Глава 3. Потерянная надежда (1/1)

Я словно тот особенный цветок под стеклянным куполом, который никто не смеет тронуть. Папа относится ко мне со всей нежностью и лаской, а его люди обращаются на ?Вы? и ?Мисс?. Мне разрешено почти все; дано все, о чем даже представить нельзя. Но чего действительно не хватает — отцовской любви, его времени и душевных разговоров. Не поймет меня никто неверно, но несмотря на то, что папа старается проявлять заботу, выходит у него плоховато. Раньше им с мамой мешала преграда в виде длинного рабочего дня, а теперь?— власть, которой обладает папа. Я вижу, как умело он выделяет в толпе Спасителей любимчиков, которых изучает с ног до головы и подкупает как ни в чем не бывало. Впечатляет.Тем не менее Святилище вкратце можно описать так: спокойствие только снится.Был обычный день, ничем, наверное, не отличающийся от остальных. Вот только что-то случилось, и отцу припекло устроить мини-собрание. Все шептались и говорили, что настроение у него не очень, так что лучше не гневать самого сатану. Представления не имею, что стряслось, но шумиха поднялась та еще.Все выжившие собрались снова в окутанном мраком помещении. На этот раз я сливаюсь с толпой, становлюсь наблюдателем.Папа расхаживает вдоль и поперек, рассматривает молодого, провинившегося парнишу, привязанного к стулу. Рядом стоит огромная печь, то и дело наталкивающая на ужасные мысли.—?Марк, Марк, Марк… —?хрипло проговаривает он и останавливается у стоящего в первом ряду Спасителя с отвратительным ожогом на пол-лица.Дуайт сегодня кажется весьма злым и взбешенным. Может, связано это с тем, что сегодня мой старик открыто флиртовал с его бывшей женой? Шерри ее зовут, если память верна.—?Что же тебя побудило на сей гадкий, омерзительный поступок? Я-то думал, что после той хитрости ты усек урок… Яйца стали стальными? Блять, да мне хватит заставить тебя поласкать киску Люсиль, чтобы ты начал плакаться и обосрался, как младенец! Не слишком ли я добр был к тебе и остальным? — битой приподнимает голову мужчины и смеется тому в лицо. Похотливые огоньки сверкают, перерастая в нечто большее?— сплошное пламя, чьи языки весело играют при виде людских мучений.Марк тяжело дышит, ерзая на стуле.—?Пощадите, сэр, прошу! —?мина так и просит прощение, всем видом крича, что ему жаль.Становится невыносимо жалко юношу. Это же надо так довести людей, ограничив их свободу действия, чтобы, нарушив правила, парень так рыдал и просил пощады.Но отцу мало. Он меня всегда учил правилу первого впечатления, являющегося самым важным. Поэтому нужно проявить характер и показать всем, что ты не хлюпик!—?Правила для всех едины… Ты знаешь,?— проведя битой вдоль коленки Марка, папа закидывает ее обратно и ухмыляется. —?Не надо было лезть к моей любимой Эмбер!Внутри все бешено колотится и бурлит. Самоотверженность и отчаяние бушуют. Еще не поздно все изменить!Делаю два широких шага к отцу и громко, четко проговариваю, вынуждая того остановиться и посмотреть на себя:—?Прекрати, пап. Мы все уже увидели, какой ты властный человек.Папа внезапно оборачивается на меня; глаза по пять центов. Но удивление во взгляде исчезает. троит злую гримасу, будто надеясь спугнуть.—?Челси, не лезь!

Запястья уже болят от напряжения, но нервы еще не сдают.

—?Это аморально. Посмотри, как ему страшно!—?Аморально? Собственная дочь еще будет указывать мне, что значит ?аморально?? Вы поглядите, от такого зрелища у меня аж в паху защекотало. —?Папа едва показывает свое удивление от того, насколько я уперта и тверда в намерениях. Закатывает глаза и устало проговаривает:?— Мы и вправду разумные люди, Челси. Если узнать нас получше… Стоит пойти навстречу, и все рады и счастливы! Но иногда попадаются неблагодарные скотины, как Марк, и их нужно проучить. Нельзя быть добрым и справедливым одновременно, Челси. Пора бы это уже понять.Ступаю еще несколько шагов. Приближаюсь медленно и осторожно к отцу. А я неплохо держусь, учитывая, что папа здорово покраснел от гнева, а из ушей вот-вот и пойдет пар.?—?Не лезь, кому сказал! Этот жалкий, мерзкий кусок говна заслужил то, что имеет!?Тебе не страшно?,?— шагая в наступлении на папу, повторяю себе под нос, чтобы хоть на долю секунды утихомирить пробуждающийся страх. —??Тебя ничего не напугает. Ты сильнее этого?.— Еще не поздно остановиться,?— оказавшись в миллиметре от отца, оттопыриваю руки вперед. Я готова обороняться в любой момент, но уповаю на то, что у папы осталось хоть немного гуманности. Умоляю его чуть ли не со слезами на глазах:?—?Пожалуйста, хватит… Это уже ни в какие ворота не лезет!—?Челси, отойди! —?совсем холодно предупреждает он, собираясь ополчиться.Я преодолеваю наконец окрасившуюся в яркие тона черту боязни, возжелав добиться своего сильнее.—?Отойди, сказал! —?папа замахивается рукой и со всей силы бьет меня по щеке.От такого удара я пошатываюсь и валюсь с ног на пол, прижимая ладонь к месту удара. Правая щека жутко болит, словно отец не рукой замахнулся, а ножом, ровно порезавшим кожу. Жжение.