Глава 5 (1/1)

И вот настал день, что одним должен был принести исполнение всех желаний, другие же ожидали его со страхом, как Страшного Суда. Сергей все три дня молился по совету отца Евгения, чтобы хоть что-то помешало устроить банкет, который он называл не иначе как оргией. Любой ценой, что бы ни должно было случиться, пусть метеорит рухнет на голову проклятому Мамонтову! Но молитвы, судя по всему, оставались не услышанными, даже во сне ему являлся какой-то сумбур, одни неясные фигуры, причудливые и хаотичные, они все время меняли форму, как облака, бестолково перемещались, плясали, как ведьмы на шабаше, и смеялись, смеялись над ним, Сергеем! Лишь один раз он явственно услышал, как они пели, повторяя снова и снова: "Ты должен идти дальше, ты должен идти дальше, дальше, дальше!" Но некого было спрашивать об этом, и Сергей решил, что в этих словах столько же смысла, как и в прочих кошмарах - то есть никакого.Печальной и молчаливой стала в эти дни Ольга, никогда не бывавшая особенно веселой. Она замечала состояние мужа, и сама бы уже рада была отказаться, но не могла нарушить своего обещания подруге. Наутро перед банкетом за ней приехала Эльвира и решительно потащила за собой - готовить будущую Королеву Красоты. Ольга едва успела обменяться взглядами с мужем, мысленно, чтобы не вызвать у Эльвиры подозрений: "Ты придешь за мной?" "Приду", - обещал взгляд Сергея, непривычно твердый в последнее время.Потом, после множества хлопот, памятных Ольге по прежним временам и занявших почти весь день, ее, завитую, надушенную и накрашенную, нарядили в платье цвета морской волны ("Под цвет глаз", - заверила Эльвира), длинное, со шлейфом, зато без рукавов, из полупрозрачного струящегося шелка. Надев ей на шею, в качестве завершающего аккорда, жемчужное ожерелье, Эльвира восхищенно ахнула, не стесняясь в выражениях своего восторга.- Ну, Оленька, уж на что я тебя какой только не видела, но в этот раз ты сама себя превзошла! Мерилин Монро, Грейс Келли и принцесса Диана курят бамбук... Все мужики упадут, увидев тебя!- Могут и постоять, я не возражаю, - слабо улыбнулась Ольга, вполне доверяя вкусу своей подруги и мобилизованных ею швей, парикмахеров, стилистов. Когда-то их хлопоты вызывали у девушки любопытство, но сегодня она чувствовала себя утомленной. Все-таки она сильно изменилась за три года, прожитых с Сергеем. Надо ему об этом рассказать. Иногда бывает полезно вернуться назад, чтобы взглянуть на себя со стороны. Вот пройдет этот бесконечно долгий день, и они снова будут вместе...Но вот, наконец, она вошла в большой зал ресторана "Золотая лоза", во главе девушек-моделей, рядом с одетой во все красное Эльвирой ("Быков буду дразнить, особенно двуногих", - заявила та). Как раз вовремя - помещение заполнялось гостями. Посреди зала Ольга с замиранием сердца увидела высокую фигуру Александра Мамонтова; попробуй его где-нибудь не заметь... Рядом с ним стоял его новый американский партнер, мистер Джозеф Фрэнсис Кленкен, почти такой же высокий, но худощавый и узкоплечий, в строгом темном костюме, лишь на лацкане пиджака - золотая булавка с крупным бриллиантом. У американца была небольшая голова с гладко зачесанными светлыми волосами, цепкий взгляд его серых глаз внимательно оценивал присутствующих, временами останавливался на столе, уже уставленном грудами блюд и батареями разноцветных бутылок. Позади Кленкена собрались, как солдаты на параде, остальные американцы - одни мужчины, все в строгих костюмах, с холодными непроницаемыми лицами без возраста. Они редко улыбались и почти не разговаривали между собой и с принимающей стороной. Возможно, неуютно чувствовали себя в чужой стране. Когда в зале появились журналисты с фотокамерами, глава американской делегации на мгновение поморщился, точно вспышки ослепили его, как сову дневной свет. Но все же смог приветствовать их по-русски, хотя и с сильным акцентом, мурлыкая и растягивая каждое "р", как будто по-человечески заговорил кот. Хотя понятно, что вопросы журналистов адресовались главным образом Мамонтову.