Тык-тыква №9 (2/2)

?Или они умышленно сплавили всех детей куда попало?? Вся мощь их коварного плана отчётливо навалилась именно в это мгновение. Гилберт прислушался, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Однако, не считая гвалта от младших братьев и сестёр, никаких подозрительных звуков он не услышал — в квартире витала неведомая ранее этим стенам тишина. — Может быть, они пошли выгулять Номера Три? — Чтобы он не сделал лужу, как в прошлый раз? — поинтересовался Номер Десять, довольно улыбнувшись. Зубы его были в коричневом налёте от собачьего корма — и один только этот вид заставил тошноту вернуться. — Нам же легче, — Номер Шесть выхватил пакет с остатками корма, игнорируя возмущённый крик от Десятого. — Кто первый найдёт Номер Восемь, не покидая территории этой квартиры, тому и достанутся остатки печенья.

— Но ведь может он реально умер! — невинно заметил Номер Тринадцать. — Тогда труп Номера Восемь. Игнорируя новую волну плача, Гилберт самостоятельно (свободной рукой он всё ещё отпихивал Номера Десять от себя и пакета с ?вкусняшкой?) прошёлся по комнатам, заглядывая в самые очевидные места, где можно было бы спрятаться ребёнку.

Впервые в жизни Номер Шесть порадовался тому, насколько была убога их квартира и как мало на самом деле было потенциальных мест для сокрытия. Взгляд скользнул по обшарпанным стенам с облупленной краской, в некоторых местах вздувшейся пузырями, потом невольно прошёлся по незанавешенным окнам и лишённому даже замызганного ковра полу — и Гилберт почувствовал, как лицо его залила густая краска стыда. Объективно парень понимал, что Джон вряд ли как-то прокомментирует обстановку в квартире, даже несвежие чулки одной из сестёр, картинно свисающие с верхнего яруса кровати или подозрительные желтоватые пятна по углам, которые едва были заметны под слоем грязи на полу — но всё равно почувствовал, как глаза защипали злые слёзы. Наверное, нужно было что-нибудь сказать — но что именно, Гилберт не догадывался. Вместо этого он старался двигаться как можно быстрее, старательно закрывая тоскливую обстановку комнаты, которая так и вопила о нищете, своим телом, что не особенно-то и получалось. Он с громким стуком захлопнул дверцу почти пустой тумбочки, которая давным-давно уже съехала с петелек и не закрывалась до конца — та со скрипом отворилась обратно.

— Я не думаю, что Номер Восемь здесь, — тихо сказал Номер Шесть Джону, переступая через братьев и сестёр, которые с поистине пугающим энтузиазмом принялись за поиски. — Ни живого, ни мёртвого.

Однако говорить об этом слишком громко он не стал, вместо этого произнеся ещё несколько мотивирующих фраз: — Кто первый найдёт Номера Восемь в любом атмосферном… агрегатном состоянии — тот бонусом получит… мм… коробку из-под обуви… ?…которую я надеюсь, смогу где-нибудь раздобыть, хотя вряд ли об этом можно волноваться?. — …однако помните, что нельзя покидать территорию квартиры, — торжественно добавил он, а потом, подхватив Джона за руку, поспешно выволок его на лестничную площадку и захлопнул дверь. — У тебя случайно нет досок и гвоздей?

?Можно ли слить немного бензина из твоей машины?? — Только осторожнее, пожалуйста! Эту шикарную вешалку я купил на распродаже со скидкой 30% три с половиной года назад! Она почти новая. — Паренёк, который пристально следил за всей четой Смитов-Дарлингов, а также самим Джоном, переминался с ноги на ногу, то и дело нервно поправляя очки. — И да, можно я ещё раз посмотрю на ваши документы? Откровенно говоря, ничего предосудительного в подобной осторожности Джон не видел: в конце концов, откуда старшему из детей Смтов-Дарлингов знать, что ему, Джону можно доверять? Впрочем, отчего-то Гроссману казалось, что после четвёртого к ряду просмотра его документов пора было бы запомнить, что там ничего подозрительного найти не удастся даже при большом желании. — Да, конечно, — чтобы не накалять обстановку, Джон в который раз выполнил просьбу Первго Гилберта, про себя решив, что теперь просто не будет далеко прятать документ, ведь доставать его каждый раз начало немного надоедать. Итак, они с Гилбертом Шестым (а также с Тринадцатым, который каким-то чудом спрятался в автомобиле и оставался долгое время незамеченным) добрались до второго возможного места нахождения исчезнувшего ребёнка. Как бы там ни было, но целые стеклопакеты уже говорили о том, что Восьмой здесь в ближайшее время не находился.

