chapter thirteen (flashback) (1/1)

Чимин выглядел непривычно, потому что, кажется, действительно смущался. Он прикрывал ладонью покрасневшее лицо, часто дышал, сжимая в пальцах ручку с такой силой, что она вот-вот должна была сломаться, а ещё слишком явно пытался сконцентрироваться на учёбе. Дживон, сидя напротив него, видела, что получается это у него из вон рук плохо, и Чимин хмурился, пилил её недовольным взглядом, кусал свои невозможные губы, но, вместе с тем, не делал ничего, чтобы прекратить происходящее.Стол в гостиной её дома был узкий, но длинный, так что они с удобством расположились за ним все вместе и уже почти полтора часа успешно строили из себя самых что ни на есть ответственных учеников старшей школы, которые даже короткие летние каникулы тратят на подготовку к занятиям. Мама, для которой и был устроен весь спектакль, дабы затем она спокойно отпустила Дживон на море, находилась где-то наверху, но изредка спускалась, чтобы проверить их всех. Вот только девушке было невозможно скучно на самом деле, а ещё усмешка сама собой растягивала губы, потому что месть и правда была невозможно сладка. У их с Чимином отцов появились внезапно какие-то общие дела, в которые отказывались посвящать детей, так что Пак Хэмин с сыном с завидной частотой оказывались у них в гостях, и никто уже никакого внимания не обращал на то, что Чимин с Дживон пропадали на время из поля зрения. Она искренне сопротивлялась каждый раз, а парень только ухмылялся насмешливо, продолжая лапать её прямо в доме родителей, не стесняясь никого и ничего. Так что теперь Дживон мстила со всем возможным коварством, пряча улыбку в поджатых губах, и наслаждалась тем, как Чимина всего крутит и потряхивает прямо на глазах у их общих друзей. По бокам от неё сидели Джексон с Намдылем, по обе стороны от Чимина — Ходон и Джейби. И каждый из них усиленно делал вид, что являет собой один только образчик учащегося второго класса старшей школы, который уже через полгода сможет называть себя выпускником. И всё это — лишь для того, чтобы мама перестала считать и саму Дживон, и её друзей одними только разгильдяями. Чимин снова заёрзал на стуле, заставляя девушку сорвавшийся с губ смешок спрятать в ладони, а сам одарил её таким взглядом, что температура тела повысилась, кажется, до невозможной. Его бёдра были сильными и крепкими, и Дживон сглатывала каждый раз, едва взгляд опускался на них, а затем краснела, чувствуя себя невозможной извращенкой, и отворачивалась. А теперь ступнёй касалась чужих ног, наблюдая исподлобья за сходящей с ума мимикой Чимина, и чувствовала, как внутри тела разливается тепло от одного только его вида. Парень казался беззащитным как никогда, сглатывал, когда она поднималась по его ноге выше, и выпускал воздух сквозь сжатые зубы, когда снова возвращалась к колену. Они уже чуть больше года скрывали происходящее между ними от всех остальных, и внутри всё только сильнее трепетало от этого ?только бы не попасться?. Дживон вздрогнула и едва не вскрикнула, вовремя прикрыв ладонью рот, когда Чимин вдруг поймал её за ногу и дёрнул сильнее на себя, заставляя чуть съехать со стула, привлекая внимание сидящего рядом Джексона. — Задница затекла сидеть, — постаралась улыбнуться она как можно менее подозрительно, а потом покраснела, кажется, потому что Чимин ступню её прижал к самому паху. — Б-бывает же такое. Джексон с большим сомнением поднял брови, а потом, хмыкнув, отвернулся, заставляя чуть расслабиться. Намдыль, сидящий по правую от неё руку, только покачал с улыбкой головой, и Дживон остро посмотрела на довольно ухмыляющегося Чимина. Стыдно стало, что повелась на эту его наигранную невинность, будто забыла на несколько мгновений, с кем имеет дело. Она дёрнула ногой, попытавшись её вырвать, а парень в ответ только сильнее сжал в ладони узкую лодыжку и прижал к топорщащимся в районе паха узким джинсам. Чимин был слишком очевидно возбуждён, и Дживон уткнулась в учебник, закусив нижнюю губу, потому что щёки опалило горячим, ведь у неё в груди тоже всё полыхало в этом невозможном костре похоти. Она искренне надеялась на то, что однажды это всё пройдёт, но в итоге только снова и снова сталкивалась с насмешливостью Чимина, который повторял, что ему жутко нравится быть причиной её смущения. Дживон не верила, потому что увидела как-то раз собственное отражение с покрасневшими щеками. И выглядело это просто отвратительно. Джейби вдруг ойкнул, привлекая к себе внимание, а его ручка, прокатившись с шумом по столу, упала на пол. Девушка будто в замедленной съёмке увидела, как он нагнулся, собираясь её поднять, вырвала-таки ногу у Чимина и, пребольно коленом ударившись о стол, взвыла позорно от острой боли, будто прострелившей сустав насквозь. Она подскочила со стула, как ужаленная, слёзы неконтролируемо брызнули из глаз, а её кто-то обхватил за плечи, пока вокруг всё закружилась невнятно, а в ушах зазвенело от невыносимых ощущений. Меньше недели минуло с тех пор, как у неё после вывиха надколенника перестало всё ныть и болеть, а теперь взорвалось с новой силой, словно в наказание за её действия. — Ну всё, тише, дыши, боль уйдёт. Голос Джейби раздавался откуда-то словно издалека, а ещё чьи-то руки стирали следы слёз, за которые