- Господин Мамонтов, на ваш взгляд, к чему обязывает выход вашей корпорации на международный уровень? - К повышению ответственности перед собой и перед партнером, разумеется, - звучно отвечал тот. - Мы должны показать, что умеем работать не хуже наших друзей из-за океана. Чтобы они, после долгих лет разрыва, убедились, что мы равны им во всем! Это касается и рядовых сотрудников будущего завода. Кто не уверен, что потянет американские стандарты качества, пусть лучше и не является на работу. Мы не подведем ни себя, ни наших партнеров! - гремел его голос, усиленный динамиками, отдаваясь эхом под потолком. А журналисты уже нетерпеливо совали микрофоны под нос американцу.- Мистер Кленкен, чего вы ждете от ваших русских партнеров?Американец засмеялся - точно камешки рассыпал:- О, я не жду, а точно увер-рен: мой друг Алекс Мамонтов сделал... сделает все, о чем обещаль мне, и еще больше! Это по поводу бизнес планов, а сегодня мы все ждем только кр-р-расивых девушек и вкусный обед, - он широко улыбался, но что-то неестественное виделось в попытке этого с виду строгого, даже холодного человека соответствовать стереотипам о бесцеремонных американцах...Только журналистам все было нипочем. Вот уже какая-то девушка, едва не подпрыгивая, протягивала к Мамонтову микрофон:- Александр Дмитриевич! Александр Дмитриевич, одну минутку! Почему ваша корпорация называется "Мамонт"? Что это означает, помимо вашей фамилии?Он охотно объяснял бархатным, вкрадчивым и в то же время мужественным голосом:- Разумеется, и фамилия кое-что значит, но, помимо того, мамонт - великий зверь, воплощение силы и мудрости. Человеческий род многим обязан мамонтам, без них мы бы не были теми, кто мы есть.- Но ведь... мамонты вымерли, - смущенным тоном заметила молодая журналистка. - Не боитесь навлечь несчастье?Александр Мамонтов выпрямился во весь рост, широко ухмыльнулся на камеру.- Я никого не боюсь! И умирать в ближайшее время не собираюсь, как видите!Но тут Мамонтов прервал свою речь, увидев вошедшую в зал Ольгу. Он, совсем забыв о журналистах, с минуту любовался еще сильнее расцветшей красотой молодой женщины. Наконец, окончательно скомкав интервью, стремительно направился к ней. Взяв за руку, провел на середину зала, к американцам и журналистам.- Господа, позвольте представить вам самую красивую женщину нашего города, а быть может, и всей страны - Ольгу Чернышову, Королеву Красоты и Любви!Он сделал знак одному из подчиненных, и тот принес большую деревянную шкатулку. Открыв ее, Мамонтов в свете софитов извлек корону, усыпанную бриллиантами - их острые грани отражали свет, образуя настоящую радугу, и искрились, точно кристаллы горного льда. Под всеобщий восхищенный "Ах!" Мамонтов возложил корону на голову Ольге.- Надеюсь, королева окажет честь разделить место во главе стола? - проговорил он тихо, склонившись к женщине. А в глазах его, несмотря на привычный самоконтроль, было столько страсти и почти уже не скрываемого мужского желания, что Ольге становилось жутко. Если она еще надеялась, что Эльвира преувеличивает, что в действительности она не так и нужна Мамонтову, то теперь поняла, что три года лишь разожгли его страсть еще сильнее. Ей захотелось, чтобы Сергей как можно скорее пришел за ней, чтобы они снова были дома, где все тихо и спокойно...