Том 1. Глава 12. Беспризорник (1/1)

Светлый коридор третьего корпуса клиники при НМЦ не пустовал ни днём, ни ночью. В реанимационном отделении и операционных, которых в этом корпусе было три, медики по призванию не позволяли себе сидеть без дела ни минуты. Глава НМЦ нанимала на работу только профессионалов и работяг: некомпетентные бездельники и личности с синдромом белого кролика быстро выдавали себя и пополняли ряды безработных. Дымов сидел на жёсткой лавке возле белых дверей реанимации — в коридорах клиники не было роскоши — Емельянова ценила простоту. Барон не замечал ни мелькающих людей, ни проезжающих мимо каталок. Он держал в руке, украшенной драгоценными перстнями, документ формата А4, и мыслями словно находился в другом измерении. Его лицо было бледным как мел. Дмитрий был без пиджака. Он даже не стал поправлять закатанный рукав белой, но запачканной в чужой крови рубашки. На внутренней стороне локтя барона был след от прокола. Его любимая трость и оружие — ?Елизавета? — лежала на лавке, хозяин позабыл о ней. Он который раз перечитывал информацию на зловещем листе и вспоминал, как мир в один миг для него перевернулся.Дымов будто вновь переживал минуты, когда хотел расправиться с Антоном в кадиллаке. Он был зол на презренного паразита, из-за которого испортил и без того шаткие отношения с дочерью. Беззаконный знал, на что подписывается и что грозит за предательство, но присягнул на верность барону. Дмитрий же обещал: в случае измены не подсылать к нему киллера, а лично забрать его жизнь. Он почти исполнил обещанное, но заметил у Антона серебряный крестик. Барон стал всё чётче видеть образ голоштанного мальчишки — Тоши, что восемь лет назад помог ему выжить в трущобах Страшиловска и благополучно покинуть змеиную нору. Долг перед Тошей не позволил ему сдержать слово и казнить предателя. Дмитрий Константинович был вынужден не только изменить принципам, но и лишний раз обратиться за помощью к Емельяновой. Арина Сергеевна долго себя ждать не заставила. Её команда реанимировала Антона. Фургон скорой помощи НМЦ был оснащён всем необходимым оборудованием и при необходимости превращался в операционную. Емельянова прооперировала Чернова прямо в скорой. Джозеф по поручению начальницы притащил Олесю к лимузину барона и передал просьбу хозяйки — чтобы тот доставил её пациентку в НМЦ на своём кадиллаке. Девчонка была под действием снотворного, она выглядела как оборванка и дурно пахла. Дымов был не особо рад просьбе старой знакомой, но салон кадиллака и так нуждался в химчистке. К тому же он не мог отказать Емельяновой. Антону потребовалось срочное переливание крови. Емельянова сообщила барону, что его кровь подойдёт. Дмитрий не успел задать вопросы, аргументы, которые она предоставила, заставили его побледнеть и покрыться испариной.Арина Сергеевна призналась, что самовольно проводила исследования, когда Беззаконный только переехал в Блэкград и босс заставил того пройти медицинский осмотр в НМЦ. Ещё при первой встрече Емельянова увидела в Антоне некое внешнее сходство с Дмитрием Константиновичем, чему ни один из них никогда не придавал значения. Емельяновой это показалось забавным, поэтому она втайне от обоих подопытных провела тест ДНК, подтвердивший догадки. — Дымов, он ваш кровный сын, — призналась Арина и серьёзно добавила: — Вам повезло: у вас одна группа крови и одинаковый резус-фактор: первая положительная. Мы можем найти другого донора, но это займёт время; у Антона его почти не осталось. — Невозможно... Тот мальчик мёртв, мне так сказали, когда я пытался узнать о его судьбе, — взволнованно ответил Дмитрий. — Я согласен стать донором крови. Кем бы он ни был, я за него в ответе.