5 (1/1)

В большой зале невыносимо воняло свиным жиром. Толстый широкошеий хряк был нанизан на большой вертел и неторопливо крутился вокруг своей оси, подставляя уже румяные бока пламени камина, причём крутился сам, без посторонней помощи. Какого-либо повара рядом с готовящимся блюдом не наблюдалось. Что было весьма необычно.Но эта была не единственная странность обстановки. Сама зала тоже являла собой преинтересный объект для наблюдения. Для начала отметим, что обладая воистину гигантскими размерами, она была напрочь лишена каких-либо окон или заметных человеческому глазу дверей. Казалось, всё помещение рождалось из дружбы обитых тёмным деревом стен, поднимавшихся ввысь и смыкавшихся где-то в бесконечности. Потолок же был съеден густой гуашевой чернотой. Неподалёку от камина стоял стол, покрытый бордовой бархатной скатертью. Вкруг него теснились старинные кресла, обитые графитовоцветным сукном неясной природы. Столешница же была тесно уставлена матовыми бутылями с вином и высокими кубками. Присутствия еды на столе не обнаруживалось. Единственное кресло, расположенное возле камина, занимал высокий мужчина в тёмном викторианском сюртуке. Это был Хтоний-Гермес. Он внимательно смотрел на кабанью тушу, лениво вращающуюся над пламенем. Его рука опиралась на подлокотник кресла, а тонкие пальцы поддерживали острый подбородок, придавая всему облику божества ореол отрешённости. Он думал. А подумать было о чём. Прошедшие часы внушали немало тревог, а история последнего подопечного путала и раздражала одновременно. Хтоний не терпел вмешательства посторонних сил в свои дела. В былые времена, когда озорство Гермеса было притчей во языцех, он бы не оставил проступки других без должного наказания. Но сейчас, спустя века, былой запал покинул его. Наверное, это была банальная усталость: слишком много повидал проводник в царство смерти на своём веку, слишком многих потерял, а за некоторые проказы заплатил своей кровью и болью близких. Вот откуда взялись это, как сказали бы смертные, старческие осторожность и тревога. Груз прожитого тяготил даже бога-проводника. Словно откликнувшись на его подавленность, из темноты возникла женская фигура в длинном одеянии. Послышалось шуршание тяжёлой ткани по плитам пола, а потом изящная кисть руки – невероятно белая, с тонкими пальцами - мягко коснулась лица Гермеса. Тот, очнувшись на мгновение от тяготевших его дум, закрыл глаза и прижался к женской ладони щекой. - Тебе надо выпить вина, - произнёс мягкий голос Гекаты. – Кажется, Ансар ещё не все запасы уничтожил. Гермес еле заметно улыбнулся:- С этими восточными божествами всегда столько мороки: на вид – само благочестие, а чуть дашь волю – налегают на вино и мечтают добраться до всех юных дев в зоне видимости. Он, кстати, вспомнил, как его зовут? – Мужчина открыл глаза, обращая свой вопрос к стоявшей позади кресла Гекате. - Нет, - смеясь, отозвалась богиня. – Да разве это уже имеет значение? Свою работу он сделал грязно, способствовал потере ведомого в царство смерти. Он достоин наказания в любом случае. И он это знает. - Потому и напился, - резко отозвался Гермес, поднимаясь из своего кресла. – Правда, Ансар?Мужчина повернулся к лежащему в одном из кресел помощнику. Тот, кто ранее показался Бенедикту в образе благополучного доктора, теперь являл собой безобразное зрелище. Он был мертвецки пьян, отчего изящное восточное лицо казалось сейчас опухшим и красным. Врачебный халат был накинут прямо на голое тело, открывая посторонним усеянную густыми волосами грудь. На столе перед провинившимся божеством стояла целая батарея початых бутылок. Рядом с ними валялось несколько опрокинутых кубков, от которых в разные стороны расходились видевшиеся чёрными на поверхности скатерти разводы вина. Гермес обошёл стол и наклонился над Ансаром.