Глава 9 (1/1)

Был теплый летний вечер, когда три девушки возвращались из школы. Заканчивался учебный год, настало время экзаменов, хоть и не таких грозных, как ждут их на будущий год, но все же утомительных для молодежи, только и мечтающей скорее вырваться на свободу. И сейчас ни у одной не нашлось бы и тени мысли об учебе. Девушки шли по дороге вдоль частных домов, иногда проворно отскакивая на обочину от проезжающего автомобиля, и оживленно болтали. Точнее, две из них старались развеселить третью, идущую между ними, а та, хоть и поддерживала беседу, как будто присутствовала в то же время где-то еще, думая о чем-то, известном ей одной.Это была Маша Маковская со своими одноклассницами Настей и Светой. Те очень много сделали для нее после гибели ее матери, не позволяли ей чувствовать себя одинокой, да и теперь продолжали поддерживать. Но самых своих сокровенных тайн Маша не открывала и им, и оттого, наверное, казалась подругам замкнутой. Порой некоторые их шутки заставляли ее хмуриться, точно взрослую женщину, считающую легкомысленными забавы юности. Но никто, кроме отца, да и с ним она об этом больше не говорила, не знал, что не только гибель матери заставила ее так быстро повзрослеть...- Маша, смотри! Что это за машина у вашего двора? - первой воскликнула зоркая Света.- Да нет, это не у вашего! Это, кажется, у соседа... - уточнила Настя.Маша встрепенулась, хоть сама не могла еще понять, что ее насторожило. Да, теперь она отчетливо видела огромный автомобиль, черный как ворон, стоявший возле дома Сергея. Из машины никто не выходил, но и уезжать она не спешила. Так и стояла, глубоко вдавив в землю тяжелые колеса, на зеленой лужайке - абсолютно инородный предмет, уже по одному этому жуткий.Когда девушки подошли к дома Маши, странный автомобиль продолжал стоять на том же месте. Она не сводила с него глаз, слыша рядом шепот любопытствующих подруг:- Маш, а ты не знаешь, кто там? Может, хотят купить дом вашего соседа? Она нахмурилась, но отвечала спокойно:- Нет. Ни о каких покупателях я не знаю Он бы нам сказал, если бы хотел продать дом, - про себя подумала, что Сергей вряд ли когда-нибудь захочет продать дом, с которым связано столько воспоминаний, хоть и печальных для него, но от того не менее дорогих, а может быть - именно поэтому.Но подруги ее не подозревали ничего, у них это странное явление не вызывало ничего, кроме любопытства, и вот они уже тянули Машу за руки прямо туда, где она почти физически ощущала чей-то недобрый взгляд. И, подойдя ближе, она увидела, что не ошиблась. Одно из боковых стекол было опущено, и сквозь него глядели, внимательно рассматривая стоявший напротив дом, все строения и сад, два пронзительных глаза бинокля.У Маши сильно забилось сердце: теперь она уже точно знала, что ее тревога не напрасна. Кто-то следит за домом Сергея в его отсутствие. Кому и зачем это надо? В последнее время Маша не задавалась подобными вопросами. У людей бывает много разных мотивов. Смерть ее матери и Ольги тоже никому не была нужна. Что точно надо было сделать - как можно скорее предупредить Сергея, которого, скорее всего, опять не было дома. Но только не сейчас. При этом не следует показывать, что собираешься делать. Взволнованная и испуганная, она не сразу разглядела за биноклем низко опущенную голову мужчины; его лицо, заросшее черной бородой, показалось ей очень свирепым, и все-таки, она как будто уже видела его раньше. Только ни за что не могла вспомнить, где именно. А вот ее спутницы явно ничего такого не подозревали. Для них и молчаливый наблюдатель в машине был лишь поводом повеселиться, и они принялись расхаживать взад-вперед, позволяя как следует себя разглядеть и продолжая при этом обмениваться шутками. - А дядька-то, видать, богатый: вон какая машина... - как бы между прочим заметила Света, с ее роскошными белокурыми косами, которым завидовали все одноклассницы.- Только что-то мрачный уж очень, - заметила смуглая гибкая Настя. - Ха-ха! А ты его развесели! - Света изобразила плавную походку "от бедра".