Процедура по переливанию крови прошла без осложнений. Чернову стало лучше. Команда Емельяновой отвезла его на машине скорой помощи в НМЦ. Дымов на протяжении всей дороги до клиники был в скорой, рядом с Антоном. Личный водитель барона сам доставил спящую Олесю до ворот НМЦ, у которых девочку забрали люди в медицинской одежде и унесли в другой, закрытый корпус, огороженный колючей проволокой под напряжением. По прибытию в клинику Арина Сергеевна проследила, чтобы коллеги поместили Антона в реанимационное отделение. Затем она закрылась в кабинете и, переодевшись в лёгкий медицинский костюм и старый белый халат, открыла дверь и позвала к себе барона. Она нашла в архивах результат тайного теста ДНК и передала Дмитрию Константиновичу. Дымов безмолвно взял у неё документ и вышел в коридор, где присел на лавку и, положив ?Елизавету? рядом, принялся внимательно читать информацию, подтверждающею пугающую новость. Дмитрия изводила головная боль и сильно разболелось левое бедро. Ему припомнилось время, когда он был полон сил и великих идей. * * *Восемь лет назад барон Дымов был наслышан о зловещей славе Лихого рукава и захотел себе такого наёмника. Дерзкий главарь Страшиловских бандитов проигнорировал послание барона, тогда Дмитрий решил лично встретиться с ним. Проникнуть в трущобы Страшиловска с охраной, да ещё и под истинным именем, было бы неудачной затеей. В те года головорезы Лихого рукава патрулировали всю гнилую зону и не оставляли в живых чужаков. Лезть туда одному было равносильно самоубийству, но Дмитрий был слишком упрямым. Жена и все знакомые, как один, пытались отговорить его от безумной идеи, но барон никого не послушал. Он оставил ?Елизавету? в кабинете. Переодевшись в нищенские лохмотья и растрепав причёску, Дмитрий вооружился лишь пистолетом. Из привычной жизни он оставил серебряный крестик, что висел на груди.Дымов полез на вражескую территорию, где всем заправляла банда Лихого рукава, в одиночку. Он хотел отыскать главаря и переговорить с ним тет-а-тет. Изначально Дмитрий думал использовать Людмилу Чернову, но выяснил, что бывшей подруги давно нет в живых. Он заплатил лысому пареньку из трущоб: тот обещал проводить в логово Лихого рукава. Сопляк взял деньги и повёл Дмитрия по зловонным кварталам. Сначала перед глазами барона раскинулись грязные палатки и горы мусора. Дальше пошли улицы с многоэтажными домиками из металлических листов и фанеры. Была там и речка, заваленная мусором, что разлагался и гнил. Это место всё больше казалось Дымову преисподней. Его чуть было не стошнило от увиденного и чудовищной вони, но даже это не убедило отступить.Лысый пацан завёл Дмитрия на безлюдную улочку. Она была значительно чище. Именно здесь Дымов должен был встретить Лихого рукава. Безволосый провожатый солгал: вместо главаря Страшиловских бандитов, чужака поджидала засада. Десять головорезов от семнадцати до тридцати пяти лет преградили Дмитрию все возможные пути к спасению. Он даже не успел коснуться пистолета, как один из верзил подкрался к нему со спины и, ударив тяжёлым предметом, разбил голову. Затем накинулись остальные. Новый удар рассек Дымову лоб. Сильная головная боль мешала думать, кровь слепила глаза. Он попытался бежать, но кто-то из преследователей пустил пулю ему в ногу: свинец застрял в левом бедре. Негодяи ржали как лошади и кричали; Дмитрий не разобрал ни слова. Они давно могли прикончить его, но решили расправиться медленно и мучительно. Двое бандитов скрутили Дымову руки, третий отобрал пистолет, а четвёртый зверски всадил кулак под дых. Остальные наблюдали. Среди них не было ни главаря, ни его приближенных; барон попался пешкам. Дмитрий не помнил, как растянулся на грязной земле. Он уже не различал