Часть 4 (1/2)

Pov Яхт Когда-то я слышал фразу о том, что человеческий рот выглядит мерзко, если его используют для низких целей. Неожиданно пришедшая на ум, эта фраза порождает в моем воображении цепь ярких картин словно бы в доказательство тогосамого уродства, но, по большей части, меня не должно заботить, как и при каких обстоятельствах выглядит чей-то чужой рот. Особенно сейчас, когда рядом со мной спит человек, разогретый алкоголем и сном, теплый, как ребенок. А я проснулся, и мне холодно. Меня разбудил телефонный звонок, но девушка, которая этой ночью взяла на себя роль моей подружки, лежит на моей руке, поэтому я не смею пошевелиться. Даже когда звенит будильник, я жду, пока она поморщит нос и откроет глаза, и только лишь тогда высвобождаю руку и тянусь к телефону, чтобы его отключить. Мне больше не представится возможность быть милым по отношению к ней, поэтому я могу постараться хотя бы сейчас. Уже через десять минут она, улыбаясь, тихо прикрывает за собой дверь, оставляя меня в растерянности после неоправданно разгульной ночи. Я хватаю вещи и спешу к машине, но уже в пути получаю от так и не дозвонившегося до меня Пи Нью короткое сообщение:?Сегодня к 15.00?Испытав необъяснимое облегчение, а также предвкушая сладкий полуденный сон, я круто разворачиваю автомобиль. Приятный вечер с друзьями, плавно перетекший в индивидуальное свидание с неожиданно оказавшейся в том же клубе приятельницей Сэмми, не предвещал ничего выходящего за рамки приличий. Стихийно вышедшее из под контроля свидание с последующим раздеванием было для меня просто капризом, последствий от которого я не ожидал.

Когда возле порога моего дома вырисовывается знакомая по прошествии ночи фигура, я чувствую удовлетворение и капельку самодовольства. Она не оставила мне своего номера, и я не желал продолжения, тем более что расстались мы не более получаса назад. Но будет ложью сказать, что ее визит теперь не тешит мое самолюбие. Подойдя ближе, я замечаю беспокойство на ее лице.- Прости, - взволнованно шепчет она одними губами.

И тут я чувствую, как что-то тяжелое сбоку прилетает мне в челюсть. Ее неожиданный крик, боль и шум в ушах на мгновение сметают мое сознание, я вылавливаю лишь отдельные слова, которые со злостью летят мне в лицо вместе с тычками и слюной, вызывая приступ тошноты. Слова, которые лишь через некоторое время складываются в моем сознании в смысловую цепочку.- Думаешь, снялся в какой-то паршивой киношке, и тебе уже все можно?! Когда туман первого потрясения рассеивается, я обнаруживаю, что удерживая на вытянутой руке разьяренного парня, как мне казалось тогда - на безопасном от себя расстоянии, другой рукой зажимаю разбитую губу. Оправдываться кажется чем-то позорным, но я все же слышу свой собственный, словно пойманного за шиворот хулигана, голос.- Я не знал, что у нее кто-то есть... Словно сорвавшись с цепи, он снова бросается на меня, раз за разом толкая в грудь, тем не менее больше не пытаясь покалечить. Но и первого раза мне хватает с лихвой. Сердце кидается в ребра, и адреналин, вызванный первой неожиданной болью и испугом, взвинчивает мой пульс до предела.

В реальной жизни, с такими парнями как я, такого не происходит, я не готов к тому, чтобы защищаться, быть героем или нападать, я лишь делаю пару шагов назад, пока девушка, охваченная не меньшим ужасом, пытается удерживать его, хватая то за руки, то за футболку. Он продолжает кричать, тыча в меня указательным пальцем. Но все, что я могу разобрать, это потрясенный голос в моей голове ?Как такое могло произойти? Как такое произошло со мной??- Я не думал, что так получится, я не знал... - еле слышно произношу я, словно бы извиняясь, и каждое слово, в наказание за малодушие, отдает в челюсть острой болью. Обвинять в произошедшем девушку как-то не по-мужски, но я действительно не чувствую за собой вины. Непонимание и обида за то, что из нас троих именно я оказался жертвой, накрывает меня с головой.Не стремясь ни защищаться, ни нападать в ответ, чтобы не спровоцировать новую вспышку гнева, я делаю еще несколько шагов назад, а потом и вовсе разворачиваюсь к ним спиной, надеясь, что мой позорный исход удовлетворит его потребность в победе над противником. Сердце по прежнему колотится как сумасшедшее, и только найдя убежище в своем автомобиле, мне удается кое как перевести дух.***- Вечно ты идешь на поводу у парней, золотой бойфренд для любого, кто смекнет что к чему. И вот опять на те же грабли?

