Глава 3. Белый ветер (1/1)

Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе.Алевтина&Мельница “Не ломай”Девять. Ровно девять дней я провела в чертоге царя Одина. И сегодня был особенный день, последний здесь, но особенный не потому. Сегодня были мои именины. Ещё один год, который я прожила. Полные горести и радости, расставания и встречи, печали и счастья. И сейчас, в этот важный момент, эмоции переполняли мою души и разрывали сердце. Как же я скажу друзьям, что мне пора? Пора уйти, снова оставить их, моих бедных бравых воинов, снова покинуть их и на этот раз — надолго взаправду, если только не навсегда… Мы столько пережили. Играли вместе с Локи и Тором с самой колыбели, я смеялась над шутками парней вместе с Сиф и с ней подолгу обсуждала свои тайны и секреты. С Троицой воинов я впервые отправилась в настоящий поход, хихикала над галантностью Фандрала, совершенно неуместной в военное время, училась правильно пить грогу у Вольштагга и ковать железо у Хогуна. Я знаю, какой именно меч предпочтёт Тор, какое кушанье выберет Вольштагг, какие плащи нравятся Фандралу, а какие мужчины – Сиф, я знаю, о чём молчит Хогун и о чём мечтает Локи. Они – моя семья. Единственное семейство. И я должна, теперь я понимала это как никогда более явственно, сделать всё, чтобы они остались живы.Но сегодня я оставлю все заботы позади и посвящу этот день себе. Празднику, устроенному в мою честь. Наряжать меня вызвалась Сиф, хотя, мне кажется, я бы справилась и сама. Но Сиф желает мне только добра, даже своим умелым взглядом опытного воина она, всегда остававшаяся женщиной, скажет, что мне пойдёт, а что – нет.Я таки надела белое с серебром платье. Всю неделю мы с Сиф ушивали его и украшали, как могли, и сейчас я была просто великолепна. Волосы, специально накрученные ранее на палочки, аккуратными кудрями падали на плечи и свободно летели сзади, а верхнюю часть причёски украшала тонкая серебряная диадема с рисунком из рун, подвеска из такого же металла с феонитом в центре возлежала на моей груди. В Асгарде полно золота, но мне по душе мягкость серебра. Мои золотые локоны, сейчас отчего-то отливавшие рыжиной, были моим единственным золотом. Платье, белое и струящееся было опоясано поясом с вышивкой серебристой кольчуги, так что казалось, будто она настоящая, а на моём подоле были великолепные крылья. Их вышивала ещё моя мама, а мы с Сиф не стали их трогать. В этом белом платье я казалась самой себе ненастоящей. Я так и не привыкла до конца к тому, что могу быть красивой. Я была легка и грациозна, нежна и воинственна, безупречна и маняща одновременно. И видя это в глазах мужчин, мимо которых я проходила, мне становилось не по себе. И вот, когда открылась дверь главной залы и я вступила на золотую лестницу под руку с Одином.И сразу же увидела небо, а не великолепие зала. Небосвод был ярким, далёким, но и близким одновременно, он окружал меня со всех сторон. Небеса были видны из-за того, что крыша этой залы была выполнена из тончайшего стекла, которое подарил асам бог бури и ветра, а подземные гномы довершили дело, и на тончайшем стекле можно было увидеть хрупкие, нереальные узоры… Повсюду меня окружали звёзды, а колонны поддерживали горящие костры, блики и свет которых создавал милое сердцу тепло. Это было волшебно. Внизу меня ждали дорогие сердцу асы. Троица воинов стояла на ступеньках слева, а Тор, Локи и Сиф – справа. Они улыбались мне, и от этих улыбок мне сталось гораздо надёжнее и увереннее в себе. Я сделала первый шаг по золотому полу и почувствовала переполняющую меня силу. Один провёл меня целый пролёт, а потом отошёл в сторону к трону. Теперь я должна была принять приглашение одного из принцев и далее следовать с ним. Тихая музыка полилась переливами, и эта сказка стала всё более реальной.Тор взял мою маленькую ручку и, с улыбкой глядя мне в глаза, поцеловал её. Мы спускались по сотне ступенек, и взгляды всех присутствующих были обращены на меня. Ну да, я должна была начать первый танец. Испытывая прежде незнакомую дрожь, я опустила свои руки на плечи Тора, и он закружил меня в мелодичном танце…За этот чудесный вечер я успела перетанцевать почти со всеми мужчинами зала, кроме, разве что, Локи, не особого любителя бальных торжеств. И каждый танец мне запомнился по-своему. С Тором я всегда была весела, и несвойственно для себя, мило хихикала над каждой его шуткой, Вольштагг почти только и делал, что поднимал меня над землёй и кружил, Фандрал неустанно сыпал комплементами, раз за разом смущая меня, а Хогун, растянув губы в непривычной для него улыбке, плавно вёл меня в танце…

