Испытание второе. Сомнениями. (1/1)

Джон всегда любил просыпаться, чувствуя на лице тепло солнечных лучей.Время, проведенное в Афганистане, превратило это удовольствие в пытку — каждый день был вызовом, брошенным самой жизни, а солнце палило так, что тень или облачность воспринимались как подарок свыше или же оказывались следствием приближающихся смертоносных ?вертушек?. С тех пор прошло несколько лет — Джон вернулся в Лондон, а затем обнаружил, что в мире есть такой человек, имя которому Шерлок Холмс, человек, который поздней стал для отставного доктора его кометой Галлея. Афган остался далеко в прошлом, воспоминания — пусть и медленно — вымывались из памяти, а солнце вновь стало согревать не только тело, но и душу.

Вот и в этот день — которому предшествовали многие другие — Джон просыпается потому, что по его щекам и лбу пляшут солнечные зайчики, свет, преломляясь о стекло приоткрытого на ночь окна, предпочитает будить доктора именно таким — что и скрывать — чудесным образом.Но не только лучи теплого весеннего солнца стали причиной пробуждения Джона. Джон даже сквозь сон чувствует обращенный на него взгляд. Взгляд, который вот уже несколько месяцев составляет часть их с Шерлоком ритуала пробуждения.

Джон приоткрывает один глаз и видит, как лежащий на правом боку Шерлок тоже смотрит на него одним глазом. Контакт состоялся, и детектив тут же перекатывается на спину, хитро щурится и потягивается, как большой кот: правильное пробуждение, теперь можно идти делать завтрак. Джону можно идти делать завтрак.

Доктор, собственно, ничего не имеет против такого плана — он уже давно привык, что завтрак — так же, как и обед с ужином — его вотчина.Джон также знает, зачем Шерлок с такой максимальной политкорректностью пытается спровадить его из постели. Ну, еще бы он не знал — как только Джон встанет и уйдет, наскоро запахнув халат, довольный Шерлок бодро растекается по всей предоставленной теперь ему одному территории кровати и, подложив под себя подушку доктора, раскидывает в стороны руки и ноги — хоть нового Витрувианского человека пиши — и блаженно лежит ровно три минуты. Но ритуал есть ритуал. Нарушать его ни в коем случае нельзя. Сегодня тоже.*** ***— Ты помнишь, какой сегодня день? — не отрываясь от поднимающегося омлета, спрашивает Джон.— Четверг, — мигом отзывается Шерлок.Конечно же, он знает, какой, но ему не хочется произносить это вслух.— Шерлок! Ну, я вообще-то серьезно, если ты не заметил, — Джон решает не идти на поводу у супруга, он хочет двустороннего диалога.— Хорошо. Кроме того, что сегодня четверг и во второй половине дня будет дождь, сегодня мы отправимся на оглашение вердикта относительно удачного — удачного, по-другому и быть не может — внедрения части нашего ДНК в организм совершенно незнакомой женщины.

Джон ухмыльнулся и, запустив в Шерлока кухонным полотенцем, деланно строго заявил:— Мог бы и попроще выразиться. Я даже записать не успел. Да, кстати, дождь ли, взрыв ли на атомной АЭС в Австралии, Лестрейд, Майкрофт, МИ-5 — ничто не станет достаточно веским аргументом, позволяющим тебе безнаказанно увильнуть от прибытия в кабинет доктора Эдвардса ровно — Шерлок, я подчеркиваю, ровно — в 2 часа пополудни. Детектив обиженно отвернулся, однако спорить не стал. Естественно, он придет, даже не в два, а час пятьдесят. У него духу не хватит так подвести Джона. К тому же инициатор всей этой канители — он.*** ***Лестрейд вытолкал детектива из своего кабинета буквально пинками.