Человек в автомобиле продолжал упорно разглядывать в бинокль то ли их, то ли то, что было за их спиной. В остальном он никакой реакции не проявлял, но девушки прямо-таки из кожи вон лезли, иронизируя над его пристальным вниманием.- А ну, за кем это из нас он следит? По-моему, за тобой!- Нет, за тобой больше...- Да нет, за Машей! Не иначе, она ему впрямь понравилась. Маша, смотри, смотри! Прямо глаз с тебя не сводит.И действительно: Маша долго стояла у калитки, ведущей к дому Сергея, и оптика бинокля все время была нацелена в ту же сторону. Но ей-то было не так хорошо видно, чтобы разглядеть и узнать человека, проявляющего такое странное любопытство к их жизни. Или все-таки не к их? Как бы там ни было, в ней все сильнее крепло желание предупредить Сергея.Черный автомобиль стоял еще долго, потом без предупреждения вдруг стронулся с места, плавно развернулся и уехал. При этом сидевший в нем наблюдатель так и не выдал себя ничем. Но Маша, наскоро проводив, вернее - выпроводив своих подруг, уже не могла успокоиться.К счастью, Сергей вернулся в тот вечер домой довольно рано, и девушка, ожидавшая его у калитки, едва не бросилась на шею "названному брату". Рассказала все, что видела, но тут же поняла, что Сергея мало беспокоит ее предостережение.- Спасибо за заботу, - сказал он за ужином, положив руку на плечо девушки, отчего та мгновенно зарделась. - Так ты говоришь, он смотрел-смотрел на мой дом, да, так и не дождавшись меня, уехал? Ну и я не хочу о нем думать слишком много. Если у него есть дело ко мне, пусть объявится, тогда я его узнаю.- Не говори так, Сергей! - просила она. - Я чувствую, это опасный человек. Лучше бы тебе не встречаться с ним.- Опасный? - он с полным равнодушием пожал плечами. - Но зачем кому бы то ни было угрожать мне? Чем я виноват перед людьми, чтобы нажить врага?.. - голос его осекся. - Да если бы и нашелся враг, что он может мне сделать? Хуже уже все равно не будет.Он поспешно отвернулся, и Маша с болью поняла, что он по-прежнему переживает смерть Ольги, как произошедшую только что, хотя прошли уже сороковины, после которых души мертвых уходят окончательно. И попробуй скажи ему сейчас, что хуже случившегося с ним все-таки может что-то быть...Она вздохнула и обняла его за плечи, как сестра брата, прижалась к нему щекой.- Хотя бы ради меня постарайся не забывать об осторожности, - проворчала она. - Может, мне на правах твоей сестры будет жаль, если с тобой что-то случится...Сергей повернулся и почти невесомо поцеловал ее в лоб. - Да, конечно... Я очень ценю все, что ты для меня делаешь, Машенька, поверь! Ну ладно, посмотрим, как получится. Подставляться просто так, конечно, не стану, но и прятаться здесь, в четырех стенах, не хочется, - про себя подумал, что, если у него вправду где-то есть неведомый враг, то ему будет еще проще добраться до него здесь, раз уж он знает его дом. Да и отсиживаться в доме, так хорошо помнящем присутствие Ольги, не выход для него. Здесь можно сойти с ума. Лучше для него бывать где угодно, лишь бы видеть что-то новое, не отравленное горько-сладким ядом памяти.Уже давно Сергей пребывал в своем доме лишь столько времени, сколько нужно, чтобы отдохнуть, поесть и уснуть в тщетной надежде увидеть Ольгу. Всегда тщетной. Он по-прежнему не мог находиться здесь дольше, чем это было необходимо. И по-прежнему не решался открыть двери мастерской, где на него с невысказанным упреком посмотрит с каждого из своих портретов Ольга. Нет, не Ольга - лишь ее мертвые изображения. Раз она не может быть с ним живой, то мертвая его не утешит. Вот если бы она еще раз пришла в его сон - тогда другое дело. Каждый вечер он жал ее с надеждой и трепетом - и каждое утро просыпался разочарованным. Но все же не терял надежды. Вот и сейчас, глядя в темнеющее за окном небо, ждал, когда уйдет к себе домой Маша со своими непонятными предупреждениями. Наконец, девушка, видимо, и сама чувствуя, что ее присутствие становится неуместным, попрощалась и ушла. А Сергей, оставшись один, лег спать и ждать во сне Ольгу. Ведь, если у него вправду есть враг, она захочет же предупредить его, скажет, кого следует опасаться. И тогда они увидятся вновь!..Заснув с этой мыслью, Сергей улыбался во сне, впервые за долгое время.