Глава 1 (1/1)

Прошло двенадцать лет. Много чего изменилось в жизни Лонгрена. Моряк ушёл из матросов и стал жить с Ассоль. Чтобы заработать денег, он начал изготавливать деревянные модели всевозможных кораблей и водных судов. На каждом из них, по правую сторону от носа, он вырезал созвездие Орион, как память о родном корабле и морских странствиях. Эти кораблики он ходил продавать в город, потому что жители деревни опасались его и старались обходить стороной. И уж тем более ничего у него не покупали.

Тем утром Лонгрен встал, как обычно, рано?— матросская привычка. Он проверил, спит ли ещё Ассоль, а убедившись в этом, достал из своего сундука какой-то предмет, покрытый белой тканью, и поставил его на полку. Всего в доме имелось две длинных полки, одна из которых была наполовину заставлена игрушечными корабликами, и каждый из них отличался от всех других. Лонгрен взглянул на маленькую коллекцию и вышел на улицу закурить трубку. Прикрыв за собой дверь, он уже не слышал, как Ассоль проворно выскочила из кровати, оделась и шмыгнула через соседнюю дверь, откуда каменная винтовая лестница вела на верхушку маяка. Быстро оглядевшись, она спряталась тут же, в тёмном углу высокой конструкции. Вернувшись, Лонгрен сразу обнаружил отсутствие дочери. Вначале он не на шутку перепугался, обошёл все комнаты в домике и уже поднимался по лестнице, когда услышал весёлый голосок: —?Папа! На лице мужчины заиграла улыбка, и он, внимательно прислушиваясь, тихими шагами спустился, прошёл в большую комнату, где стоял обеденный стол, и заглянул под него. Ассоль сидела на коленях, спрятав голову руками, и, конечно, не заметила подошедшего отца. —Ам! Лонгрен схватил девочку за бока, отчего она взвизгнула и выскочила из-под стола. —?Вот ты и попалась! —?весело произнёс мужчина, после чего удивлённо отметил:?— О, какая прекрасная дама! Уж не праздник ли нынче? —?Не знаю! Может быть, и праздник,?— продолжая своеобразную игру, ответила Ассоль. —?И на мне почему-то парадный мундир. —?Да уж. Что это могло бы означать? —?Не иначе, у кого-то день рождения. —?У кого? У кого? —?Сдаётся мне, что у одной девочки… —?сказал Лонгрен, но тут же исправился, увидев, что Ассоль отвернулась и скрестила на груди руки. —?Простите, простите! У прекрасной дамы! —?И сколько же даме стукнуло? —?спросила девочка, обходя отца и подпрыгивая при каждом шаге. —?Говорят, дамы не любят вспоминать о своём возрасте. —?Ой, не любят… —?согласилась она, тут же схитрив:?— Ну, только лишь изредка. Когда хотят получить подарок! —?Что ж, тогда придётся вспомнить. Лонгрен подвёл дочку к полке с корабликами, и они вместе пересчитали их. —?Одиннадцать,?— закончила Ассоль. —?А вот это… двенадцать! Моряк сдёрнул белую ткань, и перед девочкой предстал двенадцатый корабль с необычными алыми парусами, которые были ещё красивее в лучах утреннего летнего солнца. Ассоль стояла поражённая и обрадованная. Она бережно взяла кораблик в руки, заметив присутствие созвездия Орион справа от бушприта. —?Какой красивый,?— наконец сказала Ассоль и поцеловала отца. Потом она внимательно посмотрела на паруса и грустно спросила:?— Ты разрезал мамину косынку? Лонгрен растерялся, но вскоре ответил: —?Сегодня ночью, когда ты спала, она приходила и сказала, чтобы я сделал из неё паруса: ?Это будет мой подарок ко дню рождения Ассоль!? —?Спасибо! —?развеселилась девочка. —?Но это ещё не всё. —?Не всё? —?удивилась она. —?Да. У нас сегодня гости! —?Гости? Таинственно улыбаясь, Лонгрен подошёл к сохнувшему на верёвке белью, зовя Ассоль за собой. —?А теперь смотри. И моряк исчез за простынями и полотенцами, разыгрывая невероятный спектакль перед дочерью.Капитану Немо трудно под водойНаписать поэму барышне одной.Я из осьминога нацедил чернилИ, поверьте, много строчек сочинил.Но акула злая слопала стишок!Распорол тогда ей брюхо до кишок.Вот они какие эти восемь строк,Их теперь акулы знают назубок.Капитана Гранта ищут все вокруг,То плывут на север, то плывут на юг.И стреляют пушки и сигналят SOS!Я тебе ракушки к празднику привёз.Это ожерелье?— лучше всяких бус!Получить хотели турок и индус,А один курносый старый папуасБросился с утёса, получив отказ.Но вот какая штука, вот какой момент:Капитана Кука с нами больше нет.Кровотóчит рана, мир несправедлив:Съели капитана, даже не запив.Я его посланец, я его матрос,Барышне гостинец от него принёс.Но у этой драмы есть своя мораль:Далеко от папы ты не уплывай! Девочка была в восторге. Она аплодировала так сильно, что ладони покраснели и побаливали. Но это не помешало ей закончить песенку своими словами, которые скоро подпевал и Лонгрен:Ах, как здорово каждый год рождаться,Дня рождения с нетерпеньем ждать!То тебе одиннадцать, то?— двенадцать,А потом когда-нибудь?