Натурщица (1/1)

Элизе удалось завладеть бутылкой бренди не совсем достойным леди путём. Какой-то моряк заговорил с ней на непонятном языке. Кивая и улыбаясь ему, она указала на полку с алкогольными напитками, и датчанин (а может, голландец) щедрым жестом потребовал у бармена выпивку. Вцепившись в горлышко тяжёлой тары, Элиза сослалась на то, что ей нужно срочно припудрить носик, и спешно ретировалась по лестнице в покои мадам Дюран. Было стыдно, но не слишком — нетерпение затмевало все порывы остатков совести напомнить мисс Скарлет о себе.Усевшись прямо на пол перед фанерной доской в человеческий рост, мадам вяло возила широкой кистью, размазывая коричневую краску по низу декорации. Элиза деловито прошлась по комнате, заприметив несколько стаканов на круглом столике в углу. Двое из них были относительно чисты, другие же покрылись изнутри равномерным толстым слоем белёсой пыли. Детектив брезгливо сморщила нос и украдкой протёрла оба стакана подолом юбки. — С возрастом во мне проснулась тяга к творчеству, дорогуша. Хочется выразить себя и свои чувства, оставить какой-то след на нашей грешной земле, приобщиться к искусству... Как тебе?Элиза с нечитаемым выражением лица осмотрела аляповатую мешанину из цветов на доске — зелёно-коричнево-розовый взрыв, должный символизировать цветущее дерево сакуры в японском саду.— В этом... в этом что-то есть, — вяло похвалила она начинающую художницу. — Лет десять назад номера в восточном стиле были нашей гордостью, — с грустью в голосе посетовала мадам Дюран. — Ах, этот великолепный грим, роскошные кимоно, сложные причёски! Сейчас всё скатилось в бездну, заведение так же старо, как я, и ни у кого нет сил поддерживать его на должном уровне. Детектив нетерпеливо звякнула стаканами, пытаясь вырвать хозяйку борделя из лап зарождающейся хандры. — Впрочем, что это я? — встрепенулась женщина и поднялась на ноги. — Иди за мной. Достаточно проворно для своей комплекции она прошмыгнула мимо гостьи и скрылась в арке за портьерой. Не мешкая, Элиза бросилась вдогонку и оказалась в небольшой комнатушке с единственным, давно не мытым окном, ворохом старых платьев, сваленных за дверью и древней, как мамонты, мягкой мебелью с продавленными сиденьями. Мадам Дюран опустилась на кушетку, смахнула со стола сложенные на газетных листках объедки и жестом пригласила Элизу присесть напротив. Детектив уже давно ощутила желание влить в себя что-нибудь покрепче, поэтому не стала мешкать с угощением и разлила бренди по стаканам. Под насмешливым взглядом хозяйки она залпом осушила свою порцию и крепко зажмурилась. — Берни была очень красивой девушкой, — подала голос мадам Дюран, примеряя на себя роль благопристойной рассказчицы. Она поболтала жидкостью в стакане, внимательно изучая её мутноватый цвет.— Такой красивой, что ей это было в тягость. Она не стремилась использовать свою красоту во благо моральное или материальное, если не считать подработку натурщицей. Не пыталась на ней нажиться или хотя бы найти местечко потеплее да посытнее. Даже не гордилась ей. Всё мечтала об истинной любви, чистой и светлой. Дура. Женщина горько усмехнулась, скривив подкрашенные губы, благодаря чему чётче проступили глубокие морщины возле рта. Элиза отвела взгляд и поинтересовалась:— Разве плохо мечтать о любви?— Плохо, — кивнула мадам Дюран, — очень плохо. Всё равно что мечтать о летающем единороге или мировой справедливости. Как можно мечтать о том, чего не существует на свете? Вот ты когда-нибудь влюблялась, мисс сыщик?Голубые глаза Элизы широко распахнулись от неожиданного вопроса. — Нет, — довольно неуверенным тоном призналась она. — Никогда. — Сразу видно умную женщину, — одобрила хозяйка борделя. — Но Берни... Ах, этот сгусток доброты, неопытности и юношеской наивности! Она слишком верила людям. Верила в людей. — Почему она ушла?— Вероятно, нашла, что искала...