Глава 6. ?Убью — но не отдам? (1/1)

Как же редко Мицунари бывает столь открыто взбудораженным… По крайней мере, прежде, в их общем с Йошицугу детстве, он бывал таким лишь в тех случаях, когда начинал рассказывать что-нибудь о своём наставнике, монахе Хийошимару — который ныне известен лесу под именем Хашиба Хидейоши. Тогда нетерпение Мицунари, его интерес, его восхищение и любопытство становились совершенно безудержными и настолько заразительно-всеобъемлющими, что даже Йошицугу не мог просто так взять и не проникнуться ими. Змей, конечно, ещё в те времена был способен подавлять эмоции и посильнее — но то были его собственные эмоции. А вот чувства своего лучшего друга, самой близкой и дорогой ему сущности, он всегда переживал в разы ярче привычного и положенного — и тем страннее и возмутительнее ему сейчас кажется совершенное равнодушие волка, сидящего перед ними. Взгляд Шимы настолько утомлённый, настолько пустой, что кажется: он вообще не осознаёт происходящего. Даже когда Мицунари, перестав взволнованно измерять шагами пол, замирает прямо перед Киёоки, тот смотрит куда-то в сторону — и едва не подскакивает на месте от прямого:— Ты хоть знаешь, что натворил, волк?Несколько мгновений целитель медлит, затем — пытается задуматься, однако в итоге просто поднимает на кицуне слегка рассеянный взгляд:— А что я успел натворить?Раздаётся кашель Киёмасы — тигр всеми силами сдерживает так и норовящее вырваться раздражение. Йошицугу согласен с настроением Като. Волк что, не понимает, насколько ценным может быть его рассказ о произошедшем? Или на него так присутствие Мицунари влияет? Отани совсем не нравится, что он не может ни прочесть мысли волка, ни даже логическим путём выявить, почему Шима так спокоен и отчуждён. Ведь подобному поведению нет ни одной видимой причины… Мицунари опускается перед Киёоки на колени.— Ты сделал то, чего не умеют даже лисы, — терпеливо объясняет он. — И сейчас я хочу знать, как ты это сделал.Волк устало вздыхает.— Ты ведь был там вместе со мной. И всё видел, — скучающим тоном произносит он. Киёмаса тихо, но в высшей мере разочарованно вздыхает. Йошицугу же беспомощно опускает взгляд. А после задумывается: может, так оно и лучше? Чем меньше подробностей разгадает Мицунари, тем проще будет ему и… Лис решительно качает головой, отвлекая змея от размышлений.— Нет, волк, ты не понял. Мне нужна именно твоя перспектива.Целитель мрачно усмехается.— ?Перспектива?… А попроще слова ты выбирать не умеешь?Кицуне наконец не выдерживает и сердито фыркает. А Йошицугу едва не срывается на крайне раздосадованный стон. Молодец волк, что уж сказать — всё-таки сумел испортить лису настроение. Знал бы он, как тяжело выбить из Мицунари хоть какие-то положительные эмоции, — точно бы всеми силами берёг его прежний настрой.?Упрямец?.Однако сделанного не исправишь, и Йошицугу остаётся только принять то, что его друг снова говорит привычно-строгим голосом:— Ладно, для тебя скажу попроще, раз уж сложных слов ты не понимаешь. Я хочу услышать твой рассказ о случившемся…— А я из-за случившегося спать хочу, — действительно сонным голосом отвечает ему Киёоки. Остальные в той или иной мере поддаются изумлению от столь вопиющей прямоты. Даже Йошицугу ненадолго впадает в растерянность. Однако затем он резко поднимает голову: до него внезапно доходит, почему волк столь неохотно отвечает на вопросы Мицунари. Почему отговаривается такими глупыми и грубыми словами — совсем как его ?истинный повелитель? (будь проклято это понятие), когда желает увильнуть от ответа… Отани встаёт, привлекая внимание всех присутствующих к себе.— Йошицу… — начинает Мицунари, но змей прерывает его тихим:— Прошу прощения. Господин Хидейоши просил меня зайти к нему. Я вынужден вас покинуть.Лис слегка недоумённо хмурится, и спиной змей ощущает преисполненные любопытства взгляды Киёмасы и Масанори. Отани уже собирается выйти из палатки, когда Мицунари вдруг встаёт вслед за ним и касается ладонью его плеча.— Вообще-то я в первую очередь на твою помощь надеялся, — вполголоса замечает он — многозначительно так. Но тихий кашель волка позади него звучит в разы многозначительнее, и Йошицугу, взяв друга за руку, снисходительно отвечает:— Я уверен, вы справитесь и без меня. К тому же ты в любом случае мне всё потом расскажешь. — Видя, насколько беспомощным стал взгляд Мицунари, Отани еле удерживается от улыбки. — И не волнуйся, господину Хидейоши я ничего не скажу…— А что так? — хмуро спрашивает Киёмаса. — Он ведь всё равно узнает правду. Проще самим…— Но не сейчас ведь! — злобно огрызается в его сторону Мицунари. Некоторое время оба играют в сердитые гляделки, однако затем лис снова смотрит на змея. — Господину Хидейоши действительно пока не до этого. Я сам решу, когда ему сказать. Спасибо, Йошицугу. Можешь идти.Киёмаса начинает ворчать что-то в ответ на лисье ?сам решу?, однако Отани выходит на заснеженную поляну прежде, чем успевает уловить хоть что-то членораздельное. К тому же, едва под ногами начинает скрипеть снег, Йошицугу невольно отвлекается на этот восхитительный звук и тут же забывает обо всём, просто наслаждаясь тем, как звучит зима. Да, это время года слишком холодное для змея, однако он всё равно не перестанет его любить. К тому же рядом с ним теперь снова есть Мицунари, который в любую минуту сумеет его отогреть.?Так, а сейчас мне нужно на время куда-нибудь исчезнуть?.Ведь на самом деле господин Хидейоши никуда его не вызывал — Йошицугу выдумал это обстоятельство в качестве предлога. И всё потому, что при нём волк ни за что не стал бы ничего рассказывать. Он, как и Канбей, слишком хорошо ощущает скрытые намерения и потаённые чувства сущностей. А потому не может просто так довериться Йошицугу. Змея это нисколько не злит. Будь он на месте волка, упрямился бы точно так же.?Остаётся лишь надеяться, что я не просчитался и с ними он будет предельно откровенен…?