— двадцать пять!А потом когда-нибудь?— двадцать пять! Закончив петь, Ассоль обняла отца и спросила: —?Папа, а почему к нам не приходят настоящие гости? И почему ты не пускаешь меня одну гулять? —?Потому что люди злые,?— мрачно ответил тот. Поцеловав девочку в лоб, он повлёк её за собой на улицу.*** Над морем, поблизости от деревушки, возвышался небольшой утёс. Белый песок постепенно переходил в каменные завалы, о которые с шумом разбивались волны, солёные брызги летели во все стороны. На утёсе стоял мальчик лет тринадцати, а может, и чуть больше. Он повернулся лицом к морю так, что ветер колыхал его рыжие волосы. По всему лицу рассыпались веснушки, а на левой щеке виднелся короткий шрам — последствие одной из многочисленных драк. Но даже несмотря на него, Хин Меннерс был очень похож на свою мать. Только глаза у него были как у Меннерса-старшего. В этом мальчик был уверен, он помнил своего отца. Хину было шесть лет, когда однажды, играя на берегу, он заметил надвигающийся шторм и их лодку, медленно отплывающую от причала. Мальчик поспешил сообщить об этом отцу, который тут же выскочил из таверны и помчался к морю, а Хин остался с матерью. Он не знал тогда, что произошло, но Меннерс-старший так и не вернулся. Он слышал от матери и других незнакомцев в таверне, что Меннерса убил Лонгрен. Последний не только не протянул руку уплывающему в лодке без вёсел хозяину трактира, но ещё и специально оттолкнул её от причала. Однако на такие сплетни жена покойника чаще всего отвечала: ?Вздор!?, — и возвращалась к своим делам. Поэтому правды об исчезновении Меннерса не было, и Лонгрена даже не смогли обвинить в убийстве. Но с тех пор ненависть мальчика к этому человеку была слишком огромна, даже чтобы просто вспоминать его. Хин тряхнул головой. Опять эти мрачные мысли. А ведь он пришёл сюда за камешками. Другие мальчишки ходили за галькой в лес: её там было больше, — но Меннерсу больше нравился утёс. Набрав побольше плоских камешков, ребята бежали к берегу, откуда забрасывали их в море, считая, сколько раз они прыгнут. Хин любил эту игру, потому что он сам придумал способ забрасывать камешки далеко-далеко, и теперь пользовался только им. Он опустил взгляд вниз и нашёл большой плоский камень. ?Ого! Этот далеко поскачет?, — обрадовался мальчик и засунул его в карман, полный такой же галькой. Он начал спускаться вниз, к другим мальчишкам, которые уже вовсю запускали камешки на берегу. Обладая до невозможности тихим шагом, Хин незаметно подошёл к ним сзади и, обойдя толпу, приблизился к морю. Он достал из кармана небольшой камень, размахнулся и отправил его скакать по поверхности воды. Увидев неизвестно откуда взявшийся камень, прыгнувший семь раз, мальчики замерли в изумлении. В следующую секунду все загалдели: — Это мой камень! Это мой камень! Мой камень! Мой! Нет, мой! Мой, мой, мой! Хин усмехнулся и просто произнёс: — Это мой камень. Мальчики обернулись и воззрились на рыжеволосого. Некоторые зашептались, а другие дружелюбно поздоровались. Неожиданно самый младший из ребят, никогда не бросавший камень дальше, чем на два метра от берега, рассмеялся и громко заявил: — А мой камень прыгал восемь раз! Недоумённо взглянув на него, другие тоже принялись сочинять свои невероятные успехи, чтобы поразить Хина. Он всё-таки пользовался авторитетом среди ребят. — Мой камень прыгал девять раз! — Мой камень прыгал десять раз! — А мой до двадцати скакал! — А мой по пути взрывался! — А мой попадал медузе в глаз! — А мой рекорд был — тридцать пять! — Раз врать не умеете — не врите, — простодушно ответил Хин и, достав тот, самый крупный камень, приготовился к броску. — Ну, давай, давай! — подбодрили сзади, и Меннерс запустил камешек. — Раз-два-три-четыре… семь… пятнадцать… — Во даёт!.. И мальчишки снова начали ловко запузыривать камешки в море, пытаясь угнаться за Хином. — А мой отец кидал до ста! — сказал Меннерсу светловолосый парнишка. — Да он не видит дальше своего носа, — не согласился Хин. — А мой вчера попал в кита! — заявил другой. — Когда в своей кровати спал? — усмехнулся Меннерс-младший. — А мой подбил пятьсот акул! — Когда в таверне водку пил? — парировал рыжеволосый, не замечая обиженных взглядов. Он собирался запустить ещё один камень, но кто-то сказал: — А у тебя, Меннерс, вообще отца не-ту! Хин резко обернулся, нашёл того, кто ляпнул это, и обратился к нему: — Что? А ну, повтори! — У тебя отца нет! Нет! — ответил тот светловолосый мальчик. Хин ударил его. Завязалась жестокая драка, и спустя некоторое время рубашки ребят уже были испачканы алой кровью. — Стойте! Стойте! Прекратите! — между мальчиками возникла Ассоль. Увидев потасовку, она поспешила помочь мальчику, пока Лонгрен был занят на причале.