— У неё кто-то появился? Или это связано с подработкой?— Ой, не думаю. Позируя нищим художникам, много не заработаешь. А личной жизнью своих подопечных я не интересуюсь, разве что в виде исключения и только если хорошенько попросят. В остальных случаях, кто с кем и с какой целью — меня совершенно не волнует, дорогуша. Лишь бы не мешало работе.Элиза задержала взгляд на лице мадам Дюран чуточку дольше, чем предполагалось общепринятыми нормами приличия, которые в данной обстановке вряд ли были уместны. Возникло стойкое и совершенно оправданное ощущение, что старая мегера лжёт, лжёт нагло и почти не скрываясь; но тут же, ухватив догадку за хвост, мисс Скарлет одёрнула себя. У неё на руках не было ровным счётом ничего, что могло бы развязать ей язык, и даже увесистая бутылка бренди не в силах была помочь. От хозяйки борделя нельзя было добиться правды. Невозможно. Элиза подлила в стакан женщины новую порцию выпивки. В бледно-янтарных выцветших глазах мелькнула искра любопытства. Мадам Дюран помолчала, наблюдая за действиями гостьи, а потом жадно впилась в её лицо взглядом:— Лучше расскажи мне, мисс сыщик, — она словно продолжила обсуждать затронутую ранее тему, — как вышло так, что ты занимаешься тем, чем занимаешься? Почему тебя не выдали замуж, не посвятили церкви, не впутали в истинно ?женскую? миссию, например, благотворительность или медицинское сестричество?Элиза подавила в себе приступ злости. Эта потрёпанная лисица, похоже, решила, что сможет заговорить ей зубы и при этом остаться совершенно безнаказанной. — Я сирота, мадам, — в голосе мисс Скарлет лязгнул металл. — Мать умерла, когда я была ещё младенцем, а отец был слишком занят работой и собственными заботами, чтобы портить мне жизнь. Я росла счастливым и любимым ребёнком, да и сейчас занимаюсь чем хочу.— Какая редкость в наши-то дни, — чуть не прослезилась мадам Дюран. — Ещё раз убеждаюсь, что сиротство не приговор. Сильный характер оно только закалит, а вот слабый — потопит окончательно. — Берни ведь тоже была сиротой? — прищурилась Элиза. — Верно. Ах, несчастная Берни. Я по себе знаю, каково это — быть одной-одинёшенькой на всём белом свете, — мадам утёрла несуществующую слезу кончиком рукава. — Но разве отсутствие родных ожесточило её? Разве помогло быть хотя бы более осмотрительной в выборе друзей? Тянулась к людям, как веточка к солнцу, эх…Элизу насторожили слова женщины, но разомлевшую мадам Дюран уже вовсю несло на волнах воспоминаний о собственном неустроенном детстве. Она принялась рассказывать, как после смерти родителей её лишила причитающейся доли наследства собственная тётка, как, будучи шестнадцатилетней, открытой миру дурочкой, была соблазнена коварным и опытным офицером британской армии, как затем познакомилась с почтенным баронетом слегка за восемьдесят…Мисс Скарлет меланхолично кивала в такт наиболее впечатляющим сюжетным поворотам рассказа мадам Дюран, сама же витала мыслями где-то очень далеко. То, что три четверти повествования старой лисы — выдумка, Элиза смекнула ещё в самом начале. Она задумчиво крутила в руках стакан с остатками бренди на дне, понимая, что разговорить, а тем более перехитрить мадам в разговоре ей не удастся. Был кто-то ещё. Тот, кто выпивал с хозяйкой борделя из второго чистого стакана, кто вселил в неё эту страшную уверенность в полной безнаказанности и возможности лгать следствию, кто поддерживал в её холодных глазах абсолютное отсутствие сострадания к бедной убитой девушке. — Искала я эту любовь, искала, — подытожила свой рассказ мадам Дюран. — Но её нигде нет. Не-ту.— Как жаль, — вздохнула Элиза, — возможно, Берни повезло бы больше, если б с ней безжалостно не расправился какой-то нелюдь. — Возможно, — ехидство просочилось в голос мадам вместе с алкоголем в кровь. Дерзкий взгляд женщины напоролся на пытливые голубые глаза Элизы. Состязание в ?