Постепенно, шаг за шагом, холод охватывает всё тело Йошицугу — и его чувства в итоге тоже притупляются. Теперь он будто бы совсем ничего не ощущает и даже не боится, какая именно правда раскроется после рассказа Шимы. Ну догадаются они, что наваждение, сбившее их с пути к журавлю, было разослано через Отани… Ну предположат, будто именно Йошицугу виновен в том, что Мицунари едва не погиб во время вчерашней битвы…?Наверное, намного лучше будет расплатиться за это сейчас… да??Йошицугу всегда легко было спрятаться. Не зря ведь Масанори то и дело называет его ?призраком?… Снежной зимой скрыться выходит в разы легче, чем цветастой осенью или изумрудным летом. Так что сегодня Отани не составляет труда слиться с окрашенным сумерками снегом — и уже через несколько минут он, сам не зная как, оказывается за пределами лагеря. Впереди чёрной паутиной манят к себе потерявшие листву деревья, и, на мгновение задумавшись, Йошицугу поддаётся искушению. Он уже чувствует его присутствие. Слышит его слёзы. Ощущает те раны, что он выцарапывает на своих руках — руках, не сумевших защитить её… Йошицугу, наверное, тоже впору искусать самого себя до крови. Однако ненависть к тому, кто предал его доверие, намного сильнее, чем желание наказать себя за предательство — которое и предательством-то не назовёшь. Война — она и есть война. Никогда не знаешь, с кем именно окажешься по разные стороны баррикад…?Я ведь должен ненавидеть его… да?? — Йошицугу уже почти обнажает скрытый в рукаве клинок, когда вдруг слышит полный отчаяния вздох за деревьями. Одно это вынуждает змея замереть на месте — и уже через мгновение он, презирая себя за свою же беспомощность, заставляет оружие исчезнуть. После чего выходит на поляну и, приблизившись к Такаторе со спины, осторожно кладёт ладони ему на плечи. Тот даже не вздрагивает, равнодушно глядя на падающий снег. Его руки и правда в крови, однако глаза совершенно сухие.— Ты ведь замёрзнешь, Такатора, — бесстрастно произносит Йошицугу. Тодо отвечает невпопад, окончательно охрипшим от мороза голосом:— Госпожа Оичи мертва. Я не сумел её спасти.Отани тихо произносит:— Такова была её судьба.— Судьба?! — Такатора резко разворачивается, взгляд его сияет яростью. — А меня судьба спросила, хочу ли я терять последнее, что осталось от господина Нагамасы?! Мне не в кого теперь верить! Незачем теперь жить! Хотя нет… есть зачем… — внезапно его голос становится намного тише, ослабленнее и вместе с тем — намного теплее. — Что я такое говорю… Я ведь не всё потерял… У меня ведь ещё есть ты, Йошицугу… У меня ведь ещё есть ты… — почти шепчет он и берёт змея за ладони. По телу Йошицугу тут же расходится тепло. Не так стремительно, как от прикосновений Мицунари, — но всё же… Отани говорит себе не смотреть так открыто на руки Тодо, однако просто невозможно отвести взгляда от царапин, что оплетают кисти друга кровавой паутиной. — Прости… — говорит Такатора, опустив голову. — Умоляю, прости меня, друг…— За что? — спокойно спрашивает Йошицугу. Он совсем не может понять ястреба. И это естественно, ведь сейчас ястреб не может понять сам себя. Некоторое время Такатора медлит с ответом, но в конце концов говорит:— Прости меня за моё упрямство. И за мой эгоизм. И за то, что у меня, кроме тебя, никого нет…— Есть, — настойчиво возражает Йошицугу. — Научись иногда смотреть по сторонам.Такатора вдруг вскидывает голову и усмехается — с горечью.— И это ты мне говоришь? — заявляет он. — Сам-то! Кого-нибудь, кроме этого проклятого лиса, видишь?— Вижу, — просто отвечает ему Йошицугу. — В отличие от некоторых, не слепой.— Ну нет, — опускается до зловещего рычания Тодо. — Это я, в отличие от некоторых, не слепой. И понимаю, что этот демон рано или поздно доведёт до гибели всех, кто ему близок…Душу Йошицугу внезапно сковывает страх — нет, даже ужас. Резко дёрнувшись, он пытается отстраниться от друга, однако тот перехватывает его запястья и отрезает все пути к отступлению. После чего с болью шепчет:— Вот только я тебя ему не отдам. Умру, но не отдам… Убью — но не отдам.Йошицугу настолько пугают слова Такаторы, настолько пугает его голос, что он совершенно беспомощно замирает под решительным взглядом синих глаз. Змей не способен ни возразить прежнему товарищу, ни отговорить его… Всё это бесполезно. Бесполезно идти против судьбы. Бесполезно препятствовать тому, что неизбежно. Да, пытаться спасти Мицунари — просто бессмысленно… Именно поэтому змей даже не пробует остановить Такатору, когда тот, обратившись в ястреба, вспархивает ввысь прямо из его рук.***Йошицугу бесцельно и почти бездумно бродит по лесу до глубокой ночи — до тех пор, пока ему не начинает казаться, что его тело вот-вот застынет одновременно с ходом мыслей. Решив наконец вернуться в лагерь, Отани без труда находит обратный путь. Однако на подступах к границе вдруг натыкается на необычный отпечаток в снегу — в форме кленового листа. Мысленно хмыкнув этой странности, змей собирается её изучить, но его отвлекает звучащий из ниоткуда голос Мицунари:— Коснись. Не бойся, не кусается.Змей на миг поддаётся недоумению, однако затем делает то, что, в принципе, и так собирался сделать — дотрагивается до странной метки в снегу. Перед глазами у Йошицугу тут же вспыхивает огненный купол, внутри которого, окружённый множеством пламенных рисунков, стоит Мицунари. Выбросив руку вправо, лис чертит на снегу внутри купола огненный круг.— Что это такое?— Мой личный полигон для тренировок. Позволяет сконцентрироваться на магии и никому при этом не навредить, — объясняет Мицунари. — Стой в кругу, и тогда тебя ничто не заденет, — предупреждает он. Однако затем, вдруг опомнившись, слегка смущённо добавляет: — То есть не то чтобы тебе обязательно нужно сюда заходить… Просто мне есть что тебе рассказать… Но если не хочешь…— Конечно хочу, — перебивает его Йошицугу и без страха заходит сначала под купол, а затем — и в огненный круг. После чего осматривается. — Красиво.— Ага, наверное, — Мицунари взмахивает рукой — теперь купол снова невидим для внешнего мира. — Где ты всё это время был? Я уже думал идти искать тебя.— Не стоило волноваться. Я просто размышлял кое о чём — и слегка увлёкся, — отвечает Йошицугу. Исида, в некотором напряжении, спрашивает:— ?Кое о чём?? Это связано с господином Хидейоши?— И с ним тоже, — кивает змей.