4 (1/1)

Над заброшенным спящим парком был раскинут грифельный тент неба. Воздух дышал неизлитой влагой, которая, казалось, придавливала его к земле и теснила к камням утонувшего в хаотичных тисках зарослей здания. Духота заполнила собой пространство. Всё застыло, замерло, омертвело в ожидании дождя, которому не суждено было пролиться. Никогда. В этой удушающей атмосфере не было слышно ни звука. Чудилось, что сама жизнь ушла из этого места: окружающие деревья и кустарники были напрочь лишены листвы, их темные ветви моляще тянулись ввысь, сухая земля потрескавшимся паркетом устилала поверхность парка, а затихшее здание смотрело на это тягостное великолепие пустыми провалами лишенных стёкол и рам окон. Неожиданно парк вздрогнул. Ветви деревьев настороженно закачались, хотя воздух оставался по-прежнему неподвижным. Со змеиным шипением побежал по земле поднятый неясным вихрем песок. Вслед за парком пришло в движение и ранее молчавшее здание. Оно словно глубоко вздохнуло и встрепенулось, сбрасывая со своих стен навалившуюся дремоту. В одном из темных пятен окон показалось еле различимое постороннему взгляду свечение. Оно было незначительным по силе, но даже его оказалось достаточно, чтобы вдохнуть в омертвевший камень стен каплю утраченной жизни. Свечение было неровным, обманным в своей непостоянстве. При этом оно не походило на яркий тёплый отблеск, идущий от фонаря или лампы. Этот свет не способен был согреть. Он был холоден и отливал инейно-голубым. Свечение то приближалось к окнам, то удалялось от них, растворяясь где-то в глубине здания. В какие-то мгновения свет гас, оставляя строение в полной темноте. Но уже в следующую минуту он возобновлялся с новой силой, мелькая то тут, то там в искажённых временем провалах стен. Наконец, свечение спряталось за очередным поворотом. И на секунду показалось, что жизнь ушла из описанного пейзажа навсегда. Но то был очередной обман зрения и слуха. Раздался чуть слышный звук открывающейся двери, вслед за которым свечение перекинулось на боковую галерею, ограниченную потравленными годами колоннами. Откуда-то из нутра здания выступила невысокая женская фигура. Она была закутана в длинное чёрное одеяние, похожее на средневековый уппеланд*. Его складки тяжёлыми бархатными волнами ниспадали вниз, на плиты каменного пола галереи. Из наплывов ткани на груди выглядывали затянутые до самых кистей в белое сукно скрещенные руки. Голову же женщины венчал странный убор в виде усечённого конуса, к которому была прикреплена густая светлая вуаль. Плотные газовые слои покрывали причудливую женскую шляпку целиком, а затем спускались на плечи и лоб незнакомки. Лица же было почти не различить: помимо вуали, его скрадывала плотная белая повязка, тянущаяся вокруг щёк, лба и заканчивающаяся под подбородком. На свободной части же выделились только окружённые густыми ресницами глаза: синие, глубокие, сосредоточенные. Бровей же, в угоду странной моде, не было вовсе, отчего белизна кожи, синева глаз и темнота ресниц играли ещё сильнее. Странная незнакомка медленно скользнула в боковую галерею здания. Чтобы осмотреться, ей не понадобилось даже секунды. Похоже, окружающая обстановка ей была знакома до мельчайших деталей. Словно не чувствуя тяжести своего одеяния и давящей мрачности парка, женщина поплыла через пространство. А вслед за ней потянулось холодное голубоватое свечение, источника которой невозможно было увидеть: ни фонаря, ни факела, ни спички в руках дамы не наблюдалось. Чудилось, это она сама служила причиной его рождения. Как только женщина преодолевала нужный ей кусок расстояния, густая темнота позади неё замыкалась стеной, а царившая впереди чернота расступалась. Пройдя узкий коридор боковой