Тык-тыква №3 (2/2)

?Ну ладно, хоть до вечера где-нибудь побудут?, — происшествие с родителями напрочь выбило из него опасения по поводу того, что практически незнакомый мужчина куда-то увёз его младших брата и сестру: если уж он ничего не сделал Гилу, то с чего бы ему вредить Номерам Шестнадцать? Понятное дело, что весь школьный день парень пребывал в полной прострации, абсолютно не обращая внимания на окружающий мир, и хоть немного пришёл в себя только лишь тогда, когда прозвенел последний звонок с урока, но по дороге к Джону вновь принялся пребывать в каком-то сладком астральном тумане: всё же ехали они сюда настолько медленно, что запомнить дорогу было просто плёвым делом, даже в таком состоянии.

— Братик пришёл!~ — радостно заявил Номер Девять, открыв дверь в квартиру, и тут же из-под его ноги выскочил Дружок, мелкая беспородная собачонка, принявшаяся крутиться вокруг Гилберта. Это всё мигом отрезвило Номера Шесть, который принялся судорожно вспоминать, где он и не пришёл ли по привычке домой — но, нет, квартира была явно Джона: об это свидетельствовала и дверь, и подъезд, и кусок видневшегося коридора.

— Что… Что ты-то тут делаешь? — только и выдавил из себя Смит. В этот день Джону явно было не суждено нормально выспаться. Для начала, он по обыкновению с полчаса выгуливал собаку. Конечно, Джон слишком поздно взялся за выполнение запланированной работы — повторение конспектов лекции. Только это он довёл до финала лишь около двух часов ночи. Ещё бы, любой другой преподаватель справился бы с такой работой намного быстрее, но ведь мистер Гроссман — далеко не ?любой?. Каждой страничке собственных рукописей, столь кропотливо созданных за многие годы, он уделял уйму времени, и вовсе не потому, что позабыл, что там было: он пытался найти что-то новое меж строк, отыскать более простой путь изложения. В общем, Джону ещё повезло, что в планах у него не было изучения недавно выполненной всеми учащимися проверочной работы. До трёх часов ночи Гроссман тщательно продумывал распорядок грядущего дня, и лишь после всего этого он смог лечь в постель, вот только уснул лишь где-то около четырёх, по привычке перед сном анализируя прожитый день, и на этот раз совесть отыгралась на нём по полной программе (как-никак, чуть не сбил человека). Кстати, ко всему прочему, он прекрасно понимал, что завтра — выходной. Всё бы ничего, если бы будильник не был заведён на пять утра. Как только часы стали звенеть, по обыкновению не давая себе отсрочки ни на минуту, Гроссман поднялся с кровати, успокоив чудо-механизм. Никаких ?пяти минуточек? Джонатан не знал, пожалуй, с самого рождения, а если быть точнее — Джон ведь никогда не лжёт — с момента, когда он стал себя осознавать. Поэтому он тут же принялся к выполнению всего, что по обыкновению делают люди, просыпаясь: сперва умылся и привёл себя в порядок, после переоделся, пожелал Моргане доброго утра, покормил её классическим завтраком для собаки (содержащим все необходимые витамины и микроэлементы, необходимые для здоровья вашего любимца), которая, кстати сказать, тоже с пяти утра бодрствовала, а именно сидела и с нейтральным видом, наблюдая, как хозяин бегает из комнаты в комнату. Закономерным этапом его утреннего распорядка стала прогулка с Морганой — безусловно, в наморднике, несмотря на её крайнюю миролюбивость. Прогулка по обыкновению затянулась на час, ведь ответственный хозяин после покупки собаки охотничьей породы обязан предоставлять ей надлежащий уход, а длительные утренние и вечерние прогулки входят в этот список. Благо, погода в этот день была очень хорошая: несмотря на ранний час, на улице было не слишком холодно. Когда прогулка подошла к концу, Джон вымыл собаке лапы, и, жизнерадостно улыбаясь, направился на кухню. Утренняя прохлада чудодейственно сняла сонливость, хотя головная боль до сих пор давала о себе знать. Правда, на этот раз Джон твёрдо понимал причину своего недуга, а поэтому не поспешил в больницу, как по обыкновению должен поступать каждый человек, следующий одному из своих обязательств перед государством — следить за собственным здоровьем. Когда, наконец, кофе был заварен, Джон, сев за стол, принялся его медленно пить. Завтрак готовить не было нужды: Джон давно привык заменять его печеньем. Не то, чтобы в доме ничего, кроме печенья не было, просто так уж повелось у него за последние пару лет: начинать утро с чашечки кофе и печенья.

