Глава 3 (2/2)

— Острая ревматическая лихорадка, — проговорил Клоссе чрезвычайно спокойным тоном. — Мы провели процедуру кровопускания и дали снадобья, ему стало немного легче. Моцарту нужен покой, холодные компрессы и вот эти настойки, — он протянул несколько склянок Констанс.

— А теперь нам пора, — подал голос Маттиас фон Саллаба, направляясь в прихожую. — Мы придем завтра, чтобы контролировать состояние здоровья мсье Моцарта.

— Благодарю вас, — Сальери, наконец, очнулся и подал лекарям их плащи. — За ваш труд, — он достал из кармана камзола мешочек с монетами и вложил его в руки Маттиаса.

Оба лекаря разулыбались, понимая, что клиент у них богатый и совсем не отличается скупостью.

— Ждём вас завтра, — Антонио попрощался с мужчинами и выпроводил их за дверь, с облегчением вздохнув.

Уж если они назначили Моцарту лечение, значит, не все так плохо. Значит, возможно убрать симптомы этой лихорадки и помочь его возлюбленному. Сальери побежал наверх, чтобы проверить, как чувствует себя Амадей, и побыть с ним, внушая уверенность в том, что он выздоровеет.

— Любимый, — Моцарт обессилено улыбнулся, радуясь столь скорому приходу Сальери. Без него переживать эту болезнь, последнюю болезнь, станет совсем невыносимо.

После принятия какой-то жуткой на вкус бурды, Амадею стало легче. Нет, боль не ушла, но притупилась, давая возможность более-менее нормально дышать и говорить, хоть сдвинуться с места всё ещё и было для него непосильной задачей. Сальери опустился с ним рядом на постель, склоняясь, чтобы нежно поцеловать в лоб.

— Что, мой милый? Вам уже лучше? — с надеждой в голосе спросил Антонио.

Ему очень хотелось услышать положительный ответ. Не зря ведь лекари над Моцартом так долго колдовали, он точно должен почувствовать облегчение. Тогда и самому Сальери будет легче. Он же чувствует всю боль возлюбленного, будто свою собственную, пропуская её через себя, корчась от сдавливающих спазмов. Сальери и Моцарт связаны друг с другом так неразрывно, что даже смерть на время отступит, не решаясь отобрать Вольфганга из объятий любви.

— Мне лучше, намного лучше. Надеюсь, Констанс не пыталась выгнать тебя? Она очень упряма и порой груба, но ей сложно придётся одной. Присматривай за ней, ладно? За ней и детьми. Мои мальчики, частички меня, должны жить хорошо. И ты сам должен жить, — Моцарт грозно посмотрел на возлюбленного. — Не вздумай что-то сделать с собой. Пусть я говорю немного эгоистично, зная, как плохо будет тебе без меня, и всё равно... — Амадей переждал новый приступ боли, задержав дыхание. — Обними меня. Хочу твоих прикосновений. Сегодня третье? Совсем немного осталось времени. Забудь обо всех, останься со мной. Всего два дня, прошу тебя, пожалуйста.

Сальери хотелось закричать только одно: "прекратите говорить глупости". Но он себя сдержал. Нельзя волновать Моцарта, ему только-только стало легче. Упоминание о том, что Антонио тайно, не сказав Амадею ни слова, спасёт его ото всех, может вызвать новый приступ. Ничего-ничего, осталось потерпеть совсем немного. А пока Сальери просто будет рядом.

— Тише, тише, тебе нужно меньше разговаривать. Не трать силы, мой хороший.

Антонио тоже незаметно перешёл на "ты", поддаваясь порыву стать ещё ближе, чем они были, хотя бы через обращение. Никто их больше не осудит. Никто не посмеет указать, как правильно. Никто и никогда не разлучит их.

Сальери снял камзол, потом отбросил на стул жилет и накрахмаленный бант с брошью, разулся и осторожно лег возле Моцарта. Он не боялся заразиться. Даже если бы итальянец не знал, что ему суждено остаться здоровым и прожить ещё уйму лет, он бы все равно, не раздумывая, находился бы настолько близко к Амадею, целовал бы его, сжимал в объятиях, засыпал рядом с ним. Если бы не было этого шанса вырваться и спастись, он бы с радостью предпочёл погибнуть вместе с Моцартом от одной и той же болезни и отойти в мир иной. Вместе. В раю или аду.