— Номер Тринадцать, и не трогай пульт от телевизора — я только три дня назад поменял пакетик на нём, — рявкнул Первый Гилберт, на секунду отвлекаясь от Джона и его ауры подозрительности. Откровенно говоря, в данной ситуации Гроссман вообще чувствовал себя неловко: ему просто оставалось следить за Шестым, который бегло осматривал квартиру старшего брата, не особо надеясь на какую-то пользу от этого. Что же касается Гилберта Первого, то он стал причиной того, что неловкость положения Джона в этой квартире начала просто зашкаливать.

— Быть может, кто-нибудь желает отведать чаю? Я купил шикарный чай в пакетиках, но откровенно говоря, он стоил непозволительно дорого. А вы ведь знаете, сколько к тому же нынче стоит килограмм сахара? К слову казать, все мои кружки догори мне как память (я приобрёл их приблизительно пять лет назад в магазине ?Всё от 12 центов?, и именно там я познакомился с любовью всей моей жизни). Так вы ведь не будите чай? — Нет, благодарю, — вежливо улыбнулся в ответ Джон, которого начало слегка напрягать то, что Номер Один неотступно следует за ним по пятам, видимо, следя за тем, чтобы Гроссман не умыкнул у него новенький пакетик с пульта. Впрочем, Джон держал себя в руках.У каждого ведь бывают свои странности, да и, вполне возможно, старший из Смитов-Дарлингов сталкивался в своей жизни с гнусными людьми, заставившими его потерять веру в добросовестное человечество. — Ох, очень жаль, — покачал головой Первый Номер, и в его жесте читалось ровно столько досады, сколько в Джоне было дерзости ?крутого ганста рэпера, по совместительству уличного танцора?. Конечно, Тринадцатый с радостью на чай согласился, но его слова оставались незамеченными. — Номер Тринадцать! Хватит смотреть на мой фикус — ты же его сглазишь! Ведь такое уже было с моей китайской розой! Ты на неё долго смотрел — и она завяла!

Джону в который раз захотелось исчезнуть, раствориться в космосе, достигнуть нирваны, или хотя бы на время перестать слышать. Видимо, что-то подобное испытывал и Шестой, по лицу которого явно читалось, каких усилий ему стоит сдержать в себе парочку не особо этичных замечаний в адрес старшего брата. — Тем более, — продолжал старший из детей Смитов-Дарлинг, — этот шикарный фикус мне подарила любимая! Она ведь знает, как я люблю растения (получать в подарок, конечно, ведь вы сами знаете нынешние цены на комнатные растения! Эти торгаши уже и не знают, как накрутить цену повыше! Безобразие!). Так вот… Она такая душка. Её нежный голосок, трогательное выражение лица, утончённые манеры… Номер Тринадцать, я же просил не прыгать! Ты пылишь! Роззи не выносит пыль — у неё аллергия! — Тринадцатый, — буркнул Шестой Номер, раздражённо вздохнув, — пока ты здесь всё не запылил, я хотел бы сказать, что этого мелкого засранца здесь всё равно нет. Пора искать другое место и пылить там. — Оу, так вы уже уходите? Как жаль… А я хотел было предложить нам всем немного отдохнуть! У меня как раз оставалось пирожное, купленное позавчера. Правда, его не так уж и много… Да и накидки на кресла я буквально вчера стирал. Вы ведь знаете, сколько сегодня стоит стиральный порошок? Досадно, что вы не можете остаться у меня чуть дольше… Джон в очередной раз виновато улыбнулся, понятия не имея, что ему следует отвечать.

— Ой, — озадаченно прикрыл рот рукой Тринадцатый, — тогда нужно сказать Номеру Двенадцать, чтобы она не стояла на кресле обутой. Лицо Первого исказила гримаса праведного ужаса. Что же касается Джона, то он был попросту озадачен тем, как смог проглядеть ещё одного ребёнка. — Такое случается, — словно прочитав его мысли, вздохнул Шестой. — Я сам до сих пор не понимаю как, но иногда они появляются из ниоткуда. Я примерно то же самое подумал, когда внезапно понял, что нас не четырнадцать, а целых семнадцать… В народе говорят, что беда никогда не приходит одна. Исходя из данного выражения, можно составить аналогичный закон и для стрессовых ситуаций. Во всяком случае, Джон твёрдо решил для себя, что ничему в ближайшее время уже не увидится, когда увидел на пороге этой квартиры собственную сестру. — О, опять ты, дядь, — пискнула Двенадцатая, ловко ускользнув от всё ещё пребывающего в ярости старшего братца. — Ёлки-палки, — выдохнула в ответ пришедшая, недоумевая, — я где-то уже видела этих детей.

