Часть 2. (1/1)
Только дунь, и его не стало.Но зачем на него мне дуть?Это может смертельно ранитьСамого меня прямо в грудь.(Рюрик Ивнев)— Пусть поёт.— Открывай, — Александр смачно сплюнул. Его товарищ охраняющий пленных беляков, неохотно поднявшись, долго возился с замком. Пение, между тем, не умолкало. Напротив, даже стало ещё громче, когда дверь сарая со скрипом отворилось. Пришлось, чертыхнувшись, заскочить внутрь и потащить певца за собой. — Простите, господа, простите, я оставляю свою песнь неоконченной, но моей вины в этом нет!Связанные пленники хлопать не могли, только вопили ?Браво!?, как в театре. Почти уже покойники, но с вызовом. Охранник был тёзкой, и Сашка ржал, качая головой, и запирая вновь дверь. — Да оставил бы его, всех бы и порешили разом. — Да, оставьте меня, — присоединился пленник.— Иди давай, — Александр резко толкнул его в спину.— Ужасные манеры, — вздохнул певец, — на моё счастье терпеть вашу пролетарскую неучтивость осталось совсем недолго.— Шутник! — Сашка, со смехом, опять покачал головой.Утро было сырым и туманным, пленник шёл так, словно прогуливался, словно никого кроме него в лесу не было, словно руки за спину он просто заложил в задумчивости. — Мы идём в какое - то определённое место, да? — Ну, определённое. Не узнал меня? — Узнал, но что это меняет…Пленный встал.— Иди давай.— Спуск. — Спускайся.Александр принялся нервно чиркать спичками и прикурить удалось далеко не сразу.— Я упаду. Если вы, Александр, меня не развяжите, я не смогу спуститься не упав. Мой финальный час близок, как я вижу, так нет смысла напрасно тянуть время, я готов принять смерть.Играя и не играя, веря и не веря, вдыхая свежий лесной воздух не жадно, но широко, пленный повернулся к своему палачу.— Куришь? — Нет.— Может, начнёшь? Александр вынув, зачем - то, папиросу изо рта, посмотрел на неё и сунул в рот обратно. — Я не понимаю, это что, муки совести? Так лечил вас не я, а мой дед. Мне вы ровным счётом ничего не должны, ничем не обязаны. Надеюсь, стреляете метко? Или вам привычней пырнуть ножиком?Евгений, говоря это, со скучающим видом разглядывал ствол ближайшего к нему дерева. — Если вы будете, всё же, настолько любезны и освободите мне руки, я покажу вам, как правильно нанести удар.— Да ну?Александр выплюнул окурок, долго топтал его сапогом, потом полез за ножом.— Думаю, анатомию я знаю лучше, чем вы.— Знаешь, сколько я курей перерезал и свиней? — Я, знаете ли, человек, человек… Пленник не то чтобы испугался, увидев финку, но погрустнел. Александр со зловещей ухмылкой приблизился, зашёл за Евгению за спину, поддел веревки ножом уже знающим вкус крови, и круто резанул. Путы упали. Потом он опять возился со спичками, исподтишка любуясь грациозностью движений юноши. Александр дивился себе и сам не знал откуда всплыло в голове это слово — грациозный.Евгений пошёл к воде, присел, принялся умываться, лодки неподалёку как будто и не замечая.— Так, может, всё же, закуришь? — Вы мне уже предлагали. Нет, благодарю. Александр, что вы от меня хотите? Вам тяжело поднять на меня наган? Позлить вас? Пуститься в бегство? У меня нет ни желания, ни сил. — Уходи давай, — бросил Александр, воровато оглянувшись, — уплывай. — Что же вы предъявите вашим товарищам? — Кому ты нужен? — Да… кому… Так, стало быть, просто, забраться в лодку и налечь на вёсла? Но что ждёт меня впереди? Что путь грядущий мне готовит?— А это уже не моё дело. — Ну, хорошо, — Евгений, поднявшийся было, вновь присел, расшнуровывая ботинки, — мне, кажется, повезло. Если только вы, Александр, не решили развлечься. — Не решил. Живи, песни свои расчудесные пой. — Благодарю и за позволение жить, и за несколько забавную, но, всё же, высокую оценку моего певческого дара. Александр думал, что Евгений начнёт ерепениться, не согласится так быстро, заикнётся о товарищах. Где - то он его даже разочаровал. Хотя какие, те, кто остался в сарае, были ему товарищи? Евгений после ботинок, принялся закатывать брюки, портки были так себе, он изрядно поистрепался, совсем не тот мальчик щёголь, которого он когда - то знал. Александр вздохнул, пошёл к лодке, чтобы помочь её столкнуть.— Грести умеешь?— Я постараюсь. Будет забавно, если я вновь встречусь вам со товарищами. Как вы объясните им мою чудесную живучесть?— Не твоё дело. — Ну почему же, почему не моё? Александр хотел рявкнуть, что Евгений сейчас получит, если не воспользуется шансом, но внезапно раздалась стрельба и послышались отчаянные вопли.Он дёрнулся, но певец крепко схватил его за рукав.— Пусти! – Воскликнул Александр, глянув дико.— Ни нашим, ни вашим, уходим. Уходим! Плывём!