— Ясно…Воцаряется немного неловкое молчание, и Йошицугу, пользуясь случаем, изучает многочисленные узоры, что его друг наплёл с помощью пламенных нитей и выпустил летать внутри купола. Чего тут только нет. Вот этот рисунок похож на веер, а вон тот — на причудливый цветок. А здесь — полноценный сюжет, где дракон пытается отвоевать у тигра магическую печать. Значит, поблизости должен летать феникс… Однако, окинув взглядом пространство купола, Йошицугу находит лишь кирина. Что ж, Мицунари создал слишком много образов, один из прародителей мог легко затеряться среди них… Но всё равно — не восхититься созданными картинами нельзя. Вот оно — совмещение приятного с полезным. С одной стороны — возможность отвлечься и пофантазировать. С другой — шанс успокоиться и обрести уверенность в своих силах. Создание огненных нитей — одна из самых сложных задач для любой пламенной сущности. Для этого необходима совершенная умиротворённость сознания. А если учесть, что Мицунари мог научиться подобному лишь сам…— Я не знал, что ты управляешь огнём настолько хорошо. Это просто невероятно, — произносит Йошицугу, но лис, кажется, не слышит его слов. А даже если и слышит, то не понимает.— Да уж, и правда невероятно… — задумчиво шепчет он, подвешивая над ладонью сгусток пламени — совершенно обычный, даже не нить. Вот только восхищается он, конечно же, не собственным огнём. — Ты представляешь, к какому выводу мы пришли? — вдруг спрашивает он, рассеяв пламя и обернувшись. И пытается ведь казаться равнодушным — но в глубине глаз так и сияет желание поделиться тем, что узнал. Йошицугу это даже не удивляет. Его друг всегда был нетерпеливым.— К какому? — просто спрашивает змей, изо всех сил стараясь не поддаваться волнению. Ясно ведь уже, по одному настроению лиса ясно, что до самого страшного они всё равно не додумались… Мицунари подходит к Йошицугу и, взяв его за плечи, смотрит ему прямо в глаза. После чего с трепетом — не то с восхищённым, не то с испуганным — говорит:— На Сакона не действуют наваждения.Йошицугу позволяет себе слегка нахмуриться.— Да ну. Быть такого не может.— Но так и есть, — сделав шаг назад, пожимает плечами Мицунари. — Вы искали нас почти целый день и никак не могли найти, верно? А всё из-за развеянной по поляне иллюзии, которая исчезла лишь со временем.— Ну, это ты ещё сегодня вечером определил, — говорит Йошицугу. Исида взволнованно закатывает правый рукав.— Определить-то определил — однако то, что Сакон всё равно сумел выбраться на поляну, не воспринял должным образом. Наваждение ведь должно было его отогнать. В то время как он даже не заметил ничего. Понимаешь?— Понимаю, — спокойно отвечает Йошицугу. — Но дело ведь может быть совсем не в этом. Ты сам на него иллюзию насылать не пробовал?Исида смущённо кашляет.— Он так неохотно отвечал на вопросы, что я не посмел ничего проверять.— А стоило бы. Он потому и отвечал неохотно, что рядом с тобой находился.Мицунари непонимающе вскидывает бровь.— А я-то здесь при чём?— Ты лис. Волкам рядом с тобой по природе с ума сходить положено.Исида хмуро отмахивается:— Глупости какие. Не верю я в эту чушь. А о том, чтобы проверить всё на опыте… я как-нибудь подумаю на досуге.— Не подумай, а попробуй, — уже настойчивее советует Йошицугу. — И желательно без ведома волка.Во взгляде Мицунари вспыхивает возмущение. — Предлагаешь действовать втихаря? Прости, но я так не умею.— Да это же просто ради чистоты эксперимента, — как можно снисходительнее замечает Йошицугу. — Если не хочешь сам, попытайся через Киёмасу.— Он тоже так не умеет. И вообще, — лис хмурится сильнее прежнего, — тебе что, так важны доказательства? Ты настолько ему не доверяешь?— Я почти всецело ему доверяю, — оправляя маску, говорит змей. — Однако хочу кое-что проверить.— Что именно?— Кое-что очень важное… Кстати, ты сам ему такое имя придумал? — внезапно меняет тему Отани. Мицунари вздрагивает, после чего слегка смущённо произносит:— Нет, просто… его так прежний господин называл… И многие его под этим именем знают… Вот я за него и уцепился… В общем, неважно. Главное, что мы друг друга понимаем.Пару минут Йошицугу молчит, снова отвлекаясь на парящие поблизости огненные образы — и попутно обдумывая прежние слова лиса.— Если иллюзии на него не действуют… Как же он тогда пробрался в наваждение следом за тобой? — наконец спрашивает змей. Будь он менее терпеливым, уже давно сказал бы обо всём напрямик… Однако сейчас нужно вести себя предельно осторожно и подводить лиса к ответу лишь намёками. Может, хотя бы после этого вопроса Мицунари всё вычислит?.. Исида вздыхает: кажется, он предвидел, что именно скажет его собеседник.— Сакон пробрался не в наваждение, а в мой разум, — спокойно объясняет кицуне и, отвернувшись от Йошицугу, наплетает в воздухе новые нити. — Он, можно сказать, ?исцелил? меня от иллюзии. — Отани еле удерживается от разочарованного вздоха: нет, не то. Не к тому выводу должен был прийти его друг, совсем не к тому… На некоторое время в куполе опять повисает тишина, а затем лис робко, будто боясь чего-то, произносит: — Невероятно… да?— Наверное, — отвечает Йошицугу; змей говорит спокойным голосом, однако его жутко раздражает, что прямо сейчас он не может ничего утверждать точно. ?Непредсказуемый?… Это и правда самое подходящее слово для волка. Змей переводит взгляд на ладони Мицунари и видит, что тот, глядя куда-то в сторону, невольно выписывает огнём символ, означающий ?оживлять?. Или ?спасать?. Прямо сейчас лис о чём-то напряжённо размышляет, и Йошицугу снова пользуется заминкой, чтобы ещё раз окинуть взглядом плавающие внутри купола пламенные картинки — нет ли среди них ещё каких-нибудь занятных иероглифов? Оказывается, что есть — и их очень даже много. Со временем Отани понимает, что Мицунари, вообще, кажется, успел выписать имена всех знакомых ему сущностей. ?Хидейоши?, ?Киёмаса?, ?Масанори?… Даже своё детское имя начертал — ?Сакичи?. Йошицугу ненадолго задерживает дыхание, когда среди пламенных рисунков находит и своё собственное имя. А затем переводит взгляд чуть влево — и сердце его пропускает удар.?