Глава 10 (1/1)

В какой из последующий дней это произошло? Второй, третий? Трудно было вспомнить впоследствии; все дни сливались в памяти Сергея воедино, как клубящиеся в небе облака, вечные хаотические странники, мчащиеся сами не знают куда, то подсвеченные отблесками далеких молний, то грозно темнеющие перед бурей, то светлые и пушистые, как ягнята, в ясную погоду. Зачем облакам различать дни своих странствий? Подобно им, он по-прежнему не находил себе места, его все время тянуло прочь из дома. Теперь, помимо памяти и боли, для этого появилась еще одна причина: Маша. Сергей уже почти решил все относительно нее, но теперь чувствовал себя неловко при встречах с девушкой, избегая смотреть ей в глаза. Вроде бы, он не был ни в чем виноват перед ней. Ничем не поощрял ее крепнущего чувства к нему, даже не замечал в те времена, когда был всецело поглощен своим счастьем с Ольгой. Маша была для него ребенком, которому нравились его картины, и больше никем. И этого бы, пожалуй, не случилось, если бы он не тосковал по признанию зрителей, так что готов был цепляться за любого, кто одобрит его творения. Нет, он не виноват перед ней! И все же чувствовал себя так, словно был виноват. И потому избегал ее. А она ни словом не напоминала больше о том разговоре и продолжала бескорыстно помогать ему во всем, казалось, вернувшись к отношениям "названого брата" и "сестренки". Но в тот жаркий летний вечер, такой поздний, что, как ни долго упрямое солнце желало светить и дальше, все же пришлось ему, наконец, зайти, именно Маша встретила его на тропинке ведущей от реки. Той самой, которой он возвращался этой весной, мечтая о новых портретах Ольги. Теперь уж им не бывать написанными. И это тоже причиняло Сергею боль, хоть он и убеждал себя, что никогда больше не возьмет в руки кисть и краски.Но выскочившая ему навстречу Маша сразу заставила забыть обо всем. Она, похоже, бежала издалека и так запыхалась, что не сразу смогла заговорить, ловя воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Глаза девушки готовы были вылезти из орбит, на щеках темнели пятна угольной копоти. - Там... там... - простонала она, размахивая руками. С трудом заставив себя успокоиться, кое-как выговорила: - Тот человек снова вернулся! Сергей, он поджег твой дом. Он убил Подругу, когда она на него бросилась. И щенков... он их топтал ногами... Я видела из огорода. Вызвала милицию, а сама к тебе...Едва она смогла хоть что-то объяснить, как Сергей бросился опрометью к своему дому.- А! Сейчас посмотрим, что это за враг! - крикнул он на бегу.Маша бежала за ним - каким-то образом ей, уже уставшей, удавалось не отставать от него. На бегу она кричала:- Сергей, не надо! Подожди милицию. Сергей, у него автомат, он и тебя убьет! Я теперь его узнала: он похож на Мамонтова. Не слишком сильно, но все-таки похож... - Ага, вот как! Ну, теперь все ясно! - прохрипел Сергей на бегу.Действительно, теперь он впервые после долгого времени так твердо знал, чего хочет. Он был готов встретиться лицом к лицу со своим врагом. Не собирался ждать в сторонке, надеясь на милицию и суд. Ему хотелось драки, хотелось свести счеты один на один. Отомстить за свой дом, доставшийся от родителей и деда. За память об Ольге, которая жила там. За Подругу и ее детей. Это его дело, и ничье больше. Едва они с Машей свернули за поворот, как налетевший порыв ветра донес запах дыма. А потом в ночное небо с ревом и гудением взмыл огромный сноп пламени, багровый с синим, лишь сверху едва подсвеченный золотым. Зарычав еще яростнее, Сергей бросился вперед. Маша снова что-то кричала, но он не смог разобрать ни слова, оглушенный ревом пламени и бешеным кипением собственной крови. И она последовала за ним, не могла оставить его одного. Ворота были закрыты, как ни в чем не бывало. И в этот раз рядом не стояло черного автомобиля; он, вероятно, ждал хозяина поодаль отсюда, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Неспроста его враг тщательно готовился, изучал расположения дома Сергея. Не учел только, что не застанет его на ночь глядя.