галереи, женщина спустилась по короткой лестнице и шагнула на сухую землю парка. Ни звука не слышалось вокруг. Наоборот, деревья и кустарники замерли, словно на них наложили чёрное заклятие неподвижности. Остатки их шевелений растворились вместе с лёгкими шагами величавой дамы, которая стремительно пересекала парк. Пройдя несколько сотен метров, женщина подошла к густым зарослям тиса, стоявшим особняком от остальной части деревьев и кустов. Остановившись, она быстро вскинула тонкую белую кисть руки вперёд, после чего зелёное препятствие перед ней расступилось. За ним открылся серый провал лаза, идущего куда-то глубоко под землю. Дама подобрала полы своего одеяния и сделала шаг вперёд. Как только её невысокая фигура скрылась в открывшемся провале, тисовая стена сомкнулась за её спиной. А парк опять принял сонно-неподвижное состояние, которое ещё минуты назад сковывало его. ***Спуск занял неисчислимое количество времени. Женщина отбрасывала голубое свечение на обступившие её мокрые каменные стены. То там, то здесь виднелись плесень, пробивавшие сквозь расщелины корни деревьев и сбегавшие откуда-то сверху тонкие ручейки воды. Здесь, в отличие от парка, было удушающе сыро, но дама, казалось, не обращала на это внимания. Даже её бархатное одеяние, волочившиеся по ущербным ступеням сбегавшей вниз винтовой лестницы, не трогали не влага, ни грязь. Сама дама была не отсюда, и потому этот мир не могли её замарать. Наконец, спуск завершился, и женщина оказалась на площадке, с трёх сторон огороженной плотной кладкой. И лишь в одной из стен виднелась деревянная дверь с облупившейся белой краской на поверхности и плотным, украшенным подобием морозного узора стеклом, сквозь которое читалась темнота. Поперёк створок были прибиты несколько грубо отёсанных досок. С углов свисала ткань по-добротному плотной паутины, а дверная ручка успела изрядно потемнеть. Всё это указывало, что проход закрыт, при чём довольно давно. Незнакомка на мгновение остановилась. Потом сделала глубокий вдох, отчего аккуратные крылья её носа заметно напряглись, после чего резко выдохнула. Лицо её приняло озабоченное, почти тревожное выражение. Чувствовалось, что впервые с момента своего появления в парке она крепко задумалась. После короткого размышления женщина шагнула к двери и привычным жестом вскинула руку вперёд. Доски, закрывавшие проход, отсоединились от косяков и опали с глухим стуком на пол, потревоженная паутина отлетела куда-то в сторону, а дверная ручка с неохотным скрипом повернулась вправо. Раздался недовольный скрежет старого дерева по каменному полу. Створки двери, пусть и с видимым усилием, расступились перед незваной гостьей. - Слишком рано в этот раз, - озабоченно проговорила она. Но медлить больше не стала.Дама с достоинством шагнула в открывшийся проём двери. Вначале её встретила темнота, но как только незнакомка оказалась внутри, что-то еле уловимо щёлкнуло, и яркий свет опалил собой всё вокруг. Это было настолько неожиданно и резко, что женщина на секунду зажмурилась. Когда же она открыла глаза, перед ней открылась следующая картина.За проёмом оказался больничный коридор, пол, стены и потолок которого были покрыты глянцевой белой плиткой. Свет играл в снежных прямоугольниках, множился, усиливая своё воздействие на вошедшую. Пространство вокруг дышало резкостью и яркостью, хотя царил вокруг исключительно белый, и иные цвета были поглощены его силой. По обе стороны тянулись палаты, двери которых были распахнуты. За створками дверей виднелись ряды застеленных серыми одеялами и кипельно-белым бельём коек. В некоторых комнатах маячили кушетки для процедур и стеклянные шкафы, наполненные поблёскивавшими в свете ламп металлическими инструментами