— Шерлок, тебе тут нечего делать. Ты уже помог, спасибо, но теперь мы сами справимся — уж написать пяток отчетов я и сам смогу!— Да ты переврешь там половину! — не сдавался сыщик, — видел я уже ваши отчеты. Как вас тут держат, не понимаю.— Все, с меня достаточно! — начал кипятиться инспектор, — выбирай: или ты сейчас же покидаешь мой кабинет, или я вызываю тяжелую артиллерию.— Звучит внушительно, инспектор, — едко прокомментировал угрозу Шерлок. — И что же представляет ваша… ?тяжелая артиллерия??— Андерсон, — спокойно выдал Грэг, с ухмылкой наблюдая, как вытягивается лицо детектива.— Я вам оказываю услуги, между прочим, на безвозмездной основе, а ты на меня хочешь натравить своего слюнявого тупого бультерьера? Спасибо. Премного благодарен. Подожди-ка, тебя Джон проинструктировал?— Так точно, — бойко отрапортовал Лестрейд, расплывшись в довольной, но слегка ехидной улыбке, — иди-иди, у тебя запланировано еще одно важное дело на сегодня.Выходя из кабинета инспектора, Шерлок не преминул невербально выразить все, что он думает о таких грубых и даже топорных методах выдворения Великих Умов — хлопнул дверью так, что ни в чем не повинный пластиковый стаканчик с уже изрядно остывшим кофе, стоящий на столе Лестрейда, не вынес ?взрывной волны? и неловко опрокинулся прямо на отчет судмедэкспертов.

Дождавшись, когда за дверью послышится такое знакомое и предсказуемое: ?Твою мать!?, сыщик поспешил ретироваться. А то, в самом деле, приведут еще Андерсона, тогда уж точно — настроение на весь день будет безнадежно испорчено.

*** *** Как и предсказывал, то есть сделал вывод, основываясь на скорости и силе ветра, количеству серых облаков на небе и припомнив текст прогноза погоды, прочитанный намедни на londonweatherforecast, Шерлок, на город действительно надвигалась весенняя непогода.

Небо затянуло грозовыми грязно-серыми облаками, в воздухе недвусмысленно запахло дождем, ветер, впрочем, тоже не забыл разгуляться.Сыщик довольно быстро поймал такси, и едва он успел захлопнуть за собой дверь, как по крыше застучали тяжелые капли дождя.Хоть в чем-то повезло. Ехать предстояло на другой конец города, поэтому Шерлок удобно расположился на заднем сидении, расстегнул пальто и невидящим взглядом уставился в окно.

Дождь остервенело барабанил по стеклам, будто решил хорошенько промыть уставший от зимы город, смыть остатки грязи, освежить витрины, ?позаботиться? о зелени. Хмурое, вмиг потемневшее еще больше небо, изливающее на Лондон потоки воды, мрачно взирало со своих невиданных высот на мокрые зонтики, наполненные канавы, пузыри в лужах.

Шерлок терпеть не мог дожди. В такую погоду его накрывало какое-то дико беспросветное чувство полнейшейобособленности от окружающего мира. В детстве это сначала иногда даже пугало, а потом он привык. Обострялись страхи, доселе запертые по самым укромным и отдаленным закоулкам сознания, мысли приобретали оттенок мрачной безысходности.

Все мы родом из детства. Однако на заре жизни все — в том числе негативные ощущения, потаенные обиды, осадок недавних склок — вымывалось из сердца так же быстро, как и появлялось. Наверное, так происходило у всех детей, у всех, за исключением маленького одинокого, никем не понятого мальчика с черными кудрявыми волосами. Все ненастные дни он был обречен коротать, находясь наедине с собой, ведь негоже было кому-то из уважаемой, благополучной и гордой семьи Холмсов высказывать вслух свои обиды, давать волю эмоциям, сомневаться и бояться собственного одиночества.

Внешне-то все было безукоризненно и красиво, но заглянешь за кулисы — а там обыкновенные люди, которым больно, которые мечутся, страдают, сражаются с собой, плачут от злости или обиды. Условностей больше, много больше, больше снобизма родителей, которые даже не видели (или предпочитали не замечать), что наносят своим детям тяжелые психологические травмы... куда ж им, они — почти ?королевская семья?, все должно быть безупречно, а те спрятанные слезы… о, всегда можно притвориться, что их и вовсе не существует. Человеку на самом деле чертовски мало надо, чтобы выиграть бой с собой: чтобы были люди, которые всегда помогут и поддержат. Так мало, но в то же время так невообразимо много.