Раскрасневшаяся и смущённая я выбежала на балкон, чтобы прийти в себя от волнения этой ночи. Кусты бальзамина, рассаженные по периметру перил как нельзя кстати помогли мне прийти в чувство. Я провела рукой по мокрым от дождя лепесткам и вспомнила свой прошлый день именин. Тот день, в отличие от этого, был не так празден, но и он был для меня запоминающимся…В ту ночь тоже был дождь и пахло цветами бальзамина. Капли стучали по крышам, по сараям и земле так сильно, что многие домишки тряслись от бурлящей вокруг стихии. Я, утопая по щиколотки в грязи, не видя дороги, шла и шла, мимо заборов, стуча и умоляя впустить меня переждать непогоду. Но двери не открывались, а скользящие в зашторенных окнах лица никак не признавали во мне доброго странника. Уже отчаявшись найти себе пристанище, я увидала последний дом на отшибе и, следуя своему наитию, поплелась к нему, уже, правда, не имея никакой надежды. Но меня впустили. Стоило мне только начать стучать в дубовую крепкую, но уже старую дверь, как та отворилась и седая старуха втащила меня в дом, ворча о забрызганных половичках, о моей дурости, что позволила высунуть нос в такую непогоду из дому, а так же о своей сердечной доброте. Как оказалось, это была местная знахарка. Не веря в чудаковатые пересуды селян и смиренно путешествуя по трактам в любую погоду когда-то в молодости именно так же как и я, она однажды набрела на Высбольш (название села), а после там и осела. Старуха отличалась сварливым нравом и добрым сердцем. И, несмотря на поздний час, она обсушила мои вещи и накормила меня, а так же уступила место у очага, расстелив постель на печке.

— Есть у меня гостевая комната, деточка, но давеча у меня ещё один постоялец. Прям впереди тебя, перед самой непогодою и прошмыгнул, — извиняющимся тоном сказала она, глядя на меня своими пронзительными, но отчего-то ласковыми глазами, — но ты, давай, располагайся. Негоже молодухе такой по ночам по дороге шляться.

Я предлагала ей остаться на печке, а сама тогда улеглась бы на полу, но старуха, не слушая моего замершего и оттого охрипшего голоса, взяла постель и утопала в кладовую. Она мне показалось очень милой женщиной. Вскоре тепло сморило меня, и я заснула.Проснувшись поутру, я первым делом попыталась помочь приютившей меня хозяйке как смогла. Вымыла пол и собрала за домом ягод и грибов, годных для пищи. Ни ведьма (в селениях того мира знахарка обычно выполняет и ведьминскую роль), ни её неизвестный постоялец пока не просыпались, и я, решив не задерживаться и не утруждать добрую женщину, положила пару монет на стол и собрала вещи. Но только я сделала шаг в направлении двери, как заметила это. Вы знаете, это было безумно странно увидеть вещь из своего прошлого, своего мира, будто такого далёкого и позабытого, что вначале мне подумалось, что я всё ещё сплю, но я не спала. Возле соседней горницы, где спал тот самый “гость”, на стуле небрежно возлежала кожаная сумка и лук со стрелами. И все они были мне знакомы. Кожаная сумка выглядела сзади обычно, спереди же испещрена разнообразными рисунками и рунами, вырезанными тонким острым ножом, завязками ей служили две ленты – зелёная и красная, а внутри у сумки была порвана прокладка, и туда часто заваливались мелкие вещи, которые нужно было потом тщательно проверять и выискивать. Лук этот я делала сама. В подарок. Он был сделан из ясеня, в честь древней легенды, а когда я натягивала на него тетиву, то так порезала пальцы по неаккуратности, что кровищи было очень даже много и они ещё долго саднили по ночам. На луке я собственноручно вырезала руны удачи и меткой цели, руны доброй охоты и праведной битвы, хотя знала, что они не послужат никогда этим целям. Как сомнамбула я, медленно переставляя ногами, подошла к этим самым вещам и, дотронувшись до сумки, развеяла все свои надежды. Да, это были его вещи. А это значило, что и он сам здесь.— Сигюн? — мелодичный бархатный голос заставил меня вздрогнуть и обернуться. Взъерошенный Бальдр, так непохожий на безупречного бога весны, стоял в дверях и ошеломленно оглядывал меня. Его светлые, искрящиеся на солнце волосы, сейчас были в совершеннейшем беспорядке, и, невзирая на всю странность ситуации, мне стало до безумного смешно.— Ты смеёшься? — ещё более изумлённо выдал мой старый знакомый. — Ах, Сигюн, полно тебе надо мною тешиться. Мне кажется, что я всё ещё не проснулся и вижу чудесный сон.— И чем же он чудесный? – лукаво усмехнулась я, благоразумно не став опровергать вероятность сна, так как сама была не до конца уверенна в обратном.— Тобой, — легко сказал он и уселся на скамью подле меня, — я не видел тебя кучу времени.— И я тоже, — пожав плечами, согласилась я и уселась с ним рядом, задумчиво обращая внимания на стоявшие у окна горшки с цветами. Они были довольно крупные и белые, вызывая у меня желание потрогать их – убедиться в их эфемерности. Впрочем, такое же желание вызывал у меня и Бальдр, но трогать его я ни за что не согласилась бы.