Не медля ни секунды, Сергей перемахнул через забор. Маша осталась позади, и он не стал ждать ее. В лицо ударило жаром от огромного костра, в который превратился его дом. И тут Сергей увидел высокую черную фигуру своего врага: тот, пригибаясь, стаскивал в одну кучу какие-то большие прямоугольные предметы. Потом плеснул на них бензин из огромной канистры, щелкнул зажигалкой...И при первой вспышке Сергей увидел Ольгу, окутанную другим, неземным светом. Она протягивала руки вперед, развеивая тьму, но та продолжала клубиться вокруг, посреди занимающегося багрового пламени. "Душа Света"! А вместе с ней и другие картины Сергея. Они не сгорят вместе с домом, им уготовано отдельное аутодафе, как и всему, что любил Сергей. Увидев это, он покачнулся, точно земля вдруг ушла из-под ног. А потом, не помня себя, метнулся навстречу врагу. Тот поднялся во весь рост, словно одна из ночных теней, оживленная силой ненависти. Тень Александра Мамонтова, его брат-близнец.Сергей бросился вперед стремительно, окрыленный жаждой мести, но выучка Николая сказалась: ему понадобилось всего одно мгновение, чтобы отскочить в сторону и, вскинув автомат к плечу, нацелить в грудь Сергею. Тот почти физически почувствовал касание железного дула, и еще он задыхался от густого дыма горящих картин. Дерево и холст горят чисто, но вот акрил, как и масло... они только при жизни составляют красоту, но, как все искусственное, созданное человеком, не приспособлены, чтобы ими дышать. Задохнуться или дать себя застрелить - вот так выбор перед ним!Ни один из врагов не произнес ни слова. Им нечего было друг другу сказать. Прежде Сергей, может быть, и поинтересовался бы, за что его хотят убить, в чем его вина, которой он решительно за собой не сознавал. Но сейчас он сам ненавидел того, кто сжег его дом, уничтожил образы Ольги, точно убил ее второй раз. Кроме того, он видел, глядя через костер из картин в лицо Николая, обросшее нестриженной черной бородой: тот все равно его не поймет. Багровые огоньки отражались в близко посаженных глазах Николая, и он видел вокруг себя только свою ненависть. Слепой, совершенно слепой... А потом Сергея вдруг пронизала мысль, от которой он сразу похолодел, несмотря на жар от костра: Маша! Она осталась позади. "Пусть она не приходит сюда, ради Бога, пожалуйста! Боже, пощади хотя бы ее, пусть она не приходит, пусть дождется милицию! Пусть не приходит, не приходит!" В эту минуту он почувствовал, что девушка дорога ему, как никогда прежде.Но чуда не произошло. Сергей скорее почувствовал, чем услышал за спиной стремительные шаги, не смея повернуться под прицелом автомата, потом что-то с силой толкнуло его в плечо, и он покатился по земле вместе с Машей.Все произошло настолько быстро, что Николай Мамонтов не успел выстрелить, когда жертвы ушли из-под прицела. Но уже в следующий миг прыгнул вперед и вытащил из образовавшейся кучи-малы ближайшую цель, оказавшуюся Машей. При виде нее брат Александра Мамонтова почувствовал, как ярость захлестывает его еще сильнее. Стало быть, художник уже нашел замену своей драгоценной женушке! Не будет ему теперь ничего... ничего... ничего! Он с силой ударил прикладом автомата, как палкой, в грудь девушке, и отшвырнул ее прочь, точно сломанную куклу. Маша упала и осталась лежать неподвижно, даже не вскрикнула.Зато Сергей закричал. Долго и пронзительно, как волк, оплакивающий погибшую самку. Снова огонь, снова смерть той, кто его любила... и кого он, как сейчас понял, тоже любил, не сознавая того, потому что человек редко ценит то, что дается легко, без напряжения сил. Всего дороже то, за что надо бороться, завоевывать или отстаивать от посягательств других. В погоне за неуловимым люди растрачивают свою жизнь, сжигают сердце и разум и в итоге гибнут или превращаются до срока в выжатый лимон. Быть может, многие из них могли бы найти счастье гораздо ближе, если бы внимательно поглядели вокруг себя...