Но вместо Ольги в его сон явился Александр Мамонтов. Вот уж кого никак не ожидал! Он в последний раз видел Мамонтова мертвым, с простреленным глазом, с окровавленным лицом. Но сейчас Мамонтов выглядел точно как при жизни. Ничуть не изменился. Сергею бы следовало что-то ему сказать, хотя бы из вежливости, но он только разочарованно отвернулся.- Ты-то откуда взялся? Видеть тебя не хочу, - одно хорошо, здесь можно не церемониться с общепринятыми условностями, вроде хороших манер...- А к своему врагу ты тоже повернешься спиной? - точно ножом, пронзил его насмешливый голос Мамонтова.Сергей стремительно повернулся к нему лицом.- Ты тоже говоришь, что у меня есть враг? Тогда скажи мне, кто! Иначе не поверю. Мамонтов презрительно усмехнулся:- А сам ты не хочешь держать глаза и уши открытыми? Если тебе не сказать, ты, конечно, никак не справишься? Я и так для тебя немало постарался в последнее время.- Ты? Для меня? - Сергей не скрывал недоверия.- А ты думал, кто не дал тебя застрелить, кто отклонил пулю, чтобы ты отделался легкой раной? Кто указал девчонке, где тебя искать, и не позволил жалким выродкам догнать вас? Благодаря кому на твою голову еще не свалился ни один кирпич, и тебя не сбила ни одна машина, хоть ты так и подставляешься нарочно? Сергей сжал кулаки, взбешенный похвальбой своего бывшего врага.- И ради чего тебе это понадобилось? Если бы не ты, я был бы уже с Ольгой! - вдруг его осенило, и он не проговорил, а прошипел: - Так ты ради Ольги стараешься, да? Думаешь, если я буду жить, она хоть там... на том свете тебя полюбит? Этому не бывать!Мамонтов невозмутимо пожал плечами.- Посмотрим! Я умею добиваться своего, и времени у меня теперь вполне достаточно. А вот ты должен оставаться живым. Не только в Ольге дело. Ты должен жить. Тебе еще предстоит сделать что-то важное в мире, на тебя он теперь надеется.- На меня? - недоверчиво фыркнул Сергей. - Я же не Бэтмен и не Супермен, чтобы спасать мир. - Нет, и хорошо, что нет. В тебе есть другая сила... правда, я ее и на грош не вижу пока, - усмешка Мамонтова стала тонкой и жесткой, как у гангстеров в американских фильмах. - И что в тебе Ольга нашла, не знаешь? Раскис как последняя баба, утонул в жалости к себе. От такого мало пользы для будущего!Его насмешки и намеки по поводу Ольги болезненно задевали Сергея, и сейчас он вновь ненавидел этого человека мертвым, как и при жизни, и по-прежнему не понимал, чего тот хочет.- Ты что, разозлить меня пытаешься? - спросил он.Мамонтов взглянул на него сверху вниз.- Да! Разозлить хочу, раздразнить, опозорить! - теперь он уже явно издевался. - Хочу понять, наконец, мужчина ты или хвост собачий! Ты сам-то это знаешь? - Я мужчина, как и ты! - глухо ответил Сергей, сжимая кулаки.- Так докажи это! Не мне докажи, а жизни. Действуй сам, а не мотайся по ветру, как воздушный змей. Пока что твоя девчонка в сто раз сильнее тебя!- Я не слабак, а Маша не "моя девчонка"! - Сергей, наконец, выведенный из себя, угрожающе шагнул навстречу Мамонтову.Тот легко отклонил его выпад и рассмеялся:- Браво, молодой человек! Так мне уже больше нравится. А вот что ты станешь делать, когда придет твой враг, а? Сергей стоял перед ним, повесив руки, как плети, сознавая, как глупо бросаться на призрак, или кто там перед ним сейчас.- Ты же не хочешь мне сказать, кто он, так откуда мне знать? Если с ним можно бороться, я буду... - А настоящий мужчина борется не с тем, с кем может, но с тем, кто стоит на его дороге. С любым противником! - назидательно произнес Мамонтов. - И с самим собой, если понадобится. - Я и так борюсь с самим собой, с того дня, как ее не стало, - лицо Сергея мучительно исказилось. - Чего ты еще от меня хочешь? - Это не та борьба. Она только истощает. От нее твое сердце становится заячьим, мышцы превращаются в желе, а кровь - в воду. Разве не так? - Нет! - увы, но Сергей сам почувствовал, сколь мало убедительна эта вспышка ярости. Но Мамонтов, похоже, остался доволен.- Вот так уже лучше! - проговорил он вкрадчиво. - Ты ведь сейчас ненавидишь меня, правда? В тебе горит жажда драки?- А если и так, тебе какое дело? - недоверчиво поинтересовался Сергей.