- Ты его не знаешь, это другое. Я стою перед дверю в комнату отдыха, все еще взвинченный после произошедшего. Шум, перегоняемой взволнованным сердцем крови, заглушает не предназначенный для посторонних ушей, вкрадчивый разговор, из-за чего, тихий, он кажется нереальным. Несмотря на предупреждение Пи Нью о переносе съемок, вернуться к себе домой я просто не решился. Поэтому, спустя 40 беспокойных минут за рулем автомобиля, я делаю шаг в комнату, в которой меня не ожидают увидеть. Пи, стоя напротив окна и запрокинув голову вверх, изучает по обыкновению ясное небо, и не обращает на меня никакого внимания. А у меня из раны на губе сочится кровь.

Я невольно ощущаю разочарование, вмиг опустошающее все внутри. Кажется, что от произнесенного Сэмми в отношении Пи слова ?бойфренд?, по углам скачет звучное эхо, которое никто словно бы не слышит. Почудившееся мне не имеет оснований.Не должно, ведь сколько бы я ни твердил ему о необходимости найти поддержку в ком-то, далеком от кинопроизводства, он словно вырвал из своего сознания любые, даже крохотные стремления к созданию отношений. Но Сэмми неожиданно вздрагивает, увидев меня. Тогда и Пи переводит на меня нечитаемый взгляд. И тогда я понимаю, что они знают что-то, чего не знаю я. Это неправильно. Нечестно по отношению ко мне. Особенно сейчас, после всего, что я пережил за последние сутки ради того, чтобы почувствовать жизнь вне этого проекта, вне моего героя и вне влияния этого человека. Мои глаза бегают из стороны в сторону до тех пор, пока Пи ни замечает мою рану.- Что случилось? Я чувствую растерянность от того, с какой легкостью он сейчас задает свой вопрос.Я касаюсь рукой раненых губ, и, несмотря на то, что всю дорогу прикладывал к ране платок, на пальцахеще остаются следы крови.Он недовольно качает головой и со словами ?дождись меня? выходит из комнаты. Сэмми внимательно заглядывает в мои глаза и осторожно произносит:- Все нормально? А я не знаю, что ответить. Потому что после всего произошедшего чувствую себя словно подстреленный воробей.И от растерянности и неожиданно навалившейся усталости не могу отыграть ни одну из привычных эмоций. Да и с какой стати она думает, что должно быть не нормально? Ведь это же я больше всех топил за то, чтобы он начал отношения хоть с кем-нибудь. Просто, дайте мне возможность порадоваться этому вместе с вами.- Прости, что так вышло, я сама про парня узнала только сегодня. Участие и жалость в этой ситуации меня удивляют. Схрена ли она извиняется и переживает? То, что новости у нас подаются избирательно совсем не ее вина.- Почему ты просишь прощения?

- Если бы не я, вы бы не провели эту ночь вместе. Я не думала, что у вас так далеко все зайдет. Она легко касается моей скулы, осматривая рану.Осознание приходит слишком медленно. Вместе с ним в районе висков концентрируется медленное тепло, а потом по скулам тонкими иголками расходится жар. Глаза печет, и я крепко зажмуриваю их, а потом еще несколько раз, пытаясь прогнать пелену, застлавшую все вокруг.- Сам виноват. Не надо было вчера так нажираться. Голос подводит меня, и звучу я неубедительно даже для самого себя. Если бы можно было вернуться назад, я бы надрался еще больше. Хоть причина этого мне все еще не ясна. Когда Пи возвращается с аптечкой, Сэмми уже нет рядом.Он садится напротив и в полной тишине начинает обрабатывать мои раны. Я чувствую себя нашкодившим ребенком, вдвойне провинившимся перед Пи. Не только из-за разбитого лица. Когда мы виделись последний раз, мой язык находился в опасной близости от его.Это та причина, по которой я пребывал в напряжении весь вчерашний день, терзаемый чувством вины и воспоминаниями о произошедшем накануне. Но с легкой подачи Пи, всего этого словно бы не случилось.- Ты чего не отвечаешь на звонки? Вопреки моим ожиданиям, голос его звучит так легко, что обесценивает ни только мои переживания по поводу инцидента, невольным участником которого он стал по моей вине, но и делает бессмысленными все моипопытки забыться в круговерти, беспричинно организованной посреди рабочей недели, вечеринки. А также секс, алкоголь, и пролитую мною кровь. Словно усердно готовившийся к зачету, я неожиданно получаю его автматом. Я чувствую облегчение, благодарность и разочарование одновременно.