…Что?!?Отани едва не оседает на землю, когда видит два прекрасно знакомых ему символа, сплетённых друг с другом. Словно издеваясь, они медленно плывут в его сторону, и змей еле сдерживает желание сорваться с места и сбежать из-под купола прямо сейчас. ?Радость? и ?сосна?. ?Кей? и ?мацу?… Нет, только не это! Судорожно выдохнув, Йошицугу едва не выходит из магического круга, однако вовремя берёт себя в руки — и, когда Мицунари испуганно оборачивается к нему, уже напускает на себя незаинтересованный вид.— Что такое? — обеспокоенно спрашивает лис.— Всё в порядке, — ровным голосом отвечает ему змей. А затем будто невзначай спрашивает, махнув рукавом в сторону своего прежнего имени: — Кстати, это кто? Я все остальные символы соотнёс, а такой сущности не знаю.Мицунари неуверенно дёргает плечами.— Дело в том, что я и сам этой сущности не знаю. — ?То есть…? — И даже не уверен, правильно ли написал её имя. — ?Правильно, Мицунари. Совершенно правильно?. — Сакон сказал, что я звал кого-то сквозь сон… когда был в иллюзии. Какого-то Кеймацу. Однако я ничего такого не помню. — С губ Йошицугу срывается едва слышный вздох облегчения. — Вот только сомневаться в словах волка я тоже не могу. Он удивительно честен для сущности, которая в своё время возникла из ниоткуда в самый подходящий момент…Йошицугу позволяет себе заметить:— Вижу, ты действительно впечатлён. Мицунари ёжится в ответ на его слова.— Неправда. Я просто слегка сбит с толку.— И тем не менее ты уже думал о том, чтобы…— Ничего я не думал! — восклицает лис, и символ, который он так заботливо до этого выписывал, поглощает внезапно вспыхнувшее над его ладонями пламя. — Тенгу побери…— Прости, — тут же спешит извиниться Йошицугу — кажется, он позволил себе лишнего. Однако Мицунари лишь качает головой.— Да нет, ничего. На самом деле ты прав. Однако… ты знаешь, что он даже ленты не носит?— Ленты? — переспрашивает Йошицугу. — Ты имеешь в виду… — он невольно дёргает левым плечом.— Да, я именно об этом, — отвечает Мицунари, в свою очередь протягивая ладонь к шее. Змей уже в который раз обращает внимание на то, как непривычно смотрится на лисе золотистая лента — подарок Хидейоши, знак преданности наставнику и в то же время оружие. Алый цвет, конечно, подходил Мицунари больше — однако новый веер намного крепче и послушнее прежнего. Да и о событиях прошлого не так сильно напоминает. — Как я сказал себе, что никогда никого не укушу, так и он из принципа не позволяет ставить на себе метки, — отвлекает Йошицугу задумчивый голос друга. — Даже самые безобидные. К тому же Сакон от меня сегодня едва не сбежал. Еле досидел до конца беседы — и так и норовил поддеть. Думаю, даже если мне и придёт в голову кое-какая опрометчивая мысль, — с нажимом тянет Мицунари, явно намекая на то, что это лишь предположение, — мы с ним всё равно не поладим. Он меня недолюбливает, и я это прекрасно вижу.Йошицугу едва не падает прямо в снег. Его так и тянет рассмеяться. ?Недолюбливает?? Волк его ?недолюбливает??!— Он два раза рисковал своей жизнью, чтобы спасти твою, — еле сдерживая эмоции, говорит змей. — Уверен, он тебя просто ненавидит.— Я сужу не по поступкам, а по взгляду, — раздражённо говорит Мицунари. — Он смотрит так, будто я ещё полвека назад у него что-то отнял, а он до сих пор на меня за это обижен…Йошицугу устало вздыхает и, протянув ладонь за границу круга, берёт лиса за левый рукав.— Мицунари, ты вроде не дурачок, но иногда самого простого понять не можешь. Волк злится хотя бы потому, что ты не позволяешь исцелить свою руку. Это ведь именно она подвела тебя во время вчерашней битвы. — Исида испуганно дёргается. — Боль пронзила в самый неподходящий момент. В итоге ты отвлёкся и получил царапину.— Как ты узнал?.. — шепчет лис, и Йошицугу снова вздыхает.— Даже не спрашивай. Просто узнал — и всё. Суть не в этом. А в том, что теперь волк ощущает себя виноватым. Однако в то же время он вроде бы и не виноват — это ведь ты упрямишься. Но и тебя винить нельзя — принципы ведь. Поэтому просто взять и рассердиться на кого-то у него не выходит. Приходится злиться на положение дел. — Мицунари задумчиво склоняет голову набок — кажется, он увидел в словах змея смысл. — Я недавно беседовал с ним. И поначалу мне тоже казалось, будто бы он зол на меня. Но затем я понял, что ему не по душе сама ситуация. Господин Шима не из тех, кто просто так обижается на других. Однако он терпеть не может, когда кто-то ограничивает его свободу.Мицунари оглядывает свою кисть.— То есть, не давая ему залечить себя, я ограничиваю его свободу? — Йошицугу кивает ему в ответ. — И о чём же вы с ним ?беседовали?, интересно знать?— О том, что нас объединяет, — загадочно откликается змей — и отпускает рукав друга. — Так что не обманывайся — его злость направлена не на тебя. И вообще, ваши принципы так хорошо сочетаются. Не думаешь, что вы прекрасно друг другу подходите?Мицунари недоверчиво фыркает.— Если цепляться за каждую мелочь, мне любая сущность в качестве помощника подойдёт. И да — тебе-то какая корысть в сводника играть? — лис бросает на змея искренне непонимающий взгляд. Йошицугу отвечает прямо:— Такая, что тебе нужен кто-то надёжный поблизости. Чтобы, даже когда мы не вместе, я мог за тебя не переживать.Исида пренебрежительно машет рукой.— Подумаешь… Как будто в лесу мало кицуне.— Может быть, и немало, — пожимает плечами Отани. — Вот только ты такой один.***— Это так странно, — произносит Мицунари, ловко выписывая символ за символом в полумраке палатки. Лис кажется совершенно сосредоточенным, однако голос его звучит легко. — Мы ведь знаем друг друга всего ничего, а мне кажется, будто…— …Всю жизнь? — заканчивает за него Йошицугу. — Да, у меня точно такое же ощущение.Лис усмехается, при этом не отвлекаясь от своего занятия.— В день нашей встречи я даже представить не мог, будто мы поладим.— Ну и дурашка. А я вот сразу знал… что будет.Исида дергает плечами, выражая своё недоверие.— Ага. То есть ты знал — и всё равно пытался вывести меня из себя?— Так я разве виноват, что ты такой ворчун?