- Это значит, что тебе не все равно! Да-да, можешь сколько угодно сверкать на меня глазами, а все-таки, ты еще жив. И сейчас тебе хочется жить, как положено человеку. Ненависть - тоже чувство, одно из многих, и не самое худшее. Кто может ненавидеть, умеет и любить; берегись только тех, у кого, кроме ненависти, ничего не осталось. Ты не таков, у тебя еще все впереди. Мир тебя ждет. Ты рожден восстановить его. Теперь уже очередь Сергея скептически усмехаться в ответ на эту тираду. Даже представил, что сказал бы отец Евгений или любой другой священник на эту пропаганду ненависти. Впрочем, чего ждать от Мамонтова, как бы он иначе смог подняться высоко? Но что значит "рожден восстановить мир"?- Куда уж мне! - он усмехнулся. - Миром разве не такие, как ты, владеют?На мгновение на лице Александра Мамонтова появилось довольное выражение; видимо, он принял слова Сергея как комплимент, но ответил серьезно:- Не обо мне речь. Я-то еще вернусь в этот мир, всегда возвращался. Лишь бы сам мир продолжал стоять, а я в нем буду. Но такие, как ты, тоже нужны. А то вымрем все.Сергея вновь разозлили эти непонятные объяснения.- Послушай, ты опять издеваешься, или там принято говорить загадками? - он решил ничего не стесняться.А Мамонтов, видимо, остался доволен его гневом:- Так уже лучше, продолжай в том же духе!.. Я вижу, ты начинаешь оживать. Прежде много на свете было таких, как я, и таких, как ты. Первые завоевывали новые земли, основывали и разрушали города, справлялись с опасными зверями, выигрывали войны, захватывали власть и свергали захватчиков, добывали большие деньги. А вторые в это время пялились в небо, рисовали картинки да тешились бессмысленными фантазиями. Так и должно быть, пока жизнь идет своим чередом. Но бывает, что в привычной жизни теряется смысл, и все мысли у людей путаются, а с ними и жизнь. Тогда ей остается только измениться или погибнуть. Вот тут и не обойтись без таких, как ты. Вы способны дать миру нечто новое, повести его нехоженым прежде путем. Да что мне объяснять, ты сам все знаешь. Ты же художник, вроде бы, и не от слова "худо". Я-то на твою работу достаточно насмотрелся... - Я больше не художник, - подавленно ответил Сергей, не возражая и не соглашаясь по поводу представленные собеседником величественных перспектив. - Со дня смерти Ольги ни один образ не приходит в голову. А если бы и пришел, я все равно не решусь его воплотить.- Ты еще не победил себя, - резким тоном напомнил ему Мамонтов. - Если победишь, тогда увидишь все сам, насчет образов и прочей художественной придури. Скоро решающий бой. Лучше для тебя быть готовым к нему. А мне пора исчезнуть...Он отступил на шаг и как будто стал таять, но Сергей крикнул ему:- Подожди! Ты так и не сказал имени моего врага.Александр Мамонтов в ответ усмехнулся:- А зачем говорить? Твой же враг, вот ты и узнавай его имя. Не жди, пока он сам тебя найдет, выбирай первым - напасть или отступить. И живи. Долго живи, художник! У тебя впереди большая судьба.Мамонтов исчез. А Сергей проснулся и долго лежал в темноте, размышляя, что может значить этот разговор. По всей видимости, философия по поводу нужности миру - выдумка. Хотел просто заморочить ему голову, чтобы забрать себе Ольгу, не на этом свете, так на том. Все ему нипочем, Мамонтову этому, даже собственная смерть... Но тогда выходит, что его предупреждение - правда. Враг у него, Сергея, и вправду есть, враг, жаждущий его крови. Зря он оскорбил Машу, не поверив ей. Но кто этот неизвестный враг и как обезопаситься от него, Мамонтов ведь не сказал. Только похвалялся тем, что якобы сделал для него. Странное какое-то предупреждение, и что с таким делать? Не на тот свет же спешить, чтобы еще раз расспросить своего самозваного покровителя... Придется, видимо, все-таки подождать, пока враг сам объявится или можно будет его выследить. Иначе непонятно, как ему оставить довольными всех, живых и мертвых.И все-таки, что-то разговор с Мамонтовым дал ему. Что-то важное. Даже проснувшись, Сергей не мог забыть, как в этом сне стремительно и горячо бежала кровь по его жилам, как его переполнял боевой задор, готовность бросить вызов любому противнику. Частичка этого ощущения осталась в нем и после пробуждения, заставляя чувствовать себя возмутительно живым.