было невыносимо стыдно, с лица. Дживон почувствовала, что её усадили в мягкое кресло, но колено по-прежнему пульсировало острой болью, отравляя этим всё существование и заставляя бояться, что вывих мог вернуться. — Охренеть. Ты с какой силой по нему ёбнула? — Джекс, ты не помогаешь. — Да у неё синяк размером Чёрную дыру будет, отвечаю. — Захлопнись, — выплюнула сквозь зубы Дживон, прижимая к себе пострадавшее колено, и, приоткрыв глаза, перед которыми стояла лишь одна влага, шмыгнула носом. — Мне так только больнее. — С таким низким болевым порогом вообще удивительно, что ты дожила до своих лет, — усмехнулся Намдыль, разминая зачем-то её плечи. — Это просто чудо. — Нормальный у меня болевой порог, — пробурчала Дживон, защищаясь, а потом поймала взгляд насмешливо щурящегося Чимина, который на корточках сидел у самых её ног, и покраснела снова. — Но бить мне нравится больше, чем получать. — Это угроза? Он дёрнул бровью и ладонью поймал её под коленом, заставляя вытянуть ногу, чтобы осмотреть повреждение, а у Дживон все связные мысли вылетели из головы от одного только касания вечно холодных пальцев к обнажённой коже. Она уже несколько раз пожалела о том, что надела шорты, а не те же джинсы, а теперь и вовсе готова была провалиться сквозь землю, потому что, как бы не хотелось, они с Чимином были совсем не одни, и друзья — Дживон чувствовала это едва ли не затылком — смотрели на них с нескрываемым интересом. Девушка именно поэтому резко подскочила с места, чувствуя, как застучало быстро сердце, и едва не застонала, потому что колено опять заныло. — Я в порядке! — пожалуй, громче, чем нужно, заявила она. — В полном порядке! Рядом цыкнул как-то странно Джейби, и Дживон покосилась на него непонятливо. У него были нахмурены брови и поджаты губы, так что сердце тут же отозвалась учащённым стуком, потому что страшно стало — а вдруг он всё же успел заметить то, что творилось под столом? Но Дживон в итоге только мотнула коротко головой, говоря себе не думать обо всякой ерунде, и постаралась улыбнуться как можно менее подозрительно, чтобы хоть как-то сгладить непонятное молчание, повисшее в гостиной. Она действительно ждала поездки на море, как ничто другое, возлагала на неё больше надежды и чаяния, мечтала о свободе, песке, ярком солнце и друзьях поблизости. Дживон знала, что Намдыль с Джексоном потащат с собой своих девушек, Джейби — Тэри и Гонмёля — двух новеньких, которые оказались братьями, и которые вызывали исключительно положительные чувства. Ей не было до этого особого дела, потому что, так или иначе, они всё равно будут все вместе. А ещё рядом будет Чимин, чьи руки обязательно с силой стиснут её талию, прижмут к себе и заставят не чувствовать себя одинокой или, как минимум, не в своей тарелке. У них отношения правда были странные, не совсем понятные даже им самим, но тёплые, почти горячие, и Дживон тонула в них, погружалась всё глубже, не боясь последствий, и только отдавала всю себя этим чувствам, потому что они казались очень важными, невыносимо нужными. — Что ты думаешь о Джексоне? — спросил её отец прямо за ужином, а девушка едва не подавилась, никак не ожидая подобного вопроса. — Он уже не один год исполняет обязанности твоего телохранителя. — Именно по этой причине я о нём не думаю, пап. Он всегда рядом, мне незачем это делать. Дживон налила себе полный стакан воды, потому что в горле словно бы встал кусок, и это было крайне неприятное ощущение. Стало жаль, что с ними не было сегодня мамы, у которой по расписанию стояло дежурство в больнице. В её присутствии папа ни за что бы не стал сыпать подобными вопросами. — Ты прекрасно поняла, что я имел в виду, Дживон. — И мой ответ от этого не меняется. Отец прищурился, сжав губы, а у неё от этого взгляда затянуло неприятно в груди. Неправильно было, что он задумался о подобном, Дживон никогда не хотела участвовать в фарсе под названием ?договорной брак?, пусть родители и намекали периодически на него. Но прежде претенденты были хотя бы чуть более логичными. У семьи Джексона не было ни денег, ни связей, ни влияния. Они с матерью, едва перебрались из Гонконга в Сеул, стали жить в маленьком доме, на который еле хватило денег, а после парень начал зарабатывать так, как мог и умел. Пусть это и было совсем незаконным. Так что в подобном браке не было ни капли смысла, если только отец всерьёз не собрался передать ему в управление весь бизнес. Дживон чуть вздрогнула, осенённая идеей, и посмотрела на отца, чувствуя, как скорее забилось сердце. — Ты собираешься объявить Джекса своим преемником? — Да. — Тогда зачем мне выходить за него? — нахмурилась непонимающе девушка, а потом перед глазами встал образ Чимина, привычно убирающего пятерней чёлку со лба, и стало совсем не по себе. — Не пойми неправильно, я осознаю весь смысл браков по расчёту, но это… — А ты сама не хотела бы унаследовать бизнес? — спросил внезапно отец, локтями упершись в стол, и Дживон снова непонимающе моргнула. — Как ни посмотри, но ты моя дочь. Я доверяю тебе. Пусть я с трудом представляю тебя в управлении, но тебе не обязательно быть первой. Мои люди тебя любят, со временем, одновременно с тем, как ты будешь становиться старше, начнут всерьёз уважать. Вы с Джексоном могли бы стать сильным тандемом. Быть женой главы — большая ответственность.