Глава 4. Дуэль (1/1)

Наблюдали ли Вы когда-нибудь за муравьями, которые бегут все вместе куда-то по своим делам? Цепочкой, один за другим, очень тесно с точки зрения человека, но, в то же время, если присмотреться, становиться заметно, что расстояние между ними немалое для них самих. Вот и дни в Слободе для Хель были подобны этим муравьям. На первый взгляд казалось, что череда дней летит, не задерживаясь ни на миг, но стоило Хель задуматься, и она понимала, что ее дни могут показаться кому-то очень даже длинными, ведь разного и интересного происходило немало.Ежедневные тренировки совершенно выматывали ее, но девочка их искренне любила. Тем более, что ее, в отличие от большинства, тренировали не старшие ребята, а сам Учитель. Впрочем, стопроцентным везением это мог бы назвать только последний мазохист, ведь Учитель был не только тонким психологом и отличным другом всем своим ученикам, но и строгим, требовательным педагогом. В обучении он не стал ограничиваться фехтованием – девочка училась всему, чему только можно, всему, чему только мог научить ее Дивный. Уже через месяц ее тонкие руки не выдавали в ней девчонку, изнеженное существо, а в фехтовании она порой побеждала даже мальчишек чуть постарше ее самой. Впрочем, нельзя сказать, что все давалось ей легко. Метание ножей, например, девочке не удавалось совершенно, к рубке на мечах ее душа явно не лежала, а при стрельбе из лука в близрастущие деревья и землю она попадала гораздо чаще, чем в мишень, так и не научившись делать поправку на ветер.Кроме тренировок она помогала бабе Нюре, порой возилась с ребятней Анны Сергеевны. Со временем на ее хрупкие плечики легла также и готовка на всю ватагу, все-таки она, как девочка, готовила куда лучше даже признанного всеми мальчишками кулинара Вика. Теперь и Учитель все чаще подсаживался к их костру, предпочитая их общество ужину в одиночестве. Не обошла Олю стороной и необходимость починки мальчишечьей одежды. Впрочем, с этим они к ней обращались не столь часто, все-таки привыкли быть самостоятельными.

Но, несмотря на все Олины обязанности, нельзя сказать, что бедную девочку совсем загоняли. Ведь она всегда находила время сбегать с мальчишками на речку, в лес.… За лето девочка загорела и вытянулась, научилась играть на гитаре и лазить по деревьям, нырять рыбкой и доставать мед из ульев так, чтобы пчелы не закусали, да и драться порой с мальчишками приходилось. В шутку, конечно, но была и пара серьезных драк. Правда, уже не с волчатами, а с ребятами из соседней деревни, которые повадились бегать в Слободу яблоки воровать. Это драки были массовые, но, к счастью, все заканчивалось хорошо, и обходились все лишь разбитыми носами да парой синяков, не считая выговоров от Дивного.Каждый новый день был полон веселья и не похож на предыдущие, и девочка искренне полюбила Слободу со всеми ее разношерстными жителями. Лишь одно портило ей настроение – лето неумолимо шло к своему завершению. Вечерами уже становилось прохладно, и все реже она, уставшая, засыпала у костра, хоть Вик и привык захватывать с собой на ужин плед для нее. Как и привык относить ее, уже крепко спящую, в дом к старушке. Если поначалу мальчишки и посмеивались над Виком, заботливо укутывающим девочку в плед, то потом успокоились. Во-первых, их пыл явно охлаждала невозмутимость юноши, а во-вторых, все прекрасно понимали, что Оля устает. Девочка же все-таки, хоть все и привыкли воспринимать ее как такого же, как и они сами, мальчишку.Впрочем, не все относились к Оле подобным образом, не для всех она стала своим парнем. Давно уже вся стая без малейшего стеснения наблюдала за Мишей, да и Учитель посмеивался, глядя на то, как его ученик краснеет, встречаясь с Хель взглядом, как бледнеет, когда видит ее с Виком, и как искренне верит в то, что никто ничего не видит и не замечает. Впрочем, один ничего не замечающий человек в Слободе все же был. Сама девочка. Что еще больше забавляло окружающих.***В кои-то веки день у Оли выдался почти спокойным. Календарь, явно издеваясь, печалил ребят надписью «28 августа», и Дивный, сжалившись над разом погрустневшими ребятами, объявил на зарядке, что сегодня выходной, и вместо работы и тренировок они идут в лес. Не отрабатывать какие-то навыки, а просто гулять. Новость была воспринята ребятами с восторгом, они зашли глубоко в лес и наткнулись на небольшое озеро, где долго плескались, благо последние дни лета баловали их теплом. Словом, день выдался славным, и совсем не хотелось думать о том, что завтра придется разъехаться, хоть и всего лишь до выходных, но расстаться.

