Глава 2. Старые знакомые (1/1)
?Черт возьми, это мой старик!??— проносится в голове, и в этом голосе нет ни капли отчаяния или разочарования.Мне просто сложно дается поверить, что это он! Папа живой! Я не нашла его обглоданный труп или в образе ходячего, не нашла его умирающим или застрелившимся!Подбегаю к папе и обнимаю его так крепко, как могу. Он не отвечает; лишь стоит в ступоре, не понимая, сон ли это или встреча вполне реальна. Руки плавно начинают путешествовать по моей спине и ползут то вверх, то вниз, пока папа не сводит их вместе.—?Я думала, ты умер… —?наворачиваются слезы,?глаза краснеют. Я выдыхаю и вдыхаю воздух так, словно делаю это в последний раз.—?Боже! —?радушно восклицает он, обнимая еще крепче. Его горячее дыхание заставляет почувствовать себя такой счастливой среди осколков нормальной жизни. —?Где же ты, дочурка, пропадала все эти годы?Выступают слезы радости, сердце забилось быстрее, отчего дыхание становится обрывистым, а руки легонько трясутся. Нехотя отлепившись, я протираю глаза и тепло улыбаюсь.Папа отходит в сторону, открывая вид на общину. Меня застает врасплох ее величина: за все то время, проведенное в мире, где царит эпидемия, мне ни разу не доводилось встречать огромных поместий, которые при всем этом не были разрушены.Эта община более чем простая фабрика, которая после эпидемии стала чем-то вроде штаб-квартиры для рейдеров. В ней есть сады, курятники и рынок.Открыв было рот, чтобы хоть что-то высказаться по поводу долгожданной встречи, как папа опережает меня.—?Пойдем, кое-что покажу,?— подталкивает меня вперед, и я от неожиданности едва не падаю. Сохраняю равновесие, а папа только тихонько посмеивается. —?Нас ждет долгая беседа, дочурка,?— звучит это чертовски загадочно и придает непредсказуемости дальнейшему его поведению.Заводит меня в какое-то плохо освещенное помещение и мы оказываемся на голову выше других выживших. От них нас отделяют несчастные три-четыре метра и железная ограда.Люди толпятся внизу, словно дожидаясь чьих-то приказов и отчетов. Когда громкий голос отца разрезает тишину, стоявшую ранее, они все в унисон садятся на колени.—?Спасители! Сегодня триумфальный день. Моя дочь, Челси, вернулась к изначальным корням… К своему папочке! —?зал гудит, аплодисменты, искаженная радость и скрытый испуг…?Папочка???— проносится в голове, изумляя пуще прежнего. —??Раньше бы он никогда не назвал себя так?.—?Эта девчонка опасна! —?продолжает папа. —?Каждый, кто ей сильно насолит, получит бонусный подарочек от меня.Осматриваюсь. Бедолаги прячут лица. Их взгляды уткнулись в пол. У пары-тройки я разглядываю ожоги на лице.Папа, кажется, чересчур изменился. Прошло всего-ничего с момента нашей встречи, а мне с трудом удается его узнать.—?В честь столь радостного события все получат свежие овощи без утраты очков!Люди выражают наигранный и поддельный восторг, хлопают, делают вид, что все хорошо, а затем покидают помещение.Меня не на шутку настораживает фраза ?каждый, кто ей сильно насолит, получит бонусный подарочек от меня?. Неужели эти люди представляют угрозу? Может, они и вовсе бывшие преступники, а мне с ними на ?ты?.—?Что с этими людьми? —?без доли стеснения интересуюсь я. —?Они твои подданные?Обводит меня снисходительным взглядом и ухмыляется.—?Во-первых, не порть сюрприз, дорогая. Во-вторых, не… —?прерывается; наверное, потому что не хочет об этом говорить. Или не знает, как оправдаться? —?Как насчет пойти ко мне? Поесть, обсудить прошлое и настоящее. Правда, я так давно тебя не видел и уже забыл, как из маленькой слабой и противной девочки, ты выросла в такую красивую и прекрасную… Цыпочку.Сведя брови на переносице, стискиваю зубы и даже не выясняю, был ли это эдакий стеб или он серьезно глобально изменил манеру речи на эти хамские и неприемлемые высказывания вроде той же ?цыпочки? в мой адрес.До жути удивляет, что он назвал меня ?