мерзких лиц, все они превратились в кляксы. Пешки Лихого рукава принялись пинать его ногами. В глазах Дымова почти погас свет. Он всегда боялся встретить такую жалкую бессмысленную смерть. Внезапно Дмитрия оглушил шум перестрелки; удары прекратились. Выстрелы затихли, и Дымов стал различать детские голоса: шумные и звонкие, они преобладали над остальными. К Дмитрию приблизилась невысокая тень и приставила ко лбу револьвер. Барон с трудом приподнял голову и оторвал от земли правую руку. Он хотел вцепиться в вооружённую тень, но рухнул в грязь без чувств.* * *Дымов открыл глаза; он лежал на твёрдом, дурно пахнувшем матрасе. Дмитрий не был связан, а рядом не увидел ни души. В помещении стояла духота; барон ощутил и жажду и голод. Он догадался, что находится в комнатушке — постройке из металлических листов и фанеры. Это был худший ночлег в его жизни. Сбросив на сторону колючее покрывало, Дымов обнаружил на себе шорты камуфляжной расцветки. Он видел их впервые и ни при каких бы условиях сам такие ни надел. Враги не тронули серебряный крестик: тот, как и прежде, висел на шее. Вместо подушки Дмитрию подставили дырявый детский свитер. Кто-то извлёк пулю из бедра, обеззаразил раны дедовским способом, зашил и не пожалел бинта; а также перевязал голову. Каждое движение причиняло Дымову боль, и он заключил, что провалялся здесь не так уж долго.Никто из Блэкграда не стал ради него переворачивать трущобы Страшиловска. В привычной жизни он был окружён предателями и лицемерами. Теперь дальнейшая судьба Дмитрия зависела от уродов, что держали его в этой угнетающей лачуге. За стеной доносились голоса, но те, кому они принадлежали, делали вид, будто ни его, ни этой комнаты нет. В помещении горела тусклая лампа; ?темница? Дымова была заставлена коробками. Вся мебель — пластмассовые стол да стул. На столе он увидел пластиковую бутылку разливного кваса и металлическую тарелку с подозрительной булкой. Дмитрий проявил немалые усилия и заставил себя оставить матрас: он хотел ползти к столу. Пытаться бежать было неразумно, но Дымов был обязан хоть немного утолить жажду и голод. Он не знал, когда вновь перепадёт возможность сделать пару глотков или ощутить крошку хлеба во рту. Поэтому был согласен на этот сомнительный квас и черствую булку. — Ты очнулся, дядь, — окликнул его детский голос. Дмитрий обернулся: перед ним стоял босоногий мальчишка одиннадцати лет. На ребёнке висели чёрная майка и тёмно-синие бриджи, а из кобуры на поясе торчал старый кольт. Должно быть, для игры в войнушку. Дымов присмотрелся к пацану: худое и чумазое лицо, курносый нос, разбитые губы; короткие сальные светлые волосы и большие бледно-голубые глаза со светлыми ресницами. Его руки были в синяках, костяшки на правой руке — разбиты в кровь, ободраны коленки.— Мальчишка, — негромко произнёс Дмитрий, решив, что голодранец непослушный отпрыск врагов. Он отложил несостоявшийся перекус до лучших времен и задумал взять глупца в заложники. — Как ты кстати.— Тебе лучше. Я рад! — звонко продолжал мальчуган. Дымов заметил сетку с антоновкой у него в руках. — Вот добыл яблочек, чтобы ты поправлялся, — к удаче Дмитрия он остановился слишком близко. Дымов не стал больше ждать: позабыв о своём состоянии, резко приподнялся и сделал рывок вперёд, желая сбить пацана с ног. Сетка с яблоками выпала из небольших тощих рук — антоновка рассыпалась по комнатушке. Мальчуган поразил Дмитрия реакцией: намеренно бросив яблоки, он увернулся и вытащил из кобуры револьвер. Дымов рухнул на пол, да так неудачно, что из носа пошла кровь. Он застонал от боли потревоженных ран и швов. Для Дмитрия было непростительно быть жалким, особенно перед каким-то пацаном, но боль победила его. — Дядька, что же ты творишь? — выкрикнул мальчик и, убедившись, что тот не в силах навредить, вернул оружие в кобуру. Он подошёл к большой коробке, открыл и принялся рыться в ней. — Неблагодарный! — забормотал мальчуган себе под нос. Он разыскал на дне коробки баночку с таблетками и металлическую кружку. Достал их и, черпнув кружкой из большого ведра пресной воды, вернулся к Дмитрию. — Я не враг.