Глава 3 (1/1)

Из треснувшей пополам старинной медной лампы выходила, как Афродита из морской раковины, женщина, сияющая, как звезда, сразу золотым и серебряным светом. Ее волосы, кожа, легкое полупрозрачное одеяние цвета лунного серебра, - все излучало свет, чистый и теплый, рассеивающий окружающую темноту. И там, где стояла женщина, царил свет и блеск. А она светло и гордо улыбалась, высвечивая затаившиеся в темных углах тени. Да, тени еще клубились во мраке, черном и без них, и, приглядевшись, можно было даже различить то силуэт чьей-то хищной лапы, то ползущего, извивающегося змея, а то целую скалу с носом-хоботом... Но появилась Светящаяся Женщина, развеяла мрак - и тени съежились, отступили прочь, пытаясь сделаться меньше. Правую руку Светящаяся Женщина протягивала вперед, не то желая еще дальше развеять тьму, не то указывая кому-то дорогу. А на левой, поднятой к глазам, сидела птица счастья - Синяя Птица.Не отрываясь, глядела Маша на эту работу Сергея, на Душу Света, даже в своем звездном сиянии повторявшую черты Ольги. Несколько слезинок скатилось по щекам девочки, но она поспешно вытерла их, чтобы Сергей не заметил, и тихо спросила: - Она несет с собой счастье, да?- Она ведет людей к счастью, - поправил ее Сергей, с готовностью объясняя девочке свою идею. - Смотри, Машенька: именно Душа Света сделала людей людьми! Родилась она, должно быть, в незапамятные времена, от искры самого первого костра, который развели после изгнания из Рая Адам и Ева. Или от факела Прометея, если верить мифу - это, в сущности, неважно. Главное в другом - Душа Света не просто исцелила людей от ночных страхов, разогнав по медвежьим углам хищных зверей вместе с мрачными призраками, но изгнала их и из человеческих душ, принеся свет и тепло, а главное - уверенность в завтрашнем дне! - произнес Сергей с воодушевлением, но осекся и договорил уже глухо, совсем другим тоном: - Есть, конечно, и сейчас такие, что и Душу Света хотели бы прибрать к рукам, как охотничью добычу. Может быть, сейчас-то как раз таких еще больше развелось...Маша вздохнула; совсем юная, она уже обладала природной женской мудростью и почувствовала, что здесь лучше ни о чем не спрашивать, тем более - не вмешиваться в жизнь другой семьи. Никогда она не станет, как ее мать, до хрипоты выяснять отношения, особенно с теми, чьей дружбой так сильно дорожит. Она знает: если бы в жизни было чуть больше справедливости, Сергей был бы уже прославленным художником. Просто удивительно, как могут кому-то не нравиться его картины... А пока что она одна в целом свете приходит смотреть их, и Сергей приглашает ее, наверное, только потому что больше некого.Девочка перевела уже сухие глаза с картины на ее автора: - Спасибо Вам, что показали "Душу Света", Сергей Михайлович! Теперь я пойду, дома много дел, даже на каникулах.- Ах да... каникулы, десятый класс... - еще поглощенный мыслями об Ольге и о "Душе Света", Сергей не сразу вспомнил о девочке. - Подожди, я провожу тебя. Только не надо отчества, сколько тебе повторять?- Ой... я опять! - Маша смущенно покраснела. - Извини! Мне трудно говорить с тобой, как с мальчишками в школе... А куда ты собираешься? - За "Ласточкой". Я оставил ее возле реки, захотел прогуляться, - Сергей плотно закрыл дверь мастерской, отапливаемой в холодное время года лучше жилого дома, чтобы влажный стылый воздух не повредил картинам. Про себя он подумал, что, увидь его Маша утром, уж точно сочла бы не умнее мальчишки.Ему еще трудно было теперь же вернуться домой, к Ольге, будто ничего не случилось, и он тянул время, сам презирая себя за слабость.Едва Сергей с Машей вышли в сад, как среди прошлогодних стеблей малины что-то затрещало, и оттуда высунулась серая собачья морда, протяжно поскуливая.- А, Подруга! - воскликнул Сергей. - Пришла, значит, бродяга! Ну, иди сюда, что прячешься? Большая серая, волчьей масти, собака сразу уловила, что человек говорит с ней хоть и насмешливо, но, в общем-то, по доброму, а главное - прекрасно узнала приятное ей"Иди сюда". И она, повизгивая, встала на задние лапы, вскинув передние на плечи Сергею, норовя лизнуть его в лицо. Он, смеясь, отбивался от собаки и сам чесал ей уши, гладил по спине и отяжелевшим бокам. Кивнул Маше, указывая на уже заметно набухающие соски на светлом животе собаки:- Скоро ощенится... Ну как, Машенька, твои родители еще не соглашаются взять щенка? Девочка тоже безбоязненно играла с собакой, уверенно трепала ее по холке, позволяла лизать себе руки, смеясь, когда Подруга, разыгравшись, перебегала от Сергея к ней и обратно, норовя отметить обоих следами грязных лап.