Глава третья (1/1)

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, штат ВирджинияАвгуст 2014 г.Красный глаз камеры под потолком в комнате для допросов смотрит на него не мигая. Матиас Свертинг отвечает столь же непроницаемым взглядом, не позволяя себе даже едва заметной ухмылки уголками рта. Нельзя показывать этим идиотам, что в глубине души, ты рад проваленному заданию.В Гаване ее не оказалось. Собственно говоря, Матиас и не ожидал от нее ничего иного, а потому едва удерживался от того, чтобы не показать объективу камеры средний палец. Ханли вряд ли оценит шутку.Стоит мысли оформиться в голове, как дверь?— право по мановению волшебной палочки?— распахивается, являя директора ЦРУ собственной персоной.Что же. Помяни черта?— и он тут как тут. Свертинг мысленно присвистывает от злорадного удовольствия, однако внешне остается абсолютно невозмутим.—?Господин директор,?— церемонно кивает он. В прошлом, Ильза не раз подчеркивала, что самое невыносимое его качество?— это чопорность, и с того дня Свертинг старался казаться еще более высокомерным.—?Вы ее упустили,?— Ханли не тратит времени на преамбулы и переходит сразу к делу. Говорит он с четко выверенной профессиональной отстраненностью, за которой, разумеется, скрывается нечто совсем иное, но Матиас слишком опытен, чтобы покупаться на подобные уловки.Впрочем, от хорошей партии в шахматы он не откажется.Весь их мир, думает он, это одна затянувшаяся партия в шахматы.—?Вы хотели сообщить мне то, что я и так уже знаю? Могли сделать это в своем кабинете, а не приволакивая меня сюда.Ханли отодвигает стул. Садится напротив, сцепляя руки в замок. Свертинг не спешит зеркалить его позу, предпочитая ограничиться прямым взглядом в лицо. Молчание затягивается; свивается тонкой нитью оголенного провода и висит в воздухе, едва слышно шипя и потрескивая, будто только и ждет чьего-то неосторожного прикосновения, чтобы разойтись искрами.Никто из них не спешит. В конце концов Матиас попросту откидывается на спинку стула и приподнимает брови?— полувопросительно-полувыжидательно, пряча едва заметную усмешку в уголках губ.Он думает, что мог бы многое рассказать. Мог бы?— но не станет.Он не станет ничего рассказывать о восемнадцатилетней девчонке, что едва закончила школу и была вынуждена поступиться мечтами о колледже, потому что пришлось; он не скажет ни единого слова о том, что когда впервые взглянул ей в глаза и увидел взгляд затравленного зверя, которому было совершенно нечего терять, то впервые за долгое время пожалел о том, чем ему приходится заниматься; он не будет говорить о том, что она попала к ним будучи уже надломленной?— он лишь довершил начатое до него, разбив осколки вдребезги.Он не станет рассказывать ничего о том, что когда он показывал ей, как именно нужно ломать большой палец, чтобы высвободиться из наручников, она даже не вскрикнула. Он будет молчать о том, что во время симуляции пытки водой она не пыталась вырваться. Или о том, как она слушала все его советы, чтобы сделать все с точностью до наоборот. Что он испытывал по отношению к ней чувство, слишком похожее на гордость, и когда она поняла это, то притворилась, будто не поняла?— потому что так было нужно. Потому что так было проще. Потому что это?— работа.Да, он мог бы рассказать. Но не станет. Во-первых?— это попросту непрофессионально. Во-вторых?— все это есть в ее досье. По крайней мере, там есть все, что принято заносить в досье. Остальное им знать незачем; временами это бывает ужасно неудобно?— читать между строк.—?Вы ее упустили,?— повторяет Ханли; в словах сталью звенит все та же холодная отточенность скрытой ярости.—?Я ее не упускал,?— спокойно констатирует в ответ Свертинг. Он не оправдывается?— просто называет вещи своими именами. —?