— Как ты смеешь мне тыкать, сопляк! Где твои родители? — строго сказал Дымов, слегка успокоившись, и посмотрел на него. — Ты даже не представляешь, с кем связался.— Моя мама — улица, отец — ветер. Можешь звать меня Тошей, — отозвался мальчик с печальной улыбкой. — Я спас твою шкуру и притащил в свой дом, — голос и лицо Тоши вдруг стали серьёзными. — Я знаю, кто ты, Митяй. Я отобрал у Лысого твой бумажник. — Ты всего лишь беспризорник… — Дмитрий не верил ушам и глазам. — Я был не один, мы с ребятами. Нас было пятнадцать, но из-за тебя — десять ранены и четверо погибли в перестрелке… Какой чёрт тебя сюда принёс?! — Тоша разозлился, но достал из баночки обезболивающую таблетку и вместе с кружкой передал Дымову.— Тоша, почему… ты помогаешь такому, как я? — голос Дмитрия переменился. — Главный закон банды Лихого рукава — не трогать женщин, детей, стариков, калек и безоружных. Подонки нарушили его… — сердито ответил Тоша. — Я-то каким боком отношусь к перечисленной категории? — возмутился Дымов, но сильная боль напомнила о себе. Он был вынужден принять таблетку. — Когда мы пришли — ты лежал на земле! — Тоша отвёл глаза. — Мне стало жалко тебя… Дмитрий поперхнулся. Он долго кашлял, а когда кашель прекратился, Тоша помог ему вернуться на матрас. — Лысый проболтался: ты искал Лихого рукава! Наш босс — мой кореш и наставник. Он тоже видел твои документы. Лихой не переваривает таких, как ты! Он хотел прикончить чужака, но я за тебя поручился, — признался Тоша и подал Дымову покрывало. — Пока не затянутся раны, останешься здесь. Потом я выведу тебя из трущоб... и верну бумажник. Веди себя хорошо! Навредишь кому-нибудь из наших — получишь пулю в лоб!— Такой мелкий, а уже убийца. Что творится с этим миром? — проворчал Дмитрий, грубо забрав у Тоши покрывало. — Выпорол бы тебя как сидорову козу, только не хочу пачкать руки. — О чём ты, старикашка? Я использую оружие для защиты! Я ещё никого не убил, — воскликнул Антон, покраснев, и отдалился на метр. — Ты можешь стать первым!.. — Да что ты себе позволяешь?! — недовольно произнёс Дымов. — Я старше тебя-дурака лет на двадцать. — Дед, — обиженно заключил Тоша и принялся собирать рассыпанные по полу яблоки. — Митяй, мне нет до тебя дела.— Почему тогда не бежишь к боссу? Лихой уж поможет избавиться от меня! — нервно сказал Дмитрий. Он проклинал миг, когда осуществил безумную затею и подверг жизнь опасности. Барон переживал не только за себя — в Блэкграде ждала маленькая Лиза. Чужая Дмитрию по крови, но родной ребёнок жены. Дитя, в котором текла кровь династии Светлых. Внучка предпоследнего монарха Патринии. Да и звали её, как покойную матушку Дымова, Елизавета. Дмитрий безмолвно наблюдал за Тошей. Мальчуган поднял каждое яблоко, протёр майкой и бережно положил в металлическую посудину. Антон не умел долго злиться: он предложил гостю булку с квасом и те самые яблоки. Дмитрий первое время отказывался от подачек маленького хозяина, но смирил гордость и жадно принялся за незамысловатый ужин. Тоша довольствовался только кислыми и подгнившими яблоками, запивая их тухлой водой из ведра, которой умывался, мыл посуду, стирал лохмотья и использовал для прочих нужд. — Худший ужин за всю мою жизнь! — заметил Дымов, когда от булки не осталось ни крошки, а бутылка из-под кваса была пустой. Яблоки же оказались настолько кислыми, что он не понимал, как можно их есть. — Тошка, с этой минуты наше питание я возьму на себя, — спустя небольшую паузу заявил он. — Ты? Вот рассмешил! — Антон залился звонким смехом.