?Интересно, а куда ушла леди Моргана?? — удивлённо поинтересовался у самого себя Джон, оглянувшись: собаки нигде не было… но вместо питомца в дверном проёме Гроссман увидел свою вчерашнюю жертву, смущённо взирающую на него. Причину этого смущения Джон раскрыть не смог, а поэтому просто предложил подростку не стоять в дверях, а присоединится к нему.

Пока Гилберт увлечённо поглощал печенье, предварительно отказавшись от более адекватной пищи, Джон счёл нужным угостить и его кофе. Нет, конечно, не стоит думать, будто бы он не спросил мнения подростка на этот счёт. В общем и целом, идея оказалась удачной. Даже слишком удачной, если судить по тому, что в итоге Гроссман услышал вежливое слово в свой адрес. — Не стоит благодарности, — пожал он плечами, мило улыбнувшись. — Приятного аппетита. ?Я стал невольным свидетелем разительного преобразования в поведении моего нового знакомого, — удивлённо отметил Джон, изредка поднимая взгляд на слегка покрасневшего Гилберта. — Подумать только: меня ещё не называли ?придурком?, за то сказали ?спасибо?… хотя, это ведь только начало дня, не так ли?? Джон мысленно усмехнулся, но вовремя вспомнил, что, в принципе, более такой шанс подростку не должен выпасть: в конце концов, на провождении Смита до школы их знакомству и должен был бы прийти конец. Как раз на всякий случай Джон решил напомнить, что шестому сегодня следовало бы отправиться в ту самую школу. В этот момент он сразу же заметил резкое изменение выражения лица: вот теперь-то Гилберт стал практически прежним:ребёнок явно был недоволен, если не раздражён этим упоминанием. И, что ещё удивительнее, раздражал его и тот факт, что Джон собирается довести его до школы пешком. — Я бы с радостью мог Вас и довезти, но после вчерашнего инцидента, — твёрдо начал он,— считаю это невозможным. Уверяя вас вчера — напомню и сегодня: я вовсе не отношусь к людям, бросающим слова на ветер. По закону я обязан отвечать за содеянное, но, если вы всё же по доброте душевной отказываетесь подать на меня заявление в суд, то, по крайней мере, я вынужден лишиться прав на вождение автомобиля добровольно. Конечно, мужчина планировал затянуть свою лекцию ещё минут на десять, но, вовремя заметя паузу, Гилберт принялся отговаривать Джона от этого, обосновывая свою точку зрения тем, что он сам виновен в произошедшем: и правил он не знает, и пешеходного перехода там не было. Окончилось всё абсурдным заявлением о том, что Гилберт Смит обладает даже способностью к невидимости. ?Детский сад, — мысленно умилился он, — вот только не понимаю, каков смысл меня от этого отговаривать? В конце концов, я заслуженно должен понести наказание…? Но отговорки всё продолжались, и когда подросток окончил свою речь, Джон счёл нужным ответить: — Нет, не буду утверждать, что Вы досконально знакомы с правилами дорожного движения, но, во всяком случае, переходили дорогу Вы по всем правилам: зебра в том месте была. Ну а что касается вашей сверх способности... — он с улыбкой покачал головой, но решил не продолжать фразу. ?Но, быть может, причина кроется в несколько иной материи? В конце концов, вчера мистер Смит рассказывал мне о своей семье и проблемах в ней. Учитывая все подробности его рассказала о доходах родителей, их гордости, из-за которой они отказались принять квартиру от государства, а также количестве самих детей, я могу сделать вывод, что машины у них быть явно не могло. Он также говорил,что всегда ходит пешком в школу…? Короче говоря, исключительно во имя частичного искупления своей вины перед беднягой, Джон всё же решил переступить через свои обязательства. — Ну, хорошо. Считайте, что вы меня уговорили. Но, если я опять кого-то собью — это будет и ваша вина, так и знайте. Теперь уж на повестке дня встал вопрос о тетрадях, а точнее о причине их отсутствия. Кончено, Джонатан, не только из-за попытки сгладить свою вину, но и просто из чувства долга, попытался настоять на том, чтобы написать объяснительную на имя директора, но Гилберт отклонил эти предложения одним решительным ударом: у него была одна тетрадь на все предметы, причём доставшаяся по наследству от брата. ?Какова же она по толщине? — ошарашено попытался вообразить себе Гроссман, правда, безуспешно. — Либо в ней пишут слишком мелким почерком… либо вообще не пишет…? Но подобные нечестивые мысли о других людях Джон тут же отогнал куда-то в сторону. ?Наверное, всё же суть в мелком почерке.? И, мысленно кивнул, мужчина предложил Смиту собираться, что заняло пару минут: из вещей у подростка был только порванный потрёпанный жизньюпакетик (судя по его виду, также доставшийся по наследству), видимо, с той самой тетрадкой. Конечно, простой человек предложил бы парнишке новый, но Джон прекрасно понимал всю бестактность этого поступка: для начала, это было просто неприлично. Наконец, когда оба окончательно собрались, они вышли из квартиры и направились всё к той же стоянке. Своё обещание, как и всегда, Джон с достоинством сдерживал: стрелка спидометра стойко держалась где-то в самом начале шкалы. Само собой разумеется, что самого Джона это ничуть не смущало: для начало, его итак мучила совесть из-за того, что он сел за руль, вопреки обещаниям. Время он как всегда рассчитал точно, а значит, они в любом случае никуда не опаздывали, хотя, судя по громогласным возмущённым репликам Шестого номера, тому явно было куда спешить, ну, или, по крайней мере, у него опять испортилось настроение. Как и вчера, Гроссман ни в коей мере не стал отвечать грубостью, а лишь настойчиво, но спокойно парировал чем-то вроде ?прекратите ругаться, так как это абсолютно не эстетично?. Впрочем, подростка, кажется, это раздражало ещё больше, что также не было ни на йоту удивительным. Вот с таким весёлым и не эстетичным звуковым сопровождением машина, наконец, остановилась на стоянке возле школы. Это немного охладило Гилберта, и, когда оба вышли из машины, Джонатан собрался было в очередной раз извиниться за вчерашний инцидент и попрощаться, как вдруг нечто, а точнее некто, привлекли внимание Смита, и он решительным шагом направился к ним. ?Естественно. Родители?. Появление этих персонажей заставило его вновь окунуться в ауру душевных мучений, что заставило Гроссмана неохотно следовать за своим новым знакомым, по пути повторяя исповедь, которую он приготовил ещё вчера. Но, кажется, родители вовсе и не собирались писать на него заявление в суд — они лишь впихнули Гилберту в обе руки по ребёнку и поспешили капитулировать. ?Я что-то недопонял?? — ошарашено спросил себя Джон, но сочтя эту мысли наглой, прекратил мыслить в этом направлении, надеясь на пояснения Гилберта VI, правда, судя по крикам последнего, тот тоже ничего не понял.