и лекарствами. Всё это должно было казаться будничным для больницы, привычным и уместным. Но, тем ни менее, лицо дамы продолжало сохранять серьёзное и сосредоточенное выражение. И было отчего. Несмотря на свою обыденность, обстановка вокруг была до странного пугающей, искусственной, чересчур стерильной, словно кто-то подготовил декорации для съёмок фильма, но так и забыл запустить сюда актёров и массовку. Вокруг царила звонкая тишина. Ни звуков, ни шёпота, ни шагов. Только шелест по глянцевой белизне плитки угольно-чёрного уппеланда незнакомки растворялся в воздухе. Несмотря на видимое волнение, дама плыла по коридору с ощутимым достоинством. Она не испытывала страха. С тщанием и осторожностью, женщина вглядывалась в каждую палату, но, не находя искомого, продолжала своё движение вперёд. Наконец, она достигла конца коридора и упёрлась взглядом в тупик. Путь закончился, а цель так и не была достигнута. - Хтоний**, я, кажется, потеряла его, - произнесла громким голосом дама. Её взгляд по-прежнему был устремлён вперёд, в сторону замкнутого тремя стенами тупика. Но ответом ей была тишина. Ни звука не слышалось вокруг. - Хтоний, не бросай меня, - уже шёпотом проговорила женщина, - ты должен мне помочь. Я прошу. Неожиданно в пустоте раздался низковатый мужской голос. Его интонация была пронизана горечью и мягкой вкрадчивостью почти дьявольского искушения:- Я же предупреждал тебя, Геката***, - его бесполезно было удерживать. Дама с грустью покачала головой и спокойно проговорила:- Мне казалось, у него был шанс…- Шанс на что? – нетерпеливо прервал её голос. – На бесполезное барахтанье в реке жизни? Свою программу он уже отбыл. - Не будь так жесток, Хтоний! - Буду, Геката, буду! – но тут же мужской голос смягчился: - Ты слишком привязываешься к ним. Нельзя так себя растрачивать. Почувствовав слабину в интонации собеседника, Геката проговорила:- Ты безусловно прав. Как всегда. - Но ты ведь не уйдешь оттуда. Верно? – обреченно проговорил мужчина. - Не уйду, - подтвердила женщина. - Тогда будь осторожна, когда обернёшься.Геката с благодарностью кивнула, а затем прислушалась. Позади, в ранее царившей тишине, действительно что-то поменялось. Окружавшая женщину пустота была уже не такой плотной и единой. За спиной дамы раздалось тихое шевеление, вслед за которым послышался шорох множества шагов. Но шагов необычных. Казалось, что сотни босых, мокрых после дождя стоп ступают, с характерными шлепками, по плиткам коридора. Это длилось мгновение, а потом стихло столь же внезапно, как и началось. Дама спокойно обернулась, словно понимая, что её ожидает. В её движениях, несмотря на предупреждение Хтония, не было даже доли волнения. Она с достоинством осмотрела коридор. Он действительно изменился и стал от этой перемены ещё более жутким, чем был до этого. Сам по себе коридор пребывал в той же чистоте и стерильной белизне, каким его до этого узрела Геката. Двери по-прежнему было распахнуты настежь, светильники неумолимо изливали свет, а плитка, до слепоты в глазах, его отражала на разные лады. Но теперь по обе стороны коридора тянулись шеренги странных фигур. Они недвижно стояли возле каждой двери, устремив свои головы вперёд. Их вытяжке могли позавидовать солдаты в строю, а оцепенению – мраморные статуи в музеях. Фигуры различались по росту и полу. Среди них, если внимательно присмотреться, можно было распознать подобия мужчин и женщин, взрослых, подростков и совсем крошечных малышей. Тем ни менее, все фигуры, без исключения, были безликими. И в этом и крылась их отталкивающая жуть. Вне зависимости от своего возраста или пола, фигуры были обряжены в длинные грубые вретища****. Головы же незнакомцев были напрочь лишены волос, а лица отливали