Часть 2 (1/1)

День начинался как ни в чем не бывало, зимой охотнику делать было нечего, припасов хватало на весь год, поэтому они с Лёдой решили наведаться к кузнецу, у которого забот всегда найдется. Его дом стоял тоже на отшибе, но всё же ближе к деревне, на холме у реки. Вальд, не смотря на крепкий мороз, в одной рубахе носился по двору с новеньким мечом, проверяя его качество. Он был не многим младше охотника, но седина уже побила его виски. Завидев гостей, кузнец не остановился, и, лишь закончив очередной выпад, убрал оружие. Тепло обнялся с охотником, потрепал по шапке Лёду и пригласил их в дом. По привычке девушка потянулась к кошке, но та, согласно той же традиции, зашипела и убежала. Ольф и Вальд начали распивать наливку, закусывая соленьями, а Лёда побежала смотреть кузницу, еще не успевшую остыть после работы. Подержала в руках молот, замахнулась и ударила по наковальне – звон в ушах стоял невероятный, но никто не пришел. Потом пошла прогуляться на воздухе, слепить снеговика. Первый шар вышел отменный: ровный, большой и устойчивый. Девушка остановилась передохнуть, разогнула спину, и её взгляд упал на низину за отдыхающими зимой полями, которая хорошо просматривалась с холма. Там было заметно движение, и вскоре из оврагов и кустов показалась группа людей, не менее двадцати. Они бежали к деревне и до Лёды доносились их яростные крики. Некоторые держали факелы, все были вооружены. Их намерения были очевидны. Последним показался всадник на пегой лошади, подул в рог, вызывая к жизни страшный протяжный звук. Лёда побежала в дом, предупредить охотника и кузнеца. Ей навстречу в ворота влетела перепуганная Ольси, дочь кузнеца. Ольф, по молодости зная, чем кончится набег, решил уходить в лес. Лёда с Ольси побежали в дом охотника сразу, мужчины же остались собирать пожитки. До опушки, где стоял дом, чистой дороги не было, через снег пришлось пробираться долго. Однако же, захватив дома лук с полным тулом и узелок сушеной еды, девушка, не смотря на усталость Ольси, потащила ту с собой на болота, частично промерзшие зимой – там можно было хорошо спрятаться, если знать тропы. Но дочь кузнеца отказалась – она и так была вся красная от трудной дороги, тяжело дышала и никак не могла отдышаться. Так и осталась ждать отца и Ольфа в доме. Собаку Лёда на всякий случай выпустила из сеней и, обойдя весь двор, перелезла через заднюю стену забора, упав прямиком в кусты – чтобы снег не выдал её следов. Так и пошла, утопая в белом полотне, слыша рог налетчиков, звучавший с каждым разом все ближе. Уже ступив на промерзший болотный мох, услышала яростный лай собаки, затем хрип. Девушка понимала, что раз добрались до их дома, то от деревни вообще ничего не осталось, а охотника с кузнецом, да и многих селян, скорее всего, убили. Возвращаться было смертельно опасно, оставалось лишь идти вперед, давя жалость к оставшимся. В вечер же она увидела с болот невероятное зарево со стороны деревни, забралась на ближайшее дерево: это горела её деревня. Такого пламени она не видела ни в одну Солнечную Ночь, ни у одного костра, а они бывали десяти шагов шириной и длиной не меньше пяти. Это было невероятно пугающе и в то же время маняще. Чувство восхищения масштабностью и яростью пожара перекрывало все остальные, и Лёда просидела на дереве довольно долго, пока не начали неметь от холода ноги, и не покрылось ледяной корочкой от слез лицо. Кое-как спустившись на землю и стерев с лица неуместную восторженную улыбку, она принялась копать в снегу яму-ночлег. После натаскала туда хвороста, и, изрядно повозившись задубевшими пальцами, сумела разжечь небольшой костерок. Кое-как уснула под утро, трясясь от холода и нервного напряжения. Когда проснулась, не сразу осознала, что оказалась зимой одна на болотах. Зимой, когда пропадает в деревне скот, а после находят одни обглоданные кости в зарослях брусники. Именно зимой появляется странное тянущее чувство, зовущее вглубь огромной опасной территории, именно зимой кажется иногда, что в небе две луны и чужие звезды. Вскоре по пробуждении обратила внимание на протяжный низкий звук, который, наверное, ее и разбудил. Он был похож одновременно на вождение точилом по лезвию и на скулеж медведя.