?Значит, они решили, что мистер Смит живёт у меня? Но, для начала, откуда они вообще обо всём узнали, да и тем более…?

Но путешествие в чертогах разума Джона быстро оборвалось вполне логичной репликой Гилберта.

?А действительно, что делать?? — Вы уверенны, что мы сейчас не стали свидетелями какого-то недоразумения? Просто я… несколько удивлён произошедшим. Не сочтите за наглость, просто мне кажется, что я как-то не так всё понял… Мы оба не так всё поняли.

Молчание затянулось на пару минут, по истечению которыхДжон уверенно ответил: — Пока ничего точного не могу сказать. Но, в любом случае, это не повод пропускать занятия. А детей я, с Вашего позволения, пока заберу. Ясное дело, после школы Вы можете отправится ко мне… После разберёмся с этим недоразумением. ?Даже если его родители действительно намерены оставить детей у меня… это противозаконно. Сперва, они должны оформить опеку или хотя бы написать расписку...? Ясное дело, Гилберт VI не стал яро протестовать, а лишь с выражение полного недоумения передал ему детей и молча отправился в школу. Джон же направился домой. Благо, это была суббота, а значит, Гроссман не рисковал опоздать на работу. Зачем тогда он просыпался так рано? А Джон просто по жизни был несколько странным типом, а потому всегда просыпался рано утречком, независимо от того, выходной это был, или рабочий день. Теперь перед ним встала новая задача: не оставит же он детей голодными. Но, с другой стороны, он ведь понятия не имел о том, что стоит давать детям в таком возрасте. ?Плюс, у меня на руках нет их медицинской карты: а вдруг, они слишком чувствительны к какому-либо аллергену в продуктах? А ведь мог же я догадаться ранее спросить об этом у мистера Смита…? Спустя минут десять Джон вообще едва ли не находился на грани истерики: он ведь и детей-то везти на машине никак не мог, ведь необходимых детских сидений у него не было. Что же касается еды, то он не мог ни самостоятельно что-либо купить, ни с кем-либо посоветоваться, ни даже — что хуже всего — сводить детей к врачу, ведь для многих анализов нужны разрешения родителей или опекунов. Будь дети постарше, можно было бы спросить об особенностях питания у них самих,но, учитывая то, что обоим было не более трёх лет, эта версия отклонялась. Пока Джон размышлял о столь неразрешимых проблемах, оба ребёнка умудрись отстегнуть ремни безопасности, и, в кармане одного из сидений откапали запасную пачку печенюшек, которую практически опустошили к тому моменту, как машина вновь остановилась возле дома Гроссмана. Стоит ли говорить, чтоДжонатан был близок к нервному срыву, став свидетелем произошедшего: дети, отстегнувшие ремни и пожирающие печенье, способное кого угодно убить, вызвал аллергию!!! К счастью, один из представителей Дарлингов-Смитов, сперва представившись Синди Дарлинг, милым детским голоском и при том с крайне умным видом заявил, а точнее заявила, что она не имеет каких-либо предрасположенностей к аллергии на компоненты печенюшек. К тому же, Синди сказала, уплетая очередную печенюшку, что и брат совершенно подобным не страдает. Любого другого человека такой профессионализм в речи малыша крайне удивил, но не Джона — он лишь с понимающим видом кивнул, так и не сменив свою бледность на здоровый цвет лица.