Он не выглядит обеспокоенным чем-то еще, кроме того, что я подвел своих партнеров по команде. А мягкий голос, которым он обычно отчитывает меня, звучит так привычно, что я, наконец, позволяю себе расслабиться, отпуская то напряжение, в котором провел весь вчерашний день. Теперь меня волнуют совсем другие вещи. Если он нашел, с кем проводить время, почему по ночам я все еще получаю от него сообщения, полные философской тоски и экзистенциальных поисков?- Прости, но огорошенный твоим ночным непрекрытым телефонным флиртом, я просто не решился сегодня поднять трубку. Я был уверен, что Пи подыграет мне, как делал это прежде, но он игнорирует мое хулиганство, лишь на краткий миг мазнув взглядом по моему лицу вверх, и, искуссно ускользнув от моего взгляда, возвращается к рассеченной губе, отчего я, также не впервые, чувствую себя идиотом. Восстановить, привычными для меня подначиваниями, психологический балланс в свою пользу не получается, и я сдаюсь уникальной способности Пи игнорировать лишнюю информацию, мешающую продуктивной работе. Навыки, которыми я, в силу темперамента или особенностей психики, не обладаю.Я хочу задать ему множество вопросов из-за сцены, невольным свидетелем которой я только что стал. Но надеюсь, что он расскажет сам. Потому что в глубине души все еще верю - кому, если не мне?*** Ожидая решения по собственной персоне, я слушаю музыку, развалившись на полу в комнате отдыха. Когда на пороге появляется Перт, я машу ему рукой. Он смотрит на меня приветливо, но безразлично, словно на случайное лицо в толпе на перекрестке.Сегодняшний съемочный день пошел наперекосяк, потому что ночью, после непростых вчерашних съемок, слухи о которых дошли и до меня, Сэйнт почувствовал недомогание. Пи дал ему возможность отлежаться, поэтому теперь, задействованные с ним актеры либо сладко спали, потому что прилежно отвечали на звонки режиссера, либо скучали, слоняясь из угла в угол, гонимые ото всюду, словно дворовые собаки.

Перт не был задействован в утренних съемках с Сэйнтом, но как и остальных, сегодняшнее неожиданное происшествие нарушило привычное течение и его жизни тоже. Хотя бы потому, что телефон, который он ни на секунду не выпускал из рук с самого утра, предательски молчал.

Когда на съемочной площадке объявляется перерыв, Пи Нью, выросший возле меня словно из ниоткуда, небрежно сует мне в руку бутылку воды.Я выдергиваю наушники и сходу, словно Пи прервал меня на середине мысли, спрашиваю:- Так почему у меня нет постельных сцен?Кажется во вчерашней ночной переписке мы обсудили не все, и хоть я не достаточно пьян для того, чтобы продолжать тот наш диалог, не о чужих же ролях мы будем сейчас говорить?- Потому что ты в паре с девушкой.Я удивляюсь тому, как быстро и легко он реагирует на мои слова. Так бывает, когда тебе действительно нечего таить за душой.- А почему я в паре с девушкой?- Кто-то же должен.Он лыбится, усаживаясь рядом. Меня такое положение дел не обижает. Для чего еще нужны друзья, как не для того, чтобы браться за то, что не принесет ни выгоды, на славы. Но его локоть тычет мне в бок, и, не сдерживаясь, мы оба начинаем смеяться.- Да ладно, я шучу. У тебя есть опыт.- Ну! Хоть отбавляй.- Я серьезно. Ты единственный из каста, у кого есть опыт продолжительных отношений. С девушкой.

- И непродолжительных.Он оборачивается ко мне, и его взгляд падает на мою рану.

- Это твой антирекорд? Двенадцать часов? Двадцатьчетыре? Или эти отношения еще не закончены?