Когда она идентифицировала среди присутствующих и Джона, степень её удивления выросла. — Слышь, братишка, если решил подсунуть нам парочку лишних детей, то ищи для этого другие почтовые ящики. — Да я не, — Джон глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя. — Господи, Роззи, ты-то здесь что делаешь? — он слегка понизил голос, надеясь, что хозяин квартиры не услышит его из другой комнаты. — Мне кажется, в этом доме ты точно вряд ли найдёшь подходящую компанию. — Типа, намекаешь, мне тут рады немножко меньше, чем толпе детей, которых ты здесь по шкафам распихал? — Я хочу сказать, что… — В таком случае мне придётся сравнять число зубов хозяина хаты с количеством попрятанных тут спиногрызов. Но возразить что-либо в ответ Джону опять не дали. На сей раз за его спиной появился старший из братьев-Гилбертов. Тем не менее, ожидаемого скандала не было. — Моя шоколадная вафелька, ты сегодня так рано! Я даже не успел убрать всех детей. Не обращай внимания, они скоро уйдут. Подожди минутку, я видел, как Номер Тринадцать забирался в холодильник — пойду его вытащу… С этими словами, Гилберт Смит скрылся за дверью. В комнате воцарилось молчание, нарушаемое нечленораздельными звуками, издаваемыми Двенадцатой в качестве песни, под мелодию которой она зажигательно двигалась. — Живу я здесь, чё такого? — недоумённо пожала плечами Роззи. — Мы даже скоро поженимся (сразу после того, как сможем найти наиболее выгодные цены на всякую свадебную чушь). — В самом деле? Что же, в таком случае, прими мои поздравления. Хотя это… достаточно неожиданно, — заметил Джон. — Ну а чё? Он достаточно милый, особенно когда не болтает об освежителях воздуха и сегодняшних ценах на них, — хохотнула в ответ Роз, но внезапно вспомнила. — Так каким ветром тебя занесло сюда с мешком отборных безумных киндеров?

Джон сперва не нашёлся что сказать. — Мы просто пытались собрать всю коллекцию, — вмешался Шестой. — Последний экземпляр был утерян. — Да, примерно так, хотя в Ваших словах присутствует излишняя ирония, — согласился Джон. — Ну и тем временем я получил возможность познакомиться с мистером Смитом, хотя к тому времени даже не подозревал о ваших с ним отношениях. — Ну я ж надеюсь, вы тут мне не косточки перемывали? — подозрительно сощурилась Роз. — О, твой молодой человек так много о тебе рассказывал. В частности, он так увлечённо описывал утончённость твоих манер, твою тонкую душевную организацию… — Ах ты мой очкастый пирожочек, — ласково потрепала Роззи Первого за щёку, когда тот вновь появился в прихожей, с Тринадцатым наперевес. — Короче, мелочь, — вмешался Шестой. — Раз вы всё равно здесь, то высыпайтесь на улицу — нам ещё нужно к Номеру Четыре. — Он ещё у Бабули может быть, — вдруг вспомнил Гилберт, хотя тут же с сомнением покачал головой. — Хотя это вряд ли. Номер Пятнадцать вряд ли допустит такое вторжение… Да и сомневаюсь, что этот засранец настолько чокнутый, чтобы вламываться к Бабуле… — Возможно, я выражусь слишком смело, но разве вы не говорили, что Ваш брат прятался в шкафу прямо в магазине? Шестой пожал плечами. — Он и у соседей в шкафу прятался, — отметил Номер Тринадцать. — Мне стоит спросить, почему он так поступает? — поинтересовался Джон неуверенно. — У нас в семье семнадцать детей, всех девочек называют ?Синди?, мальчиков — ?Гилберт?, а если кого-то из домочадцев сбивает машина, то по традиции наших предков родители сразу перебрасывают на виновника аварии три четверти детей. Тебе всё ещё нужно узнать, есть в привычках Номера Восемь логика?! — фыркнул Гилберт, прекрасно понимая, что непривыкшего человека отравляющая аура безумия семейного очага Смитов-Дарлингов постепенно сводит с ума.