цыпочкой?. Однако в конце концов, все мы изменились, пожалуй, как и наши повадки. Я просто постараюсь пока особо не буянить и прислушаюсь к последней просьбе Мэтта перед смертью?— всегда верить в лучший исход событий.Со скрипом открывается дверь. Заходим в большую, просторную комнату, выполненную в приличном, даже роскошном для этих времен стиле, хотя и в преобладающе пастельных оттенках. Прикусываю внутреннюю часть щеки, пальцы крепко удерживают поднос с некой субстанцией, которая, предположительно, является кашей.Отец показывает рукой на кресла, окружающие деревянный журнальный столик, и предлагает сесть. Я слушаюсь и молча сажусь, поставив пищу на стол.—?Нравится? —?усевшись напротив, скрещивает пальцы в замок и заглядывает мне в глаза так, словно гипнотизирует.Немного помедлив с ответом, хмурюсь. Конечно, Святилище являет собой хорошую защиту и крепость, учитывая метод ее обороны и всех этих людей, называющих себя ?Спасителями?. Жизнь в ее пределах, которая не потеряла ровным счетом ничего?— все те же обязанности, способы пропитания жителей, который действует за правилом ?делаешь работу?— получаешь награду?, диктатура. Несмотря на все эти правила и сохранение на первом месте прежний ритм жизни, остальные Спасители, кроме их лидера, имеют очень посредственный вид и кажутся рабами на побегушках у своего хозяина.—?Почему у твоих людей шрамы и ожоги? Почему они напуганы? —?делаю ударение на последнем предложении и искренне удивляюсь собственной настойчивости в этом плане. Меня редко волнуют судьбы посторонних людей, так что не в моем репертуаре допрашивать отца о том, что меня, в принципе, не должно колыхать.Папа наклоняет корпус вперед и чешет подбородок. На его лице ясно видна злоба. Походу, я его уже успела доконать кучей вопросов, но тем не менее, вопреки напряженному выражению лица, он отрезает куда спокойнее:—?Не поймешь. Не доросла еще.Скольжу взглядом по стене, позади папы, на которой висят откровенные картины и фотографии женщин, светящих своими формами в кадре. Я старательно не замечаю этого и смущенно отвожу взгляд. Заправляю выпавшую прядь волос, которая ни с того ни с сего начинает мешать и отвлекать; обычно я редко задумываюсь о своем внешнем виде. Такие мелочи, как неопрятная одежда, растрепанные волосы и синяки под глазами, не донимают меня.—?Мне семнадцать,?— охотно возражаю, поднимая вопрос о том, в курсе ли он вообще, что детям свойственно расти. —?Тебе ума не хватает посчитать? Или собственная дочь отходит на второй план, ведь в наши дни семья уже неактуально?Суровость как рукой снимает, и папа округляет глаза. Его лицо расплывается в волчьем оскале, не находит в себе сил удержаться и не съязвить по поводу моей реплики. Вопрос лишь в том, неужели сейчас у него это настоящее проявление эмоций, а не сплошная актерская игра? Неужели его образ дьявола с битой, приводящий всех в ярость и одновременный ужас, уже даже не образ, а истинный облик?—?Боже… Я столько пропустил.На этой ноте словно впиваюсь в него взглядом в надежде испепелить, но на самом-то деле меня грызут двоякие чувства и неопределенность. Папа успевает шуточно пригрозить мне, мол, ?выбирай правильный взгляд при разговоре со мной?.—?А мне казалось, что тебе пятнадцать… Слава Господу, что ты предотвратила анорексию. Моя девочка, да ты немного поправилась!Вообще он прав: раньше я была чертовски худой, но с возрастом метаболизм ухудшился и я действительно слегка набрала в весе, чему несказанно рада.—?Черт побери, да я в шоке от того, насколько ты выросла! Обогнала тех кусков дерьма, которые в школе тебя сравнивали с мусором! —?по-озорному улыбается, поглаживает биту. —?Всем тем жалким микробам ты бы шеи свернула! Если бы они были живы и встретили тебя, ты бы им точно посворачивала яйца!—?Ты так и не ответил на вопросы.Этот хитровымаханный черт отмахивается и заливается истеричным смешком, взбесившим меня куда сильнее. Узнаю своего старика… Чертов засранец никак не хочет отвечать. Как же выбить из него все ответы?