— Разве я сказал что-то смешное? — этот сопляк начал Дмитрия раздражать. — А сам как думаешь? — пробубнил Антон, улыбаясь. — Я дозволяю тебе брать деньги из моего бумажника и тратить на самое необходимое. Будешь закупать продукты, а я придумаю, что приготовить, — серьёзно сказал Дымов. — Раздобудь для меня одежду поприличнее. Я аристократ как-никак. — Дозволяешь? Ха-ха! — Тоша скорчил коварную рожу. — Кто сказал, что я их ещё не присвоил? — Наш ужин, — ответил Дмитрий, — присвой ты их себе, транжирил бы где-нибудь подальше от этой дыры, а не возился с раненым чужаком. — Ты меня раскусил…я не смог тебя ограбить. Почему, сам не знаю, — Антон помрачнел. — Я показал Лихому бумажник уже без наличных; сберёг их для тебя. Босс решил, что местные обчистили тебя под шумок.На следующий день Тоша раздобыл для Дмитрия почти новую футболку и синие спортивные штаны. Антон покидал комнатушку засветло и поздно вечером возвращался домой. Первое время юный атаман, как прозвал его Дымов, поручал друзьям-мальчишкам охранять раненого гостя. Дмитрий не знал, чем себя занять. Безделье было для него невыносимой пыткой. Беспризорники Антоши относились к чужаку с презреньем и обсуждали в лицо. Дымов вскипал от злости, когда они потешались над ним, но ничего не мог с этим поделать. Он был всё ещё слаб, да и угрозы Антона казались вполне убедительными.— Зачем Тоха спас этого мужика! — прокричал смуглый и тучный мальчуган в дырявых джинсах на лямках, поправляя большое ружьё, висевшее на плече.— Наш лидер слишком добрый, Саня, — сказал товарищ по караулу — тощий коротышка с жирными рыжими кудряшками на голове. Он смотрел на Дмитрия исподлобья злым чёрным правым глазом, а левый глаз мальчишки был выбит. В руке Одноглазый держал раскладной нож. — Я на месте Тохи перерезал бы ему глотку! Только глянь на него — сразу видно напыщенный индюк — богатей! — А я о чём, Кузя?! — прибавил тучный. Голоштанные надзиратели упомянули в неприятной болтовне, что Антон весь день собирал яблоки в саду какого-то состоятельного господина, а тот в качестве оплаты позволил ему взять две сетки подгнившей антоновки. Одну Тоша дал друзьям, вторую — принес домой. Дымов ощутил в горле ком и до самого вечера не переставал думать об этом. Когда же Антон вернулся, отдал еду, которую тот купил для него в пользу Тоши. Сам же съел оставшиеся яблоки.Шло время, Дмитрию становилось лучше. Он взял завтраки, обеды и ужины на себя, как обещал. Потомку Белого Тигра негоже было стоять у плиты, но покойная мать научила Диму готовить. Елизавета обучилась всему, наблюдая за работой прислуги тайком от родительских глаз. Первым блюдом, что покорило Тошу, а потом и всех его ребят, был слоёный омлет. — Митяй, я тоже хочу так готовить!.. — признался Антон. — Научи меня… Пожалуйста!— Научу, только перестань меня так называть, — серьёзно ответил Дымов. Он впервые увидел неподдельную радость в больших бледно-голубых глазах Тоши. Антон оказался способным к готовке: совсем скоро он стал готовить лучше Дмитрия. Пока маленького атамана не было дома, Дымов не постеснялся просмотреть каждую коробку в каморке — беспризорники больше не следили за ним. Сокровищами Тоши были книги! Сотни книг в старых и потрёпанных, но бережно заклеенных переплётах. Учебники по разным предметам с первого по одиннадцатый класс и художественные — в основном приключения. Однажды Антон застал его за чтением одной из своих ценностей и с недетской серьёзностью сообщил:— Это всё, что у меня осталось