— Но это же самая настоящая семейственность, — покачала головой Дживон. — Ты переобщался с отцом Чимина? Откуда такие мысли? Это же совсем не соответствует нашей морали. Формально ты передаёшь власть Джексону, но на деле лишь делишь между нами. Управление должно быть в руках достойного. В руках того, кому ты действительно доверяешь работу, а не жизнь. Я — твоя дочь, конечно, ты веришь мне. Но неужели действительно считаешь меня способной справиться с подобным?.. Это на юге они все повёрнуты на крови и долге, не допускают и мысли о том, чтобы доверить дела семьи кому-то другому. Но ведь в этом всегда был весь смысл, отец. Семья — это не кровь, потому что никто не защищён от родственников-идиотов. Семья — это самые близкие из друзей, самые верные. Джекс — часть моей семьи, пап, но никак не мой муж. Надеюсь, я услышана тобой. Приятного аппетита. Дживон поднялась на ноги, заставляя стул проехаться металлическими ножками по плитке, и направилась в свою комнату. Сердце в груди всё ещё стучало, мыслей было слишком много, а понимание вдруг стукнуло по голове огромной кувалдой. Она не сможет быть с Чимином так долго, как того хочет. Её рано или поздно выдадут замуж, а парень встретит эту ?свою женщину? и убежит с ней в закат, сверкая пятками. На кровать Дживон плюхнулась, уже ощущая стоящие неприятной влагой слёзы в глазах, и всхлипнула, тут же лицо пряча в одной из целой горы подушек. Страшно было даже представить, каково это — остаться без привычного Чимина, а уж отдавать его какой-то другой девушке казалось и вовсе невыносимым. Дживон не знала названия отношениям, которых их связывали, но это действительно похоже было на то, что они всего лишь встречаются, как все нормальные люди, но делают это в исключительной тайне. — Я мог бы приехать, — предложил Чимин, когда она позвонила ему и запыхтела недовольно в трубку, жалуясь на своё отвратительное настроение. — Хочешь? — Папа дома. — Скажем, что у нас общий проект, — усмехнулся парень, а у Дживон мигом всё тело покрылось мурашками от этого его заискивающе-двусмысленного тона. — И нам ну никак не справиться без совместных усилий. Девушка уткнулась в подушку ещё сильнее и едва не захныкала от обречённости, потому что нельзя было Пак Чимину быть таким. Он хорошо выглядел, имел отличное тело и привлекательное лицо, забавно шутил, хорошо дрался, отлично стрелял и, будто всего этого было мало, имел такой голос, что от каждого его звука хотелось расплываться в лужу и просить его не замолкать ни на секунду, потому что внизу живота тянуло слишком приятно и слишком хорошо. — Третий проект за две недели? — всё же нашла она в себе силы выговорить и, перевернувшись на спину, уставилась в потолок. — После такого отец точно вздумает поставить прослушку и камеры в моей комнате.Чимин коротко и хрипло рассмеялся, наверняка обнажая верхний ряд белых зубов и щуря хитрые глаза. Он до невозможности был похож на лисицу, и было в этом какое-то совершенно особое очарование. Опасное, но до жути притягательное. — Как твоя нога? — спросил парень спустя несколько секунд молчания. — Синяк ещё не сошёл? — Разве синяк может сойти за три дня? — фыркнула Дживон и, закинув на живот одну из подушек, крепко её обняла. — Это ты во всём виноват. — Чего?.. Эй, это ты ко мне приставала! — заканючил Чимин, а потом вдруг хмыкнул, снова возвращаясь к этому своему елейному тону, и продолжил: — Интересно, как далеко ты могла бы зайти, если бы Джейби не уронил свою дурацкую ручку? — Перестань. Я просто дурачилась. — Было бы хорошо, если бы это ты уронила ручку, — протянул парень а потом, судя по звуку, бухнулся на кровать, — полезла бы под стол доставать её, а там… — Эй, оставь свои грязные фантазии при себе. Дживон фыркнула, чувствуя, как загораются щёки, и села на матраце, подобрав под себя ноги. И ей бы сбросить вызов, обозвать Чимина нелепым ?извращенец? и заняться чем-нибудь более интересным и полезным, вот только дыхание всё равно уже сбилось. Равно как и сердце, которое забилось слишком быстро. — Я просто хочу, чтобы ты мне отсосала. — Фу. — Хорошо, — засмеялся парень, а Дживон горящее лицо снова спрятала в подушках, будто её мог кто-то увидеть. — Хочу, чтобы ты сделала мне минет. — Это всё ещё ?фу?, Чимин! — Хочу, чтобы ты взяла в рот?.. — Чимин! Парень захохотал ещё громче, а девушка поджала губы, потому что ей и самой захотелось улыбаться широко и ярко. У Чимина шутки были слишком пошлыми, откровенными, он её касался много и часто, перебарщивал периодически с силой, а целовал иногда грубо, сжимая её подбородок. Но Дживон почему-то всё равно нравилось с ним. Может быть, потому что нравился сам Пак Чимин: полностью и без остатка, от начала и до конца, со всеми своими плюсами и бесконечными минусами.— Давай возьмём себе отдельную комнату? — М? — захлопала ресницами Дживон и снова растянулась по всей кровати. — Что ты имеешь в виду?