- Не знаю, - грустно ответила она. - Мне бы хотелось, и папа говорит, что собака нужна, а мама упирается: мол, сейчас кризис, самим скоро есть нечего будет, а тут еще корми блохастую псину. Вот если папу примут на сталелитейный завод, который Мамонтов с американцами строит, тогда, может, еще получится, - по тону, каким девочка говорила об извечных семейных проблемах, чувствовалось, что она не раз и не два слышала подобные разговоры. И еще - что она все-таки любит своих родителей, хоть и отдает себе отчет об их недостатках. Как бы в подтверждение ее слов, в кармане у Маши зазвонил телефон. Она вздохнула: - Ну вот, уже требуют... Да, мама! Никуда я не запропастилась, просто гуляю... Да, я помню, что надо пересаживать рассаду. Сейчас приду, успокойся, мама... О Господи, что значит: "Как разговариваешь"?! Нормально разговариваю, получше многих... Ну подожди, не на улице же ты будешь меня ругать? Разговаривая по телефону, она незаметно ушла вперед, и, положив трубку, повернулась к Сергею, проговорила извиняющимся тоном: - Она вообще-то добрая, просто слишком много беспокоится, как мы будем жить дальше, боится, что обеднеем совсем, как было до моего рождения, или еще хуже... Но меня ждут, так что до свидания! И не говорите, что я у вас была, - торопливым шепотом попросила Маша, снова сбившись на "вы". И, прежде чем Сергей успел что-то ответить, девушка уже убежала, оставив его одного с собакой.Он вздохнул и снова погладил ту по серой щетинистой холке. - Одни мы с тобой остались, Подруга? - грустно проговорил он вслух, щупая округлые бока собаки. - Да, скоро будут щенки... Погоди, выкопаю для тебя логово, чтобы ты могла спокойно их растить. Только тихо, чтобы не мешать Ольге...Он присел на корточки, заглядывая в серо-зеленые глаза собаки: - Понимаешь, Подруга, я не могу совсем оставить тебя здесь жить. Ольга боится больших собак. Ее в детстве испугал школьный хулиган, Венька Язык, натравил на нее целую свору, так что она с тех пор и видеть не может таких, как ты. Так что тебе придется прятаться, тише мыши, чтобы ей не мешать. Иначе, хоть мне и не хочется, а придется тебя прогнать. Ты понимаешь? Я ведь вижу, ты все понимаешь, только говорить по-человечески не умеешь, - он обнял Подругу и, поднявшись, поманил за собой: - Ну, идем за машиной! Вдвоем и прогуляться будет веселее.Он направился прочь, и большая серая собака побежала за ним, помахивая хвостом. Не оглядываясь назад, Сергей и так знал, что она следует за ним, но больше не обращал на нее внимания. Он углубился в воспоминания, заново переживая первую встречу с Ольгой...Он впервые увидел Ольгу на показе мод, за которым следовал крупномасштабный банкет. Туда не любившего подобных мероприятий Сергея затащил давний армейский друг, Леонид Хвостов, обещавший "познакомить с такими девушками, каких ты за десять лет не намалюешь", вперемешку с утверждениями, что "тебе срочно надо развеяться, а то заржавеешь возле своих железок". Пойдя после армии в милицию и дослужившись уже до старшего лейтенанта, Леонид все так же оставался душой компании, по крайней мере, в кругу друзей. Сергей не мог отказать ему. И вот он со своего места в рядах зрителей смотрел на проходящих по подиуму девушек в пестрых нарядах разной степени открытости. Скоро у него зарябило в глазах от мелькания длинных ног, будто спиц в колесе. Наверное, для кого-то это были красивые девушки. И даже разные. Но не для Сергея. И он сидел равнодушно, борясь с желанием подняться и уйти или заснуть. Но вот на подиуме - одной из последних - появилась она.Высокая девушка с распущенными по плечам длинными серебряными волосами продефилировала, как и другие, через всю сцену и остановилась у самого края вместе с остальными, ослепительно улыбаясь. Да, настолько светлой была ее улыбка, что Сергей уже ничего не видел, кроме нее, да глаз девушки, глубоких, как море - он знал, что они именно таковы, хотя сидел далеко от сцены. Далеко от нее...Он лихорадочно схватил за руку Леонида, тоже безотрывно следившего за красавицей:- Кто она? Как ее зовут, ты знаешь? - А-а, - задумчиво протянул Леонид, нехотя отрываясь от подиума. - Это Ольга Чернышова, лучшая модель в "Красотке". В нее все влюблены...В голосе друга прозвучала неожиданная грусть, но Сергей уже ни на что не обращал внимания, он слышал лишь ее имя: "Ольга", "Ольга"! Такое же светлое, гордое имя, как она сама. "Вернусь домой - напишу ее портрет", - решил Сергей, хоть до сих пор, с отличием закончив ювелирное училище, не принимал всерьез собственных занятий живописью, считал их баловством, как и его бывшие наставники. А теперь вот пришло в голову, что портрет - самое меньшее, что он может сделать для Ольги; ведь не дарить же ей свои жалкие поделки из кости, дерева или камня, даже из серебра!