руки, завел за спину. Не внимая крикам, свободной рукой он мял ее грудь, стараясь развязать тугие узелки на рубашке. - Ты делаешь мне больно! - брыкалась девчонка, всё так же бесполезно пытаясь вывернуться. Довольный такой неуёмной энергией, лекарь зло ухмылялся. Он жадно тискал ее, целуя плечи, шею, щеки, оставляя на них слюну, и все ближе подбирался к губам. Далиа шипела и царапалась, дабы ослабить его стальную хватку, но всё было тщетно. - Убери руки! - сквозь зубы цедила она, чувствуя подкатывающий к горлу ком неприязни и отвращения. Сообразив, что он тащит ее к кровати, дева принялась бить его кулаком, но в ответ раздавался ехидный смех. Мужчина уже не владел собой. Он уперся ногой в край кровати и, сделав небольшое усилие, опрокинул ее, навалившись и прижав сверху. Чтобы она не лягалась, он втиснулся между ее ног, разведя их своими коленями в стороны. Рука Брана переместилась на девичью талию, спускаясь все ниже. Она блуждала на бедрах, искала возможность проникнуть под ткань. Далиа судорожно вздрагивала от грубых прикосновений, пока силилась избавиться от него.- Какого дьявола ты не носишь юбку как все, несносная дрянь! - мужчина в бешенстве хрипел, сгорая от желания и испытывая тупую боль внизу живота. Он швырял ей в лицо целую гроздь оскорблений, которых не постыдился бы разве местный могильщик. Бран мерзко лобзал ее, не замечая сыпавшихся на него ударов, наносимых вслепую, куда попало, которые лишь сильнее возбуждали его плоть. Далия поняла, что силы сопротивляться ему уходят и истерично взвыла, но тут же потная горячая ладонь закрыла ей рот. Сумев укусить его, она сразу получила сильный удар по губам, оставивший кровоподтек. - Остановись, ты не в себе! - молила дева, осознавая, что еще совсем чуть-чуть, и мужчина перейдет последнюю черту. Но в ответ он только алчно сопел и пускал пену. Вожделея занять наиболее удобное положение, Бран подминал под себя трепыхавшуюся худенькую фигурку и наслаждался ее никчемными попытками.- Подумай об Эвелин! Имя супруги резануло по слуху и, словно пощёчина, отрезвило его. Животный инстинкт улетучился так же быстро, как и появился. Мужчина отодвинулся, слез с кровати, удалился в угол комнаты и принялся приводить себя в порядок, нервно зачесывая волосы назад.- Что это было? - Далиа потихоньку встала и, всхлипывая, тихим шагом отошла к двери. Бран опустил голову. Повисло тягостное молчание. Гадко и противно было на душе у обоих. Девушка приходила в себя: заправляла рубашку обратно и вытирала с лица влажные следы, оставленные его языком. Ей все еще не верилось, что этот человек мог так унизить себя. - Ты напился! Хотя может и стоило. Я понимаю и соболезную твоей утрате, но за этой дверью есть и другие, кто как никогда нуждаются в твоей помощи. Ты единственный лекарь на многие мили вокруг! - Далиа отрывисто дышала, губы пылали и пульсировали. Обида, жалость, смущение - все перемешалось внутри. А ведь она всегда считала его своим другом, но теперь, между ними навсегда останется неприятный осадок, перечеркнувший уважение.Бран поднял на нее глаза, в которых она ожидала увидеть раскаяние, но нет. Его равнодушный взгляд смотрел сквозь. От потрясений, пережитых им за последнее время, на лбу залегли скорбные складки, а некогда добрый отеческий взгляд стал суровым, даже жестоким. Сейчас это был усталый хмурый человек, выглядевший гораздо старше своих лет. Но больше всего Далиу пугала его отрешенность, как знак того, что надежды ни для кого уже не существует.