Глава 7. Золотая клетка (1/1)

Ночь прошла без сна. Каждый шорох бил по натянутым нервам. Алан ждал появления принца, однако никто не приходил к нему. Он сидел на кровати, сбросив башмаки и мантию, обняв руками колени, и прислушивался к звукам снаружи. Вскоре стало совсем светло, через маленькое окошко проникли первые солнечные лучи, затем Алан смог разглядеть каюту. Она мало чем отличалась от кельи, в которой он жил последние годы: узкая койка с жестким матрасом, откидной деревянный стол и табурет. На столе стоял таз, а рядом – кувшин с водой. Под койкой ему оставили горшок. Когда солнце поднялось над горизонтом, а в окно стали доноситься истошные крики чаек, в замке повернулся ключ. Алан вскочил с койки, ожидая увидеть принца, однако то был слуга с подносом в сопровождении гвардейца.– Где Его Высочество? – спросил Алан, глядя, как слуга пристраивает поднос на краю стола. Тот хотел уйти, не ответив, однако Алан преградил ему дорогу. – Где он?Слуга испуганно посмотрел сначала на Алана, затем на гвардейца, и последний спокойно ответил:– Не мучайте человека, Знающий. Его Высочество у наместника, сегодня он не вернется.Алан отпустил слугу и снова услышал, как скрипит закрываемый замок. Есть ему не хотелось, и он даже не взглянул на поднос, снова укладываясь на кровать. Если Райнар не придет сегодня, можно, по крайней мере, поспать. События последних дней измотали его, и Алан погрузился в тревожный сон, то и дело вздрагивая и просыпаясь.В одиночестве, изредка нарушаемом слугой, приносившим еду и выносившим горшок, прошло два дня. Время тянулось медленно. Никто не считал нужным рассказывать Алану о событиях, происходящих во внешнем мире, но тишина, царившая снаружи, обнадеживала: никакие военные действия не предпринимались. Утром третьего дня заточения корабль, на котором находился Алан, сдвинулся с места и вышел в открытое море. Невольно вспомнились два его морских путешествия. В первый раз, когда ему было семнадцать, моряки с валийских кораблей захватили его в собственном доме. Они с отцом жили на набережной; отец на рассвете уходил в Цитадель, а возвращался поздно вечером. Алана приволокли на корабль силой, вместе с другими несчастными заперли в трюме, откуда позже его забрал капитан – любитель красивых мальчиков. Весь путь до Валии Алан провел в каюте капитана, без устали втолковывавшего, как ему повезло. Не выбери его капитан, Алана постигла бы участь оставшихся в трюме юношей и девушек: их насиловали матросы. Эти воспоминания хотелось похоронить навечно, и хотя спустя десять лет они уже не причиняли невыносимой боли, не вызывали жестоких приступов злости и ненависти, Алан каждый раз хмурился и отмахивался от них, стараясь скорее отвлечься на что-нибудь другое.Второе морское путешествие тоже было печальным. Раздираемый виной, любовью, душевной болью от разлуки, Алан лежал в тесной каюте по собственной воле. Его никто тогда не знал и не тревожил.От воспоминаний о прошлом Алан обратился к будущему. Встреча с Райнаром была неизбежна, и их первое свидание спустя много лет представлялось смутно. Станет ли Райнар упрекать его за прошлое? Расскажет ли, зачем увез его из Варны? Изменился ли он? Алан со все возрастающим любопытством думал о том, вызовет ли он прежние чувства. В первые годы после расставания, особенно в первые месяцы, Алан переживал свою любовь очень остро. Он считал, что эта боль не утихнет, однако шло время, три летних месяца, проведенные с юным принцем, стали постепенно тускнеть, оставляя лишь грусть и тоску о несбывшемся. На первый план вышли другие заботы: больной отец, нуждавшийся в его помощи и внимании, Цитадель Знающих, ежедневный труд. Алан осознавал, что все еще чувствует любовь к принцу, но эта любовь изменилась, перестала обжигать, страсть перегорела. Теперь он любил Райнара, как любят недостижимую мечту, – со спокойствием и полным пониманием, что она нереальна: о ней приятно вспомнить и подумать перед сном или едва проснувшись поутру, но ее легко и рассеять текущими делами и заботами.