— Дом у моря, который мы снимаем… Я знаю, что ты хотела себе отдельную комнату ото всех, но, может, займём спальню вместе? — Хочешь, чтобы все узнали, что между нами… — девушка замялась, не зная, как правильно сформулировать мысль, а потом выдохнула и коротко закусила нижнюю губу. — Я даже не знаю, что между нами… Дружба с привилегиями, так? Чимин усмехнулся, судя по звукам, переворачиваясь на кровати, и произнёс:— Петтинг. — Это даже звучит отстойно. — Не я виноват в том, что ты мне не даёшь, — хмыкнул он. — В ином случае у нас был бы уже нормальный секс. Серьёзно, Дживон, хватит ломаться, я же не один этого хочу. Девушка усмехнулась, думая, что он прав на самом деле, как никогда раньше, и забралась под одеяло, потому что мурашки промаршировали по всей её спине, спускаясь к самому копчику. Если быть совсем откровенной и честной, она уже не единожды мысленно переспала с Чимином, но каждый раз, когда дело доходило этого наяву, вся решительность вдруг испарялась, словно её и не было, Дживон отталкивала от себя парня, а тот только рычал приглушённо, лицо пряча в ладонях, и ныл наигранно, заставляя её виновато поджимать губы. — Спокойной ночи. — Дживон, ты совсем обалдела? — тут же взвился он. — Ты не можешь вот так закончить раз… Но девушка только сбросила вызов, откинула от себя телефон и снова утонула в подушках, тихонько хныкая себе по нос, потому что так было проще и легче. И даже почти не слышно того, как новенький смартфон разрывается вибрацией, потому что Чимин действительно не договорил. Он сейчас совершенно точно разозлился, а завтра будет и вовсе кошмарно взбешён, потому что Дживон не ответит ни на одно из его сообщений. Чимин наверняка налетит на неё, прижмёт к стене, сожмёт в пальцах подбородок, а потом поцелует, кусая губы, сминая их своими, проталкивая колено между её ног и вырывая из груди тихие стоны. Девушка снова стиснула изо всех сил ближайшую подушку, прижалась к ней всем телом и разулыбалась, подобно идиотке. Потому что ей на самом деле до невыносимой, до приятно-тянущей боли внизу живота нравилось выводить Пак Чимина из себя. Ведь злился он просто потрясающе. Всю следующую неделю Дживон никак не могла перестать улыбаться, потому что вокруг был только тёплый песок, жаркое солнце и солёное море. А ещё Джексон Ван в одних шортах. И, глядя на его тело, девушка правда думала, что, быть может, стоило согласиться на словами отца и всерьёз рассмотреть его в роли кандидата в мужья. — Обалдеть тебе повезло, — выдохнула Сумин, наклоняя голову, чтобы получше разглядеть крепкие мышцы загорелого тела. — У моего Намдыля едва пресс прорисовывается. — Поддерживаю, — кивнула Дживон и невольно сглотнула, когда Джексон пролетел метра два, лишь бы отбить волейбольный мяч. — Если это не сам Аполлон, то точно его сын. — Важно не само его тело, — шепнула заискивающе Хеми и подмигнула, поправляя бюст купальника, — а то, как он им управляет. Если вы понимаете, о чём я. Дживон поняла и, наверное, именно поэтому покраснела и поспешила ретироваться хоть куда-нибудь, потому что не готова была слушать ничего подобного. Может быть, потому что, в отличие от Хеми и Сумин, рассказать ей было нечего. Во всяком случае, нельзя было портить легенду, где она — всего лишь подруга каждого из присутствующих. И вовсе её никакие ?особенные? отношения с Чимином не связывают, пусть он и смотрел на неё так, словно бы мог знать, о чём они с девчонками говорили. Она всё же смогла выбить себе отдельную ото всех комнату с единственным окном, но всё равно очень светлую. Пусть и совсем небольшую, где основное пространство занимала кровать с голубым покрывалом, но уютную. От Чимина, однако, это не спасло совсем, потому что тому, как и всегда, плевать было абсолютно на всё. Но за штору он всё же прятался снова и снова, едва в комнату входил кто-то ещё. А потом смеялся, явно наслаждаясь ситуацией, снова валил её на кровать, не давая ни шанса возмутиться такому своему поведению, и целовал, цепляя первым делом верхнюю губу. Так что Дживон забывала обо всём на свете и только прижималась ближе в надежде ощутить больше и ярче.Когда каникулы закончились, снова пришлось возвращаться в школу. Ей не хотелось этого до ужаса, потому что в груди, несмотря на время года, жила одна только весна, и Дживон не нужно было ничего, кроме Пак Чимина, который всегда слишком сильно стискивал её в своих руках, зажимал иногда в углах, заставляя смеяться и наслаждаться подобной импульсивностью, а ещё дрожать от странного адреналина, потому что страшно было оказаться застуканными. Они с каждым разом заходили словно бы всё дальше и дальше, касались всё откровеннее, обнажались всё больше, но потом снова останавливались, прижимаясь лбами друг к другу, и дышали загнанно, потому что тела трясло от возбуждения, выхода которому всё никак не находилось. Чимин всегда торопил её только на словах, подначивал и усмехался, говоря о том, что она строит из себя недотрогу, но никогда не позволял себе ничего из того, против чего была бы Дживон. Он останавливался сам, едва чувствовал её неудобство, снова целовал звонко, со вкусом смакуя губы, гладил успокаивающе по спине и, прижимая к себе, просто держал в объятиях, словно думал и боялся, что она может убежать. Дживон же понимала, что бежать ей было просто некуда и незачем: внутри всё пропиталось одним лишь Чимином, а без него всё казалось невозможным и нереальным. В середине осени снова начались промежуточные экзамены и, как бы сильно не хотела Дживон сталкиваться с ними, подготовка всё равно была важна