И эта аура действительно угнетала рассудок Джона. Итак, они продолжали свой путь к общежитию сестры Гилберта, не особо надеясь на успех. Пожалуй, именно этот факт и пояснял то, что на лицах Джона и Шестого особого энтузиазма не было. Впрочем, номера Двенадцать и Тринадцать, похоже, были вполне довольны перспективой захватывающих поисков пропавшего брата, то и дело дружески пиная друг друга по дороге. — А существует ли вероятность, что Ваш брат просто ушёл на улицу погулять? — вновь нарушил молчание Гроссман. — Стопудей нет, — воскликнула Двенадцатая. — Каждый раз, когда братишка исчезает, а неизвестные оставляют записку с угрозами, он не появляется, пока его не найдут. Джон несколько ужаснулся, осознавая, что их город не особо велик в сравнении с гигантскими мегаполисами планеты, но достаточно огромен, чтобы годами искать ребёнка, спрятавшегося в одном из десятков тысяч его шкафов. — Постойте, но если он выбрал в качестве временного убежища абсолютно постороннюю территорию… В том смысле, что он ведь даже не оставил нам никаких подсказок…

— Будем надеяться на его банальность, — прервал печальные размышления Джона Шестой. — Ну, или нас на короткое время вновь станет шестнадцать. — А это у нас такой маленький? Кто это у нас такой хорошенький? — казалось, Номер Четыре пропустила мимо ушей сообщение младшего братца о пропаже одного члена их многочисленной семьи. Во всяком случае, конкретно в этот момент времени она была занята тем, что предпринимала попытки потягать за щёчки своего шестого собрата, который, в свою очередь, от подобного проявления симпатии не был в восторге. — Господи, женщина, да ты меня слышишь вообще?! — вспылил Шестой, наконец, вырвавшись. — Ты не видела Номер Восемь? На секунду девушка задумалась. — Мне кажется, в моей комнате сейчас точно найдётся какой-нибудь Гилберт Смит! — воскликнула, наконец, она. — Простите, — вмешался слегка удивлённый Джон, — ?вам кажется?? То есть… он может найтись, а может и нет? — Это нормально, — небрежно повёл плечами Шестой. — Нормально для нашей семьи. Впрочем, в комнате девушки нужного ребёнка точно не было. Разве что, кроме трёх соседок по комнате Синди, на её кровати сидела какая-то подозрительно юная для студентки девочка. — Блин, мне кажется, или Номер Пять не сильно похожа на того, кого бы наши чокнутые родители могли назвать ?Гилбертом?! — раздражённо заметил Шестой, со вздохом махнув рукой очередной своей сестре. На лице Пятой отразилось смущение: было видно, что для неё было совсем неприятно такое обращение со стороны братца. — Я, — девушка осеклась, виновато посмотрев на вошедших, — мне так жаль. И-извините меня, я помешала, да? П-простите… Просто я не знала, как предупредить и… Мне так жаль… Казалось, девушка сейчас разрыдается. На лице Гилберта отразилась паника, перемешанная с раздражением. — Нет-нет-нет, Пятая! Ты никому не мешаешь! Только не плачь, ладно? — затараторил он. — Мы тут просто пришли, потому что… — Потому что Номер Восемь умер! — завопил Тринадцатый, который, судя по всему, считал себя чемпионом в области утешения юных дев. Раздражение на лице Шестого начало вытеснять панику: — А ну молчать мелочь! Номер Пять, успокойся, он не умер! Всё нормально!!! — Правильно, всё нормально, — примиряюще улыбнулась Двенадцатая, — его просто украли. Номер Четыре широко улыбнулась, хотя на её лице был не так уж и много радости. — Как же я люблю свою семью, — она присела на кровати, обняв младшую сестрёнку, которая уже пребывала на грани истерики. — На самом деле, — решил сказать Джон, надеясь, что его внезапное вмешательство в разговор не расценят как неэтичное, — как утверждает Ваш брат, он просто в очередной раз решил сыграть в прятки, поэтому мы… Гроссман слишком поздно заметил, как из-под кровати девушки внезапно высунулась рука и схватила его за ногу, что сопровождалось какими-то неадекватными звуками, издаваемыми, судя по всему, обладателем этой руки, который всё ещё не вылез на свет божий из-под той самой злополучной кровати. — Какая неожиданность, — несколько ошарашенно заметил Джон, быстро отступив. — Неожиданность?! — закричал Шестой. — Что за урод прячется под кроватью, Номер Четыре?! Быстро вылез, отродье! Блин, да какого чёрта? Паренёк достаточно свирепо вцепился в руку, которую обладатель опрометчиво не спрятал обратно, и вытащил на всеобщее обозрение очередного своего брата, отчаянно упиравшегося. — Это ведь не Восьмой Гилберт, так? — уточнил на всякий случай Джон. — Нет, это, мать его, Одиннадцатый Гилберт! Конечно, комната Номер Четыре не выглядела настолько большой, чтобы вместить в себя ещё половину семьи Смитов-Дарлингов, но на всякий случай присутствующие проверили все возможные укрытия в ней. Конечно, Восьмого там не было. Естественно, логичным было бы проверить всё общежитие, учитывая размах в выборе укрытий для Восьмого, но этим пообещала заняться Номер Четыре. И, прежде чем присутствующие в общежитии начали узнавать Джона, который в их глазах явился сюда чисто для того, чтобы каждому сообщить о том, что он безвозмездно закроет всем и каждому ?право? на отлично, они с Шестым поспешно скрылись. Что же касается прочих детей, то они, к счастью Шестого, решили устроить вечеринку в комнате Четвёртой. — Хотя, думаю, когда ты придёшь домой — там точно найдётся ещё пара-тройка моих родственников, — вздохнул он. — Знаете, — вдруг нарушил тишину Джон, когда они приблизились к его машине. — Я кое о чём вспомнил, пока мы спускались по лестнице. Дело в том, что не так давно, в беседе с кем-то из моих родственников, речь зашла о частном сыске. Мне рекомендовали некоего детектива, занимающегося на досуге розыском людей, причём лично он характеризует род своей деятельности как хобби, и даже отказывается брать за свои услуги вознаграждение. Конечно, с ним лично, равно как и с его методами, я не знаком, но в то же время у меня и нет повода для сомнений в его компетентности…