- Ты слышал, о чём мы говорили? На мгновение лежавший в кресле приоткрыл глаза, пробормотал что-то невнятное, а потом пренебрежительно махнул на Хтония рукой. - Животное, - брезгливо отозвалась наблюдавшая за этой сценой Геката. - И не говори, - согласился её собеседник, отворачиваясь от Ансара. Гермес отошёл от стола, постепенно удаляясь в темноту залы, но через мгновение вынырнул на свет.- А где наш клиент? Геката чарующе улыбнулась в ответ:- Он сейчас явится. Дай ему время настроиться перед уходом.Хтоний утвердительно кивнул. - Ты с ним уже поговорила? - Разумеется, - отозвалась богиня. – Но он пока не до конца смирился с происходящим. Даже пытался торговаться, вымаливая себе время. - Как и все они, - проговорил Хтоний. - Да, как и все они. - Ну, раз он скоро появится здесь, тогда нам надо подготовиться к финальной трапезе. Божества понимающе переглянулись. После этого, Гермес ударил в ладоши, и в темноте зала полилась музыка. Глубокий мужской баритон с затаённой скорбью, скрытой в каждой пропетой ноте, сообщил, что он отправляется в путешествие налегке, и что прощается со своей некогда светлой, но сейчас падшей звездой.* Мелодия, породнившаяся с меланхоличными скрипками и переборами тревожной гитары, мягко обволакивала залу. И даже бескрайность пространства не мешала её полёту. Уже на первых нотах сам воздух и пламя в камине покачивались песне в такт. Геката закрыла глаза и скрестила руки на груди, словно обнимая себя. Её утяжелённая бархатным упелландом фигура пришла в движение, отдаваясь на откуп звучащей музыке. В её мягких колебаниях читалась чарующая женственность, помноженная на неясную тоску. Нет, то был не танец. Скорее, это была скрытая скорбь, вычитанная из песни и выпущенная наружу на считанные минуты. Гермес наблюдал за возлюбленной, полузакрыв глаза, но не пытаясь к ней присоединиться. Он одновременно и любовался Гекатой, и находился в плену музыки. Ему хотелось длить это мгновение вечно, но вот песня закончилась. Вслед за ней зазвучала следующая, но уже не такая трогающая за душу. Волшебство момента ушло. Лицо Гермеса мгновенно стало серьёзным. Мужчина засунул руку в нагрудный карман, откуда выудил изящные серебристые часы на цепочке. Открыв крышку, он сверился с только ему ведомым временем. - Пора! – громко проговорил Хтоний. Раздался резкий щелчок, и сверху, с темноты потолка, на стол упало несколько подсвечников и серебряных блюд. Вслед за ними на скатерть посыпались ножи и вилки. Казалось, что сейчас начнётся форменный хаос. Но нет, - все приборы расположились рядом друг с другом в поразительном порядке и отвечая всем самым взыскательным правилам сервировки. Геката удовлетворённо кивнула. Она подошла к столу, взяла большое серебряное блюдо, вилку и нож для нарезки мяса. После этого богиня буднично направилась к камину, где продолжала, вопреки всем законам физики, крутиться на вертеле туша кабана. Отрезав от неё несколько увесистых кусков, Геката вернулась к столу и водрузила блюдо с мясом в самый центр. Потом богиня споро осмотрела стоявшие в хаотичном порядке бутылки с вином, смахнув, словно между прочим, пустые на пол. И лишь удостоверившись, что всё, как ей казалось, готово к приходу гостя, Геката повернулась к Гермесу. - Можно его звать, - коротко проговорила она. В ответ Хтоний скорчил неопределённую гримасу то ли боли, то ли обречённости. Каждый раз, на последних этапах