- Твои силы тут не помогут, равно как и мои, - лекарь достал из шкафчика с пузырьками большую бутыль с янтарной жидкостью. Он откупорил пробку и опрокинул в себя остатки ее содержимого. - Все наши старания останутся бесплодными. Все бесполезно. Проклятая хворь слишком сильна, и я ничем не могу им помочь. Теперь их спасет разве что чудо, - Бран горько усмехнулся своим же словам, сел на стул и замкнулся в угрюмом молчании.***Задыхаясь от бессилия, Далиа выбежала из понурого лекарского домика. Какое-то время она растерянно металась около него из стороны в сторону не в состоянии выбрать нужное ей направление. На ее покрасневших глазах вновь проступила влага и, дав волю чувствам, она опустилась на корточки, прислонилась к холодной деревянной стене и расплакалась. Глупое чувство вины насело на нее и тяжким грузом принялось давить на плечи. Ощущая дикую несправедливость в том, что повсюду боль и страдания, ее же беда обошла стороной. Тело было полно сил и энергии, но их применению не находилось места. Вытирая слезы, ей вдруг очень захотелось на себя разозлиться. Далиа подняла руку, сжала кулак и ударила в грудь, а потом еще раз и еще. Однако должного облегчения это не принесло: стало только хуже - стыд. Она - взрослая и крепкая дочь земли своей - льет слезы вместо того, чтобы встать и бороться. Но что бы она могла сделать?Темные грозовые тучи скрывали небо и день казался ночью. Гнетущая атмосфера давила на виски, кольцом сжимала голову. Землистые узкие улочки были совсем безлюдны и пугающе тихи. Лишь издали доносились звуки бурного и беспокойного моря. Пересилив ушной звон, Далиа прислушалась к бушующему прибою. Он громко гудел, выдувая низкие ноты, казавшиеся знакомыми сердцу. Ей вдруг почудилось, будто он зовет, глухо произнося ее имя. Сбивчивые мысли стаей испуганных птиц кружили в голове, не желая выстраиваться в ряд, но одна, зыбкая, постоянно блуждала рядом и одновременно ускользала от нее. Оставив позади унылые хижины, девушка направилась к скалистой круче, туда, где огромные пенящиеся гребни волн яростно бились о каменистый берег, загроможденный гранитными валунами, где колоссальные массы разъяренной воды носились от самого горизонта, пропитывая воздух солью. С приближением, она все явственней слышала журчащий, водянистый тембр, идущий будто из самых глубин океана. И она узнала его! Узнала обладателя! То была отшельница, что жила на окраине туата и на кельтском звалась Белой Волной. Это был голос Старой Уны, бесцветный и утробный, взывающий к Далии.Старуха жила обособленно и была, пожалуй, самым древним обитателем альбиона. Никто не мог вспомнить, как давно она поселилась в этих землях. По лицу, испещренному глубокими морщинами, ее возраст было трудно прочесть. Одни шутили, что на островах она оказалась еще с первыми переселенцами, пришедшими сюда столетия назад. Другие видели в этом долю истины, считая ее колдуньей. Но даже старейшины туата не припоминали ее молодой и веселой. Для всех она всегда была и оставалась своеобразной архаичной загадкой.Одинокая женщина часто и с удовольствием чудила на городской площади во время шумных праздников. С бутылкой вина и сумасбродной болтовней она привлекала внимание деревенских детишек, рассказывая необычные истории, коих у нее всегда имелось с лихвой. В них особое место отводилось тем векам, когда чудеса и монстры были делом привычным. А прилично приняв на грудь и порядком захмелев, Уна озабоченно прорицала о новых сражениях с чудовищами и еще более жестоких битвах, ожидавших впереди. За подобные небылицы, пугающие неокрепшие и впечатлительные детские умы, старуху прогоняли. Тогда ее можно было встретить у самого берега. Она медленно шаркала босыми ногами по мокрому песку и долго разговаривала с океаном. Далиа без раздумий кинулась к ней.