Он выбежал в фойе, чтобы купить букет цветов, но, когда вернулся, Ольги на сцене уже не было, она исчезла вместе со своими подругами. Снова увидел он ее лишь через несколько часов, оставшись на банкет, куда их с Леонидом допустили лишь благодаря милицейским связям последнего. В большинстве своем здесь присутствовали респектабельные, хорошо одетые мужчины средних лет, среди которых можно было узнать немало известных в городе лиц. Молодых людей было заметно меньше, а женщин не присутствовало вообще, пока девушки-модели не вернулись в зал и не спустились к уже изрядно разгоряченным выпивкой гостям. Вот тут все и началось...Следовало отдать должное Эльвире Олениной, усевшейся теперь во главе стола - она выбрала для появления женщин как раз подходящий момент: когда большинству гостей уже было море по колено, но они еще далеко не раскисли, и сейчас были способны на все. Они жадно тянули руки к хихикающим, тоже не совсем трезвым девушкам, хватали их и целовали, спеша освободить от остатков одежды. Иные, кто еще мог себя контролировать, уходили со своими девушками наверх, но многие дошли до такого состояния, когда теряется всякий стыд. Особенно молодые, наверняка не просто пьяные - Сергей приметил, как два юнца-мажора тайком обменивались какими-то таблетками, а потом, точно сорвавшись с цепи, кинулись догонять понравившихся девушек. Один на бегу столкнулся с другой, не той, за кем гнался, и тут же довольно расхохотался и пошел с ней, ничуть не возражая против замены. Они сейчас могли бы взять собственную мать, не узнав ее, - в ужасе подумалось Сергею. Он сам выпил немало, но пока что сохранял рассудок, а затем его совершенно отрезвила страшная мысль: Ольга тоже здесь, среди людей, превратившихся в скотов! Он хотел поделиться этой мыслью с Леонидом, но того уже тащила за руку смеющаяся брюнетка. Хотел бежать немедленно искать Ольгу, но тут она появилась сама, с первыми звуками ударившего из динамиков танго. Ее ввел на подиум, превратившийся в танцплощадку, Александр Мамонтов, бизнесмен и главный спонсор сегодняшнего действа. Не удивительно было, что он присмотрел лучшую девушку и теперь успел ее перехватить у всех на виду. Один из немногих среди присутствующих, он еще в состоянии был как следует понять, что значит музыка. В соответствии с ритмами танго, он то ловил "убегающую" Ольгу, то отпускал ее, как кот мышку, то подхватывал на руки. И высокая стройная девушка выглядела хрупкой тростинкой рядом с его могучей фигурой. Она с удивительной гибкостью откидывалась назад, как велела музыка, доставая распущенными волосами до пола, а Сергею в его ожесточении казалось, что это Мамонтов кружит и сгибает ее, подчиняя своей силе. И ничего нельзя сделать: Мамонтов здесь хозяин, ему все позволено, сейчас не спасти от него Ольгу. До чего чужеродно они выглядят сейчас: светлая девушка-ангел в лапах огромного черного чудовища...Мамонтов закончил танец на том, что забросил себе на плечо испуганно пискнувшую Ольгу и скрылся за кулисами со своей добычей. А Сергей еще долго сидел неподвижно, тупо глядя им вслед. Потом рядом с ним присела какая-то рыжая девица, дала ему глотнуть обжигающего коньяка. - А ты что грустишь, красавчик? Девушка бросила? А ты забудь про нее, сегодня можно! Сегодня все веселятся, все пьют и любят друг друга... Тебя как зовут? Меня Лиля... - и она бесцеремонно забралась к нему на колени, взялась за ремень брюк. Он хотел было оттолкнуть ее, ведь она не была Ольгой, но в уже затуманенном сознании тяжелой волной прокатывалось: "Не все ли равно? Не любовь, так веселье... Всем достаточно, а мне нет, что ли?" А потом он вовсе ни о чем не думал...Наутро Сергей стоял на крыльце все того же модельного агентства "Красотка", жадно глотал пересохшим ртом первый декабрьский снег, снова набирал его полные пригоршни и прикладывал к разгоряченному лбу, к непокрытой голове. И думал об Ольге. Как встретиться с ней снова, чтобы объясниться, чтобы открыть ей, что он не такой, как все мужчины, что он любит ее и мечтает навсегда спасти отсюда? За его спиной скрипнула, открываясь, дверь. Он обернулся и увидел Ольгу. Она была в легкой серебристой шубке с капюшоном, очень идущей к ней. Отвернулась к перилам, кажется, не замечая мужчину, и Сергей понял, что она плачет. Не задумываясь, как она отреагирует, он шагнул вперед, обнял женщину за плечи.Она испуганно обернулась, вскинула на него глаза. Они оказались именно такими, как представлял Сергей - глубокими, как море, цвета светлой бирюзы.- Простите, я не хотел вас пугать, - заговорил Сергей с воодушевлением. - Я подумал, что Вам нужна помощь. Что произошло? Он жесток с вами? Ольга, конечно, не заметила его вчера, но, узнав незнакомого человека, услышав его участливую речь, немного успокоилась. Покачала головой: - Не то... Он даже как будто ценит меня. Но я все время чувствую: ни я по-настоящему не нужна ему, ни он мне. Мы чужие...Сергей с изумлением взглянул на девушку, подтвердившую мелькнувшее у него вчера ощущение.