работы, его посещала эта гадкая смесь из жалости к клиенту и необходимости творить смерть из чувства долга. Бог понимал, что кто-то должен был нести эту грязную, но необходимую службу по очищению мира от отживших своё душ. Но каждый раз ощущал внутреннее колебание. Отсюда и рождались эти фантасмагорические представления со сменой образов, которыми так удобно было оттягивать неизбежное. Люди думали, что проводник менял личины и творил иные реальности ради них. Но нет, всё это делалось исключительно для самого Гермеса. Иногда Хтонию удавалось дождаться пересмотра приговора. Откуда-то сверху приходило разрешение отпустить душу обратно, в мир, но такие истории происходили крайне редко и лишь отсрочивали время смерти на годы. Гермес едва заметно вздохнул, отгоняя тягостные мысли прочь. Да, такова была его работа, и он умел выполнять её хорошо. Вопреки всему. Чтобы взять себя в руки, мужчина поправил сюртук, откашлялся и, наконец, громко крикнул:- Бенедикт Камбербэтч!Послышался слабо различимый шелест, похожий на дуновение лёгкого ветра. Пламя в камине и огни стоявших на столе свечей заколебались, но тут же, почти мгновенно, успокоились и продолжили своё горение. Музыка смолкла, а зала окуталась в тягостное молчание. На мгновение показалось, что ничего не изменилось. Но в следующую секунду одно из кресел сделало резкий поворот вокруг своей оси, и в нём проявилась фигура мужчины. - Приветствую Вас, - дружелюбно проговорил Гермес. Его лицо осветилось улыбкой радушного хозяина, встречавшего дорогого и давно ожидаемого гостя. Сделав изящный поклон, проводник направился к Бенедикту. Камбербэтч продолжал сидеть в кресле, уставившись с мрачным выражением лица на своего собеседника. Бывший пациент сейчас мало походил на больного: серую пижаму сменил тёмно-синий деловой костюм офисного клерка, щетина на лице была сбрита, а кудри – тщательно прибраны. Даже сломанная в аварии нога лишилась гипса. Бенедикт опять превратился в того, кем являлся большую часть своей жизни, – неприметного юриста средних возможностей и чудаковатой внешности. Он был подавлен. И приветствие Гермеса ничуть не взбодрило его. Скорее наоборот, - оно сообщало, что конец уже близок. Остались только последние сцены разыгрываемой богами комедии. - Мистер Камбербэтч, не желаете ли отведать наше угощение? – раздался мягкий голос Гекаты. Богиня заботливо поставила перед подопечным блюдо с ещё дымящейся кабанятиной и кубок с вином. В это мгновение она как никогда сильно походила на медицинскую сестру из викторианской больницы – внимательную и милосердную. Бенедикт невольно бросил на неё взгляд, но тут же в ужасе отвёл его. Несмотря на мягкость манер и вежливость женщины, сами её облик и одеяние давали понять, что перед ним находится потусторонне существо с неограниченной властью над людьми. Всё остальное было просто притворством, игрой на потеху древним заскучавшим богам. - Разговор может оказаться долгим, поэтому не отказывайтесь от нашего угощения, - вежливо, но с нажимом заметил Гермес. Он находился сейчас рядом с сидевшим в кресле гостем и поглядывал на него с явным беспокойством. Обычно такой взгляд бросали на больного ребёнка, отказывавшегося от лекарства. – Геката сегодня превзошла сама себя: мясо калидонского вепря, ** зажаренное на вертеле, вино из винограда со склонов Везувия! Первое тысячелетие нашей эры, между прочим!