Возможно, именно поэтому сегодня все засиделись у костра дольше обычного, и Учитель, вопреки обыкновению, не ушел к себе в дом сразу после ужина, а сидел с ребятами, что-то тихонько наигрывая на гитаре. Старшие ребята о чем-то шептались, то и дело поглядывая на Ольку, а Вик, глядя на них, только хмурился и качал головой, у младших уже слипались глаза, но сегодня их никто не отправлял спать. Все прекрасно понимали, что сегодня – последний по-настоящему летний день в этом году, последний день, когда они именно в таком составе – стая. Потом все будет иначе. Кто-то уже не вернется в Слободу, а кто-то, напротив, приедет впервые. Старшие уже привыкли к этой «текучке», но почему-то все равно каждый год становилось грустно.- Дивный… Спой ту песню, а? Последний вечер же. Малыши не слышали, - Вик, пожалуй, был самым младшим из тех, кто называл Учителя Дивным. Хотя Хель иногда казалось, что он куда старше большинства 20-летних и даже некоторых взрослых, и возраст тут ни при чем.Дивный покачал головой:- Не стоит. Я сегодня не в голосе, а малыши еще вернутся сюда, да и, боюсь, ценна она только для вас, тех, кто боится, что уже не удастся вернуться. Тех, кто приезжает не первый год и для кого это все давно уже не похоже на игру. А для них… Для них это пока игра. Игра в сказку, во взрослую жизнь, в рыцарство. Не стоит портить эту игру грустными песнями.- Но не для Хель.- Не для Хель, - согласился Дивный, тепло посмотрев на девочку, которая сидела рядом с Виком, обхватив колени, - но Хель же вернется. Я знаю. Вернется же?Оля почувствовала, как к ее щекам приливает румянец. Еще чуть-чуть, и, кажется, лицо по цвету сольется с волосами. Когда-то она слышала, что дом – это место, куда можно вернуться. И если у нее и было место, которое она когда-либо могла бы назвать домом в этом смысле, то это была Слобода. Так что девочка лишь коротко кивнула:- Вернусь.Пожалуй, если бы Олька в этот момент была не настолько поглощена собственными мыслями, если бы она смотрела не только на теплые, со смешинкой, глаза Учителя, она бы увидела, как тепло улыбнулся Вик после ее ответа, как вцепился побелевшими пальцами в ствол дерева, на котором сидел, Миша. И тогда, возможно, она придала бы чуть больше значения тому факту, что Миша подошел к Вику и что-то тихо ему сказал, едва Дивный покинул их, заявив, что не в том он уже возрасте, чтобы до утра с молодежью у костра засиживаться.Миша говорил очень тихо, и Оле не удалось услышать, что он сказал Вику, она лишь увидела ухмылку на губах парня, когда тот, пожав плечами, встал и пошел за мальчиком.Вернулся Вик минут через пять. Один. И явно не в настроении. Кто-то из старших, девочка не смогла рассмотреть в неверном свете костра лица, так что так и не поняла, кто именно, тихо поинтересовался:- Волчонок решил, что вырос? Зубки решил показать?Вик коротко кивнул и, явно неосознанно, взял Хель за руку. Девочка совершенно ничего не понимала, а когда мальчишки рассмеялись, и вовсе растерялась.- Вик… Что произошло? Что Мишка хотел от тебя? И где он? – почему-то Оля почти плакала. – Вик! Ты меня вообще слышишь?Парень отводил взгляд, но зато в воцарившейся тишине Хель ясно услышала тихий холодный голос Игоря:- Ясно что. Всем ясно, кроме тебя, Принцесса. Как можно быть такой слепой дурой? А этот… Придурок, блин. Тоже мне, дуэлянт.Слова Игоря стали для девочки отрезвляющей пощечиной. Она соскочила с места и бросилась в сторону домов, а ребята у нее за спиной загалдели. Оля ясно услышала что-то вроде «с этой малышней столько хлопот», но ей это было безразлично, она нигде не могла найти Мишу. Также не волновал ее и тот факт, что голоса Вика в том галдеже слышно не было.Наконец Миша нашелся. Он сидел за самым дальним домом, прислонившись к стене спиной, и плакал. Когда Оля опустилась перед ним на корточки и легко коснулась его плеча, он вздрогнул и спешно вытер слезы. Волчата не плачут на людях. Разглядев, кто перед ним, мальчик вздрогнул и отвернулся, поджав губы. То, что его застали плачущим, плохо само по себе, а тут еще и она…- Миш, может, хоть ты мне расскажешь, что случилось?Миша долго испытующе смотрел Оле прямо в глаза, после чего хмыкнул:- А то ты не понимаешь. И знаешь, что самое обидное? Когда я сказал, что вызываю его на дуэль, он рассмеялся. Рассмеялся, понимаешь?! И сказал, что я еще маленький как для девочек, так и для дуэлей, и чтобы я приходил к нему лет через пять. А еще знаешь что? Он назвал меня щенком. Сказал, что я слишком глуп даже для волчонка, - мальчик говорил тихо и зло, глядя прямо в глаза девочки.Позже, когда девочка стала старше и, пожалуй, умнее, она неоднократно прокручивала в голове этот эпизод, стараясь найти себе оправдание. Возможно, она была еще маленькая и не могла воспринимать себя как девушку, а может, виной всему был пережитый когда-то стресс… Но тогда она не была ни взрослой, ни умной, и была слишком уставшей, чтобы как-то анализировать ситуацию. Так что она просто подскочила и, бросив злое «какие же вы все дураки!», убежала.

Больше в этом году в Слободе Олю не видели. Позорно проревев всю ночь и чувствуя себя виноватой, она собрала вещи и уехала, еще до подъема, оставив лишь две записки с извинениями и словами благодарности – для Учителя и бабы Нюры, которую, пожалуй, сильнее всего опечалил внезапный отъезд девочки.