Но она знала, что любой отказ вызвал бы у него подозрения, и нехотя ответила:- Да... Она все еще чувствовала себя неспокойно и захотела посоветоваться с Эльвирой, как быть теперь. Но Эльвиры уже не было рядом, она ушла, и Ольга лишь заметила, как в одной из боковых дверей мелькнуло ее красное платье. К счастью, в это время Мамонтов отвлекся, вспомнив обязанности хозяина приема, и о чем-то говорил по-английски с американцем Кленкеном. Воспользовавшись этим, Ольга ускользнула, чтобы найти Эльвиру.Она нашла ее у дверей туалета; но, увидев, спряталась за угол под действием женского любопытства, вместо того чтобы подойти к подруге сразу. Потому что Эльвира разговаривала с каким-то парнем, совсем молодым, по виду кавказцем. Он держал на ладони что-то вроде пачки сигарет.- Ты принесла деньги? Тогда вот, только будь осторожнее. Такой забористой штуки ты еще не пробовала.- Вот и хорошо. Сегодняшний праздник как раз не помешает разнообразить, - усмехнулась Эльвира, протягивая руку. - Давай.Но парень отдернул ладонь.- Я работаю честно, поэтому предупреждаю. Наши смеси, конечно, не травка, но их лучше не мешать с алкоголем. И не кури сразу много.- Ах, оставь, мальчик! Как тебя зовут? Заур? Ну вот, Заур, я сама знаю, как мне быть, - она открыла сумочку и отсчитала несколько крупных банкнот. - Вот тебе деньги, и спасибо за заботу! - сладко проворковала женщина, забрав у него пачку. Потом взяла руку юноши, приложила к своей белой груди, почти обнаженной в глубоком вырезе платья, и рассмеялась. - Куда же ты, Заур? Приходи, когда все развеселятся, я тебя впущу! Но мальчишка, как ошпаренный, метнулся прочь, пробежал мимо Ольги, даже не заметив ее, бормоча про себя, что женщины неверных потеряли всякий стыд, и что Пророк правильно указал женщине ее место, даже если она при жизни похожа на небесную гурию...Едва он скрылся, как Ольга выскочила из своего укрытия. То, что она только что увидела, поразило и испугало ее, так что она даже забыла, о чем хотела посоветоваться с Эльвирой. Она вдруг усомнилась, захочет ли еще когда-нибудь советоваться с ней... - Эля, не делай этого! Не делай! - воскликнула она, подбегая. Ее подруга удивленно вскинула брови.- Чего не делай? О чем ты, право, не знаю...- Эля, я все видела! Что ты там сейчас купила, это же яд! Не надо этого принимать...- А, вот ты о чем! - Эльвира рассмеялась. - Оля, это же обычная курительная смесь, как в сигарете или в кальяне, только ради веселья. Они продаются в открытом доступе и никому не мешают. Ну, не хмурься, а то морщины появятся, - добавила она, видя, что ее увещевания не помогают. - Успокойся, не буду я это курить, если так просишь!- Ты обещаешь? - Сейчас же при тебе смою в унитаз!..Когда в чистейшем белоснежном чуде зажурчала вода, унося смятую пачку, с бледного лица Ольги постепенно сошла тревога, она даже облегченно вздохнула: - Ну вот, а я уж думала...А Эльвира усмехнулась про себя: на самом деле она ловко подменила пачки и уничтожила обычные сигареты. Ей вовсе не хотелось отказываться от обещанных острых ощущений, чтобы успокоить Ольгу. Очередной банкет сам по себе довольно скучен для нее, повидавшей их так много, зато подобные средства - как щепотка жгучего перца в в пресном без него блюде. Да и сегодняшнюю удачу ведь надо отметить как следует... И вот, сумев, наконец, выпроводить слишком бдительную Ольгу обратно в зал, Эльвира, задержавшись на минуту, выкурила одну сигарету, с наслаждением затягиваясь сладким, пахнущим лотосом дымом. Как легко было все-таки перехитрить эту Ольгу! Она все так же наивна, как и в детстве. Но, именно управляя Ольгой, она будет держать в руках и всех, кому нужна Ольга, даже всемогущего Мамонтова! С его помощью можно многого добиться, можно так же сразу выйти на американцев... Эх, жаль, она не учила английский язык, а с сегодняшними гостями просто так не побеседуешь, видела она их: стояли себе в зале, холодные как Статуя Свободы. Но это пока. Найдется подход и к ним... А Америка - это Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, это океан, миллионы огней и доллары, миллионы долларов и красивая жизнь для тех, кто умеет ими пользоваться. О, теперь-то перед ней открываются такие перспективы, каких никто и представить не может! Головокружительная карьера - это еще самое меньшее, что будут говорить, когда все узнают. Отдав Ольгу Мамонтову, она начнет новую страницу и в своей жизни...