На следующее утро, когда освободившаяся, наконец, от школьных забот Маша еще хлопотала на кухне, готовя завтрак, к Сергею вдруг приехал Леонид Хвостов.Без предупреждения. После гибели Ольги Леонид почему-то избегал его, они и виделись всего дважды, на поминках. Так что его появления Сергей никак не ожидал.- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, - усмехнулся Леонид. - Служба, сам знаешь, собачья. Но забывать друзей тоже не дело. У тебя... - хотел было спросить: "Все в порядке?", но осекся: о каком порядке может идти речь без Ольги? И договорил иначе: - У тебя больше ничего не случилось?Сергей подумал было рассказать о таинственном наблюдателе в черном автомобиле. Если у него вправду есть враг, дело милиции им заниматься, разве нет? Но что тут расскажешь? Сам он ничего не видел, а Маше в милиции не поверят. А на сны и свидетельства покойников ссылаться и вовсе смешно. Он же не последний трус, чтобы чуть что просить о помощи. И он только покачал головой:- Нет. Спасибо, но мне ничего не нужно. Леонид обвел взглядом гостиную, в которой все было точно нарочно оставлено как при Ольге.- А я думал тебя пригласить кое-куда съездить, - негромко заметил он.По тону друга Сергей понял, что тот хочет предложить ему что-то важное, и чуть было по привычке не махнул рукой: "Зачем мне это?" Но все-таки в нем проснулись теперь новые силы, и он уже не чувствовал, как раньше, полного равнодушия к жизни. В открытое окно влетел горячий южный ветер, надул шторы, как паруса корабля, закачал за окном кудрявые головы яблонь и вишен. Лето еще только начиналось, и похоже было, что оно станет по-настоящему жарким... В такое лето трудно было оставаться равнодушным ко всему. - Если хочешь, я поеду с тобой. Но куда?Собираясь рассказать ему, Леонид неожиданно помрачнел, и, когда заговорил вновь, казалось, что ему самому не очень нравится собственная идея.- Когда погибла Ольга, а тебя ранили, те мерзавцы убили еще одного из наших ребят. Валерку Сычева, старшего лейтенанта.- Не помню, - сказал Сергей.- Ты, наверное, как раз тогда потерял сознание... А Валерка погиб. Хороший парень был. Жена ему только накануне родила сына.Сергей скорбно кивнул. Попытался представить незнакомую женщину с младенцем, но не смог. Вместо нее перед глазами встала его икона с Ольгой в виде Богородицы, так ярко, что он чуть не застонал от боли, как в первые дни. И, чтобы скрыть свою слабость, сказал нарочито грубо:- Может, и к лучшему, что ребенок совсем маленький. Подрастет, и не вспомнит отца. И матери будет легче снова выйти замуж. Он не сказал: "А для меня на свете нет другой Ольги", но это подразумевалось само собой, и Леонид взглянул на него с упреком:- Я хочу, чтобы ты взглянул на эту женщину. Тогда, может, поймешь, что не тебе одному бывает плохо. Сергей выслушал его с закипающим раздражением. Что-то в словах, в интонации Леонида напомнило ему Мамонтова, как тот издевался над ним прошлой ночью. Теперь, значит, и этот туда же? Он поднял кулаки, и вдруг лукаво усмехнулся: - А ну, давай поборемся! Если справишься со мной, я поеду...Борьба вышла короткой. Леонид был сильнее, особенно теперь, и, быстро ухватив Сергея за плечи, ткнул его носом в диван. Совсем как когда-то, на тренировках в армии, только тогда силы были равны... Видимо, это пришло в голову обоим, потому что побежденный, поднявшись на ноги, улыбнулся так же широко, как победитель.- Ну ладно уж! Познакомлюсь с этой... как ее зовут?- С Людой. Людмилой Сычевой. Очень милая, скромная женщина, увидишь сам...За стеной на кухне смолкло звяканье посуды, словно Маша замерла без движения посреди работы, а потом что-то с грохотом упало на пол, и девушка расстроенно воскликнула: - Ах, Господи! Ну что я за медведица неуклюжая? - Машенька! - крикнул Сергей. - Ничего страшного, осколки я сам соберу!- Нет-нет! Я сейчас, - она появилась в дверях с веником и совком. - Посуда бьется к счастью... Но мне надо поговорить с тобой, Сергей. Только сейчас, пока ты не уехал. Пожалуйста!