Ко времени нашего прибытия на конспиративную точку, ее там уже не было и не было давно. И я предупреждал вас, что события с великой долей вероятности, сложатся именно таким образом, но вы не прислушались. Советую вам, господин директор, основательно перетрясти кадры в аналитическом отделе.Ханли беззвучно хмыкает, приподняв брови. Размыкает пальцы и кладет руки на стол тыльной стороной ладоней вверх.—?Вы ей помогаете??Свертинг усмехается, всем своим видом показывая, что лобовая атака никоим образом на него не подействовала:—?Я обучил ее всему. Этого я не отрицаю. В конце концов, я был ее куратором. И именно по этой причине, осмелься я даже предположить, что ей нужна помощь, то я бы попросту оскорбил ее интеллектуальные способности.—?Те фотографии, что мы нашли на кубинской явке. Их очень трудно достать.—?Трудно. Но она их достала, не так ли? И не только достала, но и оставила нам на всеобщее обозрение.Ханли всерьез задумывается. Свертинг все равно не может удержаться от мысли, что ему становится скучно. И?— хоть он и старается не задумываться об этом?— слегка тревожно.Во что же Ильза вляпалась, черт возьми?—?Вы хотите сказать, что она направляет нас? —?вопрос Ханли отдает изрядной долей скептицизма.—?Она дает подсказки, господин директор. И лишь вам решать, какое направление?— правильное. И надеяться, что вы не ошибетесь.Ханли долго молчит, очевидно, обдумывая его слова. Свертинг встает из-за стола и покидает допросную не дождавшись разрешения.***Спокойно, напоминает он себе. Веди себя спокойно. Как всегда.Как и всегда каждую неделю на протяжении уже шести месяцев.Главное?— вести себя абсолютно спокойно.Ассистентка Ханли невозмутимо крепит ему на грудь электроды. Бенджи постукивает пульсоксиметром по подлокотнику кресла, мысленно насвистывая ?Женитьбу Фигаро? вместо вертящегося на языке ариозо Калафа.* Ильзе нравится Пуччини. Вообще-то, они собирались сходить на постановку вместе; Ильза по этому случаю даже продлила годовой абонемент в Венскую оперу, которым они оба все равно толком не пользовались?— работа вечно вмешивалась, внося несвоевременные корректировки в их планы. После всего случившегося Бенджи успел напрочь забыть об этом, и вот, пожалуйста?— билеты, будто по волшебству, оказались у него на столе.А потом его вызвали на полиграф?— как и всегда вызывали, каждую неделю, вот уже шесть месяцев подряд.—?Я задам вам серию контрольных вопросов,?— начинает ассистентка Ханли, садясь за стол и придвигая к себе ноутбук. Бенджи выпрямляется в кресле, прекращая стучать.—?Знаю. Я буду отвечать честно, а затем нужно будет намеренно солгать.—?Ваше имя?—?Король Норвегии,?— ерничает Бенджи; графики на мониторе компьютера истерически подрагивают от столь откровенного сарказма, меняя цвет с зеленого на красный. Разумеется, главное?— это сохранять спокойствие, но издевок, тем более, когда есть повод, никто не отменял. А повод у Данна был огромный?— да и не только у него.Ассистентка прошивает его недовольным взглядом. Бенджи между тем продолжает:—?Видите, это ложь,?— пики данных вновь подрагивают в подтверждение. —?Вообще-то, я третий в очереди на трон. Мой брат был…Договорить Бенджи не успевает.—?Ильза Фауст с вами связывалась? —?Ханли врывается в конференц-зал с ветерком, одним вопросом давая понять, насколько серьезно настроен. Краем глаза Бенджи успевает заметить Суонбэка?— тот аккуратно закрывает двери, чтобы им никто не помешал, но при этом делает вид, что никоим образом не причастен к этому празднику жизни.—?Я вас не понимаю,?— Бенджи напускает на себя возмущенный вид. Вопрос ему не в новинку, но невозможно хорошо соврать не подпустив в свою ложь долю правды.—?Фауст снова объявилась: на этот раз?— на Кубе. —?Ханли достает из архивной коробки, что все это время была на столе, кипу документов и перебрасывает их Данну. —?Она оставила это. Что скажете?—?Может, она увлеклась скрапбукингом? —?