- Чужеродность, - проговорил он в этот раз вслух. И, воодушевленный ее присутствием, спросил, чувствуя, что им нельзя терять время: - А я не стал бы для вас чужим? - Вы? - растерянно переспросила Ольга, кажется, пытаясь понять, не шутит ли он, не издевается ли над ней. - Не знаю... Я совсем не знаю вас..- О, простите меня, Ольга! - спохватился он, сообразив, что забыл представиться. - Сергей Резаков, ювелир и немножко художник. Сейчас я думаю, что мог бы написать ваш портрет. И даже не один, если вы захотите.- С меня еще никто не писал портретов, - слабо улыбнулась Ольга."О, еще бы! Я видел людей, что окружают вас. Такие не пишут портретов сами и даже не догадаются заказать их другим, просто не додумаются!" - пронеслось в голове у Сергея, но он не хотел напоминать Ольге о том, что унижало ее. Но, окрыленный своим новым чувством, пьяный от ее присутствия рядом куда сильнее, чем вчера - от алкоголя, он "взял быка за рога" немедленно: - Так давай поедем ко мне сейчас же, и я немедленно его начну! - воскликнул он, незаметно перейдя на "ты". Осмелев еще больше, взял девушку за руку: - А если хочешь, оставайся со мной навсегда! У меня маленький домик в пригороде, там тишина, как в лесу. Сейчас лежит снег в полметра, а весной зацветут сады. Там сирень и смородина, вишни стоят, как невесты в свадебных платьях... Уедем сейчас со мной! Там ты можешь скрыться от всех, если хочешь!Ольга покачнулась от изумления, слушая его горячую, сбивчивую речь, и Сергей подхватил ее за плечи. Она еще ни от кого не слышала таких слов, но они бальзамом ложились на ее измученную душу, предлагая выход из западни, что захлопнулась за ее спиной еще в детстве.Она отстранилась от Сергея, на расстоянии вглядываясь в его лицо, а потом прижалась, утыкаясь лицом в его грудь.- Уедем, Сережа, куда хочешь уедем, только забери меня отсюда! Я не хочу больше это терпеть, мне надоело быть игрушкой... Поедем сейчас же, я потом сообщу Эльвире, она все поймет.Сергей обнимал ее, глупо улыбаясь и не веря своему так просто состоявшемуся счастью...Вот так и началась их любовь. И за три года ни Сергей, ни Ольга ни разу не пожалели о том, что так произошло. Но вот теперь Сергею казалось, что что-то между ними изменилось, или готово измениться вот-вот, если этому не помешать...Когда он вернулся домой, уже темнело, и Ольга сидела на диване, не зажигая в комнате свет. Увидев погруженный в темноту дом, Сергей успел испугаться, пока не обнаружил жену. Она не сразу подняла голову, когда он позвал ее. В свете включенной лампы ее лицо было очень бледным. - Ты пришел! - слабо улыбнулась она. - А я тут вспоминала, как мы познакомились... и думала о тебе...Она сказала это совсем просто, как маленькая девочка, и Сергей улыбнулся: значит, они сегодня думали об одном. Но приходилось быть суровым с ней, а этого он никогда не умел, пусть и ради нее же.- Я-то пришел, - сказал он, обняв жену за плечи. - А вот не уйдешь ли ты?Ольга повернула голову, так, чтобы взглянуть на него испуганно и удивленно.- Я?! Да что ты, Сережа! Куда я от тебя денусь, медведь ты беспокойный? - она ухватила мужа за отросшие темные пряди волос и притянула к себе с поцелуем. - Я просто появлюсь там ненадолго, а после ты сам меня заберешь. Пойми, я не могу отказать Эле, когда она просит. Ты же знаешь, сколько она сделала для меня. "Знаю. Она торговала твоей красотой, твоей девичьей честью, и теперь хочет снова продать тебя по сходной цене Мамонтову или любому, кто заплатит больше", - мог бы ответить Сергей, но знал, что Ольга не простит оскорбления своей подруги. А он не мог задеть ее, не мог рисковать неосторожным словом или поступком разрушить их отношения. Пришлось напомнить себе, что Ольга выросла там, среди моделей, и постоянное внимание мужчин кажется ей естественным, что она нашла в себе силы отринуть прошлое, но по-прежнему смотрит на многие вещи не так, как он... И он лишь погрозил кулаком куда-то в сторону, придавая своей тревоге характер шутки:- Ну, пусть только этот Мамонтов или еще кто-нибудь из гостей попробует пристать к тебе! Я сумею его проучить!Ольга и вправду улыбнулась в ответ на его хвастливую речь. Но все-таки увещевания Эльвиры успели подействовать на нее, и она обратилась к мужу тоном ласкового упрека:- Мне кажется, ты сам отчасти виноват, что он обо мне вспомнил. Эта картина с мамонтами... Мог бы хоть для разнообразия не пририсовывать туда меня! Разве одной сцены охоты было мало, чтобы выразить, что ты хотел сказать ему? Сергей отстранился от жены, взглянул с выражением незаслуженной обиды. Всегда больно, когда твоих замыслов не понимают, тем более - человек, чьим мнением ты дорожишь больше всего на свете... Он прошелся по комнате и остановился возле книжного шкафа, напротив оставшейся на диване жены. - Оля, ты хорошо помнишь ту картину? - тихо спросил он.