Вернувшись в зал, Эльвира смеялась про себя, оживленно жестикулировала, уже видя перед собой картины будущей победы. Усевшись на свое место, она выпила бокал шампанского, мысленно чокаясь со своим отражением в зеркале. "За меня!" - сказала себе красавица.Не хотелось Ольге садиться на самое видное место, во главе стола, между Мамонтовым и американцем Кленкеном. Отсюда не получится ускользнуть незамеченной и Сергею, когда придет, придется забирать ее открыто - а вдруг Мамонтов не захочет отпустить ее? Скоро все напьются, так что им не будет дела, хорошо или плохо поступают... Женщина боялась за себя и за мужа, и едва была в состоянии скрыть страх. К тому же, соседство Мамонтова, который то и дело бросал на нее обжигающие взгляды и вполголоса восхищался ее красотой, никак не могло ее успокаивать. А с другой стороны - этот американец, внимательно разглядывающий всех, собравшихся за столом. Ольге подумалось, что мистер Кленкен больше похож на шпиона, чем на бизнесмена. Да и его спутники, рассевшиеся вперемешку с русскими гостями и девушками-моделями, были такими же: аккуратные, подтянутые и... абсолютно непроницаемые.- Что же вы, Ольга, ничего не едите и не пьете? = Мамонтов лично положил в ее тарелку ломоть дымящегося мяса политого соусом и усыпанного специями, потом властно поднес к ее губам бокал рубинового вина. - Пейте, это французское, лучшее, что достойно вашей красоты. Он говорил твердо, но спокойно, однако Ольге вряд ли могло быть хуже, если бы он кричал. Есть и пить из его рук... Вспомнилось, что Сергей говорил по поводу Великого Поста, в который, по правде говоря, Ольга сама верила лишь наполовину, но те, кто собрались здесь, похоже, вовсе не чтили никаких обычаев. Отказаться было невозможно: уже вторая рука Мамонтова легла ей на затылок, как бы между делом поглаживая шею женщины вместе с завитками светлых волос. Ольга нехотя вздохнула и выпила вино. "Точно на свадьбе!" - мелькнула вдруг дикая мысль. - "Хорошо, что не кричат: "Горько!"Других гостей не приходилось уговаривать есть и пить; они все с видимым удовольствием отдавали должное обильному угощению "Золотой лозы", и уже начался пир, обещающий перейти в оргию. Даже приглашенные модели сегодня могли себе позволить больше, чем требовали обычные условия их работы. И русские с американцами вполне сравнялись за пиршественным столом. Но только у русские после нескольких выпитых бокалов вдруг начинала кружиться голова, только что бывших еще вполне трезвыми людей начинало клонить в сон, и они засыпали где сидели, откинувшись на спинку стула или опустив голову на стол. Казалось, будто всех разом поразила сонная болезнь. Никто не успевал крикнуть или позвать на помощь, никто и не понял, что происходит с другими. Лишь американцы во главе с Кленкеном как ни в чем не бывало сидели на своих местах, наблюдая за состоянием засыпающих, обменивались иногда замечаниями по-английски, и... выжидали. Дольше всех продержался сам Александр Мамонтов. Он был крепче остальных, к тому же пил не слишком много, потому что все мысли его были заняты Ольгой, и сон завладевал им постепенно. Он успел увидеть, что происходит с другими, хотел уже подняться и прекратить это, но понял, что не может даже пошевелиться - собственное тело показалось вдруг невероятно тяжелым, точно и впрямь туша мамонта. Разозлился на себя за непонятную слабость, усилием