от мамы… — Ты их читал? — спросил Дымов, закрыв книгу. Тоша кивнул головой. Дмитрий поверил не сразу, но мальчик с ним поспорил и каждый день перед сном пересказывал гостю сюжеты. Дымов проверил маленького атамана и на знание школьной программы — Антон не ходил в школу, но старался учиться самостоятельно. Тоша застрял на шестом классе. Дмитрий постепенно объяснил ему моменты, в которых тот сомневался и которые не понимал. Барон сам не заметил, как начал радоваться успехам этого чужого сорванца. Он стал считать, что Тоше не место в гнойнике Страшиловска. Они о многом успели поговорить за месяцы, которые Дымов провёл в трущобах, но Дмитрий ни разу не затронул эту тему. Он был здоров и ощущал прилив сил. Он желал как можно скорее покинуть трущобы и забыть о них, как о страшном сне. Однако больше всего на свете хотел взять Тошу с собой и усыновить. Дмитрий рассказал об этом Антону. — Митяй, за такие шутки в зубах бывают промежутки, — мрачно сказал Тоша, он чуть не заплакал. — Возвращайся к своим! Не хочу больше тебя видеть.— Антон, я серьёзен как никогда. Я готов усыновить тебя и подарить сытую жизнь. Ты сможешь учиться в самой лучшей школе, — продолжал Дымов.— Даже если так. Я не могу оставить ребят. Пропадут без меня. Ты не можешь взять нас всех, — с печалью в голосе и на лице отозвался Тоша. — Не смогу — супруга этого не перенесёт. Тебя уж одного она потерпит. Я буду давать тебе карманные деньги. Ты сможешь помогать друзьям, — пояснил Дмитрий.— Я согласен! — Тоша взбодрился. — Только все карманные буду отправлять моим ребятам — хорошо? — Как скажешь, — барон улыбнулся. — Я не могу забрать тебя сейчас. Нужно переговорить с Оксаной Петровной, она обязательно даст добро. Как только мы с женой всё обсудим, я вернусь за тобой.— Я всё понял… ты не вернёшься… — Тоша тоже заулыбался, но по его щекам потекли горькие слёзы. — У меня всё отлично! Ты мог просто уйти… — Антон, мужчина не должен плакать, — Дмитрий достал из кармана платок и бережно протёр его заплаканное личико. — Обещаю, я вернусь за тобой. Я не нарушу своих слов. — Я не мужик, я мальчик!... Митяй, ты мне нужен... Нужен сейчас. Я устал быть один. Я хочу называть тебя папой, — признался Тоша. Он больше не улыбался и не плакал, но в его глазах было столько печали. — Мы скоро встретимся, Тоша, и я заберу тебя домой. Потерпи ещё немного. Пока прими его в благодарность за помощь, — сказал Дымов, сняв с груди серебряный крестик и надев цепочку на шею Антона. — Он не раз меня спасал, теперь будет оберегать тебя.— Я буду носить его, не снимая, — ответил Тоша и сжал серебряный крестик в руке, — твой крестик, папа. Тоша помог Дмитрию покинуть трущобы и возвратил бумажник. Барон связался с доверенными людьми и вечером того же дня прибыл в Блэкград. Оксана Петровна постаралась — особняк Дымовых и бизнес процветали, будто глава семьи не пропадал. Только Лизы дома не оказалось — барон нашёл приёмную дочь в органах опеки. Оксана ненавидела детей и решила в отсутствии мужа снова сдать родную дочь в детский дом. После долгих выяснений отношений, Дмитрий Константинович уговорил супругу, вернуть маленькую Елизавету домой. Он уже не посмел заикнуться о беспризорнике Тоше. Спустя полгода он как-то вскользь рассказал Оксане про Антона. Супруга чуть не взбесилась: ?Я только ради тебя согласилась оставить родную дочь! Не испытывай моё терпение, Дима. Я никогда не впущу в дом чужого оборванца!? Дмитрий не стал дальше спорить с ней и больше не поднимал этот вопрос. Он нарушил обещание и зарёкся никогда не появляться в жизни Антона. Судьба сыграла с ними злую шутку: каким было удивление Дымова, когда зловещим грозой Страшиловска, Беззаконным, оказался тот самый Антон. Дмитрий узнал его, когда Тоша прилетел к нему на встречу с двоюродным братом. Ему было стыдно смотреть Антону в глаза, хоть он сумел это скрыть. Тоша вёл себя, словно они прежде не встречались. Барон решил: Беззаконный его не узнал, и успокоился. Он убедил себя, что уже не в силах спасти этого отброса и задумал использовать его талант киллера в собственных целях.