- Конечно, я помню: по летней степи идут мамонты, навстречу им выскакивают из засады люди, замахиваются копьями... - припомнила Ольга с удивлением в голосе.- Это лишь внешняя сторона, - перебил ее Сергей. - Я хотел сказать ему: вот те, древние люди, истребляя мамонтов, возможно, и вправду приносили пользу своему племени. Вон сколько мяса, его хватит, чтобы пережить всю суровую зиму, а из шерсти и шкур можно сшить одежду, жилища, да много чего еще! И ведь, кажется, их еще так много бродит по степи, как тут поверить, что, возможно, именно эти мамонты - последние? Но вот ты, современный человек, - говорю я ему, - ты-то давно знаешь, что природа гибнет, оскудевает - что же ты ведешь себя, как первобытный дикарь, уничтожая один из немногих уголков, где ей еще позволено сохраниться? Жили тут в заповеднике лоси, кабаны, волки, ондатры в реке, много всякой птицы, - а ты кого разогнал, кого погубил колесами своих машин! - Сергей вновь погрозил отсутствующему Мамонтову. - И ради чего? Что ты принесешь людям, построив очередной завод? Еще больше дыма, чтобы совсем нечем стало дышать? Отравленный воздух и ржавая вода - цена твоего богатства? Но что ты станешь делать, когда уже не звери - сами люди вымрут или уйдут прочь от твоих предприятий, туда, где еще можно дышать? С чем ты останешься тогда, если только прежде на нас само Небо не сбросит какой-нибудь метеорит за то, что не умеем жить правильно? Оно уже предупреждает; терпение Высших Сил не вечно... Так что же ты, Александр Дмитриевич - умный, сильный человек, и фамилия-то у тебя от прекрасных древних животных, твоих братьев по тотему, - этого не видишь? Вот ты на картине замахнулся копьем на своего брата-мамонта, несущего на своей спине прекрасную женщину по имени Жизнь. Уже упал на колени брат-мамонт, вот-вот улетит сквозь облака женщина по имени Жизнь... А ты, победитель, нацелил копье в брата-мамонта, и не видишь, что копье-то заострено с двух концов: вторым - себе в глаз...Сергей проговорил эту гневную тираду с еще большим воодушевлением, чем утром, когда объяснял Маше значение "Души Света". Потом, вернувшись к Ольге, добавил уже тихо и устало:- Только ведь он, наверное, не понял ничего, не захотел понять... Как увидел тебя, об остальном и думать не стал...Ольга поглядела на мужа с удивлением, даже не то слово - ей как будто открылось в нем нечто новое, чего она не замечала прежде. И она проговорила, выпрямившись, опустив на пол босые ноги:- Да, теперь я понимаю, ты не мог сделать иначе... Но, Сережа, и я точно так же не могу подвести Эльвиру! Ты же знаешь, как много связывает меня с ней. Муж, точно застывший на том же месте, кивнул ей непривычно сурово: - Знаю....Когда Эльвира Оленина, красавица из выпускного класса, приносила в школу фотографии со своих выступлений на подиуме, на каждой перемене собирались смотреть их подростки со всей школы. Высокая рыжеволосая девушка со взрослым макияжем, в "сногсшибательных" коротких платьях и на высоких каблуках казалась им частью той красивой жизни, какую большинство из них видели лишь на экране телевизора, будто популярная актриса вдруг спустилась к ним вживую! Все девочки мечтали быть похожими на Эльвиру, все парни и даже младшие мальчики были безнадежно влюблены в нее. Она же среди внимания окружающих была как рыба в воде, пользуясь каждым удобным случаем собрать публику.Но вот однажды прозвенел звонок, объявляющий конец уроков, и компания вокруг Эльвиры стала разбегаться по домам. Сама она задержалась, чтобы собрать разложенные на подоконнике фотографии, как вдруг почувствовала чей-то взгляд. Оглянувшись, с удивлением увидела девочку, разглядывающую их горящими глазами. Девочка была белокурая, длинноногая и тощая, как тростинка, из тех детей, у кого до определенного времени все ресурсы организма уходят в рост. Фигура ее почти еще не обозначалась под мешковатым поношенным свитером, и вряд ли кто-то мог с уверенностью сказать, вырастет ли она красивой. Но у Эльвиры к этому времени был уже наметанный глаз, к тому же она сознавала, что карьера модели скоротечна, так что лучше упрочить ее заранее... И она ласково улыбнулась, поймав испуганный, как у зверька, взгляд голубовато-зеленых глаз девочки.- Что, нравится? - спросила она и, поймав робкий кивок, поинтересовалась: - Как тебя зовут? Из какого ты класса? - Меня... Ой... Оля Чернышова, из шестого "В", - застенчиво ответила девочка.- Шестой класс, значит... А ты высокая, - отметила Эльвира.В самом деле, девочка в двенадцать лет доходила ей до плеча, а это значило, что в будущем вполне может с ней сравняться.- Ага, - невесело согласилась Оля. - В классе все дразнят Дылдой. Даже мальчишки ниже меня. - А ты не думай о них! Дразнятся дураки. Подожди, пройдет несколько лет - и они на коленях за тобой поползут, - Эльвира положила руку на плечо девочки. - Послушай, Оля, ты хотела бы стать моделью, как я? Хочешь вот так выступать на подиуме в красивых нарядах, чтобы тебя фотографировали? - Я?! - голос девочки зазвенел от радости и тревоги, точно колокольчик. - А ты думаешь, я смогу? Ты ведь такая красивая!