Глава 1 (1/1)

Ближе к концу мая желание учиться постепенно умирало в каждом старшекласснике. У большинства оно, правда, и вовсе не возникало.Кто-то мечтал лишь о том, чтобы сбежать из душных классов и предаться по-настоящему ценным занятиям: праздности и пьянству. Кто-то терпеливо переживал последние дни школы как каторгу. Некоторые откровенно скучали, зная, что требовать с них уже всё равно ничего не станут.А Сидни ломала карандаши.Нет, не методично, конечно же. Канцелярская принадлежность случайно попала к ней в руки, и сначала девушка просто медленно прокручивала карандаш между пальцами. Рассеянный взгляд скользил по лицам одноклассников.За этот учебный год все ребята успели смириться тем фактом, что одна парта в классе пустует. Парта Билли Бэтсона. Старая потёртая столешница с целой коллекцией всевозможных рисунков и надписей, нацарапанных шариковой ручкой. Сид, в свою очередь, привыкла к тому, что этот зазор между согнутыми спинами учеников открывал замечательный вид на окно. А снаружи взгляд находил буйно цветущие деревья и нежную зелень, лёгкое движение ветра и ощутимый дух свободы. Но вместо успокоения этот пейзаж приносил лишь тревогу. Сразу вспоминалась прошлая весна?— время, когда отец ещё был жив.И вот уж не понятно, к счастью или наоборот, месяц назад Сидни потеряла возможность глядеть за окно целыми уроками. Все потому что место Бэтсона занял новый ученик.Сидни долго пыталась найти слова, способные описать Бориса Павликовского. Термин ?странный? подходил неплохо, но всё равно был слишком обширным и неточным. Этот парень был сам себе на уме, словно не замечал окружающих людей, а вместе с тем, и собственного одиночества. По мнению большинства, новичок был всего лишь фриком, вечно укуренным или пьяным. Подобный типаж не был редкостью в кругу деррийской молодежи и едва ли мог вызвать интерес.Но разделявшие это мнение остолопы даже представить не могли, насколько сильно они заблуждались по поводу Павликовского.А вот кого фриком можно было назвать с гордостью, так это Стэнли Барбера. Свою непохожесть на других он нёс как достоинство, а не бремя. И, в общем-то, был прав. Едва встретившись взглядом с Сидни, парень лучезарно улыбнулся. Новак посильнее сжала карандаш и поспешно перевела взгляд.Совсем рядом с ней, на соседнем ряду, сидел Бенджамин Хэнском. Сидни искренне считала, что с соседом ей крупно повезло. Тихий, как мышь, очаровательно неловкий (каким-то чудом он умудрялся совмещать в себе рассеянность и тягу к аккуратности), Бен никогда не привлекал к себе внимания и учился исключительно хорошо. Стремление к знаниям также было частью его мягкой и спокойной натуры. Поэтому неизменным элементом, дополнявшим образ отличника, была стопка библиотечных книг. И растянутый свитер?— любимый элемент одежды, призванный скрыть смущающую полноту.А прямо за Хэнскомом, занимая последнюю парту, расположился Бауэрс. Один взгляд на этого монстра порождал неприязнь, и Сид, поморщившись, отвернулась.А ведь Генри, по сути, занимался почти тем же, чем и Новак?— рассматривал широкую спину сидящего впереди Бена. Разница заключалась лишь в том, что взгляд Бауэрса был хищным и, как всегда, не предвещал ничего хорошего.Генри с размаху ударил по спинке стула, на котором сидел бедный Хэнском. Бен вздрогнул и непроизвольно подался вперед, больно ударившись грудью о край парты. Но голоса не подал, ибо знал, что за жалобы учителям Бауэрс наваляет потом, вдвое жёстче.—?Чего застыл, боров? —?Генри наклонился над партой, чтобы шепнуть эти слова Бену на ухо,?— Или не знаешь за что?Тихий стон, переходящий в хрип, был сигналом того, что Хэнском всё отлично понял. Он действительно совершил ужасную глупость, в которой теперь раскаивался.