Кладет руки со сплетенными между собой пальцами на стол, его глаза выражают интерес. Дайте угадаю, сейчас последует каверзный вопрос.—?Докладывай, принцесса: где и с кем была? Чем занималась? Как выживала без своего папочки?Его воодушевление страшит, но я убеждаю себя, что мне на это как-то все равно. Единственное, что меня волнует?— не может же он на ровном месте так и сяк избегать вопросов. Значит, есть причина. Но какая?Опускаю голову и стараюсь рассказать все, как есть.После смерти мамы мы пустились на поиски лучшего места. Так как жила наша семья вблизи леса, туда-то мы с папой и направились?— в самую чащу.В основном, все время мы с ним блукали по лесу, но, так или иначе, дорога всегда приводила нас в город, где есть магазины с залежами припасов, дома, гостиницы и ночлеги. Во время одного из таких выходов в город на нас с отцом напали головорезы. Мы разделились.Для того, чтобы выжить, приходилось из шкуры вон лезть в поисках временного укрытия и придумывать разнообразные способы его обороны. Приходилось учиться бороться со страхами, убивать и быть более ожесточенной. К счастью, чисто случайно во время охоты я наткнулась на старых друзей, благодаря которым сейчас жива.Это была моя подруга, Молли Уилсон. Она отвела меня в лагерь, где обосновались ее старшая сестра Пейдж и Мэтт, который еще со школьных времен нравился нам обеим.Мы выживали вместе на протяжении двух лет: веселились, вели себя, как кучка подростков из фильмов, несмотря на конец света. Два адских года с ними пролетели как один. Но дальше все было только хуже. Оставшись снова одной, дни перетекали в недели так долго и томительно, что я уже и не надеялась встретить знакомые лица.В одну секунду глаза слезятся. Повторяя изгибы щеки, маленькая слеза скатывается по скуле.—?Мне жаль,?— пытается отвертеться папа. —?Забыл, что не стоит заводить подобные темы. Ты же влюблена была в того самого… этого… Мэтта, во!Ничего не отвечаю. Подвигаю к себе поднос и начинаю тыкать вилкой в подобие еды, напоследок прошептав отцу:—?Забудь об этом.***Комната. Недалеко от окна стоит стол в светло-бежевых тонах, окна занавешены серой тюлью, а у противоположной стены?— неплохая койка.—?Вау,?— еле слышно выпаливаю я, проходя вперед. —?Это… Это потрясающе!Помещение, которое отец выделил для проживания, представляет из себя довольно обширную комнату, похожую стилем и исполнением на его. Всюду угнетающая атмосфера, но тем не менее в ней можно найти что-то свое. Напоминает мне мою прошлую комнату.Следом за мной заходит и сам отец. Он закрывает дверь. Становится довольно темно, что даже та настольная лампа, которая стоит при входе на тумбе, почти ничего не освещает.Я подхожу к койке и начинаю стелить постельное, от которого веет ароматом свежести и цветов.—?И все-таки кое-что не дает мне покоя… как у моей дочурки дела? Как жилось без меня в плане… ну знаешь, приспособления.Смотрю на отца через плечо и томно вздыхаю.—?Наверное, не сложно догадаться, что было очень трудно,?— огрызаюсь в ответ. —?Пап… ты что, даже не пытался меня найти? —?оборачиваюсь и поднимаю покрасневшие глаза на отца. —?Я все это время думала только о тебе и мертвой маме, а ты даже не вспоминал обо мне?—?Что ты несешь?! Конечно же, я искал тебя! Искал месяцами, ждал годами! Ты никак не объявлялась, так что в какой-то момент мечты и надежды превратились в тлен.Папа шагает по направлению ко мне. Приблизившись, поднимает мой подбородок кверху и вынуждает посмотреть себе в глаза, а затем аккуратно тычет битой в мой живот.—?Челси, ты никогда не была такой, как все. Ты всегда действовала, исходя из собственных принципов, была по натуре бунтаркой и поступала так, как сама того пожелаешь. Я верил, что где-то там такая упертая и целеустремленная девка, как ты, выживает. Мне жаль, что я пропустил большую часть твоего взросления, не был рядом и даже в какой-то момент начал считать тебя мертвой.Единственное, что мне удается ответить: ?