гляделки? длилось около минуты, а затем мадам Дюран хлопнула себя по коленям и встала. — Что-то засиделась я, голубушка, про дела свои забыла. Да и тебе пора уже, время позднее, должно быть, дома тебя уже хватились.Элиза с достоинством поднялась, будто её не выгоняли, а она сама решила покинуть столь приятное общество, и слегка поклонилась хозяйке. Она старалась двигаться медленно и плавно, чтобы задержаться в этом месте ещё хоть немножечко, ещё хоть на чуть-чуть. В последний раз обвела внимательным взглядом покои мадам Дюран, ненадолго застыла в дверях, прислушиваясь к шуму снаружи, а затем спустилась по лестнице.Время было действительно позднее. Бар внизу почти опустел, танцовщицы отплясали свои номера и освободили место на сцене для дородной рыжеволосой барышни, исполнявшей в одиночку задорные морские шанти. Вокруг не было никого подозрительного: расслабленные работяги вяло переругивались, подвыпившие девицы слушали певицу и громко подпевали, выкрикивая время от времени пиратские ругательства. Элиза покрутилась-покрутилась, да и присела на колченогий стул в уголке, откуда отлично просматривалась и лестница, и сцена.— Старик Билли Райли, о, старик Билли Райли! У Билли Райли славная дочка! — горланила рыжеволосая.— Старик Билли Райли, о, старик Билли Райли! Ах, славная дочка, малышка Райли! — подхватывало девичье разноголосье.— Старик Билли Райли, о, старик Билли Райли! Славная милашка дочурка, да недотрога!— Старик Билли Райли, о, старик Билли Райли! Испортим её и свалим, ребята!Элиза поймала себя на том, что тоже постукивает каблуками в такт песенке, — всё ж таки стакан бренди почти на голодный желудок давал о себе знать. На лестнице появился вышибала со шрамом в сопровождении странной женщины. Худощавая, одетая в полосатую рубаху с закатанными рукавами и широкие мужские брюки, она обшарила глазами бар и сцену, а затем увидела притаившегося в уголке детектива. Элиза замерла от её нехорошего, наполненного холодной отрешённостью, взгляда. Женщина кивнула на неё вышибале и тут же скрылась на лестнице.Пора было уносить ноги. Элиза неспешно поднялась и, слегка покачиваясь, двинулась к сцене. — Старик Билли Райли, о, старик Билли Райли! — выкрикнула она, пьяно размахивая руками. Рыжеволосая певица, ничуть не смутившись, помогла неожиданной подпевале забраться на помост, крепко обняла её и прижала к своему обширному телу.— Старик Билли Райли, о, старик Билли Райли! — завыла Элиза, заглушая даже сильный и чистый контральто певицы. — Какого дьявола?! — возмутился проснувшийся за первым столиком старикашка, и в нерадивую исполнительницу полетела пустая бутылка из-под пива. — Прочь со сцены, пьянчуга!?Уж кто бы говорил?, — досадливо поморщилась Элиза и пошатывающейся походкой стала отступать к кулисам.Ей почти удалось сбежать, однако за кулисами дородная барышня всё же настигла её.— С тобой всё в порядке, милая?Элиза покивала, продолжая театрально раскачиваться из стороны в сторону.— Вы отлично пели, мисс… — пролепетала она. — Так отлично, что я не могла удержать себя в рамках. Прошу великодушно меня простить!— Бедняжка, — умилилась певица. — По кому же ты так заливаешь тоску? Эй, да ты еле на ногах стоишь! Иди-ка сюда.Она сгребла не способную к сопротивлению Элизу в охапку и поволокла по тёмному коридору, а затем втолкнула в какую-то тесную комнатушку.— Хочешь воды? Тебя как звать-то?— Элиза, — честно созналась она. — А я Роуэн. Первый раз у нас? И как тебя только занесло сюда одну? Видно же, что не нашего поля ягода да и куролесить не приучена, вон как развезло с непривычки. Клод тебя выставить хотел.— Клод? — не поняла Элиза.— Ну да, вышибала Клод. Он шёл за тобой, когда ты полезла на сцену.— Я… Я его и не заметила.— Не мудрено.Роуэн протянула ей стакан с водой, и Элиза, поблагодарив, припала к живительной прохладной жидкости. Во рту у неё и правда ужасно пересохло, а от волнения язык прилип к гортани.