Удар становится последней каплей. После собрания папа не то чтобы не извинился, он вообще ко мне не подошел для разговора, делая вид, что не замечает.Побег из Святилища не моя идея. Шерри?— вот, кто все придумала. Она предложила мне это сделать еще дня два назад, когда я отказывалась и настаивала, что мне здесь нравится. Но в порыве злости я, как всегда, пошла на поводу у эмоций и, что-то утеев, без излишних раздумий иду к цели.Под покровом ночи выбираюсь из своей комнаты и медленно шагаю в сторону выхода из этого пекла. Темь усложняет положение, но наутро побег стал бы окончательно невозможной и безумной задумкой. Кругом ночные дозорные и патрули, охраняющие территорию общины, но мне удается все-таки пройти мимо них незаметно.—?Шерри не говорила, что ночью у них дозорных больше, чем днем,?— задумавшись, ворчу себе под нос.Притаившись за стеной одного из зданий, выглядываю из-за угла: Спасители тут и там. Кажется невероятным проскользнуть к воротам незаметно.Мне приходится проявлять ловкость и скрытность, чтобы пробраться через добрый десяток Спасителей, причем это еще не все: на вышках, у входов и выходов в какие-либо мелкие помещения Святилища?— кругом дозорные и охранники. Совсем иначе я представляла себе побег.Пригнувшись, выбираюсь из-за угла здания и принимаюсь бежать к другому углу бывшей фабрики, пока сзади не раздается:—?Что Вы делаете?Разворачиваюсь и вижу мужчину со светлыми волосами и ожогом на лице, как у Марка. Дуайт…—?Слушай,?— спокойно начинаю, поглядывая себе за спину в страхе, что кто-то еще может меня засечь. —?Во-первых, давай на ?ты?. Во-вторых, я не хочу проблем. Можешь просто помочь мне выбраться отсюда?—?Зависит от того, куда ты пойдешь, с кем свяжешься.—?Это решать уже мне,?— сдерзила я. —?Так что, окажешь услугу даме? Или дама должна начистить тебе лицо, чтобы потом снова потребовать своего?На грубость он никак не реагирует. Впрочем, этого я и ожидала. Ведь нужно же вести себя подобающе с дочерью такого властного лидера, как мой отец.—?Не могу освободить тебя просто так. Ниган меня прикончит, Челси. Постарайся войти в мое положение.Закатив глаза, облокачиваюсь о стену и надуваю щеки.—?Ты же знаешь, каково это?— желать свободы. Просто помоги мне, об этом никто не узнает. Клянусь!—?Не узнает? Ты шутишь, надеюсь.—?Отцу на деле плевать на меня, Дуайт! Все эти годы он даже не пытался меня найти, иначе бы уже давно нашел! Все это время он спокойно трахал других женщин и не вспоминал ни о маме, ни обо мне. Думаешь, ему есть какое-то дело до того, что очередной спиногрыз уйдет?Дуайт, постояв и подумав секунды две, достает из кармана джинсов ключи и идет к забору. Спасителей в поле зрения нет.—?Черта с два! Давай быстрее, пока никто не увидел тебя.Расположенные по периметру ходячие для дополнительной безопасности и устрашения чужаков тянут к нам руки, но, к их сожалению, не могут отойти ни на шаг от забора. Умно, папа, умно. Расплавлять железо для ходячих, выливая его над их головами, чтобы они никуда не отходили от забора, хорошая задумка. Мне бы ни за что не пришла такая затея в голову.Дойдя до забора, Дуайт начинает ковыряться в замке.—?Запомни мою доброту, поганка,?— придерживает для меня дверь и ехидно улыбается.—?Несомненно,?— переступив порог, мгновенно обвиваю своего героя наигранным благодарным взглядом и натягиваю улыбку.Не оглядываясь, удаляюсь из виду долой, скрываясь за кустами ежевики и соснами.Итак, на этот раз путь мой простирается в одну общину, о которой довелось услышать от бывшей жены Дуайта. Когда за мной приглядывала Шерри, она объяснила, что если выйти на шоссе и идти вдоль него, то в какой-то момент наткнешься на общину. Александрия. На небольшой срок может сгодиться в качестве укрытия, а дальше?— как пойдет. ***Близится вечер… Я очень устала. Не знаю, где нахожусь; почти сразу же сбилась с назначенного пути и вконец заблудилась! Ноги ноют и молят о минуточке отдыха, но не могу разрешить себе отдых. Ни на секунду. Я обязана хотя бы на ночь найти укрытие.Но ничего, не впервой мне натыкаться на всяких людоедов.Растеряться мне не дает жажда мести. Как же я зла на то, что отпустила гадину! Знала бы?— пристрелила бы ее, чтобы отыграться хоть на ком-то!Женщина хватает меня за шкирку, насильно поднимает и, стянув рюкзак, швыряет в объятия здоровенного, накачанного мужика.—?Отведи ее в подвал. Смотри без фокусов,?— обращается она ко мне. —?Мы быстро приструним твой искристый нрав, хочешь проверить?Громила обхватывает мой локоть огромной ладонью и, не став сюсюкаться, ведет за собой следом.Я бы могла воспользоваться кинжалом, запрятанным под майкой и повязанной на талии толстовкой, но вовремя вспоминаю, что они превзошли меня в количестве. Требуется тактика.Идем вдоль длинного коридора. Рука сжата с такой силой, будто сейчас будет расплющена. Остается только гадать, как и когда со мной решат расправиться. От того на душе становится еще неспокойнее.—?Эй, мужик,?— обращаюсь к отморозку, не показывая дикий испуг. —?Может, договоримся? Вы меня отпускаете, а взамен?— остаетесь живыми.Одернув меня за руку, мужчина шипит в ответ:—?Неужели ты считаешь меня настолько тупым?