Как скажешь?. Краткость очень даже кстати?— портить сейчас всем настроение желания нет. В голосе папы отчетливо слышу нотки наигранной печали и неискренности. Прошло около семи или даже восьми лет с момента нашей последней встречи; папа сумел зажить по-новому, обрести верных подданых, неплохой титул и целый гарем красивых женщин. Конечно же, какое ему было дело до пропавшей дочери? И все же, верить хоть в оставшуюся капельку отцовской любви мне хочется.Без лишних слов вновь принимаюсь за наведение порядка в комнате.—?Если честно, все то время, проведенное с Мэттом, Молли и Пейдж, я считала ужасающим из-за собственных пороков и слабости. Думала, что умру самой первой. Единственная причина, по которой я выжила?— дохера людей пожертвовало собой ради меня,?— склоняю голову и на секунду отвлекаюсь от работы, так как папа обхватывает мои плечи, прижимает к себе и утыкается носом в волосы.—?Понимаю… Давай-ка лучше о чем-то хорошем. Люсиль не любит грустные разговоры,?— поднимает руку с битой и внимательно рассматривает ее, ухмыляясь. —?Правда, Люсиль?—?Ты называешь биту ?Люсиль?? В честь мамы? —?вздрагиваю всем телом, когда до ушей доносится тихий и хриплый смешок папы, а затем и коварное ?да?. Я не зацикливаюсь на этом, чтобы не заводить диалог в тупик. —?А что насчет припасов? У вас действительно всегда их хватает? И обычно нет чрезвычайной нужды в них?—?Этот мир жесток,?— с энтузиазмом произносит он. —?Все выживают так, как могут. Есть те, кто сильнее, а есть те, кто слабее. Спасители сильные, а Святилище?— пристанище сильных. Усекла?От столь таинственного ответа каждый глоток воздуха становится болезненным. Хочется узнать еще больше всего, хочется заглянуть отцу в душу и разузнать все подробности.—?Вы грабите? Нападаете на другие общины и группы?Оскал становится шире, а возле глаз появляются складочки морщин.—?Сильные всегда превосходят слабых, разве я не прав? Так зачем же томить бедолаг оттягиванием того, что ждет их в скором времени? Зачем же оттягивать смерть, ведь можно использовать этих экземпляров как ресурсы, не так ли?Опускаю взгляд и надуваю губы. После долгой разлуки с папой я уже даже, кажется, общаться разучилась. Подступают явные стеснение и отсутствие уюта.—?Как-то я ограбила одну группу. Восемь или девять человек. Мне нужны были припасы, а у них их было полно: консервы, вода, медикаменты… Проблема в том, что там было двое детей и одна беременная,?— поглядываю на отца, на время замолкнув, а после снова продолжаю:?— Поначалу мне было все равно. Они отказывались отдавать инвентарь, и я поступила, как ты меня учил: подумала прежде всего о себе. Я выстрелила в одного из них и потребовала припасы. Они отказались и я пустила пулю в другого. Ранения были не смертельны, но не знаю, к чему они привели в конечном итоге.Если бы обстоятельства вынудили еще раз кого-то ограбить, я бы не поколебалась и повторила прошлый опыт?— убила, если бы понадобилось. Тут вопрос выживания, но никак не морали. Но важно?— никому не вредить, если ситуация позволяет избежать этого. А я навредила…Отец задерживает на мне взгляд.—?Ты справишься, Челси. Это пройдет. Ладно, мне лучше уйти. Чертовски хочу трахнуть хотя бы одну из своих жен,?— заключает в объятия и целует в макушку. —?Не скучай.Не беспокойся, не буду.Бросаю взгляд вслед уходящему силуэту, усаживаюсь на койку и достаю из пачки еще одну сигарету. Я как тот еще подросток, выжидающий ухода родителей, чтобы ощутить на языке вкус табака. Интересно, папа до сих пор помнит, что я курю?Поджигаю кончик сигареты с бутаном. В перерывах между выдыханием дыма задумчиво проговариваю:—?Даже если разрушение всего и вся?— моя стихия, нужно чуток убавить скорость и постараться произвести на всех хорошее впечатление.В воздухе вмиг появляются клубки выдыхаемого дыма. Улегшись на постель, я полностью расслабляюсь и решаю всего на секунду сомкнуть веки в попытках проанализировать поступки и слова отца.