и необходима. Равно как и дополнительные занятия в специализированной академии, куда записала её мама, даже не посоветовавшись с ней самой. Уроки заканчивались поздним вечером, когда на улицах было темно и холодно, и Дживон, позволив Чимину договориться с Джексоном, который должен был следить за ней, всегда после занятий шла в небольшой супермакрет неподалёку, а потом ждала у его дверей Чимина. Он встречал её вместо положенного телохранителя, позволял крепко обнимать свой торс, садясь на мотоцикл позади, а потом нёсся по вечернему Сеулу, заставляя чувствовать себя невероятно счастливой. Дживон только ближе к двенадцати, как самая настоящая Золушка, попадала в руки Джексона и возвращалась домой, стараясь не обращать внимание на вечные усмешки со стороны отцовского преемника, который, кажется, сделать успел свои собственные выводы. — Почему не скажешь бате? — спросил он однажды, не отвлекаясь от дороги и продолжая сжимать руль. — Они с отцом Чимина в хороших отношениях, думаешь, это может навредить? — Папа спит и видит, как мы с тобой однажды сойдёмся, — фыркнула в ответ Дживон, кутаясь в тонкую джинсовку. — Сам не замечаешь, что он почти перестал давать нам личное пространство? По его мнению, я и шагу не могу без тебя ступить. Очевидно, он занялся сводничеством.— Я уже говорил ему, что ты меня не интересуешь. Слишком ты какая-то… маленькая. У меня под дулом пистолета на тебя не встанет, ты ж как ребёнок, а я не грёбанный педофил. — Вот не знаю, обидеться мне прямо сейчас или врезать тебе. — Эй! — возмутился он и коротко глянул на девушку. — Считай это комплиментом, ага? Ещё не хватало, чтобы мне батя башку свернул из-за этого. — Хватит называть папу ?батя?. Иначе я точно сделаю так, что он жопу тебе порвёт, понял? — Жуткая. Какая же ты жуткая, Дживон, — усмехнулся Джексон. — Вот поэтому у меня на тебя и не стоит. Но сегодня Чимина не было. Она звонила ему уже трижды, все три раза слышала вместо его голоса автоответчик, и поэтому волновалась, ведь прежде такого не случалось никогда. Дживон успела съесть уже всю упаковку поки, а парня, который никогда не опаздывал, всё не было, и неприятные мысли заполнили всю голову, тяжестью при этом упав на грудь. Дживон судорожно засобиралась, заправила волосы за уши, поправила на плече тонкую лямку кожаного рюкзака и поднялась на ноги, отодвинув от себя пластмассовый стул. Пальцы тут же затряслись, а она, кусая губы, набрала номер Джейби, потому что тот, на правах лучшего друга, уж точно должен был знать хоть что-то. И только потом, приложив телефон к уху, Дживон заметила краем глаза, как её самым натуральным образом окружили пятеро мужчин, которые до этого сидели за соседними столиками и, казалось, не обращали на неё никакого внимания. Сердце упало в самые пятки, а внутри всё затрепетало от страха и хлынувшего в голову огромной волной адреналина. Они были высокими и крепкими, двое из них — пугающе бритоголовыми, один держал руку на боку, словно готовился обнажить огнестрел в случае чего, а рядом, будто назло, не было никого, кроме продавца в круглосуточном.— О, малышка, — услышала Дживон весёлый голос Джейби и продолжила собирать вещи, делая вид, что не замечает странностей в поведении мужчин. — А я только собирался тебе звонить. Скоро сто дней, как я встречаюсь с Лимин, надо выбрать ей подарок. Поможешь? — Да, мам, привет. Я как раз освободилась, — ответила она и, подждав губы, взмолилась всем богам, чтобы друг всё понял. — Нет, всё отлично, просто вымоталась. Джейби на том конце замолчал, и Дживон почти увидела, как он нахмурился непонятливо и посмотрел на экран смартфона, проверяя, правильно ли она набрала номер. Но потом он спросил:— Сколько? Знаешь их? — и девушка едва не выдохнула от облегчения, тут же заставляя себя собраться с мыслями и продолжить следить боковым зрением за передвижением мужчин. — Да кто их разберёт, этих учителей, понятия не имею, что у них на уме, — фыркнула она и поправила форменную юбку. — У меня было пять уроков, но я так устала, ты себе просто не представляешь. — Где ты?— Надолго всё равно не задержусь. Сейчас уже поеду домой. — Ты была на дополнительных? В том районе? — Ага, — усмехнулась Дживон и замерла, потому что неосторожно встретилась взглядом с одним из мужчин, — знаю, что времени нет. Буду торопиться изо всех сил. Джейби смачно выругался, а девушка обернулась, продолжая строить из себя святую невинность, наткнулась на ещё троих мужчин и, сделав вид, что немного обескуражена их нахождением здесь, двинулась в сторону ближайшей остановки. — Сколько времени сможешь потянуть? Её дёрнули за руку, возвращая на место, и Дживон воскликнула болезненно-протестующе, давая Джейби понять, что время не сможет потянуть совсем. А потом телефон вырвали из её рук и, кинув на асфальт, наступили тяжёлым ботинком, превращая в одно сплошное месиво. — Поедешь с нами, — произнёс один из мужчин, что стоял напротив и сжимал пренеприятно её предплечье. — Вздумаешь верещать — найду, чем заткнуть рот. Он криво улыбнулся, а стоящие рядом с ним рассмеялись, в животе заставляя всё перевернуться. Чимин сейчас был бы очень кстати. Было бы замечательно, появись он, словно принц на белом коне, на своей Ямахе, и раскидай этих подонков по всей улице. — Кто вас послал? — нахмурилась Дживон, попытавшись вырвать руку, но её ожидаемо не отпустили, только схватили ещё и за волосы сзади, заставляя зашипеть и запрокинуть голову. — Не стыдно вот так впятером на одну беззащитную девушку? — Я плохо говорю или что? — ослабился держащий её за руку. — Не верещи. — Из твоего рта так несёт помоями, что я слышу только этот запах, а не твои слова. По лицу прилетело больно, сильно и заслуженно. Дживон, не выдержав удара, упала, разбивая колени и ладони, но потом её тут же дёрнули за волосы вверх, и она оскалилась, чувствуя, как по губам и вниз по подбородку потекла кровь изо рта, наверняка в красный окрашивая ещё и зубы. Зато понятно стало, что приказа ?