Часть седьмая. Огонь! (Дженни) (1/1)
Они бежали, бежали, двигаясь равномерно и неумолимо четко на север. День сменялся ночью, ночь уступала дню, а оборотни мчались, как три стрелы, и даже ни разу не соизволили обернуться людьми. Совка на следующий же день после первой ночевки помахала им крылом и сунула под него круглую верткую голову, давая понять, что превращаться она не хочет. Дженни не протестовала?— видать, ей теплее спать птицей. Ей самой было с кем перекинуться словцом. Ребекка на удивление хорошо переносила дорогу. Спала вполне крепко, часто смеялась, с интересом глазела по сторонам, почти перестала кашлять?— и при таком-то морозе… Дженни подумала, что, быть может, именно в таком путешествии и нуждалась сестра?— не теплое и ленивое море, а сверкающий от белизны лес, небо, швыряющее в лицо колючий ветер пополам со снежинками, да трое зверей, которые почти перестали быть врагами. В них, диких, незнакомых, опасных животных, таилось что-то совсем человеческое, теплое, но не всплывало на поверхность раньше времени. Иногда Таньшины желтые глаза пересекались взглядом с ее собственными и теплели. А порой верволка дружески подмигивала девочке, но вскоре быстро отворачивалась. Жесткое мясо, чьих запасов, казалось, хватит на веки вечные, все-таки быстро съедалось,?— по большей части, оборотнями,?— и успело сильно надоесть. Рацион у них был воистину скуден?— шутка ли, четыре дня питаться лишь солониной и сухарями, запивая все топлеными на веселом костре снежинками? Дорога не была однообразной. Конечно, щеки уже изнывали от холода, пальцы переставали шевелиться, усталость под вечер накатывала лавиной, в глазах плавал единственный белый цвет, но… но было в этом что-то такое неуловимо замечательное. Такое, о чем она, Дженни, мечтала давно, когда читала книги о приключениях путешественников и отважных первооткрывателей. А по ночам, за потрескиванием костра и счастливым падением в объятия долгожданного сна, к ней приходила тоска. Мысли о том, что она могла сейчас лежать дома в теплой постели, слушать, как мама говорит о рождественском столе, а папа?— о достижениях на работе. Смотреть, как Ребекка за столом рисует что-то неумелое, но такое милое. Она ведь любила рисовать пейзажи, красочные, летние, слишком теплые для Норд-Йорка. И ни Департамента, ни магии, ни тревог… И когда Джен думала об этом, она отворачивалась к посапывающей Бекки. Та спала с застывшим безмятежным выражением лица, и сестра, глядя на нее, все-таки улыбалась. Частичку дома ей удалось унести с собой. … На пятый день горы, возвышавшиеся вдали неприступной громадой, выросли прямо над ними, нависли во всей красе и мощи. Дженни разглядывала их, забыв обо всем и приоткрыв рот от восхищения. Ребекка?— та вообще едва не выпустила из рук уздечку. Убеленные снегом подножья мирно качали верхушками елей, но черные пики оставались нагими и одинокими, как стрелы, колющие морозное небо. Карн Дред. Перевал, который штурмует Королевство уже много месяцев. Перевал, за который насмерть бьются варвары. Граница, за которой живут те, кто научит их магии, кто сумеет помочь им. Враги?— или уже не враги? Нет. Roosskies были и будут врагами. Никогда Дженна Стефания Мэдоусвит не предаст Империю, даже особый Департамент является частью ее родины. Она отблагодарит за помощь?— и не более. Если ее отпустят домой, она вернется, не раздумывая ни секунды. Если отпустят. Если ее собственная магия позволит жить счастливо. А пока нужно просто не поддаваться очарованию чужбины. Вдали загрохотало. Ребекка бросила взгляд на сестру, и в ее глазах была острая тревога.?