- Я бы предпочел, чтобы все это оказалось сном.Он касается костяшкой пальца моей губы, а затем щеки, пробуя, не сошел ли отек, и недовольно цокает языком. Скула все еще ноет, но я не отстраняюсь.- Не хочу тебя снимать сегодня. Не хочу и не буду.- Это наказание?- Возможно.- За что?Он задерживает на мне внимательный взгляд.- А ты еще где-то нашкодил?- А я не знаю. Ты мне скажи.Он отворачивается, переводя все свое внимание на бутылку, крышка которой ему никак не поддается.- Хах, мне жаль наших гримеров. Они этого не заслужили.- Извини, - я наблюдаю за ним всего несколько мгновений, а потом отвожу взгляд. - Слишком много всего случилось в последние дни. Не уверен, что справляюсь хорошо, не уверен, что вообще контролирую происходящее.Он ободряюще хлопает меня по коленке.- Это скоро закончится и мы все сможем отдохнуть.В дальнем углу комнаты раздается вибрация пришедшего сообщения, от чего на ползвучно шлепается тетрадь сценария. Замерший на мгновение, Перт бросает на телефон взволнованный взгляд, но, наперекор моему мнению, что он тут же кинется отвечать, выдерживает мучительно долгую паузу, прежде чем взять телефон в руки, открыть сообщение и, наконец, ответить. Я вижу, каких коллосальных усилий стоит ему это напускное безразличие. После, расслабив напрягшееся было тело, он возвращается к своему тексту. Нью вмиг становится серьезным.

Еще пару недель назад, чтобы снять эту нервозность или отвлечь, я бы скрутил его в бараний рог, и мучал, пока он не начнет молить о пощаде. Но сейчас я могу себе позволить лишь смотреть на его сосредоточенный профиль, пытаясь отгадать ход его мыслей.Мне никогда не было свойственно чувство неловкости в общении с Пи. И я упустил из виду тот момент, когда начал проявлять осторожность.- Рано нам еще второй сезон.Пи не сводит взгляда с сидящего в противоположном углу комнаты Перта.- Есть ситуации, которые мы еще не готовы прожить.Я прослеживаю за его взглядом.Дети - большие мастера затягивать в свои сети сердца, открытые для любви и заботы, а уж Перт, честное слово, во всем, что не касалось съемок, был словно ребенок. Как сказал бы Пи - необыкновенный. Он теребит волосы, то сжимая их в кулаки, то растирая голову, вперившись взглядом в текст, который никак не может разобрать. Взгляд его то и дело падает на телефон, лежащий рядом на диване.Мне пока не ясно, что означает пропасть, разверзшаяся между некоторыми актерами, но я до невообразимой прежде глубины ощущаю ее существование. Только вот подливать масло в огонь переживаний Пи я не намерен.- Не преувеличивай. Работа делает тебя слишком чувствительным.Но в глубине души я все понимаю.

Этого можно не замечать только в одном случае - если вообще не смотреть. А брать на себя ответственность - разве не должностная обязанность Пи Нью, как режиссера?- Это тот возраст, который предпочитает ложь признанию.

Я неучтиво цокаю языком, закатывая глаза. Что это, если не камень в огород и моего возраста тоже?- Возраст, который предпочитает ложь признанию? Серьезно? А ты далеко ускакал от этого возраста, м, Пи?Он замирает, глядя в одну точку перед собой. А потом оборачивается на меня и смотрит спокойным, открытым взглядом, даже не пытаясь защититься, готовый к тому, что я продолжу свою мысль. Тогда как я, осознав свою бестактность, терзаю наушники, жалея, что выдернул оба, лишив себя возможности мягко уйти от разговора тогда, когда в этом возникнет необходимость.- Что ты имеешь ввиду?Он не бычится и не обижен. Его интерес искренний и ожидание такого же прямого ответа, как мой нехитрый наезд, читается в его голосе, в открытой позе и прямом заинтересованном взгляде.Да, я все еще не понимаю, что за пропасть неожиданно возникает между когда-то близко общающимися людьми, но я словно бы знаю о ней не понаслышке.