* * *Дмитрий уронил лист с результатом теста ДНК на пол и закрыл ладонью лицо. Впервые в жизни он ощущал себя последним мерзавцем. Все мысли теперь были об Антоне. Мало того, что Дымов не захотел его, когда узнал, что будущая мать Тоши ждёт ребёнка. Оборвал все связи с той девушкой и на протяжении многих лет не интересовался их судьбой. Потом, узнав от родни покойной матери Антона, что мальчик сгинул, почувствовал облегчение. Когда же Дмитрий повстречал Антона в трущобах Страшиловска, он полюбил его как сына, не ведая, что Тоша его сын, но не забрал. Годы спустя барон встретил Антона вновь и сделал наёмником. А сегодня едва не убил — если бы не старый крестик — он бы отнял жизнь родного сына. Дымов ненавидел себя. Рука Емельяновой одернула Дмитрия за плечо и прервала от погружения во мрак. Барон убрал ладонь от лица и посмотрел на Арину. — Этот взгляд, где-то я его уже видела, — заметила Емельянова, припомнив, как Дмитрий смотрел на неё с таким же отчаянием, когда врачи отказались бороться за жизнь маленькой Лизы. Тогда, девять лет назад, она всем сердцем захотела помочь этому человеку и его дочери. — Никогда бы не подумала, что подобное известие может вас победить. Антон жив, сегодня вы спасли его, Дмитрий. Довольно изводить себя, ещё многое можно исправить, — серьёзно заключила она и, подняв с пола документ с результатом теста, прибавила: — Вот моего ребёнка уже ничто не вернёт, и других детей у меня не будет…— Как я буду смотреть Антону в глаза... Что скажу Оксане? Я хочу дать сыну всё, чего он был лишён из-за моего нежелания брать на себя ответственность, — признался Дымов, взяв в руки трость. — Жена никогда с этим не смирится, я не смогу пойти против её воли. — Со мной связался главврач первой городской больницы, — сообщила Арина. — Младенец Гущевой на аппарате искусственной вентиляции легких. Мои коллеги считают, что ребёнок в безнадёжном состоянии. Они хотели отключить девочку от аппарата, но я сказала, чтобы не вздумали и перевели её сюда. Джозеф с Жанной поехали за вашей внучкой.Ещё до того, как охрана Блэквулфа затолкнула Антона в его машину, Дымов приказал администрации аэропорта вызвать скорую для пострадавшей Анастасии Гущевой. Главврач первой городской больницы боялся барона и не стал бы распространяться о его делах. Скорая помощь быстро подоспела, однако Гущева уже была мертва, но ребёнок Анастасии ещё подавал признаки жизни. Новорожденную малышку смогли реанимировать и забрали в больницу. Анастасию тоже увезли, но доставили в морг.— Я ценю вашу помощь, Арина. Только не нужно афишировать моё родство с Черновым и его ребёнком, — серьёзно произнёс Дмитрий, вернув себе хладнокровие. — Сожги эту проклятую бумагу и уничтожь все доказательства: никто не должен знать, что Антон мой сын. Надеюсь, ты сохранишь эту тайну, как я на протяжении восьми лет храню твою. — Вздумал мне угрожать? — в синих, как сапфиры, глазах Емельяновой вспыхнули грозные искры.— Разве я стал бы угрожать кудеснице, от которой столько зависит? — барон улыбнулся и встал в полный рост. — Только напомнил, что умею хранить чужие секреты. Того же я жду и от вас.— Хорошо, — заключила Арина и спустя небольшую паузу, как ни в чём не бывало, поинтересовалась: — Уже поздно, не пора ли вам ехать к своей благоверной?