—?Скажи, ты жалеешь, что зажал ответы? —?Генри уже успел схватить Бена за шиворот и оттащить назад,?— умник хренов, ты жалеешь, что зажал ответы на тест?! Аттестат просран, ты этого хотел??Какой к чёрту аттестат??— подушечки пальцев Сид, впившиеся в карандаш, побелели от напряжения,?— такого хронического тупицу ничего уже бы не спасло!?Бедняга Бен много лет эксплуатировался Бауэрсом как живая шпора на любом тесте. К сожалению, первая же попытка это положение оспорить закончится для него плачевно.—?Мне жаль,?— покорно шепнул Бен, —?мне искренне жаль, Генри, пожалуйста, отпусти.—?Что сделать? —?ехидный смешок Бауэрса был самым противным звуком из всех, что Сид слышала за сегодняшний день. В следующую секунду Генри дернул руку, и воротник свитера впился в пухлую шею Бена, пережимая кадык.Хэнском издал тихий сдавленный хрип.?Спокойно, Сидни, спокойно…?Карандаш с хрустом переломился и подлетел над партой. Сид сама удивилась тому, как это вышло, и слегка испуганно подняла глаза на учителя.А тот уже подходил к задним партам, чтобы выяснить, кто отправил в полёт пишущую принадлежность.Цокнув языком, Генри отпустил жертву, с которой явно ещё не наигрался.Сломанный карандаш закатился под парту к Борису. При взгляде на истерзанный грифель он усмехнулся одними уголками губ и повернулся к Сидни. Острые черты лица придавали его улыбке странное, но удивительно привлекательное выражение. Похоже, эта выходка, хоть и была случайностью, восхитила Бориса до ужаса.***Выходя из дверей школы, Сидни не слишком торопилась. У нее было два варианта: либо застать дома гробовую тишину и скуку, если мать ещё на работе; либо нарваться на очередной скандал, если та уже вернулась. Не то чтобы хоть один из этих сценариев её устраивал.Стоя на верхней ступени школьного крыльца, Новак могла охватить взором весь двор. Толпа разновозрастных школьников радостно покидала ворота, слышался оживлённый шум, звуки спорящих и смеющихся голосов. Последний день учёбы закончился десять минут назад, и все до единого подростки разделяли это чудное осознание свободы и ожидание грядущих приключений. Подумать только, три месяца счастья!Но среди ребят явно находились субъекты, которых эта общая радость не вдохновляла. Со стороны заднего двора к Сидни приближался Джейкоб Тромби. Он шёл быстро, не спуская с Сид горящих ненавистью глаз.После того самого вечера прежний холодок взаимной нелюбви разверзся между ними в чёртов Ледовитый океан. А когда смерть Билли Бэтсона придали широкой огласке, Джейкоб прямо-таки возненавидел одноклассницу всей душой. И это при том, что сам факт наличия души у Джейкоба был весьма сомнителен.И всё же, Сидни была уверена, что Тромби просто боится её.А Джейкоб тем временем уже взбежал на крыльцо, и, подойдя к Новак вплотную, незаметно схватил её за запястье:—?Ну и чего ты добиваешься? —?тихо прорычал он.—?В смысле? Джейкоб, оставишь меня в покое?Сид смотрела на одноклассника, совершенно не понимая, что стало причиной такой внезапной злобы. Ещё недавно в классе он выглядел равнодушным и спокойным. Таким, как всегда. Но сейчас Джейкоб был явно напуган. Сидни даже удивилась, что не заметила этого, когда он только к ней подошёл. Его побледневшие, как и всё лицо, губы задрожали, и Тромби прошептал:—?А то ты не знаешь…Не дав Сид опомниться, он потащил её за собой. Джейкоб уверенно шёл к заднему двору школы, но не забывал оглядываться по сторонам и по-прежнему сильно сжимал руку Сидни, хотя в этом не было никакой нужды. Она и сама была готова идти. Несмотря на желание покончить с этим всем поскорее, Сид была чертовски заинтригована.