— Фронт? Варвары бежали вперед, похрустывая снегом, и не оборачивались на них. Дженни тяжко вздохнула. Она знала, что рано или поздно они дойдут до хребта, и им придется поговорить с оборотнями о войне. Но думать об этом не хотелось.?— Да,?— она сжала цепкими пальцами плечи Бекки, словно боясь свалиться с Всеслава. —?Ничего, мы пройдем. Не бойся.?— Я не этого боюсь,?— тихо ответила девочка. Старшая сестра поежилась. Да, она понимала. Не за себя боязно?— за тех, кто там умирает. За тех, кто падает, вскинув руки, в белые сугробы, и окрашивает их багровым цветом… Это очень, очень страшно. И лучше об этом тебе не думать, Дженни Мэдоусвит. Совка звонко крикнула что-то из поднебесья, и Волка тявкнула в ответ. Звери свернули в более густой подлесок, кажется, пытаясь обойти фронт, но взрывы и выстрелы звучали все ближе. И Джен как наяву увидела картины битвы?— большой, грузный поезд, палящий из всех своих гаубиц разом. Геркулес?— железный монстр, над созданием которого трудился, в частности, и ее папа… Магия, видимо, уже хозяйничала в ней вовсю. Только бы Всеслав и Таньша с Совкой успели, только бы успели довезти ее до… Как там они называли эту чародейку варваров?.. Медведь бежал, даже нет, летел, как стрела, и рядом мчалась его сестра, вервольфа. Совка спикировала вниз и вдруг резко скрылась в зарослях хвойных деревьев, ухнув напоследок.?— Куда она? —?спросила, кажется, сама себя Ребекка. Джен едва расслышала ее сквозь грохот. Да, гремело уже громко и где-то совсем рядом. Кажется, они скоро уже, скоро прорвутся на поляну, которую она сама только что увидела как наяву… Был день, но солнце скрылось за низкими серыми брюхами облаков. И все-таки империанке показалось, что она, когда Всеслав вылетел на широкую поляну, оказалась ослеплена. Хотя и оглушило ее тоже знатно. Навалилось сразу все?— запахло гарью и маслом, взвыл ветер, зарычал, как двигатель локомобиля, вермедведь. Зашлись залпами пушки и ружья, кто-то кричал. Геркулес вдруг оказался совсем недалеко, в сотне ярдов от них, и четко виделся каждый болтик на митральезе, которая смотрела куда-то совсем недалеко от них. Дженни прижалась к спине сестры, зажмурилась, просто надеясь, что ее не заденет пулями. Бекки, кажется, перестала дышать. И через свист, крики, удары она слышала очень ясно, что далеко, около бронепоезда кто-то отдавал железные команды:?— Медведь, справа по борту! Не Седая, молодой! Огонь! Это было о них. Их заметили, и Всеслава узнали, и стреляли в него. И в нее, и в Ребекку, и в Таньшу… Ой, мамочки, только пусть пронесет!?— Всеслав! —?горячо выдохнула она в ухо Медведю. —?В нас целятся! —?пусть он поймет, пожалуйста, пусть поймет ее речь! Оборотень понял. Зарычал еще громче, рванулся быстрее. Рядом снег разлетался, и голодные пули с недовольным шипением закапывались в него. Неподалеку плюнула огнем митральеза. Не попала, ура! Но это было не все. Медведь не пересек поляну. Таньша завыла, глухо и протяжно. Вздыбился снег, встал волной, отгораживая от них Имперцев. Верволка колдовала?— использовала магию, чтобы спасти их. А свои, родные, стреляют, стреляют… Все перевернулось. С кем они теперь, за кого, и кто?— за них? Мгновения Всеславу хватило, чтобы увернуться от снаряда. Дженни по прежнему лежала, припав к спине и невольно закрыв собой едва живую от страха сестру. Волка кинулась дальше, и снежная стена упала, как не было. Вдруг она почувствовала, что Всеслав радостно урчит. Именно радостно, причем сейчас, во время боя. Он видел кого-то впереди, почему-то довольно кряхтит, но почему? Дженни осторожно приподняла голову. Им навстречу мчался медведь. Как Всеслав?