Глядя в маленькое окошко, как удаляется бухта Варны, Алан размышлял о том, что его недостижимая мечта вот-вот окажется в руках. Многие ли люди могли похвастаться тем, что их самые смелые фантазии воплощались в жизнь? Как к этому отнестись, он и сам не знал. Пожалуй, все зависело сейчас от Райнара, но он не спешил приходить.Когда наступили сумерки, вокруг было одно бескрайнее море. Пришел и ушел слуга с подносом еды, и Алан лег в постель, в очередной раз представляя себе, что скажет принцу при встрече. Уже засыпая, он услышал скрежет ключа в замке и резко сел на койке. Сердце отчаянно забилось при виде высокой фигуры Райнара. Принц был весь в черном, в одной руке держал ключ, в другой – свечу, освещавшую его лицо, и казался зловещим призраком, ищущим мщения.– Райнар, – сказал Алан, вставая. Голос его от долгого молчания осип, и пришлось откашляться. Райнар не ответил. Он стоял на пороге, рассматривая своего первого возлюбленного. Света свечи вполне хватало: каюта была крошечной, и между ними оставалось расстояние всего в один шаг. Алан тоже смотрел, отмечая изменения: в двадцать шесть лет Райнар стал еще выше, раздался в плечах. Его фигура, раньше тонкая и изящная, теперь стала истинно мужской: черная ткань обтягивала широкую грудь, сильные плечи, бедра. Темные волосы он все так же завязывал сзади в хвост. Лицо стало шире, темнее, подбородок и щеки чернели щетиной, которой в восемнадцать у него не было и в помине. Хмурая складка между бровей, часто появлявшаяся в пору юности, теперь впечаталась в кожу, придавая Райнару вид угрюмый и строгий. Он по-прежнему молчал, а Алан никак не мог наглядеться на него, впитывая малейшие изменения в его внешности без единой мысли в голове.Вдруг Райнар шагнул вперед. Захлопнул дверь, поставил свечу на стол и, словно смерч, налетел на Алана, повалив его на койку. Дерево жалобно скрипнуло под их телами. Алан не сразу понял, что с него сдирают одежду, что Райнар пьян и от него разит ромом.– Нет! – зашипел он, стараясь оттолкнуть Райнара, но тот превосходил его по силе. Алан замер, чувствуя, как рвется на нем тонкая ткань рубахи, и заговорил прерывистым голосом:– Десять лет назад меня так же насиловал твой человек.Потребовалось, наверное, не меньше минуты, за которую Райнар успел разодрать рубашку полностью и перейти к штанам. Сказанное медленно доходило до него, и он замер, отодвинувшись. Алан лежал неподвижно, глядя на него. Сопротивление было бесполезно, он знал, и у него не было другого оружия, кроме слов.– Что? – хрипло спросил Райнар, приподнимаясь над ним и хмурясь сильнее. Он тяжело дышал, грудь его вздымалась и опускалась под черной тканью, глаза горели.– Когда меня увезли из Варны как раба, – снова заговорил Алан, – капитан корабля лично спустился в трюм за наложником. Он выбрал меня и насиловал пять дней, что мы плыли до Валии. А там продал в публичный дом.