Он обнял Моцарта, легко касаясь его искусанных губ своими, целуя мягко и не настойчиво. Тому не следует ни о чем беспокоиться. Обо всем уже побеспокоился Сальери.

Едва ощутимые нежные касания любимого приносили облегчение. Антонио был подозрительно спокоен и, наверное, это было хорошо. Однако если тот уверен, что всё обойдётся, то смерть Моцарта разобьёт ему сердце. Так или иначе, осталось совсем немного.

Амадей не верил ни в рай, ни в ад, но сейчас предпочёл бы верить. Тогда бы оставался шанс на встречу, пусть и совсем не скорую. Амадей чуть улыбнулся, отвечая на поцелуи любимого так же мягко, без капли страсти, но с любовью.

В тёплых объятьях было спокойно и уютно. И сон сморил Моцарта, принося временное успокоение.

***

Весь день Амадей метался в бреду, едва слышно выстанывая имя любовника, почти требуя, чтобы он постоянно находился рядом. В редкие проблески сознания, Амадей молча наблюдал за Сальери, жалея, что у них двоих было так мало времени, чтобы распробовать вкус любви. Забываясь в тяжёлом сне, Моцарт видел шторм и себя, утопающего, глотающего воду, бессильно опускающегося на дно. Тревожные сны не оставляли Вольфганга, пока Тонио не замечал метания и не шептал ему на ухо нежные слова, прогоняющие демонов. Ближе к вечеру, придя в себя и увидев сидящего на полу рядом с постелью Сальери, Амадей едва слышно прошептал: — Встань с пола, простудишься. По нему сквозняки ходят.

Сальери тут же поднялся, не желая расстраивать любимого. Даже с высокой температурой и жаром Амадей беспокоился о нем, переживал, чтобы Антонио не простыл, хотя сам был в таком состоянии, что и говорить практически не мог. Итальянец лег рядом с ним на постель, прикладывая к пылающему лбу Моцарта холодный компресс.

— Тебе лучше? — как же он хотел услышать слова о том, что Амадей чувствует облегчение. Вечер 4 декабря. Так страшно было считать эти секунды, которые остались до финала их истории в будущем. Счастливого, если Мисси не обманула и явится, чтобы забрать их обоих, несчастного, если колдунья бросила Моцарта на произвол судьбы и позволит ему умереть. Нет, нет, верить в это не хотелось. Хоть кто-то из них двоих должен сохранять спокойствие и здравый рассудок. От того, что Сальери будет угнетать себя и поддаваться истерике, толку не будет никакого. Он всегда был оптимистом, так какого черта? Надежда на лучшее, как всегда. И никак иначе.

— Я... не знаю. Тут так холодно,— Амадея била дрожь, хоть он и лежал под двумя одеялами.

Немного тошнило, кружилась голова, глаза закрывались сами собой. Он хотел сказать что-то, о том, как любит Сальери, — он повторял это постоянно, боясь, что умрёт слишком быстро, — но не смог, провалившись во тьму.

Господи, когда же это уже закончится? Где эта чертова колдунья, почему она так медлит? Моцарту ведь хуже с каждой минутой, Антонио это видел, уже не теша себя надеждами о его выздоровлении. Сальери уже чувствовал холодное дыхание смерти в этой полутемной комнате. Она подбиралась все ближе и ближе, отвратительно скалясь и протягивая свои костлявые руки к ослабевшему Амадею. Итальянец готов был молиться всем известным ему богам, вспоминал все молитвы, которые знал, и просил только об одном: пусть Моцарт продержится подольше. Ещё не явилась их спасительница, нужно ещё подождать. Сальери вскочил с постели, стараясь не потревожить Моцарта, и выбежал в коридор, крича что-то готовившей внизу Констанс:

— Лекарей! Скорее!

— Иди обратно, быстро, — Мисси материализовалась прямо посреди коридора, оттесняя Сальери назад в комнату. — И не ори понапрасну. Ему всё равно никто, кроме меня, не поможет. К слову, если тебе интересно, то антибиотики, которые вылечат твоего Моцарта, открыли в 1928 году. То есть, откроют. Через 137 лет. О, что тут у нас? Бактериальная инфекция и пневмония. Сильно. Мисси открыла маленькую сумочку и вынула оттуда шприц, который мгновенно всадила Моцарту в плечо, впрочем, не разбудив его.