— тоже седой. Но больше, куда больше, огромный, каких и на картинках в сказках не было! Снится или нет? Человек?— или просто обученный зверь??— Седая! —?заорали со стороны Королевства. В мозгу Джен что-то щелкнуло, ставя части пазла на место. Седая, боец севера, легендарная медведица! Вот она какая… Седая рявкнула, резко поворачивая обратно. Снег снова поднялся, но теперь уже не из-за Таньши. Да, значит, она тоже колдует, эта звериная воительница! Так может, и она оборотень? На секунду все стихло. А потом вернулось, но уже тихое, заглохнувшее. Джен опасливо распрямилась, поморгала глазами. Что случилось? Где выстрелы, бронепоезд, ползуны? Где варвары? Лес, вернее, подлесок, но довольно густой. Те же сугробы, что и раньше. Вырвались!?— Ура! —?тихо взвизгнула Дженни, хлопая сестрицу по спине. —?Мы живы!?— Стреляли,?— запоздало сказала Ребекка, тоже садясь ровно. Ее голос заметно дрожал. —?В нас… Уже все? Всеслав равномерно мчался, огибая фронтовую поляну и отдаляясь от нее. Седая осталась в бою, но верволка все-таки не покинула их и бойко скакала около брата, временами чихая.?— Все,?— сказала девочка, пытаясь звучать твердо и смело. —?Уже все. За стволами замаячили низенькие одноэтажные домики. Сзади раздался тихий вскрик. Всеслав резко затормозил, обернулся, тяжко дыша. Таньша бросилась назад. Белая птица перекинулась почти у самой земли. Совка едва встала на ноги, захлебываясь воздухом. По ее правой руке, недавнему крылу, текла тоненькая багровая струйка, лицо было перекошено от боли. И коса, белая коса куда-то делась, словно варварка успела сходить в парикмахерскую за те минуты. Вместо привычной прически у нее теперь были коротенькие волосы, выше плеч, топорщившиеся во все стороны белыми колючками. Смотрелось это необычно и довольно красиво. Хотя думать приходилось совсем не об этом.?— Таньша! —?она коснулась верволкиной морды, что-то торопливо сказала, для девочек?— бессвязный набор звуков. Всеслав удивленно рыкнул. Волка заскулила, поджав хвост, подставила спину. Совка взобралась на нее, и оборотни снова двинулись вперед, преодолевая последние футы до спасительных построек. Им навстречу выдвинулись какие-то люди, неся, кажется, носилки,?— как вовремя, Совка-то ранена, ей помощь нужна! —?все в одинаковых белых хламидах, видимо, для пущей маскировки. Шли, встречая их, Норд-Йорских девочек и варваров-оборотней. Теперь они заодно. Совка повалилась на носилки. Волка умчалась куда-то за деревья, спустя минуту вернулась, когда Ребекку и Дженни уже стаскивали из седел.?— Все уже, прибыли. —?она перевела дух. —?Сейчас в дом пойдем. Вас не задело??— Что с Совкой? —?проигнорировала вопрос Ребекка, отпихивая Джен и незнакомого мужчину и прорываясь к Таньше. Волка махнула рукой, но получилось не очень-то и беспечно.?— Живая она,?— сообщила девушка. —?Такое у нас часто?— сегодня, вот, крылышко ей подстрелили, завтра мне в лапу попадут. Ничего! Вылечит ее Вольховна Средняя потом. Дженни как сквозь сон слушала ее, глядя на довольно большой дом, возвышавшийся перед ними. Одноэтажный, сложенный из крепких, гигантских бревен, надо признать, своеобразно красивый, с резными узорами под крышей. Значит, тут их расположат, совсем рядом у фронта? Мда, безопасно, ничего не скажешь. Хотя, чего уж о пленницах-то заботиться…?— Не стой, Джен, пошли,?— Таньша протянула ей руку, в голосе скользнуло что-то прежнее, из дней, когда они ходили вдвоем по книжным лавкам Вердант-Стрит. —?Пошли. Дженни вздохнула, но уже с вымученным облегчением, и положила замерзшую ладонь на руку верволки.