леденящей душу потусторонней белизной и холодом. Вокруг глаз у каждого из пришедших залегли глубокие тёмные тени. Собственно, только они и придавали хоть какой-то цвет лицам пришельцев. Хотя сами взгляды незнакомцев были напрочь лишены какого-либо движения или жизни. Они были устремлены вперёд, но ровным счётом ничего не выражали. Виделось, что глаза нужны были им для направления, но не для созерцания. Геката сделала несколько шагов по коридору и остановилась. Её уппеланд тяжёлыми складками растёкся по полу, а сама фигура приобрела величавость и источала силу. Дама всем видом показывала, что пришла не просить, но приказывать. - Каждый, кто выступит в мою сторону, пожалеет, - предупредительным тоном проговорила женщина. – Я сейчас исполняю свой долг, поэтому нахожусь под защитой Высшего Психопомпа – Гермеса*****. Так что отдайте мне того, за кем я пришла. Последние слова Геката произнесла с явной угрозой в голосе. У неё было мало времени, поэтому приходилось усиливать нажим на незнакомцев. В ответ стоявшие по обе стороны пришли в движение. Двое находившихся в самом начале коридора повернули головы в сторону Гекаты, потом по цепочке, также резко, стали поворачиваться следующие пары, пока, наконец, последними не повернулись незнакомцы, пребывавшие в опасной близости от гостьи. Теперь сотни пар окружённых мертвенной чернотой глаз уставились на пришелицу. Они по-прежнему не выражали ровным счётом ничего. В них не было даже интереса. - Мы не отдадим его тебе, - проговорили стоявшие в близи от Гекаты незнакомцы. После этого они резко отвернулись от дамы и опять с ледяным спокойствием упёрли взгляды перед собой. - Мы не отдадим его тебе, - эхом отозвалась следующая пара. И точно также, как и их предшественники, отвернулись от Гекаты. Цепочка отказов продолжилась и на следующих двоих, а потом перекинулась дальше, пока не затихла в самом начале коридора, вернувшись к своему источнику. Всё это время дама сохраняла неподвижность. Происходящее, похоже, не было для неё неожиданностью. Скорее наоборот, являлось частью раз и навсегда установленного ритуала. Когда всё стихло, Геката шевельнулась. Она сделала шаг вперёд, увлекая волны уппеланда за собой. Раздалось приглушенное шуршание бархата по глянцевому кафелю. - Отлично. Если вы не хотите отдавать его по-хорошему, придётся поговорить с вами по-плохому, - спокойно проговорила женщина. В ответ на это из самого начала коридора раздалось угрожающее шипение. Один из бледноликих незнакомцев утратил свою привычную неподвижность и выскочил из строя. Его фигура угрожающе изогнулась, потом осела, словно готовясь к прыжку. Тонкогубый, лишённый крови рот отрылся и явил миру острые, словно акульи зубы. Незнакомец напрочь утратил сходство с человеком, превратившись в потустороннее животное, жаждущее чужой смерти. Геката даже не повернулась в его сторону. С имперским покоем в повадке она неожиданно выставила правую руку вперёд. И в эту же секунду угрожавшего подбросило в воздухе, а затем он упал, опершись на все четыре конечности, на пол. Раздалось жалобное поскуливание, словно бездомному щенку прищемили хвост дверью. Нападавший виновато отполз на своё место и там тихим причитающим тоном стал кому-то жаловаться. Но повторить атаку не спешил. Впрочем, как и другие его соплеменники. Геката, довольная демонстрацией своей силы, опустила руку. Теперь, когда преимущество было на её стороне, можно было продолжить переговоры. - Надеюсь, теперь понятно, что спорить бесполезно. Вы вернёте его нам, - дама сделала тактическую паузу, - а взамен вы получите в награду вот это.