*** Это, я вам скажу, не каждый может в наше время оценить. Гермес бросил в сторону возлюбленной полную благодарности улыбку. Та в ответ сделала вид, что польщена похвалой, адресованной её навыкам хозяйки, и смущённо зарделась. Бенедикт с напряжением посмотрел на обоих хозяев, а потом отрицательно закивал головой:- Нет, благодарю… Я как-нибудь без вина обойдусь. - Зря, очень зря, - проговорил Хтоний, с барским видом садясь в кресло, стоявшее напротив гостя. – А мы, пожалуй, отужинаем. Правда, дорогая?Словно только и дожидаясь этих слов, Геката поспешно присела за стол. Блюда с мясом мифического вепря рассредоточились по поверхности, рядом с ними оказались налитые почти до краёв кубки с вином. Боги изволили ужинать, какое-то время не удостаивая Бенедикта своим вниманием. Мерный стрёкот ножей и вилок разбавлял царившее за столом безмолвие, откуда-то со стороны лилась музыка Леонарда Коэна. Иногда раздавался еле-слышный храп спавшего в своем кресле Ансара.***Наконец, Гермес закончил трапезу. Он расслабленно развалился в своём кресле, поставив ноги на невесть откуда взявшийся пуф. Заботливая Геката принесла ему коробку с сигарами. Хтоний привычным жестом обезглавил одну из них ножом-гильотиной, прикурил от уголька, взятого из камина, и обратил свой взгляд на Бенедикта. - Мистер Камбербэтч, а почему вы молчите и отказываетесь от нашего угощения? Мне кажется, это как минимум, невежливо по отношению к нам, хозяевам данного места. Интонация Хтония сочетала в себе напускную обиду и иронию. Бенедикт нервно заёрзал в своём кресле, не ожидая такого оборота беседы. После секундной заминки он проговорил:- Я чувствую себя здесь не в своей тарелке. Мне казалось, что всё должно быть по-другому. - А как? Ответа не последовало. Камбербэтч смущенно молчал, словно боясь сморозить очередную глупость. Хтоний же продолжал невозмутимо курить сигару, хотя его взгляд был полон насмешки и горечи. - Мне кажется, мистер Камбербэтч ожидал увидеть что-то более привычное. То, чему ему учили на уроках катехизиса, например, – проговорил Гермес после паузы, обращаясь скорее к Гекате, чем к своему подопечному. - Безусловно, - отозвалась богиня. - Он думал, что здесь, по ту сторону жизни, его встретят ангелы или черти. Что в конце всего случится Страшный суд и прочее, а тут…- Оказались мы, - закончила мысль возлюбленного Геката. - Да, мы, - усмехнулся Гермес: - непохожие на безгрешных херувимов, поедающие мясо и попивающие вино со склонов Везувия. Бенедикт не стал ему возражать. Он продолжал хранить молчание. Похоже, что слова психопомпа попали в самую точку. Но, что было наиболее обидным, аналогичные мысли посещали головы многих проводимых к смерти людей, и не являлись для Хтония и Гекаты чем-то новым. Даже в своих сомнениях адвокат оказался банален до невозможности.Хтоний выжидательно посмотрел на своего подопечного, надеясь на хоть какую-то реакцию. Но тот продолжал молчать. Тогда психопомп обратился к своим карманным часам, чтобы свериться с ними. Открыв серебристую крышку, Гермес с секунду вглядывался в циферблат, а потом грустно произнёс:- У Вас осталось совсем мало времени. И очень жаль, что вы предпочитаете проводить его так, в молчании. - А как я его должен проводить? – отозвался Бенедикт. - Ну, вы могли попировать с нами, попеть любимые песни, предаться любовным утехам с гуриями**** - масса вариантов. - Нет, спасибо… - Голос Камбэрбетча казался совсем тусклым. – Пусть всё идёт, как идёт. - Да, бросьте, Бен, - скривился Гермес, - неужели вы верите во всю эту чушь про грехи и возмездие? Сами видите, что здесь, рядом со смертью всё не так, как представляется вам, людям. - Я просто не хочу, - с нажимом проговорил его собеседник. - Ну, не хотите, как хотите.