Видар(Хвитсерк)/Фрейр(Уббе) (1/1)

Если Видар не хотел, никто не мог его найти.Он уходил вглубь своего тихого темного леса, и даже если кто-то шел след в след?— терялся, потому что следы были только иллюзией. Казалось, идешь за ним, а его давно уже нет?— только лес и тишина, и темные ветки не один век растущих елей закрывают небо, словно никакого неба тоже нет вовсе.Один не раз выговаривал сыну по этому поводу, периодически плутая в его диких угодьях. Молчаливый Видар отцу никогда не отвечал?— не любил спорить и давать ложные обещания.Если он не хотел, никто не мог его найти?— это аксиома.Фрейр всегда находил.Он шел по лесу, и густые темные ели разводили перед ним свои тяжелые ветви, чтобы сомкнуть их за его спиной. Когда Фрейр шел сквозь лес, его всегда провожали?— порой птицы, порой олень или волк. И тишина не была мертвой и тревожной, она разбавлялась шелестом и шорохами, птичьим пением. Когда Фрейр шел сквозь лес, в нем никогда не было темно?— он приносил с собой солнце в волосах и ладонях, и цветы распускались там, где ступали его босые ноги. Лес оживал, и его обитатели с любопытством наблюдали за Фрейром, бесшумно следуя за ним по заросшим папоротником тропам.Он не был против компании.Порой Видар спрыгивал перед ним с дерева, в шутку угрожая натянутым луком с наложенной на тетиву стрелой. Порой Фрейр находил его у одного из озер?— у Видара была слабость к воде. А у Фрейра была слабость к Видару: молчаливому и спокойному, как озерная гладь, гибкому, как ивовая ветвь, с затаившейся до поры до времени бурей внутри. На что он по-настоящему способен понимали, пожалуй, только Фрейр и Фригг.Остальные боги знали Видара, как хорошего воина и плохого собеседника. Фрейр чувствовал?— у него великая судьба. Фригг знала?— ей об этом шептали струящиеся под пальцами нити.Но сейчас Фрейр не хотел думать о судьбе, он полулежал на берегу, пожевывая травинку, и наблюдал за рассекающим холодную озерную воду Видаром.—?Не хочешь ко мне? —?спросил тот, вынырнув неподалеку от берега. —?Вода просто прелесть.—?Ты всегда так говоришь,?— улыбнулся Фрейр.—?И разве вру?Фрейр покачал головой и поднялся с земли, начав раздеваться. Видар сверлил его своими темными глазами, и Фрейр который раз удивлялся тому, как сложно прочесть их выражение. Видар весь был очень сложен и неясен, как молочно-белое туманное утро, и оттого многим казался пустым и безликим. Фрейр знал, что это не так. Должно быть поэтому лес Видара принимал в свои объятья только его.Вода была ледяная, и кожа мгновенно покрылась мурашками, но Фрейр не стал упрекать Видара в том, что их понятия о подходящей для купания температуре вновь разошлись. Он даже не стал нагревать воду, хотя мог?— цветущее летнее тепло всегда было с ним, растворенное в крови вместе с янтарно-солнечной энергией. Но Видар любил холодную воду, и Фрейр принимал эту его любовь. За это Видар обнимал его нежно и крепко, прижимаясь холодными губами к его губам, грудью к груди, и Фрейр закрывал глаза, прислушиваясь к его сердцебиению, концентрируясь на ощущениях.Лес мягко шелестел листвой, звенел от птичьих перекличек, изредка хрустел неосторожно надломленной веткой. Лес дышал тишиной и хвоей, обнимал их массивным кольцом, закрывая от мира. Фрейру хотелось думать, что и от будущего он их закрывает тоже. Но Фригг не раз говорила ему, что от судьбы не убежать.Нити дрожат, нити струятся под тонкими пальцами, нити поют о конце мира, который скоро наступит. И этот конец нельзя будет переждать в глухом лесу.—?Ты снова думаешь про Рагнарёк,?— констатировал Видар, прижавшись лбом к его лбу.—?Думаю,?— не стал отрицать Фрейр. —?Сложно не думать о смерти.Видар обнял его лицо ладонями, ловя взгляд своими темными, как речные камни, глазами.—?Мы не умрем,?— сказал он, как всегда умел?— негромко, но веско.Когда он говорил так, очень легко было верить.Фрейр мягко улыбнулся.—?Конечно нет, Ви. Конечно нет.Чертог Видара цвел.Фрейр всегда внимательно следил, чтобы цветы в нем не вяли, уверенный, что Видар любит цветы.Возможно, те вовсе не интересовали Видара, и он просто любил смотреть на сосредоточенное лицо Фрейра, когда тот колдовал над их садом или вплетал свежие бутоны ему в волосы.Ладони Фрейра всегда были теплыми, как нагретая солнцем земля, как кровь, ручьями струящаяся по клинку. Видар хорошо знал это тепло?— как бы то ни было, он был сыном своего отца, и война жила в нем, подкармливая внутреннюю бурю, толкая в пучину битвы.Помогая ему снимать железные доспехи и промокшую от крови рубаху, Фрейр всегда очень сердито молчал. Он не осуждал его, но не мог понять, зачем воевать, если можно жить мирно. Видар не пытался объяснить ему своей жажды крови, своей любви к звону сталкивающихся клинков, крикам и внутреннему ритму боя. Видар знал, что не найдет подходящих слов для описания той искрящейся радости, яркой, как погребальный костер, которая переполняла его на поле брани.Это было в его крови, а зову крови сопротивляться сложнее всего. Особенно, когда желания сопротивляться нет.Фрейр не осуждал Видара, но цветы в его венке вяли, и чтобы смягчить его негодование, Видар тянулся к его губам и запускал холодные ладони под рубаху, мешая зашивать свои раны. Фрейр всегда недовольно цокал и хлопал его по рукам, но никогда не сердился долго?— утолив свою жажду крови молчаливый и замкнутый Видар всегда становился по-юношески задорным, улыбчивым и тактильным. Он оживал, как оживает лес по весне, и, глядя на него, Фрейр не мог не улыбаться тоже.Видар помнит, что Фрейр всегда приносил с собой лето.Его прозрачно-голубые глаза были теплыми, как хлеб, который он брал с собой для него, и ласковыми, как южный ветер.Его прозрачно-голубые глаза всегда смотрели так нежно, что можно было растаять.Он приносил ему свои яблоки, самые вкусные во всех девяти мирах.Он позволял его губам и ладоням то, что никому не позволял больше.Он никогда не пытался его изменить и не говорил лишнего.Он боялся умереть, хотя знал, что смерти нет.Видар дорожит воспоминаниями о нем больше всего на свете. Теперь, когда больше никто не приходит к нему, он перебирает их как четки, пытаясь нащупать покой.Он обещал ему, что они никогда не умрут, но Фрейр остался лежать на равнине Вигридр, как и предвещали дрожавшие под пальцами Фригг нити судьбы.Сердце Видара осталось там вместе с ним.