Оба не выдерживают и начинают улыбаться. Совсем как в детстве… том детстве, которого Мицунари не помнит. Мимолётная радость тут же уступает место тошнотворной досаде, и Йошицугу спешит сменить тему:— Кстати, я хотел спросить… Ты позволишь мне взглянуть на свою царапину?Мицунари, тут же забыв о письме, бросает на него решительный взгляд — как будто только и ждал этого вопроса.— А ты позволишь?.. — спрашивает он в ответ — но, увидев смятение друга, спешит сдаться: — Ладно, прости, — после чего откладывает кисть и, убрав волосы на правую сторону, снимает ленту. — Вот, смотри.Йошицугу осторожно склоняется к нему. Взгляд сам собой скользит вниз, к плечу, однако змей вовремя одёргивает себя — и внимательно изучает оставленный на шее друга след.?Так я и думал…?— Кстати, а зачем тебе это? — вдруг опомнившись, спрашивает Мицунари. Йошицугу едва слышно хмыкает.— Не думаешь, что сначала следует спрашивать цель, а потом уже давать разрешение? Я ведь всё равно получил своё, так что могу просто взять и промолчать в ответ. — Увидев, что во взгляде друга промелькнула искренняя обида, змей объясняет: — Я хочу запомнить узор. Вдруг встречу эту сущность снова.— Узор? — переспрашивает лис, пряча царапину под волосами. Йошицугу не выдерживает и касается рыжих прядей следом за ним — якобы помогая оправить. После чего спокойно говорит:— Ну да. Не знал, что у каждой сущности есть определённый узор, который просматривается в её почерке, магии — просто в жизни? — он склоняет голову набок и, заметив в глазах Мицунари интерес, продолжает: — Например, у меня был один товарищ, резкий такой — и своим колдовством будто оцарапывал, — взгляд змея сам собой возвращается к шее лиса. Однако он тут же мысленно шипит на себя и спешит отвлечься — сделав вид, будто его жутко заинтересовал огонёк, подвешенный Мицунари посреди палатки. — Господин Шима пускает магию лучами, сразу в цель. И сам по себе он прямолинейный. А у тебя чары… змеями вьются.Исида хмурится.— Хочешь сказать, мне впору было змеёй родиться?— Дурачок, — хмыкает Йошицугу. — Ты скорее ядовитый плющ.— Вот спасибо, — мрачно откликается лис. — И в чём же разница?— В том, что змей — это я… И что мне жутко хочется тебя укусить, — наконец перестав ходить вокруг да около, заявляет Отани. Исида смотрит на друга совершенно равнодушно — как будто его нисколько не удивила подобная прямота. И хотя Йошицугу чувствует, что в глубине души лис испытывает смущение, внешне кицуне остаётся совершенно бесстрастным.— То-то я смотрю, что у тебя взгляд так и тянется… — слегка недовольно произносит он. — Просил же говорить сразу. Зачем молчишь до последнего?— Затем, что не хочу причинять тебе боль, — шепчет змей — прекрасно зная, что лис возмущённо скажет в ответ:— Боль — достойная цена за спокойный сон, Йошицугу. Мы ведь уже договорились, что это справедливый обмен, — он с укоризной смотрит на Отани. — Ещё раз узнаю, что ты сдерживаешься, — вообще откажусь от сотрудничества.Йошицугу едва не тает от умиления.?Вы поглядите-ка — Мицунари пытается угрожать…?— ?Сотрудничество?… А попроще слова ты выбирать не умеешь? — передразнивая интонации волка, говорит змей. Несколько мгновений лис пытается быть невозмутимым, однако затем не выдерживает и усмехается.— Да ну тебя! — тут же пытается изобразить злость он — вот только получается у него из рук вон плохо. У Йошицугу становится тепло на душе, когда он понимает, что его друг просто-напросто не может на него рассердиться. Лис тем временем снова берёт в руки кисть и важным голосом — в котором, однако, так и сквозит улыбка — говорит: — Вот и жди теперь, пока я закончу с работой, — заметив, что Йошицугу не воспринимает его всерьёз, он хмурится ещё сильнее и ворчит: — Даже не думай, я нарочно буду медленно выписывать каждый символ. Чтобы впредь ты не смел так долго молчать.***Солнце светит вовсю, окрашивая золотом по-летнему сочную листву; цветы — наивные дети земли — так и тянутся к небу, впитывая в себя его тепло и простор. Йошицугу поднимает ладонь, будто надеясь поймать один из золотистых лучей, но его отвлекает взгляд Мицунари — такой же золотистый, однако скорее жаркий, чем тёплый. Лис напряжённо размышляет — размышляет об очередном препятствии на пути господина Хидейоши. О Токугаве Иэясу, с которым будет отнюдь не просто справиться.— Этот пёс не чурается никаких методов в попытке достичь своих целей, — наконец не выдержав, едва слышно шипит Мицунари. — Никогда не признаю его достойным соперником господина Хидейоши.— Думаю, твоё мнение здесь не играет никакой роли, — беспощадно, однако точно так же тихо отвечает ему Йошицугу. — Господин Хидейоши уже считает его ровней себе.Лис бросает на змея испепеляющий взгляд.— Ты так в этом уверен?— В этом уверены все, кроме тебя, Мицунари, — пожимает плечами Йошицугу, однако Исида, отвернувшись от него, упрямо шепчет:— Всё равно я отказываюсь это принимать.Лис переводит взгляд на своего наставника, который в задумчивости измеряет шагами землю неподалёку. Прямо сейчас Хидейоши терзается крайне неоднозначными чувствами. С одной стороны, он прекрасно осознаёт, насколько сложная битва предстоит ему и его подчинённым. С другой — кажется, ждёт не дождётся, когда сражение наконец возьмёт своё начало. Столь необычная смесь по-истинному взрослой серьёзности и в то же время какой-то детской взбудораженности вызывает у Йошицугу на удивление тёплые чувства. Всё то время, что он находится под опекой господина Хидейоши, последний не перестаёт удивлять его своей противоречивостью. Его не назвать совершенно бесхитростным, однако сердце этой сущности кажется полностью, до опасного открытым. А если учесть, какая тайна их связывает… Судя по всему, Йошицугу умудрился привязаться к наставнику Мицунари намного сильнее, чем ожидал.?Именно поэтому в грядущей битве я буду стараться изо всех сил?.Хидейоши останавливается и переводит взгляд на Отани, будто внезапно услышав его мысли.— Ну что, Йошицугу? — воодушевлённо спрашивает он. — Покажешь господину Иэясу, на что ты способен?— Конечно, господин, — послушно кивает змей. — Я сделаю всё возможное, чтобы мы победили.