Снова Николай навел на него прицел автомата, но почему-то не стрелял. Наверное, хотел дать ему время вполне осознать случившееся. Хотя все было ясно и без того. Если Маша не откликается, когда он зовет, если она, всегда беззаветно храбрая, не поднялась с земли, чтобы придти ему на помощь, для этого может быть лишь одна причина... И Сергей закричал диким, нечеловеческим голосом, ободрав себе горло воплем и удушающим дымом:- Будь ты проклят, убийца!Он перемахнул через костер из книг и бросился на врага, не размышляя, что ему делать, не надеясь выжить и победить, но готовый во что бы то ни стало отомстить за все. За Машу. За Ольгу и свои картины. За дом. За Подругу с выводком.Впоследствии никогда не мог ясно вспомнить, как все происходило. Должно быть, разум и сознание Сергея Резакова, художника из двадцать первого века, отключились полностью, и их заменили могучие первобытные инстинкты, без всякого обучения знающие, как надо драться и убивать.Что-то с невероятной силой ударило его по голове, так что перед глазами вспыхнули искры, ослепительно яркие, ярче любого огня. По лицу побежала кровь вместе с потом, горячая, соленая и едкая, но он не почувствовал боли. А в следующий миг в его руках оказался автомат, и он вспомнил, как в армии учился обращаться с ним. Этот почти такой же, похож на согнутую конечность какого-то гигантского насекомого. И он мгновенно вспомнил, как обращаться с ним.Он вскинул автомат и нажал на спусковой крючок судорожно сведенными пальцами, не в состоянии их разжать. Автомат бился в его руках, как живое существо, выпуская очередь за очередью, а сам Сергей закрыл глаза от нарастающей боли в голове и медленно упал на колени, не ведая, что первыми же пулями изрешетил своего врага.А потом перед его глазами окончательно сомкнулся багровый туман, пахнущий дымом и кровью. И в этом тумане он снова увидел своего противника: тот медленно брел куда-то вдаль - сутулая черная фигура в красном мареве. А вокруг поднялся страшный шум% множество тонких пронзительных голосов, исходивших отовсюду в кровавом тумане: сверху, со всех сторон, и даже снизу, из-под ног. Они окликали, как понял Сергей, его врага: - Вот он, вот он! Оглянись, схвати его, утащи с собой! Отомсти до конца!Поняв, что это не предвещает ничего хорошего, Сергей рванулся было, но красная муть оказалась липкой, как болото, и он провалился в нее по колено. А Николай Мамонтов, услышав тех, кто его звал, повернулся к схваченному трясиной Сергею. Повернулся - и замер, не видя врага, не зная, где его искать. Совершенно слепой, как был и при жизни...С большим трудом Сергей вытащил одну ногу из засасывающей кровавой трясины, потом и вторую, шагнул назад. И побежал прочь по своим следам, выдираясь из багровой мути, сперва с трудом, затем все легче и легче. Ему вслед гремел, завывал и визжал хор обитателей этого страшного места, но он не слушал их и не интересовался, что они из себя представляют. Наверное, что-то мелкое и вредное; какими еще быть тем, что натравливают людей друг на друга, не показываясь сами. Здесь нечего было задерживаться, в такой ужасный мир не могли попасть ни Ольга, ни Маша. Они должны хотя бы на том свете получить все самое лучшее, если на этом им не было счастья. Это он, Сергей, виноват в жестокой судьбе обеих любивших его женщин! А они действительно его любили, если не подстерегают среди кровавого болота, чтобы отомстить за себя.И при мысли о тех, кто погиб по его вине, Сергеем овладело такое отчаяние, что он чуть было не бросился обратно в багровый туман, но услышал голос, исполненный тревоги и надежды. Очень знакомый голос!- Сергей! Сергей, очнись, прошу тебя! Ты ведь жив, правда? Не смей умирать! Ты же мне обещал! Ты еще напишешь свои самые лучшие картины! Тебя оправдают, и мы вместе построим новый дом, здесь или где-нибудь еще. Только возвращайся!