не трогать? и ?не навредить? не давалось. В голове шумело неприятно, потому что рука у мужчины оказалась слишком тяжёлой, а язык начал неметь, неосторожно ею прикушенный. — В машину её. Дживон подалась назад, едва только её поволокли к ближайшей и слишком приметной синей Шевроле. Она локтём ударила по животу держащего её сзади за волосы мужчину, коротко развернулась, дёргая его на себя и о колено разбивая чужой нос, а потом в ту же секунду была схвачена поперёк талии кем-то другим из них и едва сдержалась, чтобы не прокричать: ?По одному, придурки!? Дживон обязательно заставила бы страдать и валяться на асфальте каждого из них, втоптала бы в грязь чувство собственного достоинства и гордости, а в итоге, из-за одного только численного преимущества, отбивалась ногами, не стесняясь задравшейся юбки, и била по чужим носам и солнечным сплетениям, зная, что в таком случае у неё будет хотя бы шанс убежать. Но мужчины только снова и снова хватали её больно за волосы, не стеснялись бить в ответ — по лицу и в живот, словно других мест не было, и Дживон загибалась, чувствуя тошноту и головокружение, а потом, сжав чужую куртку на шивороте, с силой прикладывала одного из мужчин к то пластмассовому столику, то к таким же стульям, разбивая те на острые куски. — Сука! Её пнули по коленям, заставляя потерять в очередной раз равновесие, и девушка только тогда обратила внимание, что двое мужчин валяются на земле и стонут, пока продавец в супермаркете судорожно говорит по телефону. Она понадеялась, что с полицией, потому что молодой парень смотрел на неё с диким испугом и едва не трясся.Дживон снова рванула вперёд, стёсывая в ладони кровь, а потом рюкзаком, лежащим рядом, с силой прошлась по лицу одного из мужчин, который последовал за ней. У неё перед глазами стояли белые пятна, потому что больно было до слёз, а ещё тошнило от каждого удара по рёбрам и животу так, что казалось, будто она прямо сейчас опорожнит желудок. Ей нужно было продержаться ещё немного — уложить всего ещё троих. Но было больно, а внутри всё трясло от слабости, и плакать хотелось чуть меньше, чем убивать. Дживон никто и никогда не бил ещё так больно и сильно, не сдерживаясь и не боясь лишний раз задеть лицо, чтобы Пак Юнсук пошёл затем на переговоры, а не на казнь тех, кто посмел обидеть его дочь. Её дёрнули неприятно за ногу и снова прошлись по лицу. А потом ещё и ещё, разбивая, кажется, бровь и не оставляя ни одной связной мысли в голове. Дживон почувствовала себя тряпичной куклой, когда её дёрнули за волосы, заставляя подняться, а потом затолкали-таки в машину. Она сгустком крови плюнула в лицо одного из мужчин, когда тот пригвоздил её к заднему сидению, а её шею затем сжали, лишая воздуха, и Дживон неконтролируемо зашипела, пытаясь отбиться ногами. — Бешеная сука! Ей смеяться захотелось с того, как опухло его лицо, становясь ещё более отвратительным, а мужчина сначала затылком приложил её к двери машины, а потом виском, словно добивая и всё сопротивление сметая под ноль. В глазах у Дживон сначала потемнело, затем в голове зазвенело, а потом она выдохнула, чувствуя, как теряет всё в себе, словно рассыпается и разлетается на куски, успела ещё схватиться за переднее сидение, в пальцах стискивая чехол, а потом потеряла всё же сознание, не сумев удержаться за него. Приходить в себя было больно и неприятно. Её снова держали за волосы, которые теперь больше всего хотелось обрезать, и холодной водой поливали лицо, не оставляя иного выбора, кроме как хватать губами необходимый воздух в перерывах между самой настоящей экзекуцией. Дживон всю трясло и морозило, потому что было невыносимо холодно: под ногами и задницей был один только бетонный пол, а на улице стоял ноябрь, и её всю словно бы пронизывало ветром, который больно ложился на мокрую от воды кожу. — Всё, хорош, — услышала она, наконец, голос молодого парня, чуть старше, кажется, самой себя, — очнулась спящая красавица. Он уже давно сидел на корточках напротив неё, только прежде расплывался перед глазами, делая свой образ непонятным и нечётким. Но теперь Дживон видела его хорошо: явно высокого, хорошо сложенного, почти красивого, но отвратительного по факту в виду её положения. — Спасибо, что не поцелуем будил, — захрипела она и, чувствуя, как щиплет каждую из ран и ссадин, усмехнулась. — Хотя, было бы забавно, ведь я заблевала бы тебя всего от отвращения. — Шутишь? — сощурился он, а её снова пребольно дёрнули за волосы. — Шутки — это хорошо, мне нравится. А ты ещё и сама вроде ничего. — Ты