— Оксана сейчас заграницей. Она отказалась лететь со мной в столицу: день рождения дочери для неё ничего не значит. Жена запланировала тур по Европе, как раз включая эту дату. Она сказала, что нам нужно друг от друга отдохнуть... Оксана вернётся в Блэкград только под конец новогодних праздников, — ответил Дымов, в его голосе ощущалась досада. — Я думал выйти на улицу, покурить и воротиться. Вы позволите мне переждать ночь на лавке в коридоре? — Зачем же в коридоре? Сомневаюсь, что вам по душе спартанские условия, — сказала Емельянова. — Я, можно сказать, живу на работе. Можете принять душ и провести ночь в моих скромных покоях. У Емельяновой была трёхкомнатная квартира в хорошем районе Блэкграда, но хозяйка там не жила, она её сдавала. Также Арина Сергеевна имела роскошную виллу в ближайшем пригороде, но и в ней отдыхала нечасто. Она работала без отпуска и почти без выходных, вся её жизнь проходила в работе и научных трудах. На территории НМЦ хозяйка оборудовала для себя квартиру-студию на шестом этаже второго корпуса. В студии Емельяновой царил минимализм: из мебели лишь шкаф-купе, диван, письменный стол и компьютерное кресло. Обои и мебель — всё было белым, как в морге, но Арину белые тона успокаивали. В её квартире-студии, как в гостинице, были смежные душевая кабина и туалет.— Грех отказываться от такого предложения, Рина, — ответил Дмитрий, ему стало легче на душе, и отступила усталость.— Не за что, — произнесла Емельянова и, приблизившись к нему, прошептала на ухо: — Только не забывайся, голубчик, это ничего не значит. Ещё раз меня так назовёшь, тебя не спасут ни любимая ?Елизавета?, ни связи, ни рать, а твоя благородная жёнушка не отыщет костей. — Я понял, — негромко сообщил барон. — Мне нужно заглянуть на стоянку: сигары остались в лимузине.— Отлично, — Арина подарила ему сладковатую улыбку и отдалилась. — Очень плохо, Дмитрий Константинович, надо избавляться от пагубной привычки. Дымов промолчал, а Емельянова заметила мелькнувшую мимо небольшую фигурку, что нырнула в дверной проём через две двери от них и притаилась у стены. — Что это за игры, Белая Крыса? — строго произнесла Арина Сергеевна. — Кто разрешил тебе слоняться по клинике? Ты знаешь, который час? Почему до сих пор не спишь?— Простите… мне очень стыдно, хозяйка, — послышался детский охрипший голосок, из дверного проёма вышла девочка десяти лет в серой толстовке с капюшоном, расклёшенных джинсах и чёрных туфельках. Она подошла к Емельяновой и, виновато опустив голову, добавила: — Я волновалась за вас. — Глупая девчонка, — продолжала Арина Сергеевна тем же тоном и, спустив с головы девочки капюшон, заставила ту посмотреть ей в глаза. — Ты вынуждаешь меня впредь запирать тебя, как остальных.Дымов молча наблюдал за ними. Он обратил внимание на длинные растрёпанные волосы девочки, белые, как молоко, как нетронутый снег, они были забраны в два небрежных густых хвоста. Внимание Дмитрия заострилось на глазах девчонки: большие, яркие, своей формой они напомнили ему глаза покойной единокровной сестры, когда Ксения была ребёнком. Дымов не любил сестру, потому что считал само её появление на свет предательством. Глаза Ксении были голубыми, а глаза Белой Крысы алыми, как кровь. — Не надо меня запирать… я больше так не буду, — печально произнесла Белая Крыса, чуть ли не плача.— Ладно, дам тебе ещё один шанс, — Емельянова внезапно смягчилась. — Проводи гостя к стоянке, затем проследи, чтобы он не заблудился у нас и без происшествий нашёл мои покои. Потом возвращайся в свою комнату и ложись спать. — Арина Сергеевна, я вас не подведу! — отозвалась Белая Крыса.Емельянова вручила Дымову ключ от квартиры. Барон поблагодарил её, убрал ключ в карман брюк и направился с Белой Крысой в сторону лестничной площадки.