Не это он хотел сказать Райнару через восемь лет разлуки, не с этого желал начать трудный разговор. Но и Райнар повел себя не так, как он ожидал. Принц застонал, как раненый зверь, и схватился за голову. Алан сел рядом, стянув разорванные края рубашки. Он ждал, что теперь они поговорят, но Райнар, чуть покачиваясь, встал и молча вышел за дверь. Он забыл свечу, но замок запереть не забыл. Алан долго сидел, не задувая свечи. Ему было горько от того, что произошло. Но еще горше – от осознания, как глубоко он ранил принца восемь лет назад, если даже теперь Райнар не может видеть его, будучи трезвым. До конца путешествия Райнар не приходил. Алан коротал дни и ночи в каюте, от постоянного пребывания в ней у него разболелась голова, и он был счастлив, когда по прибытии гвардеец вывел его на палубу. От свежего воздуха он почти опьянел. Принца нигде не было видно, но кругом царила суматоха: туда-сюда сновали матросы, разгружая корабль, внизу толкались торговцы, бедняки, зеваки, попрошайки и извозчики. Столица Валии – одноименный порт – встретила Алана полузабытым северным ветром. Он стянул полы мантии. В начале марта здесь было холодно, не то что в теплой Варне. Гвардеец легко коснулся его плеча, подталкивая к трапу, и Алан перестал глазеть по сторонам. На набережной их ждала карета с королевским гербом: два скрещенных меча на фоне щита с изображением орла. Лакей в зеленой ливрее шустро распахнул перед Аланом дверцу, и он без возражений сел в карету. Внутри было пусто и сумрачно. Любопытствуя, Алан чуть отодвинул шторку на окне. Стояло ясное утро, жизнь вокруг кипела, город был наполнен шумом, криками и людьми. Припомнив, что дом удовольствий Симоны Даре находится в нескольких кварталах от пристани, Алан непроизвольно отодвинулся от окна, но занавеску не опустил. Карета везла его той же дорогой, которой он ехал когда-то с Дейном. Вскоре она достигла дворца. Алан узнал резные чугунные ворота, центральную подъездную аллею с пока еще голыми деревьями, высокие башни дворца. На сей раз карета доставила его к парадному крыльцу, и Алан, робея, вышел на свежий воздух. Лакей, открывший ему дверь, учтиво поклонился и попросил следовать за собой.Алан никогда не входил во дворец и не выходил из него как гость, через центральный холл. Однако на этот раз его провели именно как гостя. Он быстрым шагом шел за лакеем, минуя одну комнату за другой. У каждой стояли слуги в знакомых зеленых ливреях, с готовностью распахивая двери. Алан поднялся на второй этаж и вспомнил открывшийся перед ним коридор – он десятки раз ходил по нему, когда жил в покоях принца Райнара. Слуга проводил его до самых покоев и распахнул перед ним дверь.– Его Высочество живет здесь? – спросил Алан, пока лакей не сбежал.Тот замешкался, коротко поклонился.– Да, сир. Вам велено дожидаться его здесь, сир.Алан кивнул, и дверь захлопнулась. Замков в ней не было, но с другой стороны остался сторожить гвардеец принца, и Алану стало смешно: как будто он станет рисковать и сбегать. Он не имел склонности к авантюрам, а дерзкие юношеские мечты давно выветрились под грузом того, что ему пришлось пережить. К тому же им с принцем еще предстояло поговорить, и только после разговора станет ясно, что делать дальше. Он обошел покои принца. Здесь мало что изменилось, разве что стены были обтянуты тканью чистого зеленого цвета, без прежнего растительного орнамента. Книг в кабинете ощутимо прибавилось, стол был другой – массивнее, с большим количеством ящиков. Кровать под балдахином в спальне была та же, и Алан долго стоял возле нее, поглаживая расшитое золотой нитью покрывало и вспоминая ночи, полные любви и нежности. Ему казалось, что зов плоти в нем изрядно притупился за последние годы. Долгое время после расставания он был так подавлен, что совсем не чувствовал возбуждения. Да и потом оно не вернулось в полной мере. Алан изредка удовлетворял себя сам, когда его одолевало желание, и к большему не стремился. Однако, стоя у этой постели, где они с принцем впервые познали любовь, он чувствовал, как теплеет внизу живота. Закусив губу, Алан прошел в умывальную. Слуги позаботились о горячей ванне, она ждала его, маня запахом ароматного мыла. Сбросив мантию, изорванную в клочья рубашку, башмаки и штаны, Алан погрузился в воду и провел в ней не менее получаса: несколько дней на корабле у него не было возможности вымыться полностью.