С этими словами Геката подняла правую руку вверх. В её пальцах, под навязчивым светом ламп, что-то приглушённо блеснуло. - Это медная монета - плата перевозчику за переход, которой у вас не было в момент смерти******, - пояснила очевидное для присутствующих женщина. – Но тому, кто согласиться нам помочь, она отойдёт безвозмездно. По статичным рядам прокатился удивлённый шепот, переходящий в недовольное роптание. - Это против правил, - понеслось по знакомой цепочке вдоль коридора возмущение. - Так нельзя! – вторила ей следующая волна голосов. Геката опустила руку и спрятала монету в складки своего одеяния. - Что ж, раз Вам нравится здесь обитать, я, пожалуй, пойду, - спокойно проговорила женщина. Она величественно заскользила по направлению к выходу из бело-ледяного коридора. Сотни пар теперь уже изумлённых глаз смотрели на неё с двух сторон и в спину. Но дама не обращала на них внимания. Статус даровал Гекате привилегию смотреть на обступивших её существ свысока, хотя внутренне она была полна раздражения оттого, что не выполнила задуманное, и Гермес-Хтоний опять оказался прав. Но неожиданный оклик остановил её. - Госпожа, я согласен Вам помочь! – прокричал детский голос позади неё.Дама остановилась, а потом настороженно обернулась. Из правого ряда выступила невысокая фигура, которая, судя по росту, была когда-то ребёнком. - Я могу Вам его отдать, - уточнил говоривший. По рядам пронеслось приглушённое слово ?безумец?, но малыш, похоже, не обратил на это внимания. - Ты ведь здесь недавно? - улыбнулась Геката. – Поэтому ты такой смелый. Ответом ей был лёгкий кивок бледной детской головы. - И очень хочешь отсюда уйти? – продолжила свой импровизированный допрос дама. Снова кивок. - Хорошо, - женщина присела, утонув в чёрных складках своего одеяния, - можешь подойти и взять его. Но ты же понимаешь, что случиться, если ты нас обманешь? – с напускной строгостью добавила она. На лице подобия ребёнка проскользнула тень улыбки. Конечно, несмотря на свой юный возраст, он уже понял правила этой игры. И даже если где-то не знал их досконально, чувствовал нутром все нюансы происходящего. Он подбежал к Гекате и проворно сорвал с её ладони медяк. Оцепеняющий холод опалил руку женщине. Он был таким сковывающим и стремительным, что мгновенно нырнул под белый рукав рубашки и добрался почти до самого плеча дамы. Но внешне Геката ничем не выдала причинённого ей прикосновением малыша неудобства. Наоборот, она спокойно встала и оглядела коридор. - Так где он? Малыш молча повернулся в ту сторону, где сам находился ещё пару минут назад, и указал на зёв открытой двери палаты. - Спасибо, - коротко бросила Геката и устремилась в указанном направлении. Ребёнок её больше не интересовал: он выполнил свою задачу и теперь наверняка был уже на полпути в рай, где ему и надлежало находиться с самого начала. Стоявшие возле двери фигуры не стали препятствовать даме. Когда она подошла к двери, они с видимым почтением расступились в стороны, открывая ей проход в палату. Геката скользнула внутрь и сразу же увидела того, кого искала: на полу в коридоре, образованном больничными койками, лежал Бенедикт Камбербэтч. Он был одет в мягкую пижаму мышиного цвета, правда, ноги его были босыми. На лице мужчины уже успела разлиться мертвенная бледность, а глубокие тёмные тени залегли вокруг глаз. Правая рука со сжатым кулаком лежала на груди. Немедля ни секунды, дама подошла к лежащему и осела рядом с ним на пол. Она дотронулась до сжатой в кулак руки Бенедикта и попыталась раскрыть скованную неподвижностью ладонь мужчины. Наконец, пальцы лежавшего ослабли, и Геката увидела, что скрывал в руке тот, кого она с таким тщанием искала: в свете ламп ненавязчиво бликовал серебряный колокольчик. Геката с ужасом отпрянула. Она отползла в сторону, волоча за собой длинные края своего одеяния. Какая-то