— А как его найти ты знаешь? — вмешался Шестой, решив не дожидаться окончания монолога. В конце концов, чем быстрее они найдут его горе-брата, тем лучше. Джон задумался, а затем продолжил: — Думаю, дома у меня осталась его визитка. Полагаю, проще будет испробовать этот вариант, чем обойти все дома в городе… Как и обещал Шестой, в квартире Гроссмана к моменту их приезда действительно прибавилось Смитов-Дарлингов, но это уже никого не удивило. Номер Девять, как и было ему поручено, всеми силами пытался сохранять порядок и спокойствие в квартире, но, по-видимому, в мире есть вещи, которые не под силу никому. — Чёрт, — выругался Шестой, — почему ты не выпихнул отсюда хотя бы Дружка?! Ох ты ж!.. дьявол! Кажется, он сорвал штору и опрокинул на ней горшок с цветком…

Номер Шесть в очередной раз за последнюю неделю захотел провалиться под пол. Впрочем, судя по всему, ему придётся ещё не раз пережить это чувство. — Это не Дружок! Это я, ёлки-палки! — гордо объявил Десятый, за что щедро получил от старшего брата затрещину. — Я надеюсь, она нормально отстирается, — начал объясняться Шестой, виновато глядя на Джона, — в смысле, я сам могу… — Не стоит беспокоится, — отмахнулся Гроссман, подняв несчастную тряпочку и отряхнув её, — и не бейте детей — радикальные методы воспитания ещё никого не доводили до добра. Более того, насилие провоцирует в ребёнке агрессию… Он автоматически зашёл в другую комнату, желая бросить испачканную занавеску в корзину для белья. Увиденное в корзине заставило его мысленно пересмотреть собственное мнение о насилии над детьми. — Мистер Смит, — обратился он к Шестому, надеясь, что тут услышит его из другой комнаты. — Мне кажется, наши поиски окончены. Я нашёл Восьмого Гилберта. Номер Шесть долго задумчиво смотрел в корзину, мысленно заколачивая её гвоздями, а тем временем Восьмой мирно спал, удобно устроившись в пустом пространстве параллелепипеда бельевой корзинки, и снилось ему, вероятно, что-то более позитивное, нежели чёрные мысли,обволакивающие мозг его старшего брата.