Здесь ему пришла в голову мысль, что близости с принцем не избежать. Намерения Райнара относительно него после произошедшего на корабле стали более-менее понятны, и Алан не был против, если все произойдет по обоюдному желанию, без насилия. Проведя давно забытые процедуры и завернувшись в полотенце, Алан бросил хмурый взгляд на кучу сваленной на полу одежды. Прилично выглядела только мантия, но ходить в ней было неудобно: надетая на голое тело грубая ткань кололась. Решив, что принц не будет возражать, раз уж поселил его в своих покоях, Алан зашел в гардеробную. Здесь тоже многое изменилось. По крайней мере, обилие шелковых рубашек и разноцветных камзолов, которые Райнар носил в юности, исчезло. В его одежде теперь преобладал черный цвет, несколько белых рубах висели в дальнем углу. Алан, чувствуя стеснение в груди, снял одну из них с вешалки, выбрал свободные домашние штаны и тапочки. Одежда была великовата, но за неимением лучшего сгодилась и эта.Весь день он ждал принца, но тот так и не явился. Слуги накрывали на стол в обед и вечером, молча приносили подносы и так же молча убирали со стола. Двери в сад были плотно закрыты и зашторены. Алан выглянул в окно, чтобы обнаружить в галерее еще двух гвардейцев, стороживших выход. Днем он пытался читать, но его ничто не увлекало. Вкус принца относительно книг стал каким-то однобоким: военное дело, мореплавание, судостроительство… Все это не имело отношения к интересам Алана. Он осмотрел не всю библиотеку, но довольно быстро понял, что чтение его сейчас не отвлечет. Волнение не оставляло его до позднего вечера. Тихий слуга зажег свечи в гостиной и спальне. Алан понаблюдал за ним с мягкого кресла, где провел день в размышлениях и тревоге. Когда часы в кабинете пробили полночь, Алан сдался и пошел спать.Сон поначалу был полон видений из прошлого – страх, боль, обида даже спустя десять лет иногда проявлялись ночами. Но потом их вытеснили приятные ощущения – ласковые прикосновения теплых рук и губ. Алан приоткрыл глаза, но в темноте все равно ничего не увидел. Райнар глубоко целовал его, коленом раздвигал ноги. Не было ни сил, ни желания сопротивляться напору, и Алан скоро сдался, обнимая Райнара в ответ, захваченный воспоминаниями о прошлом. Поцелуи длились недолго. Нетерпение сжигало обоих, Алан при первом прикосновении пальцев ко входу перевернулся и раскинул ноги. Боль от проникновения – первого за восемь лет – ненадолго заставила его очнуться, напрячься и застонать. Он забыл, как это. Райнар тяжело дышал ему в ухо, обнимал под животом и не давал передышки. Он брал его тело не так, как раньше. Не было больше почтительного благоговения юноши; не было торопливости и неуклюжих ласк; не было тревожного шепота, глупых вопросов, страха причинить боль. Райнар прекрасно знал, чего хотел, и это так отличалось от их прежнего опыта, что Алан уткнулся в подушку, пытаясь сдержать слезы. Это было похоже на бездушные совокупления в публичном доме, и Алан старательно отмахивался от воспоминаний, пытаясь сосредоточиться на удовольствии здесь и сейчас.Из неуклюжего мальчишки Райнар превратился в опытного любовника. Долго сражаться с собой Алану не пришлось: руки Райнара, обнимавшие его во время жестких толчков, спустились ниже и умело ласкали, доводя до беспамятства. Алан кончил с долгим стоном, оторвавшись от подушки. Райнар лег рядом с ним, по-прежнему храня молчание. Хотелось что-то сказать, но усталость накатывала волнами. Алан повернул голову, пытаясь в темноте разглядеть лицо принца, но так и не смог.