не в моём вкусе. На дух не переношу придурков, у которых в помощничках — дебилы без яиц. Ты их сознательно кастрируешь или они уже приходят к тебе евнухами? Меня никто из девушек, знаешь, так за волосы не таскал, как они. Её в ту же секунду толкнули вперёд, заставляя лицом впечататься в пол, и Дживон застонала, потому что стало жутко больно, а полученные до этого ссадины снова зажгло настоящим огнём. У неё руки были скреплены сзади, кажется, верёвкой, и так унизительно было от собственного положения, что вовсе не огрызаться хотелось, а плакать. — Какая ты умная девочка, — услышала она сверху голос неизвестного ей парня, а потом почувствовала, как тот гладит её по голове, словно какую-то собаку. — И вопросы правильные задаёшь, и выводы правильные делаешь. Даже убивать тебя не хочется. — Будто ты это сделаешь, — Дживон усмехнулась, чуть повернув лицо в его сторону. — У одного из тех, кого ты послал за мной, был ствол. Что же он меня не пришил, раз дело было в этом? Ты позволил только бить меня, значит, от отца тебе что-то нужно. Убивать ты меня не станешь, а ещё жутко недооцениваешь, если думаешь, что подобное обращение сойдёт тебе с рук. — Отца? — удивлённо переспросил он, моргнул, а потом озадаченно покосился на кого-то за её спиной. — Вы кого мне притащили? — Это девушка Пак Чимина. Господин, это точно она. — Что?.. — потрясённо выдохнула Дживон и, задёргавшись, попыталась принять хоть какое-то более подобающее положение, вот только парень схватил её за волосы тоже, а потом дёрнул вверх, приближая к своему лицу. — Причём здесь Чимин? — И всё же ты действительно его девушка, — улыбнулся неприятно тот, сжимая больно волосы в кулак. — Что ж ты меня пугаешь своим папочкой, а не ёбырем? Расскажешь, может, чья ты дочка? — Не думал, что узнавать это нужно прежде, чем устраивать облаву? — Не надо учить меня, шлюха. Дживон тут же подалась вперёд, лбом врезаясь в чужой нос и разбивая его. А парень зашипел, подпрыгивая на ноги, пока её снова кинули на пол и больно ногой несколько раз прошлись по рёбрам. Она даже закрыться не могла, потому что руки были связаны, а в голове пульсировало сотня мыслей, каждая из которых кружилась вокруг ясных фактов: её похитили из-за Чимина, не из-за отца, о котором даже не потрудились ничего узнать, а значит друг влез во что-то, отказал кому-то, а ещё ни слова не сказал ей, не посчитав нужным предупредить, что отец доверил ему какую-то работу. Обидно стало до слёз, особенно когда её снова схватили за волосы и поволоки куда-то, заставляя путаться в ногах. Дживон едва не сотню раз просила его быть с ним откровенным и честным, говорить о том, что происходит, чем он занят, чем дышит и что планирует. А в ответ снова и снова получала короткое:— Отец пока не доверяет вести мне дела, так что я лишь на подхвате. ?Подхват?, кажется, был серьёзным, раз её кинули вот так на какой-то непонятный матрац в углу какого-то склада, и ещё раз, словно для профилактики, тяжёлым ботинком прошлись по рёбрам. Дживон, не сдержавшись, всё же всхлипнула и согнулась пополам, чувствуя, как острая боль прошила будто насквозь. Из глаз брызнули слёзы, а она закашлялась, замечая, как вместе со слюной изо рта вылетают сгустки крови. Стало так жалко себя, что тело затрясло в истерике, и Дживон разревелась уже в голос, не стесняясь, потому что где-то очень близко хлопнула железная дверь. Для неё время как-то в один миг стало слишком эфемерно. Не понятно было, который сейчас час, и даже какой день, всё слилось будто бы в одно и мешалось исключительно с тем, что её навещал этот по-прежнему неизвестный парень. Он не говорил, чего хотел и чего добивался, не называл своего имени, а когда Дживон пыталась вывести его на эмоции, чтобы узнать хоть что-то, снова получала одни только удары, полные концентрированной злобы. Незнакомец не щадил, а ещё слишком очевидно получал какое-то садистское удовольствие, держа её за волосы, водя пальцами по разбитому лицу и говоря, насколько она красива и какой у Чимина исключительно хороший вкус. Дживон бояться его начинала всё больше, а ещё изо всех сил пыталась расправиться с путами на руках, стирая запястья в кровь. Она нашла всего единственный железный прут, который мог бы ей помочь, а тот ужасно медленно рвал верёвку, словно издеваясь над ней. Дживон проваливалась иногда в беспокойный сон, потому что всё тело болело, его крутило и ломало, а во рту было ужасно сухо и отдавало кровью. Ей страшно на самом деле было представить, как она выглядит, потому что даже на ногах, казалось, не было ни одного живого места. Хотелось жалеть себя, плакать и кричать от безысходности, но Дживон умоляла себя не сдаваться, не прогибаться и не смотреть ни на кого потухшим взглядом, разрешая увидеть смирение. Она не была такой и сдаться себе позволить не могла, пусть и впервые оказалась в ситуации, слишком близкой к провалу. Дживон проснулась снова, чувствуя, как невыносимо сильно затекли плечи, а дверь открылась в очередной раз, внутрь пропуская двоих уже знакомых ей мужчин. Один из них был тем, кто не позволил ей удрать, вернув на место и больно вцепившись в руку, а второй всё время дёргал её за волосы и едва не вырывал их, причиняя один только дискомфорт. Она напряглась в один миг, потому что к ней прежде приходил лишь парень с неизвестным именем и острой линией челюсти, а потом услышала шум выстрелов и крики за приоткрытой дверью и вся подобралась, подскакивая на месте. Сердце тут же застучало, а в голове забилось лихорадочно: ?