Гермес откинулся в кресле и опять приложился к сигаре. Он замолчал. Казалось, что бог-проводник погрузился в свои мысли, лишь изредка поглядывая на сидевшего в неподвижности Бенедикта. А тот продолжал смотреть перед собой, храня нервное оцепенение. Внезапно пение Леонарда Коэна стихло. Тишина как-то резко и вдруг накрыла залу, отчего в воздухе повеяло чем-то жутким и опасным. Где-то вдалеке послышался бой часов, отсчитывавших время: один удар, второй, третий… На тринадцатом Гермес и Геката поднялись со своих мест и обратились к Бенедикту. - Мистер Камбербэтч, вам пора, - мягко молвила богиня. На лицах древних существо читалась печаль, скрашенная грустными улыбками. Они пытались сохранить вежливость и участие в столь трагический для их подопечного момент. И у них это получалось. Бенедикт Камбербэтч понимающе кивнул, потом, сбросив оцепенение, он с усилием поднялся со своего места и подошёл к ожидавшим его богам. - Куда мы идём? Вместо ответа Гермес дотронулся до спины мужчины и мягко повернул его в сторону камина.На месте огненного зёва, где, казалось, ещё пару минут назад вертелась туша гигантского вепря, теперь виднелось тёмное зеркало. Оно забирало всё пространство от пола до потолка, а раму ему составляла резная конструкция, в которой переплетались искусно изображённые черепа, перекошенные смертной судорогой лица, морды демонов и лики святых. Сама поверхность не была похожа на обычные зеркала. В первую секунду она казалось матовой, но стоило присмотреться, как на её поверхности проступали три фигуры: Гермеса, Гекаты и самого Бенедикта Камбербэтча. Ни зала, ни стол, ни продолжавший спать в одном из кресел Ансар в зеркале не отражались. - Нам туда, к переходу, - коротко проговорил Гермес. Он подтолкнул подопечного к нему. Геката последовала за ними, шурша по плитам залы своим тяжёлым одеянием. Когда они подошли вплотную к зеркалу, их отражения расползлись по поверхности и, казалось, выросли до самого потолка. Бенедикт ощутил, как его тянет туда, в этот тёмный глянец перехода. Данное ощущение было такой силы, что ему было невозможно сопротивляться.?Неужели это всё?? - пронеслось в сознании обречённого. Он мысленно пролистал свою жизнь, и понял, насколько быстро всё произошло. От точки рождения до данного мгновения понадобилась всего лишь секунда на воспоминание. Стало горько, что самих памятных мгновений так мало и что все они такие усреднённые, банальные и простые: родители, школа, университет, работа. Пожалуй, только Софи и мысли о ней, лучились ярким светом и выделялись на фоне остальных. Неожиданно Бенедикт остановился. Гермес и Геката тоже замерли на месте. - Мистер Камбербэтч, что-то случилось? – поинтересовался Хтоний, заботливо касаясь плеча подопечного. - Всё в порядке… - Бенедикт перевёл дыхание, - Просто… Это очень больно и страшно - уходить… Он умоляюще посмотрел на проводника. - Неужели это всё?!Гермес сочувственно кивнул. - Да, это всё. И, к моему, великому сожалению, нам стоит поторопиться, иначе переход закроется, и вы останетесь между мирами. Камбербэтч судорожно сглотнул слюну. Потом он поправил пиджак. Во всех его движениях читалась скованность неуверенного в себе человека, которому предстояло принять важное решение. Наконец, Бенедикт проговорил:- Я могу задать последний вопрос? Геката и Гермес переглянулись. Психопомп нахмурился: времени почти не оставалось, а тут эти запоздалые, уже никому не нужные разговоры. Но взгляд Гекаты успокоил его. Она мягко дотронулась до руки возлюбленного, словно выпрашивая для Бенедикта хотя бы минуту жизни. Гермесу ничего не оставалось, как согласиться, и он кивнул в ответ ведомому. Тот с благодарностью улыбнулся. Было заметно, как он с волнением подбирает слова, стараясь чётко сформулировать главный вопрос перед смертью. Наконец, Бенедикт заговорил. Слова, трудные и грузные, срывались с его губ с превеликой неохотой.