- Маша! - слабым голосом откликнулся Сергей.Он хотел открыть глаза, но они были намертво склеены кровью и потом, так что это никак не удавалось сделать, только голова отозвалась пульсирующей болью, как будто его череп был вскрыт. Но его намерение было угадано, и он почувствовал, как кто-то умывает его теплой водой. После этого он смог, наконец, открыть глаза и увидел перед собой... Машу! Невероятно усталую и крайне растрепанную, бледную, как смерть, там, где ее кожу чудом миновала угольная пыль, вычернив под негра; платье разорвано на груди, и в свете догорающего костра видна широкая багровая полоса, и временами девушка морщилась от боли, хватаясь за грудь. Но именно это ее движение сильнее всего убедило Сергея, что она жива.Оглядевшись по сторонам, он увидел сразу много людей: пожарных с резиновыми шлангами, потоками воды гасивших уже догорающий дом; врачей в белых халатах и милиционеров в форме. Но Сергей не мог сосредоточиться, чтобы понять, зачем они все здесь собрались: слишком сильно болела голова. Да и так ли уж это важно? Самое главное, что Маша жива! А решить все остальное у них теперь хватит времени. Люди в белых халатах уложили его на носилки и куда-то потащили. Маша шла рядом с носилками, плача и улыбаясь.Вполне осознал значение произошедшего Сергей только через три дня, когда голова перестала раскалываться на части. Рана на лбу, промытая и зашитая, причиняла теперь лишь постоянную, но не слишком сильную тупую боль, с которой можно было жить и даже думать. Началось с того, что в приемной послышались голоса, приглушенные толстыми стенами. Потом в палату заглянула медсестра, сказала извиняющимся, чуть-чуть испуганным голосом: - Там к вам гости... Я пыталась не пустить, говорила, что нельзя так много сразу... В следующий миг мимо нее проскользнула Маша, подбежала к Сергею и, не стесняясь никого, поцеловала его в щеку.- Вот, наконец-то, к тебе можно придти! Как ты? Я вижу, лучше, чем поначалу. Глаза блестят...Сергей от смущения не сразу нашелся с ответом, и лишь молча смотрел, как палата заполнянется людьми. Маша со своим отцом, Леонид, отец Евгений в будничной черной рясе, и еще почему-то Людмила с ребенком на руках и ее мать. Вот ребенок, проснувшись, пискнул, как мышонок, и молодая мать немедленно вынула из сумки бутылочку с молоком и принялась его кормить.Сергей изумленно переводил взгляд с одного на другого. Но ответила ему первой Маша, осторожно присев на край его больничной койки. От девушки пахло летом, пряными травами и молодостью, и лишь побледневшее лицо и непривычно умудренный взгляд синих глаз напоминали, что ей довелось пережить.- Сергей, а один из щенков выжил! Он спрятался сразу, и его не нашли, - радостно сказала девушка, достав из переноски серый лопоухий комочек. - Держи! Я его отмыла и вывела блох. Это девочка, и ее тоже можно назвать Подругой. Точно не веря своим глазам, Сергей медленно протянул руку и погладил щенка. Тот чуть слышно тявкнул и принялся карабкаться по одеялу, поближе к хозяину, царапая когтями жесткую белую материю. Маша, заметив это, забрала щенка с постели. - Вот только кормить ее бывает трудно, - вздохнула девушка. - Есть сама еще толком не умеет, а молоком поить трудно.- Дай сюда, - вдруг тихо проговорила Людмила, передав заснувшего ребенка своей матери, достала из сумки запасную бутылочку с молоком. При этом она заторопилась, расстегивая заупрямившуюся вдруг "молнию", и ей помог Машин отец. И женщина несмело улыбнулась, принимая помощь. Потом взяла щенка и принялась кормить из бутылочки, точно так же, как перед тем своего ребенка.И все-таки Сергей продолжал удивляться: - Так и не пойму, как это вы все собрались здесь! И как врачи пустили в палату столько человек сразу...- Пришлось воспользоваться служебным положением, - засмеялся Леонид, но тут же посерьезнел: - И не только в этом. Сергей мгновенно понял, о чем идет речь, как мог, выпрямился на своей койке, а Маша вся подобралась, будто уже готовилась встать на его защиту.