— Так это… — кашлянула Роуэн. — Дела сердечные, а? Что-то стряслось на любовном фронте? По всему было видно, что ей не терпелось услышать какую-нибудь душераздирающую историю про Элизин неудачный роман. Мисс Скарлет допила воду и облизнула сухие губы.— Он сказал, что больше не хочет меня видеть! — внезапно входя в роль брошенной возлюбленной, запричитала Элиза. — Вот мерзавец! — всплеснула руками Роуэн.— Схватил за руку и выставил на улицу, даже синяк остался, вот! — в доказательство она сунула под нос певицы обёрнутый тканью локоть.— Сукин сын!На глаза Элизы навернулись всамделишные слёзы. На самом деле, она так скучала по негодному инспектору Веллингтону, по его дельным советам, рассуждениям о жизни, даже по его подколкам! А он наверняка легко выкинул её из головы и даже не вспоминал о нерадивой подруге детства. — Уильям, о, Уильям, — Элиза шмыгнула носом и заплакала.— Ах ты, горемыка! — воскликнула сердобольная Роуэн и, притянув Элизу к себе, принялась утешать. — Он ещё приползёт к тебе, вот увидишь, приползёт! Попомни мои слова, девочка, ты ещё увидишь его на своём пороге.— Вы так красиво поёте, — немного успокоившись, сказала Элиза.— Что есть, то есть, — Роуэн не стала лишний раз скромничать, а, тряхнув огненной копной волос, деловито подбоченилась. — Мадам, конечно, не очень ценит мои номера, ставит их после танцулек, но и у меня есть свои слушатели, многие специально приходят поглазеть как я пою.— Можно я тоже приду? — широко распахнув почти высохшие глаза, спросила Элиза. — Завтра?— Только трезвая, — с достоинством кивнула певица, — и старайся не попадаться Клоду на глаза, он не любит, когда кто дебоширит, а тебя наверняка запомнил.— Хорошо.Роуэн провела её по коридору к чёрному входу, они обнялись на прощание. — Он ещё приползёт к тебе, помни об этом, — шепнула она на ухо Элизе с заговорщицким видом.?Ага, приползёт, — думала мисс Скарлет, ковыляя по предрассветному Лондону. — Плохо вы знаете инспектора Веллингтона, мисс Роуэн?.На некоторых улицах ещё горели тусклые фонари, а тёмные переулки Элиза старалась обходить десятой дорогой. Дворники уже вовсю орудовали мётлами, мешая спать извозчикам, дремавшим прямо на козлах оставленных в подворотнях повозок. Обычное серое утро зарождалось из тумана и поднятой в воздух дорожной пыли. Элизе оставалось пройти каких-то двести ярдов, как вдруг она услышала шум, доносившийся из-за угла. Сердце бешено заколотилось. Все слова, когда-либо предостерегавшие её от необдуманных прогулок в одиночку, мигом всплыли в памяти. Их говорили к и Айви, и отец, и даже Уильям… — Долой королеву! Королеву прочь!Громкий пьяный крик оборвался звуком разбитого стекла. Элиза с облегчением выдохнула — это не убийца, пришедший по её неугомонную душу, а очередной буйный молодец, павший жертвой зелёного змия. Она осторожно выглянула из-за угла, и её сердце оборвалось вновь. Недалеко от входа в дом Скарлетов, потрёпанный и взъерошенный, стоял инспектор Веллингтон и устало тёр переносицу. На какое-то мгновение в груди Элизы вспыхнула надежда, что он пришёл сюда в такой час, чтобы увидеть её и поговорить о том, что между ними произошло. — Какой же это мятежник, Дженкинс? — гневно прорычал инспектор. — Обычный выпивоха, каких на улицах города пруд пруди!— Почём мне было знать, Дюк? — добродушно развёл руками Фрэнк Дженкинс. — Ребята доложили, какие лозунги он выкрикивает, я и решил послать за тобой. Или ты считаешь, что мы не должны серьёзно относиться к призывам свергнуть королеву?Веллингтон в сердцах плюнул и нацепил на макушку котелок.— Грузите его в повозку!— Прости, что вырвал тебя из сладких объятий Морфея, Дюк, — скалил зубы вслед инспектору Дженкинс. — Отвали!Украдкой из-за угла Элиза наблюдала, как Уильям садится в экипаж и исчезает вместе с ним в рассветной дымке. По щекам мисс Скарлет катились слёзы.