- Перед уходом я хотел бы узнать, зачем родился. Ради чего было всё это: моя жизнь, годы учёбы и работы?Он испуганно замолчал. Камбербэтч посмотрел на проводника, буквально поедая того взглядом. На мгновение мужчине показалось, что изумрудные глаза Хтония подёрнулись слезами. Но это, скорее всего, была иллюзия, навеянная волнением и желанием занять в мыслях психопомпа больше места, чем мог рассчитывать обычный ведомый. Гермес тоже смотрел на своего клиента, не отводя взгляда. Он был спокоен и уверен в том, что делает. - Мистер Камбербэтч, - сказал он с усталостью, - мы неслучайно отсрочивали Ваш уход и давали вам время. Но вы не желали с нами разговаривать. Теперь же, когда до перехода остались считанные минуты, вы стали задавать вопросы. Возможно, самые важные в вашей жизни. - И всё-таки, - умоляюще проговорил Бенедикт. - И всё-таки? – Гермес с издёвкой приподнял брови. – И всё-таки… Мистер Камбербэтч, а почему вы не задали эти вопросы, когда были живы?Бенедикт молча воззрился на своего проводника, который с каждой фразой и словом стал наступать на своего подопечного. В какое-то мгновение они оказались столь близко, что их взгляды пересеклись. - Почему Вы, потомок древнего рода, оказались на низкой должности в юридической фирме, вместо того, чтобы совершать нечто великое и нужное людям? Почему Вы оказались таким банальным, скучным и жалким? Ответьте мне и себе, мистер Камбербэтч! От этих слов ведомый вжал голову в плечи. Казалось, что каждое слово психопомпа проникло в клеточки его мозга, откуда проползло в душу и вынырнуло на поверхность вместе с холодным потом. Наверное, эта словесная экзекуция была бы продолжена, но в разговор вмешалась милосердная Геката. Она подошла к Гермесу и осторожно обняла того за плечи. Этот жест зримо успокоил проводника. Он грустно опустил голову, отступив от Бенедикта, и даже на мгновение прикрыл глаза. Богиня мягко приподнялась на цыпочках, отчего её губы оказались рядом с ухом возлюбленного. - Скажи ему правду, - коротко произнесла она. – Не будь таким жестоким. Гермес устало открыл глаза и посмотрел на Камбербэтча. Геката по-прежнему стояла позади проводника, дожидаясь его ответа. Её руки покоились на плечах Хтония. - Да, скажите, - с робкой просьбой обратился Бенедикт. – Не тяните. Вы же сами сказали, что времени почти не осталось. Гермес скорчил неопределённую гримасу, а потом произнёс:- Действительно, как-то глупо молчать в такой момент. Тем более, что вам ещё, мистер Камбербэтч, относительно повезло. Ведомый с недоумением уставился на своего проводника.- Да-да, повезло. И не надо на меня смотреть с таким удивлением. – Хтоний горько усмехнулся. – Дело в том, что многие проживают свои жизни, не оставляя ровным счётом ничего после себя. Они рождаются и умирают лишь для массовости. Например, чтобы погибнуть на очередной бессмысленной войне. Или, чтобы стать единицей статистики среди жертв чумы. Не правда ли, грустная участь? Бенедикт безмолвно кивнул в ответ. - Но Вы не из их числа, - продолжил Гермес. - Вам повезло оставить яркий след в жизни человечества. Как Вы думаете, какой он?Камбербэтч смотрел на божество, продолжая хранить молчание. Ему казалось, что это продолжение игры потусторонних сил, какая-то последняя издёвка над его умирающей душой. Он не знал, как реагировать на слова Хтония: пытаться угадать или ответить шуткой на предположение о смысле существования. Всё казалось сейчас странным, нелепым, наполненным фантасмагоричными знаками. Видя смятение смертного, Гермес лишь в очередной раз усмехнулся.