- По-моему, у тебя для этого все задатки. И ты тоже вырастешь такой же красивой, как я, - заверила ее Эльвира. - Сейчас на детской студии как раз идет набор, тебя непременно надо им показать. Вот только твои родители как? Согласятся?- А у меня только мама. Она, когда не болеет, все время на работе. Я думаю, она согласится, ей же спокойнее будет, когда я под присмотром, - охотно сообщила девочка, одеваясь и взваливая на спину тяжелый школьный рюкзак.Эльвира забрала его решительным жестом и подозвала своего одноклассника Бориса Сосновского, который поджидал ее, уже держа ее собственную объемистую сумку с учебниками. - Неси еще это, - скомандовала она ему и вновь повернулась к Оле: - Ты, моя дорогая - будущая первая красавица, а не грузовой верблюд! Да и осанку надо беречь. Привыкай к помощи тех, кто готов тебе помочь. Ну да об этом мы еще поговорим, а сейчас - к твоей маме за разрешением...Вот так Эльвира подарила Ольге мечту, за которую та осталась на всю жизнь благодарна ей, даже когда сполна узнала обратную сторону мечты. Несмотря ни на что, Ольга готова была и теперь защищать ее даже перед мужем.И она упрямо заметила:- В конце концов, ведь и мы с тобой познакомились благодаря Эльвире.- Как это? - удивленно переспросил Сергей, в основном вспоминавший, сколько трудов в свое время приложила Эльвира, чтобы не дать им с Ольгой пожениться. Да и теперь еще не успокоилась...- Но ведь мы с тобой встретились на банкете, который устроила Эльвира.- Ах, это! - Сергей загадочно улыбнулся. - Нет, Оля! Я чувствую: нам предназначено было встретиться с самого начала, и не тогда, так в какой-нибудь другой день мы непременно узнали бы друг друга. Мне иногда снится, что мы уже любили друг друга невероятно давно, когда у нас и у всего на свете были другие имена. Кажется - вот-вот, и вспомню доподлинно, как все это было. Мы с тобой рождены друг для друга - что в сравнении с этим значит твоя Эльвира? Ольга смотрела на мужа блестящими глазами, любуясь им. В неярком свете лампы его лицо выглядело смуглее и строже, чем всегда, точно отлито из бронзы; отросшие темно-каштановые волосы падают на высокий упрямый лоб, серые глаза пронзительно блестят... Может, и она иногда смутно ощущала то, о чем говорил Сергей, - особенно когда он так говорил, - но ей труднее было выражать свои мысли, тем более когда и мыслей-то определенных никак не складывалось. И сейчас она сделала то, что ей было проще: подошла к мужу плавной волнующей походкой, как на подиуме, обняла его, прижимаясь всем телом.- Я ничего не знаю о других жизнях, я вообще глупа, как пробка, - пролепетала она нарочито детским голоском. - Но я люблю тебя, Сережа. Больше жизни люблю!Так хорошо она была сейчас, когда босиком подошла к нему, что Сергей обнял ее, не задумываясь, что подобным движениям ее научили, чтобы привлекать внимание мужчин, чуждых и нелюбимых. Сейчас, рядом с ним, была Ольга - и она казалась ему только собой, единственной в своем роде. И он рассмеялся, покрывая поцелуями ее лицо.- А я всегда буду любить тебя - в этой жизни и во всех, что будут после. - отвечал он. - Всегда - как любил раньше, в других жизнях...Она потянула его к дивану, и он охотно последовал за ней. Лишь на мгновение что-то припомнилось ему, шевельнулось в его сознании, точно рыба, выпрыгнувшая из воды. Вроде бы, это было важно, но, с другой стороны, что могло быть важнее Ольги? И он, в свою очередь обнял ее, вместе с ней падая на диван...Потом он еще долго лежал с ней рядом, приподнявшись на локте, ничего не говоря, и обводил пальцами блики света на изящной груди, плоском животе, стройных бедрах женщины. Как будто рисовал на ней вместо холста, а краской служил свет, теплый и яркий, совсем как дневной. Ольга терпела, иногда вздрагивала от щекотки и хихикала, как девчонка.- В последний раз пойдешь на банкет, - вдруг проговорил Сергей почти сердито. - Если им вздумается позвать тебя еще раз, у нас уже будет сын или дочь, и тогда все поймут, что ты не вернешься назад!- У нас... - Ольга широко раскрыла глаза. - А, может быть, ты и прав... Пора бы уже... - она гибко выгнулась, во всем совершенстве тела, готового к материнству порой раньше, чем это осознает душа.