Я набираю в грудь чуть больше, чем того требует обычный вдох, воздуха, и все-таки тяну Пи Нью за руку вниз, делая борцовский захват шеи и блокируя любую возможность к отступлению, а свободной рукой треплю его волосы, пока он не начинает молить о пощаде, теряя равновесие и заваливаясь на меня. Через некоторое время он тоже начинает смеяться, и я ощущаю, как горит от его дыхания где-то в районе сердца. Силы не равны, поэтому я ослабляю хватку и позволяю ему выбраться на свободу. Видя его растрепанную прическу, я тут же привожу в порядок свою, и осматриваюсь. Наша возня не привлекает внимания, потому что давно стала чем-то обыденным для всех вокруг, включая Пи. Я только лишь пытаюсь удостовериться, что вокруг действительно ничего не изменилось.***Через несколько дней отек заметно спал, а рана, хоть и не затянулась, была уже менее заметна, поэтому мне было дозволено вернуться к работе.Обычно доброжелательный и активный в общении Пи Нью, имеющий привычку писать, звонить, или приглашать провести время вместе, эти несколько дней никак себя не проявил, из чего я сделал вывод, что подслушанные мною слова Сэмми - не игра моего разгулявшегося воображения, и Пи действительно больше не свободен.Когда я появился на площадке, Пи, не утруждая себя приветствием, с серьезным видом протянул мне текст с некоторыми исправлениями, подписанный твердой рукой на титульном листе.Значит ночное погружение в работу, даже при наличии новых отношений, никто не отменял. Я попытался заглянуть ему в глаза, чтобы найти там отголоски нашей последней беседы, его прежних ночных смс, но он демонстрировал завидное хладнокровие. В работе над сценами Пона и Чаэм, Пи был молчалив и крайне сосредоточен. Останавливал съемку редко и чаще снимал все с первого дубля. Я надеялся, что когда мы перейдем в новую локацию и ко мне присоединится Перт, работа пойдет веселее, но мои надежды не оправдались - время шло, а Пи Нью был все так же немногословен, словно смирился с происходящим и больше не пытался на него влиять.Он сидел за режиссерским пультом, когда я вышел из ванны, как того требовал сценарий, с полотенцем на шее, словно боксер после тренировки. Только вот направился я не к Перту, а прямиком к режиссерскому пульту.- Судя по всему я чертовски круто справляюсь?Нью поднял на меня озадаченный взгляд. У меня сложилось впечатление, что он хочет отснять запланированный на утро материал как можно быстрее, чтобы скорее перейти к новым интересным сценам. Тем самым, в которых я, по обыкновению, не принимаю участия.- Никаких замечаний по тексту?Он стянул наушники вниз, отложил рацию, которой и так практически не пользовался, и медленно поднялся.- Сделаем перерыв, - сказал он скорее остальным, чем мне.

Когда народ разошелся, Пи обратился ко мне, готовый к любому выражению моего негодования.- Почему ты не даешь мне никаких ориентиров, бросая как щенка в воду, в надежде, что я выплыву?- Потому что я не надеюсь, я это знаю.

Умение делать противнику приятно тушит в зародыше любой разгорающийся конфликт.- Тебе хорошо дается импровизация. Да и что ты хочешь услышать? Каких ориентиров тебе не достает? Есть что-то особенно утешительное в старой доброй дрочке? - Пи смеется надо мной, даже не пытаясь нарисовать на своем лице хоть какое-то подобие улыбки. - Это должно нервировать, потому что Пон задается вопросом, сможет ли когда-нибудь избавиться от этой привычки? Даже с появлением любимого человека?Я знаю, что его голова полна всех этих бесполезных мыслей, но то, как быстро он находит обоснование любому действию героев, меня по прежнему поражает. С грустной улыбкой я опускаю голову и поднимаю вверх руки, сдаваясь его умению выходить из спора победителем, при этом доставив удовольствие оппоненту.- Ты прав. Уверен, что такими вопросами Пон не задается. В конце концов все действия прописаны черным по белому доступнее некуда. А я не одуванчик, которому нужны обоснования, чтобы лишний раз передернуть.Его рот трогает улыбка умудреного знаниями челоека.- Когда ты начинаешь работу над проектом, предвкушаешь ли развитие своего таланта в рамках персонажа, или двигаясь строго в рамках сценария, начисто лишенный воображения, надеешься, что я пущу в ход свое?Я не могу понять кто он - талантливый человек, страдающий от неопытности и зашоренности молодых актеров, загнанный в ненавистные ему рамки, или манипулятор, притворяющийся уязвимым, который умело дергает за ниточки потерявших бдительность подопечных, вверненных в его руки?Перед членами съемочной команды он демонстрирует совсем другого человека - не растерянного и уязвимого, а закованного в броню самоуверенности, собранного и строгого старшего. Но в отличае от остальных, я знаю его другого, знаю его настоящего, в те моменты, когда он, наконец, снимает с себя груз ответственности и беспрестанного контроля. Как тут не возгордиться.- Не всем пускать в ход воображение. Кто-то же должен твердо стоять на ногах, оставаясь рядом, чтобы периодически возвращать фантазера в реальность.Застигнутый врасплох моей ухмылкой, сказанными хоть и без злого умысла словами, Пи вскидывает голову и в упор смотрит на меня. Его худое лицо неожиданно темнеет от прилившей крови, и я, не выдержав, отвожу глаза.