Александр сам не знал почему он сник, позволил себя увлечь. Захотел жить? Трусость, ответственность за своего спутника? Кто там налетел, мир сейчас делился не только на белых и красных. Он яростно грёб. Подальше отсюда, подальше! Евгений сидел преспокойно.— Деда ваши товарищи "шлёпнули", как вы сами говорите. Вы ведь так говорите? Почему вы так глупы? Он мог приносить пользу, одну пользу, вы ведь тоже люди. Вы болеете, вы умираете. Александр ничего не ответил, что он мог ответить?— В живых остался кто? — Я надеюсь. Я позабыл, Дарья вам приходилась кем? Она сбежала с мамиными драгоценностями.Евгений улыбнулся. — Забавно.— Ну, тётка, и что? Где я теперь её искать буду?—Да, конечно. Жизнь дороже. Но забавно. А вы деду обещали не бегать больше по улицам, не кидаться камнями в жандармов. Стать приличным человеком.— Я и стал. Вот, жизнь твою спас. — Благодарю. — А ты ведь тогда ещё гимназистом был.— Почти. Почти уже нет. Александру припоминался высокий мальчик, с любопытством заглядывающий в комнатёнку, где он лежал подстреленный, сначала осторожно, потом всё смелее и смелей. Поначалу мальчик поглядывал на раненого революционера, как на неведомого зверя, потом убедившись, что зверь умеет разговаривать, стал проходить уже в комнату, садиться всё ближе и ближе, беседы их становились всё длиннее и длинней.Потянуло дымком, Евгений вскинув голову, принюхался. — Зачем это всё? Не понимаю… Но, мы сами виноваты.— Вы — да.— Виноваты в том, что были слишком добры с вами.Улыбка была такой, что Александр чуть было не спихнул Евгения в воду. — Вы всё погубите. Вы не любите работать, не цените красоту… как же всё печально… печально. Печально и хочется есть. — Потерпишь. Курил, было бы легче. Прикурил бы мне.— Скажите, вы точно знаете, куда мы держим путь, туман не мешает?— Нет, не мешает.Евгению каким-то чудом удалось зажечь отсыревшие спички с первого раза. Он прикурил и сморщился. Долго кашлял, даже после того, как отдал папиросу.— Тише ты.— Давайте держаться вместе, — предложил Евгений. — Я выдам вас за своего незаконнорожденного старшего брата, плод греховной связи. — Сейчас веслом получишь. Я тебе дам плод. Взял бы, сел на вёсла, согрелся бы.— Нет, спасибо.— Ага, — Александр сердито пыхнул, — грести ты не хочешь, но работать не любим мы. Ну, сиди, дрожи. — Согласен, утро зябкое. Я совершенно выбился из сил, не видел смысла их беречь.— А тебе вдруг возьми и повезло.— Мне кажется, повезло нам обоим. Давайте держаться вместе, Александр?— Там видно будет, — ответил он сумрачно, неопределённо. *** Вместе, всё же, оказалось лучше. Александр сам даже не подозревал, что способен на такое. Что получит возможность общаться с теми людьми, с которыми он общался сейчас. Что начнёт мыться целиком, как минимум, раз в день. А как иначе, если тебя в постель немытым не пускают. Постель, одна на двоих, как - то у них взяла и получилась сама собой. Он вспомнил, как Евгений брал его за подбородок, с улыбкой. Брал длинными, гибкими пальцами, когда Александр заявлял, что отвернёт ему голову, если узнает…— Что ты узнаешь, что?— Известно, что… — бросал он, то пряча глаза, то быстро поднимая их и одаряя друга грозными взорами. — Дикарь! Нет, дикарём он больше не был, водил такси. Не то чтобы так уж бегло, но изъяснялся с клиентами по - французски. Статьи писать начал. Над новой, лежащей на столе, он задержался по дороге в гостиную. На самом деле не такая уж большая квартира, но милая. — Ну, и где ты всю ночь был?— Так, утро и супружеская сцена. Я принёс пирожные. Евгений утомлённо упал в кресло. — Ты отказался сам. Сам! – Он вскинул руку, акцентируя внимание на последнем слове, — я долго звал, я долго ждал. Александр, обшарив любовника внимательным взором, отправился варить кофе. — Тобой интересовались. — Кто? — Люди, кто. Люди… Зря не отправился со мной. — Я работал. Там, на столе, если интересно.— Интересно, но позже. В результате он же и читал, пока Евгений, полулёжа рядом, лакомился пирожными, попивая кофий. —Ты вообще слушаешь? – спросил Александр, услышав очередной тяжкий вздох. — Да, внимательно. Давай, уедем?— А теперь куда?Но ему прекрасно было известно, куда. В Швейцарию, где жил щедрый родственник Евгения, и жизнь станет ещё лучше, ещё спокойнее. — Я спать хочу. Он, бросив исписанные листки, забрал чашку, блюдце с крошками, и когда повернулся к любовнику вновь, пристроив всё это на столике, Евгений уже спал, вольно раскинувшись. Как бы страшно не тянуло на родину, Александр чувствовал - уступит, вновь. Тянуло страшно, вот только новый лик родины был куда страшней.