Гроссман лишь в который раз восхитился тому, как приятно общаться с понимающими и грамотными людьми, и лишь после этого решил отнести детей домой.

К счастью, Моргана спокойно восприняла появление в их доме новых существ. Ну, а если точнее, то она отнеслась к этому абсолютно безразлично и, подождав пока её погладят, удалилась в свои покои. Дети же незаметно поползли в неизвестном направлении и, спустя минут пять поисков, Гроссман обнаружил их спящими под столом. Он осторожно вытащил Шестнадцатых оттуда, и переложил на диван, после чего решил выпить чаю и ещё раз всё обдумать. Но не тут-то было: не успел он и подойти к кухонной плите, как раздался звонок в дверь. Конечно, после такого начала дня, не будь Джон Джоном, он наверняка подумал бы нечто вроде ?Кого это чёрти принесли??, но Гроссман, то ли к счастью, то ли к сожалению, будучи самим собой, лишь деликатно спросил себя ?Интересно, кто это??. А это оказались двое детей, возрастом лет около четырнадцати. Они поспешили его поприветствовать, а после сказали, что тоже хотят жить с ним, братьями и сестрой.

?Конечно, я не могу прогнать их?, — уверенно сказал себе Джон, и лишь кивнул на это, отойдя от двери. Детишки с крайне счастливыми лицами буквально всыпались в коридор, и, разувшись, прежде чем побежать дальше по квартире, сказали, что через пару минут должен подбежать ещё один их братик. Джон пожал плечами и на это заявление, и лишь попросил, чтобы те вели себя потише, ввиду того, что их младшие родственники сейчас спят. Дети пояснили, что малыши давно привыкли к шуму и гаму, и поэтому их при всём желании разбудить не получится. Тем временем Моргана скептически осматривала пришельцев из-за угла, а во взгляде её впервые за 4 года жизни читалось явное беспокойство.Печально взглянув на Джона, Моргана поспешила удалиться. Действительно: через пять минут в дом пожаловал ещё один мальчик, более похожий на девочку, и в придачу втащил за собой собаку и кота. Первая сразу же полезла выявлять своё благоволение к новому знакомому, намереваясь обслюнявить, и ребёнок едва смог оттащить Дружка (так звали горе-пса) от Гроссмана.