Дерущиеся остановились в удивлении: Хин — сидя на мальчишке верхом, с поднятым кулаком для удара, светловолосый — прижатый к земле и защищающий лицо руками. Ассоль стащила Меннерса с мальчика и помогла последнему подняться. Последствия драки на нём были страшны. — А это ещё кто такая? — не понял Хин, заинтересованно разглядывая девчонку. — Меня зовут Ассоль, — добродушно ответила она. — Да это же дочь Лонгрена! — как ни в чём не бывало сказал светловолосый парнишка, шмыгнув носом. — Слышишь, Меннерс? Лонгрена. Меннерс-младший замер. Он уже ничего не видел и не слышал — ненависть была слишком сильной. Он со злостью произнёс: — Ах, Лонгрена… Ну? Чего смотрите? Огонь! — Огонь!!! — закричали ребята, и камни уже летели в девочку. ?Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь…? Внезапно Ассоль покачнулась и упала. Хин наконец пришёл в себя. — Всё! Хватит с неё, — он подошёл, поднял девчонку на ноги и виновато взглянул на неё, собираясь извиниться, но не успел. — За что? — непонимающе спросила она. — ?За что?? А за что твой отец убил моего?! — снова вспылил Хин. — Мой папа? Это неправда, — Ассоль даже улыбнулась — над ней явно подшучивали. — Слышите, неправда. — Правда! Правда! Правда! — мальчишечьи голоса слились в один дружный хор, затмивший даже шум моря. Ассоль не выдержала, закрыла уши руками и зажмурилась. — Ассоль! Ассоль! — с причала донёсся крик Лонгрена.

Обнаружив исчезновение девочки, он бросился её искать. Мальчишки мгновенно разбежались, услышав грозный голос моряка. Лонгрен увидел дочь и метнулся к ней. — Ассоль! Доченька, что с тобой? Ты упала? Тебе больно?.. — Это правда? — Ну не молчи же… что? — Это правда, что ты убил человека?! Лонгрен застыл; он не ждал такого вопроса. В его памяти всплыли картины из прошлого: шторм, рёв волн… Со дна моря поднялась обветшалая лодка, в середине которой стоял Меннерс-старший. Лодка качалась на разъярённых волнах. — Какая у тебя дочь, Лонгрен! Какая у тебя красивая дочь, — издевательски протянул Меннерс. Его слова эхом отдавались в сознании моряка. — Жаль, что она не знает правды. Как ты не помог мне, Лонгрен. Как оставил меня погибать посреди моря в разгар бури. Сколько туч пронеслось… Сколько лет пролежал я на безжизненном дне… Жаль, очень жаль, что девочка не знает правды. Она наверняка подала бы мне руку. Дай мне руку, девочка! — видение протянуло руку. — Уйди! Исчезни, дьявол! Оставь мне дочь! — Лонгрен загородил Ассоль. — Оставь мне дочь! — Папа. Меннерс исчез, буря тоже. Был тёплый солнечный день. Моряк встряхнул головой и обернулся. — Папа, ты не ответил. Это правда, что ты убил его? Правда?.. — Пошли домой, — сухо произнёс он. — Папа… Они дошли до маяка в абсолютном молчании. Тогда Лонгрен остановился и, не глядя на Ассоль, ответил: — Я бросил море, без которого не мог жить. Я укачивал тебя в рыбацкой сети. Стирал твои платья, чулки. Рассказывал сказки о мире таком, каким он должен быть… Убил?.. — моряк задумался. — Убил. Убил!! А он убил твою мать!! А ты… А ты…