В спешке собрала немногие разложенные вещи, осторожно выбралась из норы. Рассветное солнце только вступило в свои права, но уже были заметны на подмерзшем снегу, помимо ее собственных, большие звериные следы. Животное, появившееся из дальних болот, обходило кругами ночлег, сидело рядом, долго лежало. Потом потопталось немного и ушло по направлению к деревне. Страх на мгновение сковал всё тело, но отпустил с солнечным теплом на лице. Недолго думая, Лёда направилась обратно к поселению, так как опасалась присутствия сородичей ночного гостя. Чувство опасности подгоняло, и она добралась до дома быстрее, чем проделала вчерашний путь. Но не застала ничего, кроме пепелища. Налетчики спалили даже задок и часть забора. У ворот лежал обгорелый труп их собаки. Давясь криком отвращения, девушка начала осматривать остатки избы, но не обнаружила никаких человеческих останков, что должны были остаться от Ольси. Оттерев снегом налетевшую копоть, вышла за ворота. Увидела следы, будто кого-то волокли, догадалась о судьбе дочери кузнеца. Пошла по этим следам, высматривая на тропе кровь. Крови не было, значит, никто их незваных гостей был не ранен, да и Ольси тоже была на этом отрезке пути сравнительно невредима. Однако насторожили опять встреченные следы того большого зверя. От дома кузнеца тоже остались одни головешки. Рядом с забором лежала пара обгоревших трупов напавших. И, судя по малому количеству отметин на снегу, не считая старых припорошенных, оставшихся от ?танца? кузнеца, во двор никто не заходил, а их просто спалили в доме. В подтверждение этим мыслям, Лёда нашла обгоревшие до неузнаваемости остовы Вальда и Ольфа. Они сидели спина к спине, сцепившись за руки, у окна, а рядом лежало что-то, похожее на остатки луков с костяными вставками – Вальд делал такие на продажу. Огромным усилием воли Лёда заставила себя дойти до деревни, чтобы поискать выживших и посмотреть, не осталось ли чего. Если дома или у кузнеца запах горелого мяса был почти незаметен, то тут просто валил с ног. Уцелели не полностью только два дома на отшибе, остальные же теперь смотрели черными провалами окон, а некоторые еще чадили в чистое небо. Запах гари был одуряющим, и девушка не сразу услышала, что ее кто-то зовет. Голос шел от уцелевших домов. Зайдя в дом бабки Гафы, вырастившей ее вместе с отцом, Лёда увидела ее саму в сенях. Половина лица была в запекшейся коже и волдырях ожогов – не выдержав, девушка отвернулась. Гафа издала звук, отдаленно напоминавший смех; раньше смех у нее был необычайно звонкий для ее возраста. Хрипя, попросила подойти ближе, чтобы не напрягаться. Так Лёда увидела, что сарафан бабки весь в крови, да и дышала она через раз. Постоянно сбиваясь, умирающая попросила проверить её подпол, а то сама она не сможет его уже открыть. После ее дыхание прервалось и, испустив последний свистящий выдох, она обмякла и сползла по стене на пол.Про тайный погреб бабки Гафы Лёда узнала совершенно случайно, найдя его по запаху – бабка делала там запрещенное во многих местах варево из каких-то трав, и Ольф нередко ходил на ярмарки с маленькими, запечатанными воском глиняными бутылочками. На сей раз же в подполе, помимо котлов, сундуков с травами и прочих атрибутов дела, обнаружились спасшиеся деревенские: три маленьких мальчика и две девочки с матерями, две девушки и старый дед-грибник. Там было тесно и воздуха уже не хватало, потому кто-то расковырял заднюю стенку, выходившую в овраг за домом. При виде Лёды изможденные люди не выказали сильных эмоций, ни страха, ни радости – настолько их надломила эта ночь. Да, и, наверное, надышались травяного духа, от которого и у самой Лёды мгновенно обмякли ноги. Когда всех вытащила, отправилась дальше смотреть останки деревни – зрелище было ужасающее: мертвые мужчины и женщины на улице, большей частью безоружные, пара недобитых собак, содрогающихся в предсмертных муках и ужасающий запах пожарища и горелого мяса. В нескольких домах обнаружила в уцелевших погребах угоревших. Дом старейшины вообще растащили чуть ли не по бревнышку, а на воротах висела задушенная курица, чудом уцелевшая в бушевавшем пламени. Кое-где в клетях нашла шкуры и тулупы, остатки не