С этой задачей справился только Джон. Пропылесосил пыльный чердак, перекроил Шерлока, но в то же время позволил ему остаться самим собой. Справился с практически невыполнимой задачей на пять с плюсом.А теперь Шерлок чувствовал себя виноватым из-за разочарования собственными поступками. Поступком. Ну зачем им кто-то третий? Они же так хорошо справляются вдвоем. Эгоизм в чистом виде. Терпкий. Неразбавленный. С примесью страха. Страха того, что ему придется делить Джона с кем-то еще. И неважно, что идея принадлежит самому Шерлоку. Порыв, сантименты. Но Джон ухватился за этот великодушный порыв, как утопающий хватается за обманчиво спасительную соломинку. Предложение Шерлока так его обрадовало, так воодушевило. Доктор еще долго бы не решался высказать такую мысль сам, хоть Шерлок и знал, как сильно Джон хотел бы детей. Всегда. Много раз детектив видел, каким взглядом Джон провожал гуляющих по Ридженс Парку мамаш с детьми, видел, как теплели и блестели его глаза, а теперь… теперь, когда полпути уже было пройдено, Великий детектив, правильно, испугался. Испугался перемен и того, сможет ли он пустить в сердце еще одного человека. И сейчас, глядя на проносящиеся мимо витрины, красные телефонные будки,изрядно промокших прохожих, Шерлока швырнуло в пучину сомнений. Сможет ли? Выдержит? Справится?— Поворачивайте, — резко бросил он сидящему впереди таксисту, — мне нужно совсем в другое место.— Никаких проблем, — беззаботно отозвался тот, — счетчик-то включен. Куда едем?Куда едем? А, правда, куда? В Скотленд Ярд нельзя, Лестрейд тут же доложит Джону, да еще и Донован отпустит с десяток колкостей. К Майкрофту тоже не получится. Непомерный идиотизм Салли даже близко не может сравниться с тяжелым взглядом брата. Осуждающее молчание детектив переносит еще хуже, а ссориться с братом без причины ему совсем не хотелось.

В Бартс. Конечно же. Молли он уж точно сможет заговорить.— Вест Смитфилд. В Госпиталь Святого Варфоломея, — нарочито твердым тоном произнес Шерлок.— Так это же… — начал было возражать таксист, когда сыщик его весьма невежливо перебил, заявив:— Проблемы? Счетчик-то включен.— Никаких проблем, сэр. Только в это время суток пробок больше. Вы сильно торопитесь?— Отнюдь, — односложно ответил Шерлок, давая понять, что разговор окончен.Кэбмен пожал плечами. Принцип ?кто платит, тот и заказывает музыку? он усвоил в первый же день своей работы в лондонском таксопарке. Что ж, в Бартс так в Бартс.

*** ***Молли, кажется, так и не поняла, почему Шерлок решил так внезапно нагрянуть ?поработать над важным экспериментом?. Однако намедни ее так загрузили работой, что допытываться не было ни сил, ни желания. Тем более что детектив был так же мрачен, как и нависшие над городом тучи. А Молли очень хорошо научилась понимать, когда ему лучше не попадаться под руку. Поэтому она молча провела его в лабораторию, снабдила всем, что он попросил, включая чашку кофе, и незаметно выскользнула.Прошло три часа, а Джон так и не позвонил. Даже не прислал ни одного SMS. Ни гневного, ни обеспокоенного, вообще никакого. Это очень плохой знак. Пугающе плохой. Даже нет, непривычно пугающе плохой. Ну вот как Шерлок будет теперь смотреть ему в глаза, когда вернется домой? А возвращаться придется. Через час у Молли заканчивается рабочий день. Ему никак не остаться тут дольше.

Шерлоку было невероятно стыдно за свою трусость. Наверное, объясни он все Джону, тот бы обязательно понял и даже бы не требовал присутствия детектива в клинике, но теперь-то что делать? Голову-то в песок Шерлок сунул, но ведь придется ее и вытаскивать. Детектив вздохнул и резко взъерошил и без того непослушные кудри.

На смену мыслям о бегстве, раздражению и сожалению пришло удушающее чувство раскаяния — Джон не заслужил такого. А Шерлок не заслужил Джона. Вот лишнее тому доказательство. Но нет, он все исправит. К черту гордость, к дьяволу страхи. Нужно скорей ехать домой. Пока не поздно. Всем людям отмерен определенный запас прочности. И Джон — не исключение.

Домой.