В ярости Лонгрен не смог подобрать слов и, развернувшись, бросился прочь. По щекам Ассоль покатились слёзы. Расстроенная горькой правдой, девочка зашла домой одна. Но стоявший на полке новенький кораблик вдруг привлёк её внимание. Она взяла его в руки и, недолго думая, спустилась с ним к берегу, подальше от деревни. Осторожно присев на песок, девочка пустила корабль в море, следя за тем, чтобы он не уплывал далеко. — Эге! Да тут, кажется, кто-то плакал, — произнёс чей-то голос. Ассоль вздрогнула и повернулась. Около неё на берегу сидел старик в бежевом плаще и пробовал на вкус морскую воду. — Тебя кто-нибудь обидел? — спросил Эгль. — Никто, — повеселев, ответила девочка. — Это хорошо. Потому что тех, кто обижает маленьких девочек, я обычно превращаю в свинью. — Ничего себе! Вы волшебник? — В общем, да. Впрочем, тот, кто обижает девочек, со временем и сам превращается в свинью. Ассоль засмеялась. — Какой прекрасный фрегат! — заметил Эгль. — Ой, его же сейчас унесёт ветер! — Ассоль вскочила, намереваясь забрать у моря кораблик. — Постой, девочка! — А вы можете его вернуть? — Я всё могу. Но стоит ли возвращать корабль, уплывающий в море? Ты ведь не знаешь, куда и зачем он плывёт. Пусть кораблик плывёт. Далеко. На ту сторону океана… — И что? — Пусть плывёт он на сторону ту, И причалит в далёком порту. Но однажды, не поздно, не рано, Он тебе принесёт на борту Удивительного капитана. — А как его будут звать?.. Знаю! Пускай его зовут Грей. Капитан Грей, — торжественно заявила Ассоль. А Эгль улыбнулся и продолжил: — Пусть другие тебе говорят, Что корабль не вернётся назад. Ты не верь этим людям усталым, И однажды увидишь фрегат, Ты увидишь волшебный фрегат На рассвете под парусом алым. А покуда он будет в пути,

Ты немножко должна подрасти. И вернётся прекрасное судно,

Только ты никогда не грусти, Не грусти, как бы ни было трудно. — Никогда не грустить,

Ни за что не грустить,

Не грустить, как бы ни было трудно! — Словно сказочный сон Время быстро пройдёт, И когда-нибудь он За тобой приплывёт!.. — Вы волшебник! — восторженно сказала девочка. — Не знаю… — Нет-нет, вы — волшебник! Ассоль бросила взгляд на море, которое унесло кораблик, и убежала. Эгль тоже поднялся и пошёл в сторону леса, уводя за собой солнечный свет.Для чего на свете рифы —

Кораблям морским угроза.Для чего на свете рифмы —

Чтоб о них разбилась проза… Тем временем Ассоль с лучезарной улыбкой взбежала по винтовой лестнице на маяк и, не дожидаясь отца, зажгла там огонь. Она посмотрела вдаль, на море, и ей показалось, что она видит маленький фрегат, уплывающий к другим берегам. Кораблик мой, плывиЗа тысячи морей,К волшебной незнакомой стороне,К тем самым берегам,Где мой далёкий ГрейПока ещё не знает обо мне.Я построю маяк до неба,Я на небе зажгу звезду,Чтоб, кем бы ты ни был,И где бы ты ни был —Ты знал, что тебя я жду… Уже задремав, Ассоль увидела огромный фрегат с алыми парусами, летящий над морем. С корабля сошёл капитан в белом кителе и по воздуху зашагал к маяку. Ассоль внимательно смотрела на него, а потом, увидев у него в руке маленький кораблик — своё послание, — радостно воскликнула: — Ты приплыл! — Я приплыл, — ответил он. — Меня зовут Ассоль. — Красиво! — Разве? А я привыкла… Ты совсем другой. Не тот, кого себе я представляла. — Неужто хуже? — Лучше, в сотни раз! — Ты тоже удивительно красива. — Знаешь, мне пока двенадцать лет. — Ну, это не такой уж недостаток. Ты даже оглянуться не успеешь… — Здесь время очень медленно идёт. — И хорошо! Я только до рассвета. — Ах, до рассвета… Папа говорил, что по ночам к нему приходит мама… Но ты… живой? — Конечно, я живой! И стоит лишь немного подождать… — И стоит лишь немного подождать?.. — Я приплыву однажды за тобой. — И заберёшь меня отсюда навсегда? — И заберу тебя отсюда. Навсегда. — Мне стоит лишь немножко подождать… Грей исчез, а Ассоль продолжала петь:Зажгу тебе звезду,Зажгу тебе лунуИ лунную дорожку постелю.И с голубем пошлюНавстречу кораблюЯ слово незнакомое ?люблю?!..