Утром он проснулся в постели один. Соседняя подушка хранила очертания головы Райнара, но его сторона постели была холодной – он ушел давно. Вероятно, сразу после того, как взял его во второй раз. Откинувшись на подушки, Алан пытался воскресить в памяти события ночи, но теперь все казалось сном. Он бы и думал, что это сон, если бы не тянущая боль между бедер и следы семени на простыне.Последовавший за пробуждением день был так же скучен, как и предыдущий. Утро сменилось днем, день – вечером, вечер – ночью. Несколько раз заходили слуги, чтобы накрыть на стол, убрать постель и одежду, а потом зажечь свечи, но они старались быть как можно более незаметными. Алан снова сидел до поздней ночи, но уснул, так и не дождавшись. Райнар разбудил его в темноте и без слов и согласия взял. Алан попытался заговорить, но Райнар бесцеремонно закрыл ему рот поцелуем и целовал все то время, пока входил в него. Они оба задыхались после соития. Алан хотел поговорить и позже, но это привело только к тому, что Райнар снова накинулся на него.Мало-помалу Алан начал осознавать, что большего принц от него и не ждет. Постельная игрушка – вот кто он теперь. Его по-прежнему сторожили гвардейцы, на просьбу выйти в сад или в библиотеку Алан получил один ответ – Его Высочество приказал не выпускать. Спустя два дня этого странного заключения Алан решил, что не ляжет спать, пока не дождется Райнара. Он сидел в гостиной, боясь идти в постель, – там он точно уснет. Книгу отложил на столик после полуночи: она навевала скуку и заставляла зевать. Помогала держаться неудобная поза – Алан поджал под себя ноги и откинулся на спинку узкой кушетки. Изредка он начинал клевать носом, но тут же просыпался, стоило голове свеситься. Часы пробили час, потом два, ближе к трем дверь наконец открылась так тихо, что Алан едва не пропустил приход принца. Райнар встал в дверях и в слабом свете свечи увидел, как Алан поднимается ему навстречу.– Почему ты не спишь? – хмуро спросил Райнар после секундного молчания, закрывая за собой дверь.– Хочу поговорить с тобой.Принц прошел мимо него в сторону спальни, на ходу снимая черный камзол, расшитый серебряной нитью. Алан последовал за ним и остановился на пороге, наблюдая за движениями Райнара.– Ты слышишь меня?– Я не хочу говорить с тобой. Не сейчас.Райнар остался в бриджах и рубашке, сбросив остальную одежду на пол, – утром слуги уберут ее – и направился в уборную. Алан шел за ним по пятам, не желая сдаваться. Он смотрел, как Райнар избавляется от остатков одежды и садится в уже приготовленную ванну. Тело принца, раньше гибкое и стройное, как молодое деревце, теперь стало мощным, твердым даже на вид. Алан помнил по прошлым ночам, что на ощупь оно было будто стальным. Ему невозможно было сопротивляться. На мгновение со вздохом прикрыв глаза, Алан подошел и сел рядом, беря в руку мочалку. Райнар схватил его за запястье, их взгляды пересеклись.– Что ты делаешь? – Из груди принца вырвался недовольный рык, но Алан не чувствовал страха.– Собираюсь помочь тебе, ведь здесь нет ни одного нерадивого слуги, в чьи обязанности это входит.Чуть повременив, Райнар разжал хватку и откинулся на стенку ванны, глядя на Алана из-под полуопущенных век.– Я давно уже не пользуюсь помощью слуг.Алан намочил мочалку в горячей воде и щедро намылил ее. Он начал с шеи, чуть хмурясь от усердия. Широкие рукава рубахи мешали ему, и он остановился, чтобы снять ее. Райнар окинул его потемневшим взором.