Они остановились за углом школы. Момент был рассчитан удивительно точно, потому что всего через секунду в стороне показалась шайка Бауэрса. Ублюдки тащили за собой упиравшегося Хэнскома, пинали его мягкое неповоротливое тело и перекидывались задорными фразами, прерываемыми омерзительным смехом. Сидни и Джейкоба они не заметили и скоро скрылись за поворотом.—?Сам нарвался,?— прокомментировал Тромби, провожая хулиганов взглядом. Он питал абсолютное равнодушие к чужой боли, ведь сам подвергался нападкам Бауэрса крайне редко. Удивительно, но даже Генри осознавал, что к отпрыску влиятельной семьи лучше не лезть.—?Правильно, ему ведь не за чью спину прятаться,?— фыркнула в ответ Сид.—?Тебе, кстати, тоже,?— Джейкоб подошёл к велосипеду, прислонённому к стене, и произнес с саркастичной торжественностью,?— но Сидни Новак продолжает совать нос в чужие дела! Удивительно раздражающая привычка…Он выкатил велосипед и остановил его прямо перед Сидни. Об этом выпендрёжном транспортном средстве так или иначе были наслышаны все ученики. Новый спортивный велик, каких во всем Мэне еще поискать?— настоящая реликвия, ставшая предметом зависти многих мальчишек. Джейкоб называл его Сильвером и чуть ли не пылинки с велосипеда сдувал, словно тот и вправду был сделан из серебра.Неудивительно, почему он теперь злился, как чёрт: рама велика была исцарапана. И не абы как! Из кривых глубоких царапин (какие вряд ли оставил бы даже хороший гвоздь) складывалось вполне читаемое слово?— ?убийца?. Поверх надписи присохла краска багряно-красного цвета. Сид не хотелось верить, что это настоящая кровь, но… Боже, кто бы это не вытворил, он постарался отлично! Неровные алые следы на раме выглядели как минимум пугающе.Джейкоб выждал, пока Сид налюбуется сим чудом вандализма, и задал свой вопрос опять:—?Чего ты добиваешься, дрянь?—?Это была не я,?— спокойно ответила Сидни, —?и я понятия не имею, кто это сделал.Она скрестила руки на груди и прислонилась к стене. Опрометчивый жест. Ведь теперь у неё не было путей отхода, и наступающий Тромби едва не вжал её в кирпичную кладку:—?Ты хочешь сказать, что надпись из ниоткуда появилась? —?он не кричал, но в тихом голосе слышалась угроза и отзвуки еще не прошедшего страха,?— ты единственная, кто мог это сделать. Поэтому просто скажи, зачем? Напугать пытаешься? Или, может, возомнила себя грёбаным голосом справедливости??А было бы неплохо. Знаешь, карма и всё такое...?—?Я же сказала, что понятия не имею. Да как ты не успокоишься?—?Чёрт, а как тут можно успокоиться?! —?фыркнул Тромби, отступая на шаг назад. Он поднес дрожащие руки к лицу и… боже, неужели в этих глазах наконец проскользнуло выражение искренности? Его растерянный взгляд застыл в одной точке. Видимо, только сейчас он начал всерьёз воспринимать слова Сид.После некоторого молчания Джейкоб обратился к Сидни со всей тревожной серьёзностью, которую смог найти. Но слова давались так тяжело, словно ради каждого ему приходилось переступать через собственную гордость:—?Ты понятия не имеешь, во что ввязалась, Новак,?— хмуро бросил он, возвращаясь к велосипеду, —?и если тебе интересно, это не я грохнул Бэтсона. Мы просто говорили, а потом… чёрт знает. Может, этот придурок сам сиганул в воду. Он ведь психом был. Ты не знала? Параноиком…Далёкий звук разбитого стекла привлек внимание их обоих. Сид и Джейкоб не видели, но слышали, как где-то за углом звенящей дробью загремели осколки. А затем громовой голос охранника прокричал имя Бауэрса на весь задний двор.Джейкоб бросил выразительный взгляд на Новак и оттолкнулся ногой от земли. Велосипед быстро разогнался и исчез в стороне.Сид тоже поспешила скрыться. Попасть Бауэрсу под горячую руку не было ни малейшего желания.