— Отлично. Теперь мы точно знаем, что в ближайшие пять минут он не умрёт, а пока разберёмся с тобой.

— Ему точно полегчает? — с настороженностью проследил за всеми её манипуляциями Сальери. Это не могло быть ядом, она ведь им должна помогать, а не гробить. Но сомнения все же есть. Нельзя было вот так вот просто взять и доверять этой женщине на все сто. Природная склонность Антонио видеть во всем подвох не дремала и сейчас. Если что не так, итальянец из этой ведьмы всю душу вытрясет. Он набросил себе на плечи камзол и подошёл к женщине, вопросительно подняв брови.

— Что со мной разбираться? Берите его, меня и вперед, перемещайте. Он как раз без сознания, как удачно.

— Ему очень хорошо. Температура скоро спадёт. А то, что он спит, действительно удачно. Не то вас было бы не расцепить. Но только не думай, что всё так просто, — Мисси хитро заулыбалась. — Вы словно дети в песочнице. Твори, что хочешь... Мисси набрала координаты на Манипуляторе Временной Воронки и, схватив Сальери за руку, нажала на пуск, перенося придворного капельмейстера его Величества в далёкий и безумный 2008 год.

Спустя секунду они очутились посреди средних размеров квартирки в одной из тысячи многоэтажек Парижа.

— Добро пожаловать в 2008. Париж, Франция. Десять ноль пять по местному времени. Осмотрись тут пока, вернусь через минуту, — Мисси снова исчезла.

Сальери замер на месте, медленно переводя взгляд из стороны в сторону, ещё не до конца придя в себя. Все случилось настолько быстро, что он и опомниться не успел. А сейчас уже стоял посреди хорошо обставленной спальни в своём же наряде из 18 века и не верил собственным глазам. Все получилось? Интерьер совсем не похож на старинный, все так... современно, что ли. Итальянец огляделся, стараясь рассмотреть все в мельчайших деталях. Он стал ходить по комнате, не решаясь ни к чему прикасаться. Теперь им предстоит здесь жить? Скорее всего, именно так. Главное, чтобы ничего здесь не натворили. Так много всего странного и, наверняка, опасного.

Вот, например, как освещается помещение? Где свечи? Что это за стеклянная светящаяся груша под потолком в каком-то абажуре? Она даёт свет. Но как фрукт может давать свет? Ещё и стеклянный. Антонио только диву давался, обходя комнату по кругу. А это что за чёрный прямоугольник? А эта тяжелая книга с какими-то кнопками? А вот ещё светящиеся груши в маленьких настольных абажурах возле кровати. Главное, ничего не трогать. Мало ли.

Сальери снял камзол и присел на кровать, решив дождаться Мисси и задать ей все интересующие вопросы. Особенно его волновал тот факт, что рядом нет Моцарта. Может, из-за того, что он болен, его перемещение даётся труднее? Волнение подступило к горлу, мешая дышать, спазмом сдавливая шею. Нельзя поддаваться панике, нельзя! Антонио одернул себя и приготовился терпеливо ждать. Как бы там ни было, а объяснить все сможет только та женщина.

***

Мисси переместилась обратно в 18 век. Вот он, Вольфганг Амадей Моцарт, вошедший в историю как талантливый музыкант, композитор, даже новатор. Мисси присела на постель Вольфганга, вглядываясь в его лицо.

— Придётся что-то делать с портретами. Два идентичных человека едва ли могут существовать.

Таймледи взяла за руку Моцарта и настроила свой Манипулятор, перенося и Вольфганга в будущее.

Оказались они, однако, вовсе не в той квартире, куда Мисси перенесла Сальери. Эта квартирка была меньше, находилась в другом конце города, хоть время было то же самое. 2008 год. Десять ноль пять. Даты так же совпадали.

Как-то совершенно не вовремя Амадей очнулся и начал озираться по сторонам. Чувствовал себя он немного лучше. Температура начала спадать, суставы не выворачивало так сильно, да и отвратительная острая боль в груди исчезла. Моцарт через силу приподнялся на локтях, глядя на Мисси, которая уже хотела поменять дислокацию, однако мужчина так не вовремя очнулся и помешал её планам.