воли пытаясь подняться, но мысли уже путались, и Мамонтов покачнулся и упал на бок, подминая под себя спящую Ольгу, как будто хотел и в царство снов забрать ее с собой. Недалеко от них корчилась и тихо стонала Эльвира, и на ее посиневших губах пузырилась пена. Она так и не смогла совсем заснуть, а застряла на той зыбкой грани яви и сна, что бывает у засыпающего или просыпающегося человека, когда являются самые смелые грезы и самые жуткие кошмары... И Эльвира летела на спине золотого крылатого льва над океаном, видя перед собой миллионы движущихся огней. Там лежал город, огромный прекрасный город, и он принадлежал ей. Она направила крылатого зверя вниз, чувствуя, как его могучие крылья рассекают соленый морской воздух... Ах, Америка, Америка - страна ее мечты, страна, что будет у ее ног!Мгновение - и она уже гуляет по апельсиновой аллее, усыпанной белоснежным песком. Все цвета здесь сочнее и ярче, чем ей приходилось видеть раньше, и апельсины висят среди изумрудной листвы, как маленькие солнца, а такое же золотое солнце сияет в небе, как огромный апельсин - сорви его и ешь. Она медленно протягивает руку - и солнце радостно катится ей навстречу... Мгновение - и она видит себя в большом доме из белого камня, с овальным куполом посередине. В огромном зале с колоннами собрались люди - тысячи гостей, приехавших, чтобы встретиться с ней. И она выходит к ним, прекрасная и недоступная, царственным сочетанием огня и мрамора: ее глаза мечут огненные стрелы в сердце каждого мужчины, ее улыбка обещает, но ни один из них не осмелится дотронуться до нее по своей воле. Быть может, она со временем и позволит кому-то из них узнать себя ближе, но всегда и везде выбирать будет только она!А тем временем, пока ее видения становились все красочнее и реальнее, наяву Эльвире стало трудно дышать, из уголка рта вытекла густая струйка крови и тут же свернулась. Потом женщину скрутила новая судорога, сбросившая ее под стол. Ее сосед-американец склонился было над ней, но Кленкен равнодушно бросил ему:- Эту оставь, брат Симеон, она умирает. Берите остальных!И словно это негромкое приказание оживило американцев: они принялись расхаживать по залу, одну за другой поднимали спящих женщин и уносили к открывшейся боковой двери. Возле нее стоял молодой человек в форме работника ресторана и торопил их на чистейшем русском языке, лишь с легким английским акцентом: - Скорей, скорей, братья Святой Евангельской Церкви! Торопитесь, чтобы никто не заметил! Пусть они поищут завтра своих женщин и свои деньги!К нему подошел Кленкен и тихо спросил на своем родном языке:- У тебя все прошло гладко, брат Тобиас?Тот почтительно поклонился ему, как старшему по званию.- Вы сами видите, отец Джозеф. Мне удалось добавить снотворное во все бутылки, и заснули все, кроме нас, принявших нужное средство. Остальные...- Проснутся завтра, не помня ничего, а когда разберутся, решат, что женщины от них просто сбежали. Отличная работа, брат Тобиас! Когда вернешься домой, я властью первосвященника позволю тебе выбрать в жены любую из этих женщин, самую красивую. Ты ведь хочешь домой?- О да, отец Джозеф! Россия - очень холодная страна, кроме того, здесь так трудно находить единоверцев... Кленкен отеческим жестом положил руку ему на плечо.- Ты не должен забывать, что и великие пророки древности - Авраам, Иаков, Иосиф, - тоже долгие годы скитались в чужих странах, и исходили оттуда с женами и детьми, приумножив богатство и имущество свое... - проговорил он нараспев, в то же время внимательно наблюдая за работой своих подчиненных. Наконец, последним подошел и, отодвинув спящего Мамонтова, подхватил на руки Ольгу. Но та, выпив всего один бокал, спала недостаточно крепко; она скорее дремала и в полусне видела себя дома, рядом с Сергеем, видела картины, что еще не были написаны, и цветущий сад; по саду со звонким смехом бегал маленький мальчик, играя с большой серой собакой... И, когда ее вдруг подхватили на руки, молодая женщина вздрогнула и проснулась.