Она просила так настойчиво, не стесняясь присутствия Леонида, что Сергей не мог отказать ей. В конце концов, может быть, она что-то узнала о таинственном враге, следившем за его домом? Он многозначительно взглянул на друга. - Подожди. Я сейчас приду.Леонид кивнул и вышел за дверь. Там, у крыльца, стал играть со щенками Подруги, которые успели немного подрасти и теперь как раз активно изучали сад и все, что оказывалось в пределах досягаемости. Стоило им заметить стоявшего у крыльца человека, как они принялись прыгать вокруг на еще коротких лапках, точно серые меховые колобки, приглашая его поиграть. Их мать сидела рядом, настороженно следя за незнакомцем, но, видя, что тот, вроде бы, не собирается причинять им вред, не спешила нападать первой.А Сергей с Машей остались вдвоем.- Ну, говори скорее, что ты хотела сказать? - поторопил он взволнованную девушку. Та явно смущалась, но, решившись на что-то, подняла на него глаза. Сергей много раз смотрел ей в глаза, но сегодня, кажется, впервые заметил, какие они синие и яркие. Точно высокое безоблачное летнее небо. И вся она, среднего роста, но ладная и крепкая, с густым румянцем на щеках, с пышными темно-каштановыми волосами, в ярком цветном сарафане и коралловыми бусами его работы на шее, напомнила Сергею лето.- Нам с папой предлагают уехать отсюда, - проговорила она нехотя.У Сергея оборвалось сердце. Он и не задумывался до сих пор, насколько привязался к названой сестренке. Был ей благодарен, но принимал ее заботу как что-то само собой разумеющееся, как принимают помощь родственников, близких друзей - словом, тех, чьи чувства не ставятся под вопрос. И тут вдруг - она уедет! Такого Сергей не мог представить ни за что.- А... куда уехать? И зачем? - глупо спросил, как будто не все равно, куда.Девушка глубоко вздохнула. - В Сибирь. Папа сам из Новосибирской области, но там у него только один дальний родственник остался, он и завещал нам дом. Большой дом, старинный, из кедровых бревен. Построен лет сто пятьдесят назад, и еще столько же простоит. Там большой участок земли, на нем можно сажать, можно построить ферму. Вокруг деревня, а за ней - лес и озеро. Мы как-то ездили туда, когда я была маленькой. Там хорошо... Раньше мама не соглашалась переезжать в деревню, а теперь можно бы... - Ага, - беспомощно выдохнул Сергей, не зная, что сказать еще. - Значит, уедешь... уедете?- Нет! - ее взгляд был исполнен решимости, и Сергей вдруг не усомнился в ее способности добиться своего. - Я сказала, что не поеду. Пусть папа едет, если хочет. Я сумею прожить одна.- Ты еще несовершеннолетняя, тебе не позволят жить одной, - напомнил Сергей.Маша закусила губу.- Я знаю! Все те же два года... впрочем, уже почти полтора. Ух, как я их ненавижу!.. - ее голос странно зазвенел. - Только я в любом случае останусь! Ну, и папа, когда понял, не смог меня бросить, конечно.Сергей не мог поверить, что это правда, и радостно схватил девушку за руки: - Так значит, ты остаешься? Она задержала на нем пристальный взгляд.- Да, останусь, - она сглотнула с явным трудом и тихо проговорила: - Сергей, я хотела тебе сказать...- Только поскорее, меня ждут, - он все еще не понимал, что с ней творится сегодня. Никогда не боялась с ним говорить, а тут...- Сергей, я случайно услышала: тебя хотят познакомить с женщиной, муж которой погиб... Она, наверное, хорошая, но все равно, прошу тебя, не женись на ней! Подожди, пока мне исполнится восемнадцать... Запоздала я родиться, что поделать, или ты слишком поторопился... Но только, если ты женишься снова, лучше меня никого не найдешь! - она гордо вскинула голову, но тут же пошатнулась от волнения и упала бы, но Сергей подхватил ее за плечи. Прижал к себе и почувствовал, как бешено колотится ее сердце.- Маша, это что? Это ты правду говоришь? - спросил он растерянно.- Конечно! - она всхлипнула и вытерла глаза ладонью. - Я тебя давно уже люблю, еще девчонкой... Ты-то, наверное, и не заметил, что я выросла с тех пор... "Сестренка..." - передразнила она. - Понимаю, сейчас ты меня не любишь, но я дождусь. Ради тебя и уезжать отказалась. Я буду для тебя хорошей женой, я знаю! Никогда не стану тебя ругать, не буду сварливой и жадной, как моя мама. Не буду просить красивых нарядов...