на самом деле Бенджи прекрасно понимает, что время для шуток кончилось, но стопка фотографий и газетных вырезок в ламинированных конвертах для улик действительно ни о чем ему не говорит. Зато один их вид внушает тревогу, заставляя исподтишка обменяться взглядами с бывшим шефом. Суонбэк ограничивается едва заметным кивком в ответ, делая глоток из дымящегося пластикового стаканчика.Обнадеживает это не то чтобы очень. Но других вариантов все равно нет, а потому Бенджи принимает сигнал к сведению.—?Взгляните на фотографии, Данн,?— советует Ханли, становясь у него за спиной.?—?Все эти люди либо пропали, либо мертвы. И все они были правительственными агентами. Русские, французы, британцы, израильтяне… Это чрезвычайно секретные данные, и все же, Фауст без труда собрала их. Похоже, что она всегда на шаг впереди нас. Любопытно, как?—?Считаете, что я помогаю ей?—?Эта мысль меня посещала.—?Знаете, все полгода, что я здесь, я разгребаю горы метаданных и экзабайты зашифрованных экскрементов. Я обработал и проанализировал данных больше, чем кто-либо, но каждую неделю вы притаскиваете меня сюда и спрашиваете одно и то же. Каждую неделю.—?И сегодня вы не ответили.Взгляд Ханли прошивает насквозь. Бенджи мысленно отсчитывает собственный пульс, готовясь к самому главному.—?Вы думаете, что я перед ней в своеобразном долгу. Так вот, вы чрезвычайно далеки от правды. Ильза Фауст все еще там, она на задании. А я здесь застрял и отвечаю за нее. Ильза мне не друг. И я ничего ей не должен.—?На этом все, Данн.Он делает вид, что не заметил, как Ханли обменялся взглядом со своей ассистенткой перед тем, как уйти. Данные на мониторе исправно показывают спокойный биоритм?— такое случается, если повторяешь ложь столько раз, что она становится правдой.Для Данна эта ложь правдива ровно настолько, чтобы можно было еженедельно сдавать полиграф; и он никому не говорит, что истиной эта ложь никогда не станет.***—?Король Норвегии?Суонбэк подкарауливает его возле киоска с кофе в нескольких километрах от штаб-квартиры. Бенджи подпрыгивает от неожиданности, едва не проливая на себя только что купленный напиток. Для пиджака слишком жарко, но снять его нельзя?— во внутреннем кармане лежат два билета в оперу. Он хлопает себя по груди, чтобы убедиться, что они все еще там и выдыхает с облегчением.—?Виноват, не удержался,?— Данн поворачивается к бывшему начальнику лицом, на нервах делая слишком большой глоток из стаканчика с логотипом ?Старбакса?. —?Не думал, что вы услышали.—?Смотрел,?— уточняет Суонбэк. —?До того, как Ханли пригласил меня поприсутствовать.Бенджи нервно кивает. Задумывается и решает поступить как обычно?— то есть сморозить глупость:—?С тем же успехом я мог заявить, что являюсь королем Швеции.—?И тогда точно выдал бы себя с потрохами.—?Что есть то есть.Они не смеются. Смеяться совершенно не над чем.—?Эти фотографии на кубинской явке. Их правда оставила Ильза?—?Она точно была там,?— пожимает плечами Суонбэк, словно речь идет о том, что он собирается заказать на ланч. —?И специально привела туда группу захвата. Но вот, что все это значит…Воцаряется молчание, во время которого, каждый из них просчитывает возможные варианты. Ни один из них не внушает оптимизма, и Данн первым прерывает напряженную тишину:—?Как она? Я не успел заехать к вам сегодня.—?Держится,?— Суонбэк скрещивает руки на груди, но говорит преувеличенно беззаботно. —?Правда капризничает по вечерам. Очевидно, я не слишком хорошо говорю по-шведски, когда нужно читать на ночь маленькой девочке.На этот раз Бенджи смеется. Смех отчего-то выходит злым.Суонбэк смеривает его внимательным взглядом, а потом протягивает руку и хлопает его по плечу. Разворачивается и уходит, не сказав больше ни слова. Данн долго смотрит вслед идеальной военной выправке в отлично скроенном костюме, и допивает кофе одним глотком, прежде чем смять стаканчик и выбросить его в урну.Поездка в Вену больше не кажется ему такой уж идиотской идеей. Пусть даже ему и придется смотреть оперу в одиночестве.