- Вы даже не пытаетесь предположить. Вы настолько уверились в своей никчёмности, что даже не стремились изменить свою жизнь. А сейчас даже не можете представить, что оказали человечеству неоценимую услугу. Геката! – Бог-проводник обернулся к помощнице: - Передай Бенедикту документы. - Слушаюсь, - кокетливо проговорила богиня, подплывая к Камбербэтчу и протягивая ему какой-то свёрток. Тот, принимая из её рук документ, поинтересовался:- Что это? - Откройте и прочитайте, - подмигнула ему в ответ Геката. Она отошла к Гермесу и с интересом воззрилась на своего подопечного. - Да, читайте вслух, мистер Камбербэтч, - подбодрил находившегося в недоумении мужчину проводник. Бенедикт перевёл взгляд со стоявших перед ним божеств, а потом дрожавшими от волнения пальцами развернул белую бумагу. В первое мгновение красно-синие строчки***** заплясали у него перед глазами, но потом сложились в отдельные слова. Он ещё мгновение вглядывался в них, чтобы понять, – перед ним находился формуляр сертификата о рождении ребёнка.- Ну же, мистер Камбербэтч, мы ждём. Голос Гермеса был сейчас мягок и настойчив. Он торопился. Бенедикт не заметил, как позади него поверхность зеркала пришла в движение. По ней побежали радужные волны. Отражения находившихся перед ним богов и человека стало растворяться, уступая место пробивающемуся свету. Зеркало словно разбило несколькими крупными трещинами, откуда вырвались блистающие яркие потоки. Время перехода пришло, и у Гермеса с Гекатой не осталось времени для дальнейших объяснений. - Это сертификат о рождении Кристофера Хантера, сына Софи. Он родился вчера, - срывающимся голосом наконец проговорил Бенедикт. – Что… Что это значит?! Ответьте! Он было бросился в своему проводнику, но почувствовал, как неведомая сила относит его назад. Переход начинал затягивать мужчину в свои объятия. Казалось, что неведомый вихрь внёсся в комнату, и он уже был не подвластен ни Гекате, ни стоявшему напротив ворот в Царство смерти Гермесу. Здесь, в этой зале, проходила граница того мира, где психопомп обладал властью. Там, за поверхностью зеркала, начиналась территория иных богов и сил. - Мне очень жаль, Бенедикт, но уже слишком поздно, - коротко проговорил Гермес. Он подошёл к Камбербэтчу, а потом резко выбросил свою руку вперёд. От этого движения голова ведомого запрокинулась, тело быстро вертикально вытянулось, глаза устремились вверх: в них читался нескрываемый ужас. Поток неясной энергии вырвал из разжатых пальцев мужчины сертификат о рождении ребёнка и унёс его в открывшийся портал между мирами. Вслед за бумагой в светящийся переход рухнуло и тело, когда-то принадлежавшее Бенедикту Камбербэтчу. А потом свет исчез, оставив вместо себя матовую поверхность зеркала, в котором теперь отражалось лишь две фигуры: Гекаты и Гермеса. ___________________________* Здесь идёт намёк на песню Леонарда Коэна ?Traveling Light?: ?Я путешествую налегке, / Моя некогда столь светлая, моя падшая звезда…?** Калидонский вепрь – животное-монстр из греческой мифологии. Был наслан на поля Энея, царя Калидона, богиней Артемидой в наказание за то, что царь забыл принести жертвы богам. *** Здесь идёт намёк на вино, выращенное на склонах Везувия, до его знаменитого извержения 79 года н.э.**** Гурия – в Коране, райские девы, которые будут супругами праведников в раю. ***** Сертификат о рождении в Великобритании выглядит, как белый бланк с отпечатанными красными буквами. Ранее заполнялся ручкой с синей пастой.