?Видимо, теперь я точно не буду скучать?, — с усмешкой решил Джон, поглядывая на всю эту компанию. Вежливости ради, он предложил всем троим выпить чая. Дети с радостью согласились, причём, судя по выражению их лиц, о чае он читали исключительно в книгах. Пристрастие к печенью было явно заложено у них в крови, потому как после их нашествия вазочка окончательно опустела. Весь этот шум был крайне непривычным для уже давно привыкшего к тишине Джона, но, тем не менее, это его совершенно не раздражало, а даже умиляло. Впрочем, всё это оживлённое настроение вмиг исчезло, стоило ему посмотреть на календарь, что висел на стенке. ?Боже мой… сегодня же… нет-нет, только не это!? Он поставил чашку с чаем на стол и сокрушённо опустил голову. Один из Гилбертов, а именно №9, заботливо поинтересовался всё ли в порядке, но, вежливости ради, Джон лишь рассеянно ответил что-то вроде ?Да-да, конечно?, так и не отойдя от паники. ?В этот вечер мне должны нанести визит родители… Я ведь совсем забыл об этом: даже в распорядок дня не внёс подготовку…? Так уж было заведено испокон веков в их семье: предупреждать о своём приходе чуть ли не за полгода. Нет, конечно, не сама перспектива увидеться с родителями так ужасала Джона — если бы его пугало это, то его, несомненно, мучился бы совесть, как негостеприимного хозяина и ужасного сына. Хотя, если покопаться глубоко в душе, то эта встреча не так уж его и радовала: в конце концов, родители были куда правильнее его, и наверняка бы завалили нравоучениями. Но, учитывая то, что теперь у Джона появилась уйма сожителей, причём совсем не тихих, он вовсе не знал, как поступить. Плюс, угроза, что этим вечером его навестит и сестрёнка, проколотая серёжками во всех возможных местах панк сомнительной ориентации, обладающая искусством истинно-площадной брани, пугала вдвойне (по качеству и цене, как утверждает реклама). ?Значит, скандала точно не избежать?. Можно было бы принести встречу, или, как минимум, провести её вне дома…Если бы речь шла не о семье Гроссманов, с их многочисленными странностями: встреча всегда назначалась лет за сто, проводить е необходимо дома, да и вообще, куда это годиться — изменять без нормальной причины планы? А солгать-то, Джон, не мог. Но вдруг, совесть всё же решила больно его уколоть, ведь для начала он не должен был раскисать, так как сие могло ввести в недоумении гостей. Да и тем более, учитывая то, что он не был ребёнком, то автоматически обязался справляться с проблемами самостоятельно. ?Я уверен, что эта встреча не станет для меня проблемой?, — поспешил внушить себе Джон, хотя это слабо подействовало.

Впрочем, от грустных мыслей его отвлёк дверной звонок. Не то, чтобы он бегал вокруг и требовал внимания — просто в него позвонили. Один из детей вежливо предложил сам открыть дверь, и на это Гроссман лишь рассеяно кивнул, толком не осознав сути предложения. Ребёнок пустился к двери, и в прихожей раздался голос Шестого. Теперь и Джон решил выйти поприветствовать своего временного сожителя, вместе с детишками, массово выскочившими в коридор, пока Дружок слюнявил Гилберта VI, Василий, хрустя кормом Морганы, тёрся об ногу парнишки, а Моргана лишь удивлённо и сконфуженно выглядывала из-за угла. Ещё бы: не удивляться и не конфузиться, когда на ней восседает какой-то из Номеров Шестнадцать. — С возвращением, — вежливо поприветствовал Джон Шестого. — Как у Вас прошёл день? Больше всего в происходящей ситуации, Гилберта удивило абсолютное безразличие Джона к происходящему. Нет, он сразу понял, что его новый знакомый — тип крайне странный, прямолинейный и не очень-то и эмоциональный, но ведь рядовой человек попросту не может так быстро приспосабливаться к новым условиям жизни, и теперь так спокойно встретить его в коридоре, словно Номер Шесть, а заодно и куча приблудных братьев и сестёр, прожили у него всю свою жизнь. ?Он определённо странный... Может, у него с психикой проблемы, и он в самом деле удачно маскирующийся маньяк-убийца?? — но эта версия отпадала: если бы Гроссман хотел его убить, то на это была прекрасная возможность ещё вчера ночью, так что опасаться его уже просто не было никакого смысла

— Господи, сколько же вас сюда явилось?! А Василия и Дружка вы зачем притащили?! — Гилберт, который Шестой, весьма требовательно посмотрел на Номер Девять, у которого хватило приличия смущённо потупить взгляд и залиться краской. — Конечно же, Номер Восемь тоже тут, да? Понятно дело, куда же вы по отдельности... Кого ещё вы притащили? Надеюсь, вы хоть кастрюлю дома оставили? — Братик, я тоже пришёл! — бесхитростно заявил непонятно откуда появившийся Номер Одиннадцать, пару раз дёрнув старшего брата за штанину, чтобы привлечь к себе внимание. — А кастрюлю я пытался взять, но она слишком тяжёлой оказалась! Поэтому пусть Номер Три её носит! Хотя, нет, он такой страшный! Так что, пусть он вообще не приходит! Стра-а-ашный! — с этими словами Номер Одиннадцать всхлипнул и бросился вон из коридора, видимо, прячась от страшного старшего брата. Номер Шесть застонал и закрыл лицо руками: конечно, он был склонен согласиться с братом о том, что Номер Три действительно был жутким — его боялись все посторонние люди и практически все родственники (за исключением, разве что бабки, что жила в квартире напротив, да Номера Пятнадцать), а за глаза его даже называли ?Домашний тролль?: огромный, коренастый, плечистый и абсолютно безмозглый, он мог бы потягаться с любым монстром из скандинавских мифов. — Подождите, вам не кажется, что пахнет горелым?