- Маша... - он растерянно смолк, не зная, что сказать. Ему и вправду никогда не приходило в голову видеть в ней даже будущую женщину, она просто была, и все, как бывает в положенный срок лето за окном. К тому же, это значило бы предать Ольгу. Ну и что с того, что Ольга мертва, а Маша жива? Он же не может полюбить ее, не может и жениться без любви. Или может? Он растерянно встряхнул головой, готовый уже решить, что видит еще один сон, самый невероятный из всех.- Маша, я и не думал об этом раньше... И о женитьбе не думал! Я не знаю, чего хочет Леонид, но, даю слово, я тут ни при чем, - растерянно проговорил он, уклоняясь от прямого ответа.Но девушка не готова была довольствоваться таким половинчатым ответом. - Я понимаю. И не тороплю тебя с ответом. Просто хочу, чтобы ты знал, что я тебя жду. Дождись меня, ладно, Сергей? Она говорила так горячо, не сводя с него упорного взгляда, что Сергею почудилось - от его ответа зависит вся ее жизнь, и он сейчас может одним словом убить или воскресить девушку. Только почему это зависит именно от него, влюбленного в мертвую, ни на что больше не годного человека? Наверное, потому что в мире вообще мало справедливости, как и смысла...Нет, он не станет увеличивать несправедливость. Пусть хотя бы Маша будет счастливой.- Машенька, сейчас я еще не готов продолжать этот разговор. Но, если я когда-нибудь смогу жениться на другой, то подожду тебя, обещаю, - проговорил он твердо.И стремительно выбежал прочь из дома, чтобы не видеть, как девушка, обретя новую надежду, расцветает от радости.Леонид привел Сергея на улицу среди типовых многоэтажек, совершенно одинаковых. С непривычки и не отличить одну от другой. Поначалу Сергей еще пытался сориентироваться в бесконечном сплетении дорог, тротуаров и бетонных стен, но скоро запутался совсем. Все это было серым и унылым, как его жизнь; не на что здесь смотреть. Не кисть художника, а линейка и угольник математика поработали здесь, и взгляду художника не за что зацепиться. Редко-редко где увидишь чахлое тощее деревце, похожее на узника в кандалах. Сергею припомнилась прочитанная в детстве сказка о городе, где жадные чиновники боялись и уничтожали деревья. То есть, это в детстве казалось всего лишь сказкой...Когда он совсем уже перестал соображать от однообразия впечатлений, Леонид привел его к одному из подъездов, ничем, на первый взгляд, не отличающемуся от других. Запищала кнопка домофона. В подъезде пахло холодом и сыростью, как в пещере, но кроме того - еще разнообразием готовящейся пищи из квартир, дешевыми духами, спиртом и еще чем-то затхлым - невообразимая смесь, но наверняка привычная для многоквартирного дома. Сергею оставалось лишь радоваться про себя, что он не живет в таком. Лифт, гремящий так, словно готов был провалиться под ногами у мужчин, тоже не очень успокаивал.Когда Леонид позвонил в дверь, и в коридоре послышались шаги, Сергей уже готов был увидеть эту таинственную Людмилу, но на пороге стояла совсем другая женщина, пожилая. Наверное, мать. И по тому, как та ахнула и засуетилась, Сергей понял, что их ждали. Обоих. - Люда! Людочка, к нам гости пришли! - воскликнула ее мать.В комнате заплакал разбуженный шумом ребенок. Потом донесся тихий, но мелодичный голос женщины, напевавшей ему колыбельную. Пожилая женщина грустно кивнула.- Сейчас моя дочка выйдет. Ей ребенка надо уложить, да и дичится еще. Не судите строго, молодые люди, она и всегда была тихой, а когда Валеры не стало, две недели молчала, будто язык откусила. Только сейчас стала немного отходить...Сообразив, что при мужчинах не надо бы так говорить о своей дочери, женщина захлопотала на кухне, и скоро подала на стол горячую, только из духовки, курицу, а затем и ароматный чай с яблочной шарлоткой.Но за обедом Сергей нет-нет да и поглядывал на закрытую дверь: когда же выйдет загадочная Людмила? Не то чтобы она особенно заинтересовала его, но он чувствовал какое-то любопытство к судьбе этой женщины, и ему интересно было узнать, какая она.