Вряд ли она успела что-то понять своим затуманенным сознанием, но достаточно оказалось увидеть неприятного ей с самого начала американца, чтобы испугаться. Она попыталась рвануться и закричала, тонко и обреченно, как овца под ножом: - На помощь! Сергей! Хоть кто-нибудь! На по...Один из помощников Кленкена, еще оставшихся в зале, схватил со стола невыпитый бокал со снотворным вином и вылил его в раскрытый в крике рот Ольги. Та, захлебываясь и отплевываясь, все же вынуждена была глотать его, и скоро обмякла опять, глаза ее закрылись. Кленкен подхватил упавшую бриллиантовую корону.- Неси, - велел он своему подручному. И задумчиво нахмурился, видя, что его люди уже принялись пожирать красавицу взглядами. Того и гляди, пойдут споры, чьей женой, хотя бы десятой, она должна стать...Но крик Ольги, уносимой похитителями, все-таки был услышан. Медленно, точно ожившая статуя, со своего места поднялся Александр Мамонтов. Уже потревоженный прежде, он теперь окончательно проснулся, услышав призыв о помощи. Теперь из головы ушел дурман, и он в мгновение ока оценил обстановку, на войне тоже так бывало. И, не говоря врагу ни слова, прыгнул навстречу ошеломленному Кленкену. У Мамонтова не было при себе никакого оружия, но он и голыми руками мог бы сломать шею худосочному американцу. Тот отшатнулся и в последний момент достал из кармана маленький пистолет, почти игрушечный на вид. Но эта "игрушка" несла смерть, и совсем не для красоты снабжена была глушителем. Идеальное оружие для затруднительных случаев, как сейчас.Совершенно беззвучно Кленкен выстрелил в упор в оскаленное от ярости лицо Мамонтова. Тот вдруг остановился и медленно, как срубленный дуб, рухнул на пол. Еще не желая признавать конец, по-прежнему желая отомстить американцу, отвоевать Ольгу, он повернулся окровавленным лицом вверх, привстал, но это была уже предсмертная агония. Александр Мамонтов вытянулся во весь рост и умер; из левого глаза, пробитого пулей, вытекла последняя струйка крови.- Теперь скорей! - заторопил Кленкен своих братьев по вере. - Еще немного, и все пропало. Несите женщин, живее! Наш единственный шанс - улететь немедленно! Брат Тобиас, самолет на условленном месте?- Да, отец Джозеф! Но все-таки жаль, что мы не можем подделать и подпись нашего "партнера", чтобы завладеть его деньгами, правда? - он кивнул на лежащий в луже крови труп Мамонтова.Кленкен окинул его уничтожающим взглядом.- Поумничайте еще! У меня не было выхода, вы видите сами, - он отвернулся к стене и проговорил совсем другим голосом, когда его никто не видел: - Почему средство не подействовало? Девушка была почти трезвой, это понятно, но он... Я же видел, там хватило бы дозы на трех человек! Как это могло быть?..Его размышления прервал звук чьих-то шагов. Как и боялся Кленкен, происходящее не могло остаться незамеченным. Выстрел был беззвучным, но крик Ольги и возня в зале, непохожие на обычные звуки с банкета, достигли персонала ресторана. И первой в зал вбежала полная женщина с поварешкой в руках. Вбежала, увидела распростертого на полу Мамонтова и замерла в немом ужасе.Времени одуматься ей не дали. Женщина была уже немолода и далеко не красива, так что брать ее с собой не было никакого смысла. Еще одна пуля - и она беззвучно осела на пол. Это была Галина Маковская, соседка Сергея и Ольги, мать Маши. Но американцам не было до нее дела.Невозмутимо переступая через мертвых, Кленкен запер дверь, чтобы хоть на время отрезать погоне дорогу. И последним скрылся через черный ход, куда уже нырнули со своими пленницами его братья по вере.