— Твой любовник уговорил меня спасти тебя. Он ведь, в отличие от тебя, не настолько глуп, чтобы отказываться от нормальной жизни в будущем ради призрачных обязательств в прошлом. И ты... оставил его страдать. Но, знаешь, я всё же скажу ему, что ты в 2008, что ты не умер и теперь будешь жить здесь.

— Вы перенесли меня? — захрипел Амадей, пугаясь собственной догадки. — Меня перенесли, а его оставили? Да лучше бы я умер!

— Твой любовник решил иначе. Лучше живой ты и здесь, чем мёртвый там. Придётся жить. Ведь ты уговаривал его жить там, без тебя. Жить и радоваться жизни. Так вот попробуй сам. Только здесь, — холодный голос Мисси остудил Амадея, убивая в нём желание спорить. Эта женщина... она пугала.

— И вот ещё что. Ложись спать. Я вернусь утром и займусь твоим лечением. Попробуем что-то типичное для 21 века. Расскажу тебе немного об этом времени и мире. Добро пожаловать в рай, Микеле Локонте.

И она снова исчезла, будто её и не было вовсе. Исчезла и оставила Моцарта разбитым на сотню маленьких осколков, кричащих от боли из-за потери, теперь уже навечно, любимого человека.

***

Мисси снова оказалась рядом с Сальери, весело воскликнув: — 58 секунд. Ну, что, Флоран Мот, поболтаем? Женщина поманила Сальери за собой в другую комнату. Там, уютно расположившись в кресле, она продолжила: — Какие-нибудь вопросы? Не стесняйся.

— 58 секунд? Флоран Мот? — ошалело переспросил Сальери, во все глаза глядя на сидящую напротив женщину. — Это кто такой? Меня Антонио Сальери зовут, вы ведь вроде бы знаете.

Вопросов было очень много и все хотелось задать сразу и немедленно. Но только возлюбленный интересовал его больше всего. Ни о ком другом, ни о себе не беспокоился Антонио, лишь о болеющем Моцарте.

— Где Амадей? Почему его нет с вами? Когда он появится? Ему стало лучше? Он ведь не умрет, правда? Вы дали ему ещё лекарств? Дайте мне перечень, я сам буду за ним ухаживать, — слова лились бесконечным потоком, Сальери просто не мог остановиться. — Вы пока переместили его в больницу, чтобы подлечить? Скоро он вернётся? Я не смогу ждать так долго! Как пройти к его лечебнице? Или взять экипаж? Поедем, скорее!

Антонио замолчал на несколько секунд, чтобы отдышаться, и недовольно посмотрел на молчавшую все это время Мисси.

— Почему вы молчите? Да где же он, черт вас побери?!

— Слушай меня внимательно и не перебивай, мальчик. Ты родился Антонио Сальери и жил с этим именем в 18 веке. Но сейчас тебя зовут иначе. Теперь ты — Флоран Мот, француз, тебе двадцать семь лет. Антонио Сальери здесь все знают как музыканта и композитора, жившего три века назад, и если ты кому-то скажешь, что это ты, — тебя тут же упекут в психушку. Твой Моцарт тоже здесь. В этом времени, в этом городе, валяется в постели, пока ещё всё так же болен. Однако он не умрёт, я тебе это гарантирую. А встретитесь вы, когда найдёте друг друга. Он, правда, не знает, что ты тоже здесь, но ведь это уже мелочи. Однако для того, чтобы найти его, тебе нужно научиться жить здесь. В этом времени, в этом месте. Освоиться, научиться общаться с людьми. Научиться обращаться с электричеством, электроприборами и прочими атрибутами современности. А потому я спрошу ещё раз: вопросы, касающиеся сугубо этого места, у тебя есть? Потому что дальше будет короткая экскурсия по квартире и придётся запомнить некоторые вещи. Раз и навсегда. Ведь жить вы тут будете всё оставшееся вам время.

Француз, 27-ми лет, Флоран Мот. Это понятно. Имя какое-то чудное, но ладно, выбирать не приходится. О том, что нельзя говорить о своём настоящем происхождении, Сальери тоже понял. Если он убежал от судьбы и не попал в психиатрическую лечебницу на старости лет, это совсем не значит, что Антонио намерен посещать это заведение в своей новой жизни. Он уж как-нибудь попридержит своё желание всех ошеломить. Не так и трудно.