– Ты собираешься держать меня здесь как пленника? – спросил Алан, сосредоточенно описывая круги на плечах и груди. Райнар молчал. – Не слишком ли много мороки из-за такого ничтожного человека, как я?Улыбка, в которой скривились губы принца, была неприятной. Алан опустил глаза на руку, которую мыл.– Варна – лакомый кусочек. Мне давно хотелось заполучить ее. И раз уж так случилось, что ты жил неподалеку, почему бы мне и тебя не заполучить? Когда-то ты был очень хорош в постели.Стоя на коленях у ванны и собираясь перейти к другой руке, Алан замер. Они оба знали, что Райнар лжет.– Значит, все дело в Варне? Ты не боишься развязать войну?– Никто не посмеет бросить мне вызов.Алан только головой покачал, слыша самоуверенные нотки в его голосе. Не имея желания обсуждать это, он спросил о другом:– И что же? Когда я тебе надоем, ты отправишь меня на улицу?Райнар лениво развел ноги, позволяя руке с мочалкой спуститься по животу вниз. Алан не спешил прикасаться к паху и чуть сдвинулся, переходя к ногам.– Да, – низким голосом сказал Райнар, наблюдая за ним из-под ресниц, – отправлю тебя на улицу. По правде говоря, тебе там самое место.Алан вздрогнул от ненависти, прозвучавшей в голосе принца. Сейчас он гораздо больше сомневался в словах Дейна, чем раньше. Бросив мочалку в воду, Алан отодвинулся от ванны.– Что? – издевательски спросил Райнар. – Хочешь знать, зачем ты здесь? Только для того, чтобы удовлетворять мое тело. Но еще я хочу знать вот что… – Он ополоснулся и встал, возвышаясь над Аланом, по его смуглому телу стекала вода. – Как шлюха с окраины города оказалась во дворце? Как тебе удалось забраться так далеко? Кто и зачем помог тебе?Алан тоже встал, глядя, как Райнар переступает через бортик, берет простыню, приготовленную для обтирания, и продолжает наступать на него.– Я не верю, что ты действовал один, – сказал Райнар, оттеснив его к стене. Он отбросил простыню, едва проведя ею по груди, и почти нежно коснулся пальцами щеки Алана. – Кто-то помог тебе. Я намерен выяснить, кто это был.Сердце у Алана колотилось, как бешеное. Он не был испуган, по крайней мере, не совсем. Но беспокойство, охватившее его от слов Райнара, было сродни страху.– А что потом? – спросил он, почти не чувствуя прикосновения теплых пальцев.– А потом я расправлюсь с вами так, как вы того заслуживаете.Пальцы Райнара спустились ниже, к часто бившейся жилке на шее. Он погладил ее, склонился к уху Алана.– Уничтожу тебя, – шепнул Райнар, – и всех, кто был с тобой связан.Алан сглотнул, и Райнар рукой почувствовал движение его кадыка. Он слегка отстранился, глядя на него иначе. В глазах появился жадный блеск.– А пока, – уже громче сказал он, – пока ты будешь греть мою постель.Алан выставил вперед руку и уперся ладонью в грудь Райнара. Тот опустил взгляд к ладони и снова поднял его к глазам Алана.– Ты можешь сопротивляться, и тогда я возьму тебя силой. Но ты можешь и покориться мне.Алан был уверен, что дело вовсе не в этом. Он не верил, что Райнар может изнасиловать его, – он ведь не смог тогда, на корабле. Но проверять это было ни к чему. Спустя столько лет изменившийся, повзрослевший, ожесточившийся Райнар стоял перед ним, но сквозь маску мстительной жестокости Алан видел прежнего мальчишку – единственного, кого он когда-либо любил. Или… хотел видеть, но сейчас это было неважно. Алан сам потянулся к жестким губам, обнял Райнара за шею и позволил увлечь себя в спальню, на постель. Он молча и горячо отдавался, но, покоряясь жадным рукам, давал себе обещание попытаться вернуть прежнего Райнара. Иначе все, что они оба пережили, окажется лишенным смысла.