Бальдр бегло, не вдаваясь в подробности, рассказал мне пару главных новостей Асгарда, но на мой вопрос, почему он здесь и что делает — так и не ответил, увернувшись и замявшись на полуслове, после чего перевёл тему на меня. Я, отвечая ему тем же, не рассказала о главном — поисках того самого голубоватого Зла, а лишь упомянув о необычном камне, увела разговор на рассуждения о страждущих, коим я успела помочь. Бальдр, как и многие асы до него делали в Асгарде, умолял меня вернуться домой, но когда я, как и многим асам до него, высказала свой твёрдый ответ, вздохнул и… всё-таки вспомнил о голубом камне. Пришлось показать. Дотрагиваться до него не хотелось, поэтому ограничившись визуальным обзором, Бальдр так же заключил, что это невероятно мощная вещь, принадлежащая злу.Мы неплохо поговорили, ибо я соскучилась по асам и Бальдру в частности, но, не испытывая терпение радушной хозяйки, я всё же решила немедля двинуться в путь. Бальдр же вызвался проводить меня до ближайшей местности, где находиться тайная тропа, дабы не беспокоить Хеймдалля и, конечно же, делая это с разрешения Одина. Но, как только мы вышли за ограду, Бальдр недоумённо остановился и уставился на меня своими мягкими и необыкновенно прекрасными глазами.

— Твой день именин, Сигюн! Он сегодня! — поражённо воскликнул он, будто бы ему открылась великая тайна мирозданья. Тайны в этом никакой не было, но грешна, я и сама забыла об этом дне в своих странствиях и, честно сказать, ни капли не пожалела не вспомнив бы о нём.Бальдр, ускорившись, поравнялся со мной и галантно улыбаясь, встал на колени, поцеловал мою руку и голосом, совершенно не соответствующим данной обстановке, важно объявил:— Моя дорогая Сигюн! Я совершил недопустимую ошибку, забыв о дне именин моей боевой подруги и даме сердца! Я готов неисчислимое количество раз искупать свою вину, но прежде я дарю свой скромный дар – отнюдь не скромных.— Да, именно его, — кивком подтвердил тот, — абсолютно любое желание, в моих же силах оно будет или нет, я сделаю невозможное, чтобы исполнить его.Я растерянно огляделась. Я не любила такие обещания, ибо их нереальную красоту. Бальдр присел рядом со мной. В руке он зажимал цветок комнатного растения – белого махрового бальзамина, или же по-другому Balsamináceae. Он вдел маленький стебелёк между моими прядями и, налюбовавшись получившимся, тихо промолвил:— Тебе, кажется, весьма идёт… —и что-то чуждое и незнакомое, горестное, проскользнуло в его словах.Ровно через час наши дороги разошлись. Бальдр был единственным знакомым асом, которого я повстречала во время своих странствий, но я так и не узнала, что же он забыл в богами затерянном мире…Стоя на балконе, я всматривалась в ночную темень, и с огромной высоты передо мной расстилались поля и леса Асгарда, города и селения, безумно прекрасные и безумно незнакомые…— Ты устала? — знакомый мягкий голос из воспоминаний пробудил меня от оцепенения.Бальдр не в походной, старой одежде, а разодетый в золотые шелка и бархат стоял позади меня. Он глядел на меня и улыбался, но глаза его так и оставались грустны. Бог весны подошёл ко мне и медленно, точно так же как и я ранее, провёл пальцами по белым цветкам, наверняка припоминая события годовалой давности. Он сорвал один из них (впрочем, не будем беспокоиться, ибо на его месте тут же вырос другой, ведомый магией бога весны) и вплёл его в одну из моих косиц, потом протянул свою руку мне и галантно пригласил:— Не откажет ли леди в танце?Разумеется, я не отказала. Заиграла весёлая музыка, и Бальдр повёл меня. Мы танцевали вместе недолго, и, когда настала смена партнера, я очутилась перед… невесть откуда взявшимся Локи. Он улыбался своей неповторимой, одновременно ласковой и ехидной улыбкой, смотрел своими пронзительными зелёными глазами и протягивал мне руку для продолжения танца.Этот танец я запомню на всю жизнь, хотя в ней их ещё будет немало. Мы отплясали эту партию, танцевали следующий медленный, а потом вновь быстрый танцы, и мне было сложно отвести глаза от моего партнёра. Он умел прекрасно танцевать. Мы, будто бы, неуловимо изменились, казалось, что в зале никого более нет и парим только мы. Это было странное и непонятное чувство. Но очень приятное.Между перерывами в танце я случайно поймала взгляд Бальдра. Мне показалось… или ему стало легче? Но отчего и почему?Поздней ночью, когда я попрощалась с друзьями и шла в свои покои, дабы немедля собрать вещи, Бальдр стоял у моих дверей вновь с белым цветком. Прошлый увял и давно упал во время танцев. Он протянул мне другой и тихо промолвил:— Береги его… и себя. — Он на миг прикоснулся своими губами к моим, а потом ушёл. Так закончилось моё беспечное время, где я не умела любить.