скрытая боль придавила её к полу, а из груди стали вырываться тяжёлые всхлипывания. Казалось, что женщине не хватало воздуха, чтобы заплакать в полную силу, но нежданное горе душило её в своих омертвевших объятиях. - Опоздала… Я опоздала, - сдавленным шёпотом выдохнула из себя Геката. - А я тебя предупреждал, - раздался в тишине палаты наполненный печалью знакомый голос. Женщина подняла глаза и увидела прямо перед собой высокого мужчину, одетого в больничную пижаму. Его вытянутое лицо таило в себе контраст между лёгкой небрежностью светлых вьющихся волос, высоким лбом и упрямством плотно сжатый тонких губ. Серьёзные голубые глаза, с любовью смотревшие на сидящую на полу женщину, только усиливали эту дисгармонию в образе. - Хтоний, я пыталась, ты же знаешь. Он должен был жить. Мужчина отрицательно покачал головой. Он присел рядом с Гекатой на пол, бережно наклонился к ней и отёр пальцами бежавшие по её округлым румяным щекам ручейки слёз. - Ты, моя девочка, - с нежностью проговорил мужчина, - всегда так привязываешься к нашим подопечным, что не можешь оторвать их от сердца. - Не могу, - утвердительно кивнула в ответ его собеседница. – Но всё это произошло так скоро и несправедливо. Мужчина согласно качнул головой.- Наверное, ты права, но такова наша работа, - в его тоне таилось почти философское смирение. Он повернулся в сторону по-прежнему лежавшего на полу Бенедикта и изучающе глянула на поблёскивавший в свете ламп колокольчик. - Иви, пора его забирать, - быстро проговорил мужчина. - Знаю, - отозвалась женщина, устало поднимаясь со своему места. Его одеяние тяжело зашумело, взлетая тучными складками вверх. Геката растерянно провела пальцами по щекам, забирая остатки слёз, но всхлипывать не перестала. С минуту она со злостью вглядывалась в ненавистный колокольчик, лежавший в раскрытой ладони Бенедикта. - Это было так низко прислать к нему доппельгангера*******! – выругалась с отчаянием женщина, едва сдерживая вновь подступившие в горлу слёзы. – Они совсем там, наверху ошалели! Сидевший на полу мужчину брезгливо поморщился от этой реплики. - Не нам обсуждать планы начальства, Иви, - напомнил он своей коллеге. – Тем более, в столь современных выражениях. Такому существу, как ты, это не к лицу. Женщина с досадой оглянулась на своего собеседника, но противоречить его словам не стала. Вместо объяснений, она подошла к лежавшему на полу Бенедикту и с тоскливой нежностью оглядела его вытянутую нелепую фигуру. На это у неё ушло всего несколько секунд. Потом Геката наклонилась, взяла из раскрытой ладони мужчины колокольчик и деловито засунула его в бездонные складки своего уппеланда – чтобы не потерялся. Лишь после этого женщина неожиданно легко вскинула своего подопечного на руки. Выглядело это со стороны так, будто мать взвалила на себя невероятно большого младенца, - странно и нелепо. Но присутствовавшего при этом Хтония, похоже, данная картина нисколько не удивила. Скорее наоборот: когда дама со своей ношей шла по направлению к выходу из палаты, мужчина почтительно посторонился, но помощь свою не предложил. Геката с лёгкостью выскользнула в коридор. Никто не препятствовал ей в этом. Пугающие фигуры потусторонних незнакомцев исчезли, словно их и не было вовсе, а вместо звенящей белизны больничной обстановки вокруг царили сырость, полумрак и запустение. Слышался лишь ненавязчивый звук капающей где-то в глубине здания воды.Но женщина, похоже, не обращала на эти метаморфозы никакого внимания. Она шла, изящно покачиваясь в такт напеваемой ей песни, и словно пыталась убаюкать и так спавшего на её руках мужчину.