украденной еды; всё это по частям перетащила к дому бабки Гафы, чтобы выжившие не замерзли и смогли подкрепиться. Самой же девушке кусок в горло не лез, а когда похоронила бабку, извергла и свой ужин из сушеного мяса. Потом пошла осматривать частично уцелевшую кузницу – естественно, все мало-мальски ценные вещи оттуда выгребли, не оставив даже маленьких молоточков и форм. Кто-то пытался утащить и несколько больших молотов, но их бросили у порога. И лишь потом, когда был закончен осмотр, пришло осознание случившегося. Лёда села на порог и невидяще уставилась на сгоревшую деревню, где прошла вся ее жизнь. Она понимала, что оставаться здесь теперь не имеет смысла, да и выжившие разбредутся по соседним деревням. Решила их проводить и остатьсяна первое время с ними, всё равно идти было некуда. Однако, раз разбойники пришли со стороны города, то был риск, что остальные поселения в тех краях тоже разорены пожжены. Оставался только один путь – мимо болот, на север. Это было очень опасно, но переждать зиму возможности не было, все запасы разграбили подчистую. Эта ночь была оставлена на отдых и сборы. Было решено не хоронить убитых – это отняло бы слишком много сил, а так свое дело скоро сделают лесные звери, уже сейчас начавшие приходить на запах. До поры их удавалось отгонять, но стая волков, отощавших за ползимы, уже выла поблизости, а самые смелые выходили из-под сени деревьев. К тому же, Лёда молчала о следах большого зверя и больше всего опасалась именно его, памятуя, что с болот ничего хорошо ждать не следовало. Неожиданным было появление медведя-шатуна под утро. Его рев и детский крик разбудили девушку. Звуки шли со стороны деревни. Не одеваясь, она схватила меч, который отыскала во дворе кузнеца, тот самый, с которым он упражнялся тогда – меч втоптали в снег и не заметили, Лёда сама обнаружила его случайно, когда споткнулась о него. Бежала, не сберегая дыхания, и не чувствуя холода, начиная задыхаться, вылетела чуть ли не на спину медведю, медленно шедшему на упавшего на землю мальчика. Не долго думая, рубанула зверю по задним лапам, стараясь повредить сухожилия. С одной ногой ей это удалось, на другой же помешала свалявшаяся шерсть. Он развернулся, заваливаясь на левый бок, и заревел ей в лицо. И тут же получил с размаху по глазам. Слепо ринулся и подмял Лёду под себя, давя целыми передними лапами. Грудь словно онемела, вздохнуть было невозможно. Это было бесполезно, но она била его по укутанному зимним мехом боку мечом, а он соскальзывал, не причиняя видимого вреда и яря медведя еще больше. В глазах начало темнеть и из последних сил девушка ударила зверя по нижней челюсти, от чего тот отшатнулся и Лёда откатилась. Увидела приближающуюся к своему лицу когтистую лапу и выкинула перед собой руки, хоть и понимала, что слишком медленно. Приготовилась к боли… И почувствовала лишь резкий порыв воздуха над собой. Не веря, открыла глаза и развернулась: медведь лежал на боку с разорванной глоткой и неестественно выгнутыми передними лапами, его задняя левая еще немного подрагивала. В морозной мгле мелькнул огромный пушистый черный хвост, и послышалось удаляющееся дыхание крупного животного. Вскоре все звуки затихли вовсе и, в некоем подобии оцепенения Лёда обвела глазами место разыгравшейся схватки. Взгляд зацепился за те же следы, что встретились ей у ночлега. Потом привлек к себе внимание громким плачем мальчишка, чудом оставшийся в живых. Кое-как поднявшись на ноги и всем телом ощутив вымокшую и прилипшую на морозе к спине рубаху, девушка подобрала выпавший меч и, съежившись, пошла к ребенку. Взяла его за руку и пошла к дому, где обосновались люди. Дойдя до порога, она распахнула дверь, перешагнула порог и повалилась на кучу соломы, не имя сил добраться до расстеленной на полу шкуры. Так и уснула. Наутро всё тело ломило и тошнило, благо, было нечем. Её разбудили уже перед самым отходом, она с трудом дошла до отхожего места, с трудом оделась и собрала оставшееся целым оружие. На всякий случай захватила с собой три штуки бутылочек с варевом бабки Гафы. Теперь можно было идти. Поняла, что без опоры долго не протянет и из остатков забора выбрала жердь попрочнее и потоньше. Хотя бы середину болот