Хидейоши приближается к ним с Мицунари — после чего вдруг позволяет себе усмехнуться:— Только смотри не перестарайся — а то тебя точно у меня украдут! Конечно, я не сомневаюсь в честности господина Иэясу — однако до его обаяния мне явно далеко. Захочет тебя очаровать — и всё, пропал мой лучший стратег!— ?Лучший?? А как же господин Канбей? — слегка ошарашено спрашивает Йошицугу, на что Хидейоши насмешливо отвечает:— Так вы у меня все лучшие! Прямо вот все-все-все — до единого!Йошицугу едва заметно улыбается этим пугающе наивным, но в то же время предельно верным словам — однако его почти сразу отвлекают волны дикой ненависти, что внезапно вспыхивает в душе Мицунари. Злость лиса в первую очередь направлена на Иэясу — однако обжигает всех, кто находится поблизости. Хидейоши тоже это видит, однако не обращает внимания на настрой своего подопечного открыто. Вместо этого он просто касается его локтя и утешающе произносит:— Всё будет хорошо, Мицунари. Вы у меня все молодцы.Исида слегка неуверенно кивает в ответ своему наставнику, однако Йошицугу чувствует, что тяжёлые мысли отказываются покидать разум друга. Когда Хидейоши уходит, чтобы обратиться с напутствием к другим своим воинам, Исида переводит крайне серьёзный взгляд на Отани.— Скажи, ты тоже этого не чувствуешь?— Ты о наших шансах на победу? — предполагает Йошицугу — и по промелькнувшему во взгляде Мицунари разочарованию понимает, что впервые за долгое время просчитался. В душу змея закрадывается тревога, а лис тем временем сокрушённо качает головой.— Нет, я совсем не об этом… — шепчет он, окончательно потеряв уверенность. Кажется, ещё чуть-чуть — и кицуне, не выдержав, просто-напросто убежит отсюда. Отани предостерегающе протягивает к нему руку.— Мицунари, ты…— Прости, — резко отшатнувшись от змея, холодно откликается Исида. Йошицугу вздрагивает, словно от удара. — Но я не сумею этого объяснить. Даже если очень захочу. Для начала мне нужно всё обдумать.После этих слов лис резко срывается с места и уходит прочь — всем своим видом показывая, что желает остаться один. Йошицугу едва не поддаётся панике — но затем понимает, что сейчас нет смысла следовать за другом. Во-первых, вытащить из него правду всё равно не получится: Мицунари сам не может чётко определить, что именно его тревожит. Во-вторых, змей и так наговорил лису достаточно, чтобы тот разочаровался. В-третьих, будет намного лучше, если он сам разберётся в своих чувствах — или даже с чьей-то помощью…?Главное только, чтобы не с помощью Киёмасы?.Ну, и, наконец, в-четвёртых — кое-кто подозрительно-настойчивый так и норовит выдать своё присутствие, отвлекая от размышлений о друге. Но при этом даёт знать о себе слишком ненавязчиво, чтобы это заметил кто-то, кроме Йошицугу. Ещё раз устало вздохнув, Отани обращается в змея и скользит в сторону чащи у границы лагеря. Оказавшись среди деревьев, он снова принимает человеческий облик — и на его плечо тут же ложится клинок.— Давно не виделись, друг.Скосив взгляд, Йошицугу замечает, что лезвие меча обращено в сторону от его шеи. Но даже без этого он знает: Такатора пришёл сюда с миром. Спокойно оправив маску, змей откликается тихим:— Действительно давно, раз ты настроен столь дружелюбно.Тодо медленно убирает меч.— Я не буду просить прощения за то, что тогда тебе наговорил, — он обходит Йошицугу, дабы оказаться к нему лицом. Отани понимающе вздыхает в ответ на его слова.— Тобой овладели эмоции. С кем не бывает.— Я не об этом, — ястреб окидывает взглядом свой меч — и только теперь Йошицугу осознаёт, что его друг сегодня пришёл без шарфа. Приглядевшись внимательнее, змей замечает на обоих плечах ястреба по укусу — и один заметно свежее другого. Однако не успевает Отани завести разговор об этом, как Такатора резко взмахивает мечом — и в руках у него оказывается до боли знакомый лазурный кусок ткани. Йошицугу изумлённо выдыхает. — Удивлён, да? Твой лис уничтожил моё прежнее оружие — однако нынешнее я готов беречь до последнего. — Тодо надевает шарф, а Отани тем временем пытается справиться с потрясением. Значит, в подарке господина Нагамасы больше секретов, чем может показаться на первый взгляд… Когда змею наконец удаётся прийти в себя, он спокойно произносит:— Вижу, ты всё-таки нашёл себе нового повелителя. Неужели он настолько терпимый, что заклеймил тебя и не потребовал избавиться от прежней метки?Такатора усмехается:— А твой укус зажил? — он резко приближается к Йошицугу и наполовину язвительно шепчет: — Или на тебе уже есть новый?— Очень смешно, — в тон ему шипит змей. — Вот только я первым задал вопрос.Такатора снова хмыкает.— А тебя, как всегда, очень трудно спровоцировать. Само спокойствие.— Такова моя природа, — ровным голосом отвечает Йошицугу. — И не в твоих силах её изменить.— Господин Иэясу уважает чувства своих подчинённых, — внезапно возвращается к прежней теме ястреб, и Отани вздрагивает — скорее от того, насколько неожиданно Тодо произнёс эти слова, чем от самой сути его ответа. — И, кстати, для него было бы честью заполучить в свои ряды такого стратега, как ты.Змей отводит глаза.— Так вот зачем ты пришёл.Такатора делает шаг в сторону — и снова ловит взгляд друга.— Я должен был сказать тебе об этом ещё тогда. Но чувства ослепили меня, и я… В день гибели господина Нагамасы… нам не стоило расходиться, Йошицугу. Мне ведь не хочется сражаться с тобой.— Я тоже не хочу биться с тобой, Такатора, — честно признаёт змей. — Но судьба решила иначе.— Да при чём здесь судьба? — разочарованно произносит тигр. — Всё зависит только от нашего выбора. Я готов поручиться за тебя. Лишь дай положительный ответ. Господин Иэясу доверяет мне…— Нет, нет, даже не проси, — качает головой Йошицугу. — Если ты заставляешь меня сделать выбор, то… — Отани многозначительно замолкает. Несколько мгновений Такатора выжидающе смотрит на него — а затем снова вздыхает:— Ясно, — после чего — с внезапной надеждой — спрашивает: — Судя по всему, я с самого начала был в числе проигравших, да? — Йошицугу молча и откровенно жестоко кивает в ответ. Они молчат с минуту, разглядывая деревья вокруг, а потом Такатора лёгким тоном произносит: — Кстати, ты помнишь, что у тебя до сих пор есть желание? Ты ведь так ничего и не загадал.