Людмила оказалась миниатюрной блондинкой, тонкой, как девочка, или, может быть, сильно похудевшей в последнее время. Одетая в траурное черное платье, она не сделала ничего, чтобы казаться более привлекательной в глазах пришедших мужчин. На молодом лице уже пролегли первые морщинки, и их пересекали белые тонкие полоски; уж не зажившие ли следы ногтей? Только глаза были по-настоящему красивы: огромные, светло-голубые, прозрачные, как капли летней росы. Именно так подумал Сергей, сидя за столом в ее доме. Ничего не мог он дать этой женщине, как и она ему, даже не будь Маши с ее признанием. Двое несчастных не всегда могут утешить друг друга, иногда они способны лишь умножить свое несчастье.За столом Людмила почти не разговаривала и не поднимала глаз. Лишь когда к ней обращались, она сперва испуганно вздрагивала, прежде чем ответить. Сергей быстро понял, что она в этом спектакле играет так же вынужденно, как и он. Если ее мать и просила Леонида "познакомить дочку с каким-нибудь молодым человеком, чтобы скорее успокоилась, а ребенок не рос без отца", то дочери она ничего о сговоре не сообщила. Это вызвало у него сочувствие к Людмиле. Но и только.Время тянулось, как жевательная резинка. Сергею казалось, он находится здесь невероятно долго, все время изображая из себя дипломата. Он не любил чувствовать себя нелепо, но что остается еще, когда пытаешься понравиться людям, которым ты и даром не нужен, равно как и они тебе?.. Словом, он обрадовался, когда можно было, наконец, вежливо откланяться и уйти, лицемерно пообещав придти еще в ответ на столь же лицемерное приглашение, по-прежнему со стороны матери Людмилы, а отнюдь не ее самой. Она же, казалось, только и ждала возможности вернуться в комнату, к своему маленькому сыну.Когда они с Леонидом вышли на улицу, тот мрачно поинтересовался:- Ну как, теперь видишь, что кому-то может быть и хуже, чем тебе?Сергей взглянул на него с упреком:- Вижу. Но я не смогу утешить ее, ты ошибся. Не всегда клин клином выбивают. Живые люди тебе не цифры в математике, где один плюс один всегда получается два. От такого сложения может и ноль выйти, - он обвел пальцем круг в воздухе. - Чистый ноль!Леонид смущенно вздохнул, опустил голову.- Ладно, извини! Это действительно вышло неуклюже, но я же хотел как лучше. Постараюсь впредь не лезть с советами, устраивайся сам, как знаешь! Тем более, тебе, если будешь готов жениться, кажется, не надо ходить далеко...- Посмотрим, - сухо оборвал его Сергей. Ему не хотелось ни с кем делиться признанием Маши, тем более что это была не только его тайна.И вообще, почему это все так уверены, что он женится снова, на ком бы то ни было? До этого дня ему и возможность такая не приходила в голову, а люди вот воображают, что он готов. Как и писать новые картины. Так легко советовать со стороны! Когда не знаешь, что чувствует мужчина, потерявший возлюбленную, художник, утративший вдохновение... Пустая постель, пустая душа, пустой холст... Первое решить проще всего, но как быть с остальным? Он мысленно задал себе вопрос, смог бы написать портрет Людмилы или нет? Не ложатся краски даже в воображении, и гамма выходит тусклой - серый, как дом, где она живет, потускневший белый да льдисто-голубой. Цветок, вмерзший в лед. Не приходят другие образы, как было при Ольге - яркие, красочные, живые. А Маша? Ведь увидел же он в ней лето, хоть на один короткий миг! Может быть, если бы ничего не произошло, он когда-нибудь все-таки собрался бы написать ее. Если бы все сложилось иначе. Теперь уже поздно...Или нет?.. Ведь Маша не чужой ему человек, в отличие от Людмилы. Ее присутствие всегда было ему приятно, а после гибели Ольги она очень много сделала для него. И он был ей благодарен за все, еще до того, как узнал истинную причину ее участия. Если ему суждено будет когда-нибудь жениться вновь, лучше нее, конечно, не найдешь. Так, получив новый повод для размышлений, Сергей попрощался с Леонидом и вернулся домой. Дверь была заперта, Маша ушла к себе. Он мысленно поблагодарил девушку: сейчас он не был готов встретиться с ней. Ему надо было побыть одному и подумать.