- Я защищался, - напряженным, но твердым голосом проговорил Сергей. - Он сжег мой дом, мои картины, чуть не убил Машу - а я думал, что она мертва. Мне не жаль, что я расправился с ним. Это я скажу и на суде.- Сергей! - испуганно воскликнула Маша, схватив его за руку.Но он был абсолютно уверен в том, что сказал, и не считал себя виновным. Каждый человек, защищая себя и то, что ему дорого, вправе сделать то же самое. Уже давно Сергей ничего не сознавал настолько точно, как это. Священник пришел ему на помощь:- Это был Божий Суд. Бог видит правду и посылает победу не сильнейшему, но достойнейшему.- Благодарю, отец Евгений, - кивнул ему Сергей. - Да: тот человек был сильнее и опытнее меня, - он осторожно коснулся своей перевязанной головы. - Я сам не знаю, как мне удалось обезоружить его. Наверное, мне и вправду помогли свыше. Но я стрелял и, если надо, отвечу. Хоть убивать террористов, вроде бы, не преступно. А он был террорист, такой же, с какими воевал раньше.- Все это хорошо, но не факт, что суд тебя послушает, - криво усмехнулся Леонид. - Законов наших пока еще никто не изменял. И не важно, что почти все, даже судьи, у себя на кухне говорят, что террористов и убийц надо сажать на электрический стул, маньяков - кастрировать, а психопатов стрелять, как бешеных собак. На работе они следуют тем законам, что есть, если хотят эту работу сохранить. То есть, "если ударили тебя по правой щеке, подставь левую", в соответствии с учением Православной Церкви, - он бросил ехидный взгляд в сторону отца Евгения.Но старый священник решительно возразил: - Господь наш Иисус Христос никогда не учил, что нужно смиренно глядеть, как уничтожают твой дом, имущество и животных, убивают твою нареченную невесту и творения твоей души! И не мог Он учить тому, ибо тот, кто не защитит самого дорогого для себя, предаст и себя, и Бога. Мир не должен состоять из Иуд. Сказаны были и другие слова: "Царство Небесное завещано тем, кто жизнь положит за други своя". Лучше бы, конечно, и земное хоть иногда, - добавил он невесело.Леонид демонстративно вскинул руки.- Ну, вас не переспоришь!.. Но здесь речь не о религиозных тонкостях. В общем, самое лучшее для тебя, Сережа - если дело удастся не довести до суда. Скажи спасибо, что следователь учитывает все смягчающие обстоятельства в виде самообороны и состояния аффекта. Так что дальнейшего хода твоего дела, видимо, не будет. Хотя не скажу, чтобы добиться этого было легко.Сергей не сразу сообразил, что это значит, а потом чуть не бросился на шею другу, не удержи его Маша.- Я всю жизнь буду тебе благодарен! - воскликнул он, когда девушка поправила ему повязку на рассеченном лбу.Леонид хотел было дружески хлопнуть его по плечу, но вовремя отдернул руку. - Ну, всю жизнь - это многовато, да и я бы один не справился. Когда у тебя тесть - полковник МВД, это все-таки большое преимущество.- Спасибо! - еще раз вместе поблагодарили его Сергей и Маша.А Леонид еще раз внимательно поглядел на них и вздохнул.- Но лучше тебе, Сергей, будет, когда выздоровеешь, уехать отсюда куда-нибудь подальше. У Мамонтовых в городе осталось много связей, знакомых и бывших подчиненных. Тебе и твоим близким не дадут жить спокойно. Лучше тебе поселиться там, где тебя никто не знает. Получишь страховку за дом, хоть какие-то деньги на первое время. И уезжай. - Уехать... - медленно повторил Сергей, представив, как навсегда покинет свой родной город. Да, правда, он здесь родился и вырос, здесь пережил свою первую любовь, которая навсегда останется похоронена в этой земле. Но, странным образом, он понял, что мысль об отъезде не претит ему, как должна была. Ведь здесь больше не было места, которое он мог бы назвать своим родным домом.Он растерянно взглянул на Машу - что теперь она думает о нем? А Маша без слов пристально поглядела на своего отца, и, наконец, тот молча кивнул в ответ. Тогда девушка выпрямилась и торжествующе произнесла: - А я знаю, куда мы поедем.