Йошицугу позволяет себе едва заметно улыбнуться.— Помню, — просто говорит он. — Я всё прекрасно помню, Такатора. Спасибо, что пришёл. Я был рад с тобой увидеться.Змей не хочет, чтобы его слова звучали как намёк — и, к счастью, Тодо понимает всё верно. Взяв друга за руку, он безо всякой обиды шепчет:— Удачи нам обоим. Если двум друзьям и правда суждено встретиться в битве…— …Никто из них не имеет права сдерживаться, — договаривает за него Йошицугу. Пару мгновений они просто смотрят друг другу в глаза — а затем тигр, развернувшись, медленно уходит в чащу. Змей начинает шагать почти одновременно с ним — вот только в совершенно противоположную сторону… Йошицугу почти подходит к лагерю и уже собирается обратиться в змея, когда справа вдруг раздаётся шелест крыльев. Замерев на месте и слегка повернув голову, Отани видит, как на траву перед ним опускается крупная чёрно-белая птица — ворон. А ещё через пару мгновений его взору предстаёт Курода Канбей.— Ну и зачем же вы покидали лагерь, господин Отани? — прямо спрашивает он. Лицо его спокойно, взгляд бесстрастен. Йошицугу становится не по себе, когда он понимает, что видит в этом вороне отражение самого себя. Вот только отражение более тёмное — и, возможно, намного более противоречивое. Ведь, несмотря на откровенно-привычное равнодушие, слова Канбея так и пропитаны искренним недоверием, укоризной и даже некоторой угрозой.?Он не доверяет мне со дня нашей первой встречи. И у него есть веские на то причины?.— Мне захотелось побыть в одиночестве перед сражением, — ровным голосом отвечает Йошицугу. — Успокоиться и заодно обдумать нашу стратегию.Выражение лица Канбея совершенно не меняется, так что невозможно понять, поверил ли он словам змея. Курода делает шаг в сторону Отани и, внимательно глядя ему в глаза, роняет:— Ходят слухи, будто во время службы лису Азаи у вас был товарищ по имени Тодо Такатора. — Йошицугу холодеет от этих слов, однако всеми силами пытается сохранить равнодушие. — Вы знаете, что теперь этот ястреб подчиняется Токугаве Иэясу?Мгновение Отани вглядывается в Куроду, пытаясь определить, какого именно ответа он ожидает. Однако затем решает сказать правду:— Да, мне известно об этом. И я уже всё для себя решил. Если нам суждено встретиться в битве, я готов буду убить его…— Однако вы надеетесь, что вам не придётся этого делать, не так ли? — суровым тоном обрывает Йошицугу Канбей, и змей едва не вздрагивает — только в последний момент ему удаётся справиться с собой. Голова Отани внезапно пустеет — и он оказывается просто не в силах достойно ответить на провокацию. Замечательно. Ворону всё-таки удалось сбить его с толку — причём сделал он это всего лишь тремя вопросами. Такое достойно если не восхищения, то хотя бы уважения. А вот зачем тенгу пытается лишить Йошицугу боевого духа накануне сражения — это уже отдельный вопрос…— Чего вы хотите? — просто произносит змей. Он не желает признавать поражения, однако в его голос так и норовит пробиться какая-то слишком уж мучительная горечь. — Зачем вы говорите мне об этом в столь неподходящий момент?Канбей, не ответив, идёт в сторону лагеря; Йошицугу, подождав немного, следует за ним. Около минуты они шагают молча, однако затем ворон всё-таки отвечает:— Мне хотелось бы, чтобы вы наконец разобрались в себе. Избавились от сомнений. Конечно, вы уже сделали свой выбор — однако в ваших ли силах остаться верным ему до конца?С каждым словом ворона сердце змея всё сильнее сжимает тревога — обхватывает своей когтистой лапой, выжимая последние остатки надежды. С одной стороны, Йошицугу не может быть полностью уверен, о чём именно говорит Канбей. С другой — он прекрасно видит всё, что кроется за его на первый взгляд общими фразами. Вот только от осознания истины становится лишь хуже. Змей ведь всегда боялся думать об этом, просто-напросто боялся… Прятался от самого главного. В то время как всё, что ему нужно было сделать, — это представить наипростейшее положение дел. Представить, что он сделает, если Такатора соберётся убить Мицунари на его глазах…?Нет! Я не хочу этого видеть! — застыв на месте, змей запускает руку в волосы. Крепко смыкает веки, делает судорожный вдох… Нет… Этого не произойдёт… Этого не случится… Судьба ведь не настолько жестока, чтобы заставлять его делать такой тяжёлый выбор… Он ведь не сможет, не сумеет… Не простит… Это ведь неправильно… Судьба, шутить подобным образом — просто нечестно! — Умоляю, чутьё, замолчи! Оставь меня хоть на мгновение!.. Не говори о том, что я и так знаю! Не разрывай на части… и без того истерзанную душу. Не вонзай нож… в уже разбитое сердце…?Осмелившись открыть глаза, Йошицугу видит неизменно-спокойный взгляд Канбея. Видит словно сквозь туман — ненавидя ворона за то, что тот смеет так жестоко над ним издеваться. И ведь не отомстить — слишком уж закалённое у Куроды сердце. Он свою главную потерю уже пережил. Ему теперь почти нечего бояться. А вот Йошицугу… только и остаётся, что каждый день просыпаться в слезах от вещих снов… и прятать от лучшего друга бесконечный страх за его жизнь. Знать меру, не обременять, скрывать из последних сил… Самое страшное, что Отани понятия не имеет, когда. Пусть и догадывается, кто…— Вижу, вам всё-таки есть над чем задуматься, — произносит Курода. — Как и вашему другу… Мне кажется, нам предстоит крайне занятная битва, — резко меняет тему он. — Даже я не в силах предвидеть, кто победит… Интересно, а что же подсказывает вам ваша интуиция? — с некоторой загадочностью спрашивает он… и внезапно покидает Йошицугу, даже не дождавшись ответа. Несколько мгновений змей стоит на месте, не зная, что именно ему стоит думать и чувствовать после такой болезненной беседы. А затем резко осознаёт, что сейчас ему необходим Мицунари. Просто. Без оглядки на прошлое, без мыслей о будущем. В настоящем. Плевать на грядущее, которое лишь грядёт. Плевать на прошедшее, которое уже прошло. В данную секунду лис жив. А потому неважно, когда именно сны змея сбудутся.