—?Я тебе Америку открою, но ты тупой, как пробка, если не хуже,?— язвительно отвечаю.Мужчина толкает меня вперед, и я с грохотом падаю на пол. Не обращаю должного внимания на тупую боль, которая сразу разливается по всему телу от соприкосновения с жестким полом; в первую очередь меня озадачивает отсутствие способов освобождения из плена.Заломив руки за спину, наносит удар с ноги мне по лицу. Недовольно соплю и взглядом свирепо сверлю этого ушлепка. Внезапно он поднимает меня вверх. Я оказываюсь оторванной от пола. От резкой смены положения боль становится значительно острее, однако ни один мускул на моем лице не дергается.—?Прям блошиный укус,?— выкрикиваю я.—?Мало? —?никак не унимается он в попытках спровоцировать меня, но единственное, что получает?— смачный плевок в лицо.Его мина искажается от гнева. Бросает меня на пол, как сумку с припасами. Единственное оставшееся при мне оружие падает на пол, и теперь я полностью беззащитна.Очередной удар, который приходится в живот, и я гнусь пополам. Будто получила удар током, но болью это не назвать?— скорее, сильное жжение, после которого пощечина от отца кажется цветочками. Легкое прикосновение к месту удара вызывает немыслимые муки и страдания.Не теряет времени зря и продолжает приводить в исполнение поставленную задачу: закидывает меня на плечи, словно мешок, и несет на себе. Я стараюсь вырваться: бью по спине, кусаю, пинаю, но… Ему хоть бы хны! Кажется, он не чувствует этого и, как машина, продолжает двигаться к цели.Наконец кидает меня в заточение, подходит и наклоняет голову так, что наши лица отделяют несчастные два-три сантиметра и решетка.—?Только посмей опять закатать истерику?— прирежу,?— уже готовится уйти, как вдруг раздается мой обеспокоенный возглас:—?Я заражена!Оборачивается. Непритворное волнение в глазах говорит о том, что этот имбецил повелся. Прекрасно, у меня есть возможность обвести его вокруг пальца и спастись.—?Ты бы превратилась.—?Задери правую штанину и убедись сам! Я кусала тебя, и теперь ты тоже заражен!Ублюдок подходит к железным прутьям клетки, на левом боку висит связка ключей. Просовывает руку, чтобы схватить меня за ногу и проверить достоверность преподнесенной информации?— в этот же момент я хватаю гада за палец, заламываю его назад и раздается хруст костей. Второй рукой тянусь к свисающей связке ключей, и когда цель почти достигнута, он отскакивает от клетки.—?Сучка, я хотел по-хорошему!Пылающий ненавистью мой взгляд переключается со связки ключей на ублюдка, и я продолжаю вещать тираду:—?Слушай сюда, кретин, сейчас ты пойдешь к своим друзьям и скажешь им, что девка по имени Челси чуть не оторвала тебе палец.?Я все равно не жилец, пожалуй, как и ты теперь, поэтому у вас есть небольшой, но все же выбор: или отпустить меня, или я вас всех тут погрызу, даже не успев превратиться.Рассмеявшись, мужчина усаживается передо мной на колени, скалится и шепотом произносит:—?Будь ты заражена, не держалась бы так за жизнь. До завтра, Челси.Не обращая ни доли внимания на краткий мой визг и попытки убедить его остаться с собой еще на немного, уходит.—?Эй! А ну вернись и выпусти меня! Ты не можешь бросить меня умирать здесь! —?ударяю кулаком по клетке. —?Эй, мудак! Эй, говнюк! —?удары учащаются, как и сердцебиение. Становятся напористее, сильнее; дергаю прутья в попытках сломать их. —?А ну вернись! Мы еще не закончили!Наворачиваются слезы безысходности. Злобно соплю. Иного пути нет: или делаю все, что скажут людоеды, или умру здесь и сейчас. И у меня есть малое представление о том, как отсюда сбежать; нужно лишь подождать.