- Конечно, пора! Красота не должна оставаться бесплодной, иначе это будет красота пластиковой куклы "Барби"! - с воодушевлением подхватил Сергей. - Только представь, Оля: через год в это время или даже немного раньше у нас уже родится ребенок - крошечный малыш, похожий на тебя и на меня. Может быть, он-то и станет тем, кто изменит людей к лучшему, научит их снова поклоняться Любви и Красоте, а не наживе, выведет их из темноты собственных душ! По крайней мере, я верю: наш сын непременно совершит нечто особенное. А ты, Оля? - Я тоже, когда ты говоришь так, - ответила она, принимая у него идею, точно еще не рожденного ею сына. Ей хотелось было заметить, что жизнь тех, кто совершает особенное, часто бывает тяжелой, но она сдержала эти слова, чтобы не придать им силу. Зато вспомнила кое о чем, что теперь показалось ей смешным: - А помнишь, как отец Евгений разгневался, когда ты написал с меня Богородицу с младенцем? Мол, это лишь твое воображение сделало из бездетной женщины Божью Матерь, когда она не готова и к земному материнству! Ну вот, скоро он увидит, как ошибается... Сережа, ты что? А он вдруг вспомнил то важное, о чем его заставила забыть Ольга. Сейчас ведь был Великий Пост, время, когда следует очищать от греха не только тело, но и душу. А он оказался слабым, забыл все заповеди Божьи ради Ольги!.. Но ведь все-таки со своей женой, не с чужой, как мечтают некоторые - может, здесь и нет большого греха? Они же с Ольгой мечтают родить человека, который будет служить Любви и Красоте, а значит - Богу. А вот господин Мамонтов собирается во время Великого Поста устроить банкет, пригласить к себе замужнюю женщину... А ведь пожертвовал крупную сумму на строительство той же церкви - что же, верит он в Бога? Или ни во что не верит, кроме собственной силы и богатства, а только зарабатывает репутацию, живет же, как ему нравится? Но если так, то одна ли цена греху бедного художника и богатого бизнесмена? Но он не поделился этими мыслями с Ольгой, не хотел тревожить ее еще больше. Если даже любить друг друга - действительно грех, лучше он один ответит за него, как положено мужчине.- Нет, ничего, - он постарался улыбнуться, успокаивая ее, и проговорил шутливо: - Завтра пойду к отцу Евгению. Каяться буду! - он в самом деле решил посоветоваться со священником: может быть, он посоветует, как убедить Ольгу, чтобы не ходила на банкет?Ольга, поверив ему, облегченно вздохнула и легла рядом, свернувшись клубком, как кошка. Игриво мазнула пальцем по его губам:- Смотри, а то придется тебе браться за картину "Адам и Ева изгоняются из рая за грехи"...- Ну что ж, и напишу, если придется, - вздохнул Сергей, думая совсем не о том. Но Ольга не придавала большого значения его тревоге, не интересовалась, удачное ли время или неудачное. Ей было весело, и она чувствовала нерастраченные силы в себе и в муже. И принялась ласкаться к нему.- Ну а раз мы все равно великие грешники, значит, нам уже нечего терять. Иди сюда, а то я совсем замерзла...И он обнял ее, вновь забывая обо всем на свете, кроме своей красавицы-жены. В эту ночь Сергей заснул не скоро. А когда все-таки заснул, увидел себя на высоком скалистом берегу бескрайнего моря. Оно было куда выше Черного моря, где он несколько раз был, и все продолжало прибывать: огромные зеленые волны, каждая высотой с многоэтажный дом, громоздились одна над другой, вот-вот зальют последний берег, где он стоял. Волны швыряли какой-то плот или шлюпку; этот предмет мотался, как простая деревяшка, но каким-то чудом пока не переворачивался и не тонул. На нем виднелись фигурки людей, совсем крошечные посреди бушующей стихии. Люди махали руками и что-то кричали, но он не слышал ни звука: все заглушал бешеный рев моря. Сергею не было дела до них, он отвернулся даже от Моря, уже не глядя, как оно, наконец, поднялось вровень с самой высокой скалой и обрушило первые клубящиеся белой пеной валы. А берег за его спиной был пуст, и нигде не было Ольги.У Божьей Матери на иконе над алтарем было лицо Ольги. Совсем еще юное, оно будто светилось нежностью, еще незнакомой ей наяву: ведь на руках у нее, обернутый полой материнского покрывала, лежал Младенец. На алтаре горели свечи, распространяя аромат меда и ладана. И в их свете лик на иконе казался живым: Богородица улыбалась, склонившись над ребенком, светло и немного печально. - Кому же родить Пророка, как не ей? - прошептал Сергей одними губами, и тут же испуганно обернулся: не услышал ли кто?Но настоятель церкви, отец Евгений, седой и морщинистый, маленького роста, в простой черной рясе, выйдя ему навстречу, вряд ли мог услышать. А, впрочем, если и услышал, не подал бы виду, - подумалось Сергею.- Что привело тебя сегодня в церковь, сын мой? День, вроде бы, не праздничный, и торжественных служб сегодня нет, - удивленно поинтересовался священник. - Я не молиться... Я к вам за советом, отец Евгений... И с покаянием... - Сергею поначалу было трудно говорить, он судорожно сглотнул застрявший в горле ком, но постепенно сумел связно рассказать обо всех последних событиях, не умолчав и о том, что произошло у него с Ольгой. Окончив, он стал ждать, что ему ответит священник.