Сергею сразу вспомнился ее рассказ о доме в сибирской деревне, построенном из кедровых бревен, там, где еще сохранился лес и озеро чистой воды. Тогда он думал об этом крае с раздражением, потому что он грозил забрать у него Машу. А теперь ему захотелось увидеть все своими глазами: старый крепкий дом, который никто не посмеет сжечь, кедры, вонзающиеся в небо, заросли дикой малины и смородины у самой околицы, травянистый берег озера со следами самых разных зверей и птиц. Там воздух летом пахнет травами и смолой, а зимой - чистой морозной свежестью, а не бензином, как в городе. Там из глубины земли исходит кристально чистая родниковая вода, и оттого хлеб, испеченный на ней, получится в тысячу раз вкуснее магазинного. Особенно если его испечет Маша... Он поглядел на девушку. Сейчас она была особенно красивой и яркой - раскрасневшаяся, с блестящими глазами цвета летнего неба, с гордо вскинутой головой, готовая бороться за свое счастье. Ее легко было представить лесной богиней в одеянии из листьев, с венком из диких цветов на голове, танцующей под музыку похожих на медные трубы сосен. Или играющей с ручным медведем - Сергей не сомневался, что ей при желании удастся укротить и медведя. Или купающейся в озере при полной луне, а затем выжимающей свои темные кудри на берегу. Сергей увидел ее воочию, хоть и никогда не видел без одежды - стройную и одновременно сильную, золотисто-смуглую в серебристом свете луны. Этот образ пришел сразу и навсегда, и Сергей даже закрыл глаза, чтобы насладиться им подольше. Маша, истолковав его поведение по-своему, испуганно тронула его за плечо: - Сергей, ты что? Тебе плохо? Он открыл глаза и улыбнулся склонившейся над ним девушке.- Нет. Теперь я окончательно выздоровел.Ранним утром в первых лучах еще жаркого в начале осени солнца Сергей со спутниками готовился навсегда покинуть свой родной город. С появившимся в последнее время чувством гордости и признательности он обводил их взглядом. Маша, всеми помыслами устремленная в будущее; и кто бы осмелился не оправдать ее надежд? Ее отец, помолодевший в последнее время, а рядом с ним Людмила с маленьким сыном на руках и четвероногой маленькой Подругой. Мать Людмилы, наготовившая вкусностей на весь отряд до самой Сибири. И, наконец, сам Сергей - вождь своего племени, своего маленького отряда, с которым начнет все сначала на новой земле. Наверное, им на первых порах будет нелегко привыкать к другой жизни. Но они справятся!Совершенно неведомая ему прежде гордость окрыляла Сергея и придавала новые силы, каких он не подозревал в себе прежде. Он преодолел прошлое, победил себя, и готов встретить будущее, каким бы оно ни было. Больше не сомневается и не рассуждает слишком много. Довольно. Хотя почти никого не оповещали об отъезде специально, на перроне собралось немало провожающих. Отец Евгений, Леонид с женой (тут главные слова прощания были уже сказаны заранее), но, кроме них, собрались еще чуть ли не все прежние знакомые, в том числе и такие, от кого трудно было ждать подобного внимания.В толпе мелькнуло бледное и растерянное лицо Бориса Сосновского - тот медленно шел вдоль перрона, как будто сам удивлялся, как и зачем попал сюда. Сергей подошел к нему, взял за руку. - Борис! Как хорошо, что ты пришел! Я хотел тебя пригласить с нами. Мне кажется, тебе тоже надо отсюда уехать.Но Борис взглянул на него равнодушно, и выражение его не менялось, на Сергея ли он смотрел или на расписание поездов.- Как я могу уехать! Здесь она похоронена, разве я оставлю ее одну?Тогда Сергей схватил его за плечи, с силой встряхнул не сопротивляющегося Бориса, как грушу, заговорил страстно и убежденно: - Послушай, Борис! Я был совсем недавно там, где ты сейчас, и понимаю, что ты чувствуешь. Но я, как видишь, выбрался, и ты можешь тоже. Эльвира все равно не выйдет к тебе из могилы, а память о ней ты и так увезешь с собой. Но в новом краю она не станет разрушать тебя, как здесь. Там для всех найдется достаточно дел, нелегких, но прекрасных и нужных, достойных настоящего мужчины. Решайся же!