надо было миновать до темноты, потому шла вперед, задавая скорость, нее щадя ни себя, ни остальных, делая короткие остановки, чтобы женщины могли смениться на полозьях, на которых везли поклажу. И Лёда чувствовала присутствие того большого неизвестного зверя, страх перед ним начал понемногу пропадать. Шли, пока не стало совсем темно. Тогда развели большой костер и вырыли норы в снегу. Дежурить у костра девушка должна была последней, под самое утро. Но всё равно не сомкнула глаз, и, как и предполагала, толком никто не следил ни за костром, ни за стоянкой – в сон клонило всех. В свою смену в котелке нагрела воды, заварила травяной настой, прогонявший дремоту. На рассвете продолжили путь. Вторая ночь выдалась беспокойной, вокруг бродило лесное зверье, но не подходило. И еще сильней чувствовалось присутствие неведомого зверя. Изредка слышались грызня и грозный рык; некоторые дети плакали. Однако именно этот рык начал внушать Лёде спокойствие, и она позволила себе уснуть до своей смены. Разбудило же ее ощущение, будто кто-то мягко прикоснулся к плечу. Она нехотя разомкнула веки, потянулась… И оцепенела. Прямо на нее смотрели два больших серо-зеленых глаза на пушистой огромной волчьей морде. Она отстранилась и оглядела существо целиком: невиданных размеров волк грязно-бурого цвета с рыжими подпалинами на боках и шее. И совсем неожиданно, после того, как обнюхал девушку, зверь лизнул в щеку. Лёда неловко протянула руку к нему, подождала, думая, что он отшатнется. Но волк ткнулся носом в ладонь, и после она почесала его за ушами, а он зажмурился. Некоторое время они сидели глядя друг на друга, потом волк тихо встал и одним прыжком перемахнул через девушку, исчез в лесу. - Это был тот самый, который медведя убил… - Услышала она мальчишку, подползшего к ней. - Правда? А ты почему не спишь? - Правда-правда, я всё рассмотрел. А ты откуда его знаешь? Он оборотень? – Посыпались вопросы любопытного. - Давай-ка спать, а как вырастешь – всё расскажу, - отвертелась Лёда. Малыш ушел под бок к матери, а она осталась наблюдать за пламенем костра и пытаться понять, почему взгляд волка показался таким знакомым. На четвертый день беженцы вышли к разъезженному тракту, и путь сразу стал легче и быстрее. Один раз встретили груженый обоз, возница сказал, что еще к вечеру они будут в Чудных Холмах, там, куда летом часто сбегала на ярмарки и праздники Лёда; она специально шла в знакомые места. В теплую пору дорога занимала у нее не больше дня, да и шла она одна и налегке. Поначалу к пришедшим отнеслись с недоверием, даже не пустили в пределы деревни, но услышав их историю, даже расселили: кого к одиноким старикам, а кого в гостевой дом. В Чудных Холмах вовсю шла подготовка к зимней Солнечной Ночи и погорельцы, увлеченные общим делом, понемногу начали отходить от своей ужасной беды. Становилось понятно, что в богатой деревне, процветающей на перекрестье торговых трактов, едва ли не найдется места беженцам, а женщины уж и вовсе не останутся одни. Уже с первых дней к ним начали присматриваться – крепкие, хорошие работницы и способны рожать сильных детей. В разоренную деревню и прежде нередко наведывались за невестами. Холмы были огорожены добротным частоколом, имелся даже небольшой отряд стражников и собственный воевода, за безопасность можно было не беспокоиться. Да и кто посмеет напасть на такое видное поселение – разбойников сразу же начнут искать и жестоко накажут за дерзость. Лёде долго не находилось дела: в этой деревне не было принято, чтобы женщины владели оружием; да и не относились к женщинам с большим уважением, особенно к таким молодым, не справившим и семнадцатой зимы. В конце концов, определили ее в помощь к местным охотникам. Но и там ей не доверяли большего, чем свежевать и разделывать добычу, что было не в пример скучнее и гаже, чем загонять лося, или хотя бы обходить силки, правда, и с порученным девушка справлялась хорошо. Устав от пережитого и, не имея сил что-либо предпринять, Лёда оставалась в Чудных Холмах в ожидании Солнечной Ночи, пребывая в твердой уверенности, что этот праздник сам собой принесет изменения в её жизнь. А в отпущенное до события время старалась заработать и отдохнуть.