- The pullof the moon, the thrustof the sun,// And thus the oceaniscrossed, // The waters are blessed while a shadowy guest // Kindles a lightfor the lost (Притяжение луны, давление солнца/И так океан пересечен/Воды освещены, пока призрачный гость/Разжигает огонь для потерявшихся), - тихо напевала Геката-Иви, проплывая вдоль разорённых временем комнат. Лишь тишина вторила её мелодичному голосу и шёпоту ползущего вслед за её шагами бархата. Бенедикт же оставался неподвижен. Его руки безжизненно свешивались вниз, создавая иллюзию полного умирания. Но только Хтоний и Геката знали, что его смерть ещё не пришла. Наконец, изящная фигура Гекаты скрылась в проёме двери, ведшем, через подъем по винтовой лестнице, на самый верх. Её шаги вместе со звуками песни растворились в тишине. И только после этого из брошенной людьми палаты выступила высокая мужская фигура. Теперь в ней не осталось ничего из того, что Бенедикт Камбербэтч знал под именем своего нового знакомого Тома Хиддлстона: на смену дурашливым ужимкам пришла давящая своей силой серьёзность, вместо светлых кудрей вились тёмные, зачёсанные назад длинные смоляные волосы, а чёрный дорогой костюм настоящего джентльмена викторианской эпохи заставлял напрочь забыть о больничной пижаме. Даже глаза его изменили цвет, став изумрудно зелёными. Хтоний, - а это был именно он, - спокойно осмотрелся вокруг. Он деловито заложил руки за спину и на мгновение застыл на месте, словно обдумывая свои дальнейшие действия. Размышления заложили глубокие складки на высоком лбу мужчины и заставили ещё плотнее сжаться его и без того тонкие губы. Эта гримаса добавила взгляду мужчины странную жалостливость, словно ему и самому было не в радость то, что он в данную минуту обдумывал. Наконец, Хтоний—Гермес коротко кивнул своим мыслям и решительно зашагал по заброшенному коридору. Как только мужчина скрылся в проёме выходной двери, плотная темнота погребла оставленное им помещение.____________________________*Уппеланд - средневековая верхняя одежда, длинное широкое одеяние, доходящее до пола с широкими треугольными рукавами, имеющими немногим меньшую длину. Имел распространение с 1360 по 1420 годы во многих регионах Европы, в том числе, во Франции и Испании. **Хтоний (Χθ?νιο?, ?подземный?) - одно из имён бога Гермеса. ***Геката - древнегреческая богиня лунного света, преисподней и всего таинственного. Она была также богиней ведьм, ядовитых растений и многих других колдовских атрибутов. По одной из легенд, была возлюбленной бога Гермеса (Хтония), от которого родила трёх дочерей. **** Вретище - слово, первоначально обозначавшее грубое ткацкое изделие, изготовлявшееся обыкновенно из козьего волоса. После этот термин стал также обозначать одежду, сшитую из такого полотна, которое израильтяне носили преимущественно в знак траура.***** Гермес - в древнегреческой мифологии бог торговли, прибыли, разумности, ловкости и красноречия, дающий богатство и доход в торговле, бог атлетов. Покровитель глашатаев, послов, пастухов, путников; покровитель магии, алхимии и астрологии. Посланник богов и проводник душ умерших (отсюда прозвище Психопомп?— проводник душ) в подземное царство Аида, изобрёл меры, числа, азбуку и обучил людей. ******Такую монету древние греки называли навлон (римляне - донация). Её клали в рот или на глаза умершего для оплаты услуг Харона - перевозчика по реке Стикс в царстве мёртвых. Монеты могли быть разного достоинства и из разных металлов, в том числе, меди, серебра и золота. *******Доппельга?нгер (правильнее: Доппельге?нгер; нем. Doppelg?nger — ?двойник?) — в литературе эпохи романтизма двойник человека, появляющийся как тёмная сторона личности или антитеза ангелу-хранителю. В произведениях некоторых авторов персонаж не отбрасывает тени и не отражается в зеркале. Его появление зачастую предвещает смерть героя.