Мысли Сальери резко оборвались, стоило только Мисси упомянуть Моцарта. Он так ждал, что она скажет: "твой любимый сейчас появится, только подлечу его и все". А вместо этого... Найти его? В этом странном и запутанном мире? Да она рехнулась! — Вы издеваетесь надо мной? Или, может быть, смеётесь? Почему вы закинули моего Моцарта черт знает куда? Зачем мучаете и меня, и его? Что, наша идиллия глаза колет? Не может быть все так хорошо и гладко, правда? Нужно ведь непременно все испортить! — Сальери едва не бросился на женщину с кулаками. — С одной стороны, вроде бы и помогли, спасли нас и все такое, а с другой — так напортачили, что ни в какое сравнение не идёт. Сунули ложку дёгтя в бочку мёда, радуйтесь!

— Тихо, мальчик. Твои метания наводят на меня скуку. Это временная петля. Я сделала так, потому что в будущем ты мне сказал, что так уже было. Обвинять тут некого. Да, и подумай вот над чем. Найти Моцарта в этом городе всяко проще, чем вернуть его мёртвого к жизни. К тому же, здесь нет цепей, которые помешают вам чем-либо заниматься или жить вместе. Но сначала вам нужно встретиться. А для этого тебе нужно влиться в это время, окунуться в современность, научиться всему, что умеет любой человек этого времени, — Мисси обвела взглядом квартиру. — Начнём с короткой экскурсии по твоему жилью.

Сальери мало что понял из ответа Мисси. Да и не в том он был состоянии, чтобы все адекватно воспринимать. Его буквально трясло от злости. Если бы эта колдунья не была женщиной, Антонио бы точно не сдержался и врезал бы пару раз. Помочь, а потом так подставить! Ещё и говорить, что обвинять некого. Это же надо! Сама дел натворила, Моцарта в неизвестные дали отправила, ищи его теперь, свищи, а она вроде бы и ни при чем тут. Ещё и со спокойным видом экскурсию ему проводить собралась. Внутри все просто кипело и готово было взорваться с минуты на минуту. Хотелось разнести эту квартиру к чертям, вытрясти из этой женщины душу и оказаться рядом с Моцартом. Нереальные желания. Но мечтать ведь никто не запрещал.

— Верните мне его! Я обязуюсь привыкнуть к этой жизни, приспособиться, научиться здесь всему, чему только можно, но только переместите сюда Амадея. Без него это все бессмысленно!

Мисси смерила Антонио насмешливым взглядом.

— Разве твой Моцарт не стоит того, чтобы ты искал его? Разве ты не любишь его настолько сильно, чтобы потратить все свои силы на его поиски? Подумай. Но знаешь, твои возгласы мне надоели. Прежде чем учить тебя чему-то, нужно приобрести минимальные знания в науке, необходимые для этого времени, — Мисси поднялась с кресла и подошла к Сальери почти вплотную. — Стой и не двигайся, не то головных болей потом не оберёшься.

Женщина коснулась указательными пальцами висков мужчины, направляя поток сознания с необходимым минимумом информации. Пары секунд хватило на то, чтобы это сделать. Мисси отошла от дезориентированного мужчины и снова села в кресло, набирая что-то на своём миниатюрном устройстве.

— Иди, поспи. Головная боль скоро пройдёт, а потом, когда ты проснёшься, обнаружишь у себя в памяти интересные знания. Об электричестве, немного о медицине, истории и так, пару справок для жизни здесь. Ну а я приду завтра, не скучай, мальчик. И, в который раз, нажав на несколько кнопочек на Манипуляторе, Мисси покинула Сальери.

Голова просто раскалывалась. Мысли не желали формироваться, бешено быстро сплетаясь в какой-то сплошной хаос отрывочных фраз и картинок. Такого Сальери никогда не видел, но раздумывать над смыслом и причинами было ему не под силу. Он растерянно оглянулся, ища Мисси взглядом, но она будто в воду канула. Исчезла от греха подальше. Ну и правильно. Неизвестно, чего бы Антонио мог натворить в таком состоянии.

Что она там говорила на прощание? Идти поспать? Хорошая идея, так хотелось прилечь. Ноги совсем не хотели слушаться, сознание медленно уплывало, и Сальери едва не оказался на полу. Благо, кровать была недалеко. Он кое-как забрался на неё, закутываясь в одеяло, как в кокон, и коснулся головой подушки, сразу же отключаясь и падая в пустоту.