***Отани уже думает приблизиться к Исиде — однако, заметив рядом с ним Шиму, замирает возле ближайшего клёна. Кажется, эти двое оказались рядом случайно, ибо они друг на друга даже не смотрят. К тому же волк всё это время упрямо избегал прямого общения с лисом — пусть и наблюдал за ним украдкой. Так что наверняка и сейчас делает вид, что стоящая поблизости сущность нисколько его не интересует. Будто маленький, честное слово… Хотя не Йошицугу, конечно, об этом говорить. Он сам до сих пор никак не может повзрослеть… Отани переводит взгляд на друга и понимает, что тот до сих пор пытается разобраться в себе. При этом мысли его прослушиваются весьма отчётливо и представляют собой что-то вроде: ?То ли это я такой ненормальный, то ли мир вокруг меня сошёл с ума…?. Змей уже решает подойти к нему — когда совершенно внезапно раздаётся непривычно-серьёзный голос Киёоки:— Пугающая сущность — этот Иэясу, — обращается он к пустоте перед собой. Мицунари тут же напрягается от его слов — и уже в следующее мгновение с трепетом ожидает продолжения. Лис изо всех сил пытается скрыть своё любопытство — однако чутьё Йошицугу ему сейчас не обмануть. — Когда я служил Такеда, нам довелось против него сражаться. В тот день он отправил на заклание множество жизней, дабы спасти свою. Погубил кучу подчинённых во имя ?высоких? целей… — Мицунари наконец не выдерживает и поворачивает голову в сторону волка. Но тот, как назло, именно теперь решает завершить свою речь. Йошицугу разочарованно вздыхает.?Ещё одно слово, волк, — хотя бы ещё одно слово…?Однако ?ещё одно слово?, как ни странно, произносит уже Мицунари:— И к чему это всё? — кажется, будто его голос звучит сердито, но Йошицугу знает, что это лишь от яростного желания услышать поскорее ответ. Киёоки вздрагивает и, якобы только теперь обратив внимание на лиса, говорит:— О том, что эта сущность не остановится ни перед чем, дабы достигнуть своей цели. Поступится любыми принципами, воспользуется любыми средствами. Не по душе мне это — вот к чему я веду. Ни за какую награду не согласился бы служить такому господину…— А мне бы служить согласился? — внезапно спрашивает Мицунари. После чего вдруг испуганно отводит взгляд — кажется, этот вопрос он задал неожиданно даже для самого себя. Что же касается Киёоки — тот сначала ненадолго впадает в ступор, а затем усмехается и выдаёт:— Не-а, не согласился бы.Мицунари задумчиво хмыкает, скрывая досаду, и спрашивает:— И почему же?— Принципы, — пожимает плечами Киёоки. — Не хочу, чтобы меня кусали.Мицунари переводит на него ледяной взгляд, голос его звучит предельно холодно:— Ну и замечательно. Потому что у меня тоже принципы. Я никого никогда не кусаю.— Да ну. Весёлое ж, однако, совпадение, — совсем невесело откликается Шима.— Да уж, веселее некуда, — в тон ему произносит Мицунари.После этого оба замолкают, и уже через минуту Исида снова погружается в размышления. Киёоки замечает это, однако ничего не делает — лишь качает головой и медленно уходит прочь. Йошицугу мысленно даёт волку крепкий подзатыльник, после чего приближается к другу.— Ну что, разобрался? — спрашивает он у лиса, встав вровень с ним. Тот нервно покусывает нижнюю губу, а затем, схватившись за свой правый рукав, пронзительно глядит на Йошицугу.— Он нужен мне, — тихим, но решительным голосом заявляет кицуне — словно с мольбой. Отани позволяет себе поиграть в непонимание.— ?Он? — это кто? — спрашивает он и с мысленной улыбкой наблюдает за реакцией лиса на свои слова. Вполне естественно, что Мицунари едва заметно, но всё-таки смущается, прежде чем робко вышептать:— Сакон — кто же ещё…— Так иди и скажи ему об этом прямо, — еле сдерживая смех, советует змей, однако его друг упрямо качает головой в ответ.— Он меня терпеть не может. Видно ведь, что так и старается со мной не пересекаться. Сотрудничает еле-еле, да и то лишь в моменты нужды. А вчера вообще сказал, что характер у меня, видите ли, ?слишком скверный?… Хоть наваждение насылай! Вот только они на него не действуют ведь…Сдерживать смех становится всё труднее. Йошицугу делает глубокий вдох, прежде чем промолвить:— Да и нужен он будет — под наваждением? Сакон ведь тебе мыслящим необходим — а не безвольным рабом…— Это просто шутка была! — сердито шипит Мицунари. Йошицугу тут же бросает в ответ:— При этом чужих шуток ты совсем не понимаешь.— Ладно, извини, — искренне виноватым тоном говорит Исида. — Слушай, может, хоть ты мне что-нибудь посоветуешь, а?— Я уже посоветовал, — настойчиво говорит Йошицугу. — Пойти и прямо всё сказать.Мицунари недовольно хмурится.— А другие советы у тебя есть?— Нет, — качает головой Отани. — Хоть сто раз спроси, ответ мой не изменится. Не знай я этого волка так, как я его знаю, — предложил бы тебе купить его за хорошее жалованье. Однако он, как можно догадаться, не продаётся. Можно было бы ещё ему какую-нибудь сделку предложить… однако его уже связывает один договор со мной.— С тобой? — удивлённо переспрашивает Мицунари. — И какой же у вас с ним договор?— Тайный, — загадочным голосом отвечает Йошицугу. — Настолько тайный, что я даже с тобой не могу поделиться его условиями, — он берёт Исиду за руку и, глядя ему в глаза, шепчет: — Так что лучшим выбором всё равно остаётся сказать обо всём напрямик. Я знаю, тебе сложно на такое решиться. Однако, поверь, так намного легче решать любые вопросы… — змей едва успевает договорить своё финальное слово — и обоих тут же отвлекает разнесшийся над лагерем голос Хидейоши: пришло время занять позиции. — Ну вот и всё…С минуты на минуту начнётся битва. Битва, во время которой Йошицугу, возможно, придётся совершить самый страшный поступок в своей жизни. Змей не может ничего знать наверняка. Однако в одном он уверен точно. То восхитительное тепло, что прямо сейчас разливается по его телу от прикосновений к горячей ладони; тот золотистый взгляд, что решительно смотрит туда, откуда звучит призыв Хидейоши; тот яркий свет, который, несмотря ни на что, продолжает сиять в душе Мицунари… Даже этого достаточно, чтобы Йошицугу с готовностью и бесстрашием отправился сейчас в бой.И, если потребуется, пожертвовал своей жизнью.