Но Борис высвободился из его рук и медленно покачал головой.- Нет. Поезжай куда хочешь, устраивай свою жизнь, а в мою не лезь. Мне не надо того, что хочешь ты. Без нее не надо.Он повернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Сергей хотел было догнать его, но тут на плечо легла чья-то рука. Перед ним стоял отец Евгений.- Невозможно помочь тому, кто не желает помощи, сын мой, - произнес священник вполголоса.Сергей повернулся к нему с растерянностью и раздражением. - Но ведь мне же помогали! И вы, и все другие столько сделали для меня. Почему же ему нельзя?- Ты - другое дело. В тебе была скрыта внутренняя сила, какая есть далеко не у каждого, в тебя был и остается талант. Ему Бог не дал ни того, ни другого. Ничего, что помогло бы теперь выстоять. Жаль, но тут ничего не сделаешь. Не привлекай слабых к своим замыслам. Не то они прилепятся, и ты растратишь все силы попусту, чтобы тащить их.Сергей уже открыл было рот, чтобы возразить, но не стал. Не время и не место было для споров, лучше проститься со всеми по-хорошему. И он вернулся обратно, к самому краю перрона, туда, где ждала его Маша. Девушка улыбнулась ему и осторожно взяла за руку. Ему приятно было ее теплое прикосновение. Среди немногих уцелевших вещей Сергея спрятан новый этюдник с портретом Маши, но он покажет его ей только на новом месте. Пусть пока это будет его сюрпризом.- Смотри, Сергей! Ночью был дождь, а теперь вот радуга! - она показала на небо, где упругой дугой лука протянулась семицветная полоса.Сергей долго смотрел на радугу, потом поднял руку и помахал ей. - Она провожает нас в путешествие, - сказал он и одними губами прошептал чье-то имя, полное светлой грусти.Высокий сводчатый мост в небо, состоящий из всех погибших на земле цветов; кажется - поднимись на него и иди, все вверх и вверх. Но этот путь не для них. Пока еще не для Сергея со спутниками. Им предстоит жить, и они должны твердо стоять на земле. С оглушительным гудком подкатил и плавно остановился напротив перрона огромный состав - длиннющее оливково-зеленое огнедышащее чудовище с огромными желтыми глазами. Все мгновенно засуетились, кругом слышались прощальные слова и поцелуи. А потом две толпы с чемоданами и сумками - та, что выходила из поезда и та, что готовилась к посадке, - встретились и перемешались, так что Сергею со спутниками не без труда удалось проложить дорогу, особенно для женщин.И вот поезд, постепенно набирая скорость, помчался вдаль старых кирпичных пятиэтажек, изредка перемежающихся более новыми высокими домами. Потом - мимо вырубки, где планировалось строить мамонтовский завод... Сергей печально отвернулся, покачал головой. Нет теперь леса, нет заповедника, нет и завода, одна лишь глинистая яма, уже размытая дождями, похожая на воронку от упавшего метеорита. Всем им, так или иначе, рухнул на голову этот метеорит, после которого жизнь уже никогда не будет прежней. И не надо прежнюю. Пусть она будет лучше!Где-то впереди ждет, верно, странников земля, что станет для них лучшим домом, чем был их родной город. А пока весь мир расстилается перед ними, приглашая двигаться вперед. И вечное солнце глядит сверху каждый день, в своем бессменном вековечном труде находя время и желание указать путь каждому человеку, кто живет на земле.А за окном поезда теперь проносились поля, залитые по-летнему ослепительным солнечным светом. Маша открыла окно, и вместе с горячим ветром до них донеслась веселая песня жаворонка. Осень уже, а все живое, как ни в чем не бывало, радуется последним теплым дням. Сергей радуется тоже вместе со своими спутниками. И, сколько может окинуть глаз, золотая степь, залитая утренним солнцем до самого горизонта, величаво сияет.