Папа здесь?. В ту же секунду один из мужчин дёрнул её пребольно за собой, а она пролетела несколько метров и на колени упала, не удержав равновесия, потому что тело отказывалась слушаться. — Давай быстрее! — Поднимайся давай, сука, нечего рассиживаться! — Завались! — прорычала Дживон, когда её за шкирку подняли снова, а потом, едва почувствовала, как ей путы разрезали на руках, бросилась вперёд, сбивая одного из мужчин с ног. — Ебанат! Она с таким удовольствием врезала ему непослушной рукой, что впечатления не испортило даже то, как её оттащили от него, и бросили на пол лицом вниз. Дживон тут же подобралась, хотя чувствовала, как слабость всё сильнее накрывает тело, и едва успела уйти в сторону, прежде чем на неё обрушился очередной удар ногой. Девушку тогда обхватили сзади, локтём сжали пребольно шею, заставляя подняться на ноги, а она спиной почувствовала заткнутый за ремень чужих штанов пистолет и вытащила его, а затем легко и просто сняла с предохранителя.Выстрел показался слишком громким и почему-то неожиданным. Пуля пробила горло, заставила мужчину захрипеть, хватаясь на шею, а чужая хватка вдруг ослабла на её теле, и Дживон выбралась легко из чужих рук, тут же оборачиваясь и снова поднимая оружие. У лысого мужчины взгляд был странный, словно удивлённый, а ещё напуганный, потому что не его ладонь приятно грел самый обычный Глок. Девушка усмехнулась, когда услышала, как позади неё замолк стонущий ублюдок и, судя по звуку, упал безвольным мешком, а потом стоящий напротив неё подонок отступил на шаг, и Дживон выстрелила ещё раз, пуская пулю в лоб и выдыхая. За приоткрытой дверью всё ещё слышны были громкие крики и выстрелы, а девушка дышала тяжело, понимая, что именно туда ей и нужно двигаться. Если она всё правильно поняла, если сделала верные выводы, то папа и его люди уже здесь, и её явно собирались перепрятать в другое место. Вот только у подонков ничего не вышло и, взглянув на тела, лежащие рядом с ней, Дживон вздрогнула, потому что только сейчас в голову словно выстрелило осознание. Как она сама — в людей несколько секунд назад. У одного из них дыра была прямо во лбу, а глаза — раскрыты и казались стеклянными. У второго же всё лицо было бы словно перекошено, обезображено, а шея сплошь покрыта кровью. И всё это сделала она. Пак Дживон. Желудок скрутило неприятно, и девушка тут же отвернулась, чувствуя, как тошнота подступила к самому горлу, закрыла рот рукой и зажмурилась. Осознание собственной невыносимой боли и слабости в теле пришло только сейчас. Ощущение тяжести пистолета в руках — следом. А сверху по затылку ударило понимание того, что никаких мук совести в связи с убийством она не испытывает, и Дживон едва в голос не разрыдалась, оседая на холодный пол. Рядом с дверью в тот же миг раздались шум, голоса и топот ног, а девушка сильнее сжала в ладони Кольт и направила прицел вперёд, готовая едва ли не ко всему. В груди бешено билось сердце, всё тело, переполняемое странными чувствами, трясло, и Дживон кусала губы, осторожно отползая чуть дальше от трупов и от двери. А потом в проёме показался Пак Чимин. Весь перепачканный, в крови, запыхавшийся, с вихрем непослушных волос на голове вместо привычной укладки и совершенно бешеным взглядом. За его спиной мелькнула и исчезла фигура Джексона, и Дживон выдохнула судорожно несколькими порциями, прежде чем позволить оружию выскользнуть из рук, а самой себе — позволить обнять за плечи Чимина, рванувшего к ней и упавшего на колени. — Всё хорошо, я уже здесь, — зашептал он, и девушка в ладонях стиснула бомбер на его спине, чувствуя, как сильно, до невозможной боли сжимаются руки на её пострадавшем теле. — Прости-прости-прости.— Я убила их. — Ты молодец. — А ты — говнюк! Чимин вздрогнул и чуть отстранился, а Дживон схватила его за грудки и притянула обратно, чувствуя, как внутри закипает всё. Бурлит самой настоящей лавой, пока снаружи печёт и болит, обжигает и щиплет. — Почему ты ничего не сказал, придурок?! Слёзы всё же хлынули из глаз, а её всю затрясло, и никакого дела не было до тех людей, которые оказались поблизости ещё, либо останавливаясь рядом, либо направляясь дальше. — Я оберегаю тебя. Голос у Чимина был тихим, будто хриплым, а ещё он сжал её запястья, заставляя отпустить ткань кофты и снова обнял, позволяя свою слабость и каждый из страхов спрятать у себя на груди.— Не надо… — всхлипнула тихо Дживон. — Не надо оберегать меня, лучше доверяй. Если бы я знала, то могла бы защитить себя. Я должна знать, с какой стороны мне ожидать удара… Это ты виноват, слышишь?.. Это из-за тебя… Всё из-за тебя… Сил на то, чтобы бить его, уже не было. И девушка только позволяла гладить себя успокаивающе по голове, прижимать к себе невероятно близко и едва не баюкать на руках.Дживон знала, что, когда действительно любят, доверяют. И плакала на самом деле не потому что больно было дышать, и не потому что лицо и тело, покрытое гематомами, ныло. А потому что Пак Чимин не доверял ей. И совсем-совсем не любил.