А тот ничего не отвечал. Стоял себе возле алтаря и усмехался в седую редкую бороду, и понимай его как хочешь... Сергея начало злить это молчание, но он подавил неуместное чувство, и тихо спросил:- Отец Евгений, что вы посоветуете? Велик ли грех в том, что мы с женой любим друг друга? Священник усмехнулся еще заметнее, щуря глаза: - А какого ответа ты ждешь от меня? Ведь мысленно ты уже нашел тысячу оправданий для себя и своей жены. И, что бы я ни ответил теперь, ты все равно убедишь себя, что вы правы. Так?Сергей вздрогнул, как от холода: отец Евгений будто прочитал его мысли. И нехотя признался:- Так...- Ну вот; значит, и мой совет тебе здесь не нужен. Господь ответит тебе сам, правы вы с женой или нет.В этот раз Сергей поднял голову уверенно и смело: - Я думаю, если родится ребенок, это значит, что Бог простил нас с Ольгой. Ведь Бог - это любовь!Но священник загадочно пожал плечами ему в ответ.- Кто мы такие, чтобы толковать знаки, что Он нам посылает? Хоть мне и дано такое право, я не поручусь, что всегда верно понимаю их смысл. Но, может быть, для вас с женой Он и даст такой ответ, что будет однозначно ясен. Подожди - и узнаешь.И снова Сергей с раздражением подумал: смеется, что ли, над ним отец Евгений вместо того, чтобы утешить? Но такая мысль сама по себе была греховной, да еще в церкви, и он постарался отогнать ее. Вместо этого спросил о том, что беспокоило куда сильнее:- Отец Евгений, а вы можете отговорить мою жену идти на банкет?Но, к его разочарованию, священник и на этот раз покачал головой. - Если уж ты, молодой здоровый мужчина, ее не отговорил, так же же справиться мне, старику? - он шутливо ткнул корявым пальцем в грудь Сергею. Но тому было не до шуток. Он протянул к отцу Евгению руки ладонями вверх - вроде бы умоляющим жестом, но священник почувствовал, что его собеседник сейчас готов на все - и упасть на колени, и драться с теми, кто захочет отнять у него Ольгу. - Ну а что бы вы сказали тем, кто устраивает этот банкет в Великий Пост, заманивает к себе чужую жену? - хмуро спросил Сергей. - Или, может, вам благодарность помешает осудить того же Мамонтова? Не знаю, как там в рай, а в церковь деньги еще никому не мешали войти!- Не богохульствуй, сын мой! И не суди о том, что выше твоего разумения! - гневно воскликнул отец Евгений. - Не нам, грешным людям, но Тому, Кто Создал всех нас, судить каждого по делам его. И, может статься, и ты со временем не сочтешь, что тот человек наказан мало... - Пока это произойдет, он мою Ольгу... - прорычал Сергей, сжимая руки.- А ты молись, чтобы этого не случилось, - священник участливо положил ему на плечо руку. - Молись, и, если вправду суждено вам с ней пройти через всю жизнь рука об руку, она вернется к тебе, как была, чистой. Господь защитил Даниила в львином рву и трех отроков, брошенных в горящую печь - что в сравнении с этим угрожает твоей Ольге? Молись, и, если ей суждено быть с тобой, она вернется... - А что, может быть и не суждено? - перебил Сергей, вовсе забывая о почтении к старшему и к священнослужителю - слишком сильно его задело подобное предположение. - Ясно! Ну что ж, благодарю за науку, отец Евгений. Я буду молиться, но постараюсь и сам позаботиться о безопасности своей жены, раз уж Вы ничем помочь не можете.К его удивлению, священник вдруг широко улыбнулся, точно узнал приятную новость.- Вот и хорошо! Если будешь бороться, не сдашься, какие бы несчастья ни обрушились на тебя - в конце концов, добьешься своего. Запомни навсегда: за счастье надо бороться.Сергей окинул его взглядом исподлобья.- Мне кажется, вы меня с кем-то перепутали. Я не собираюсь ничего завоевывать, всего лишь сохранить то, что у меня и так есть.Но у прищуренных глаз священника вновь собрались морщинки. Сергею вдруг подумалось, что их и было-то так много, верно, не от возраста, а от этого извечного хитрого прищура.- Не всегда мы, выходя в путь, попадаем туда, куда хотели, сын мой. Иногда мы только со временем понимаем, что правильным был именно путь, которым направил нас Господь. И запомни: того, кто готов идти верной дорогой, Господь ведет, того, кто не хочет идти - тащит. Берегись, сын мой, не пришлось бы тебя тащить!Сергей в эту минуту сосредоточенно думал, как ему вовремя увести Ольгу, если ее все же попытаются не отпустить. И предупреждение понял по-своему.- Ничего, постараюсь не опоздать спасти ее, - он строптиво сверкнул глазами.Отец Евгений кивнул ему с одобрительным видом.- Да поможет тебе Господь сохранить ее! Ну, а теперь ступай с миром, - он легонько подтолкнул Сергея к выходу. Когда его шаги совсем стихли, священник медленно перекрестился перед алтарем, и тихо проговорил:- Быть может, именно этому человеку и таким, как он, суждено снова сделать этот мир здоровым... Но ради ли любви к своей жене или вопреки ей - этого я пока не знаю, - он перевел взгляд на икону с лицом Ольги. - Не знаю...