3. dearness (1/1)

– Давно не виделись, – Хиджун встречает его сладкой до омерзения улыбкой и запахом свежесваренного кофе, а на просьбу отъебаться разводит руками в притворном сожалении, – ты сам явился, извини. – Как? Откуда? – Чжинхон толкает преподавателя к стене, с силой сжимая его плечи, – как ты узнал?– Тише, – болезненно морщится от удара об стену Хиджун, – я просто отключился, а потом увидел перед собой это, – он протягивает смятый в кулаке листок бумаги.Чжинхон разжимает пальцы и быстро разворачивает лист, щурясь в тускло освещенном коридоре, чтобы рассмотреть получше. Алый свитер Хонсоба в черно-белом варианте такой же блекло-серый, как и несущийся на него на полной скорости мотоцикл, последний фрейм занимают изображение удара и изломанные фрагменты окровавленного тела. Чжинхон пребольно кусает себя за губу и впивается глазами в лицо Хиджуна.– Вот, смотри, – старший тыкает пальцем в рисунок, отвечая на невысказанный вопрос. На заднем плане можно рассмотреть огромный экран, висящий на одной из высоток в центре, где угадывается знакомая заставка шестичасовых новостей. – Это должно было случиться сегодня, в выходной, когда у него нет занятий. Конечно, я мог ошибаться, но подстраховался, как видишь, не зря.Тихо выругавшись, Чжинхон роняет комок измятой бумаги под ноги. У него перед глазами цветная карусель, а тело ощущается, как чужое.– Ужасно. Ты заразил меня своим безумием, – бормочет он: губы немеют, язык еле ворочается во рту.– Мне тоже страшно, вообще-то, но не в обморок же теперь падать, – Хиджун подхватывает своего студента, прежде чем тот успевает разбить голову второй раз за день. На этот раз – об кафель. Футболка на груди становится влажной от соприкосновения с чужим лбом, и до Хиджуна, наконец, доходит, – так тебя сбили вместо него?!Чжинхон хрипло смеётся, борясь с темнотой в глазах:– Ну и тупица ты, хён.Хиджун берет щуплого парнишку на руки, чтобы перенести на диван, и Чжинхон обязательно съязвил бы на эту тему, если бы не было так хуёво. Старший порывается вызвать скорую, но Ким останавливает его – у них с братом банально нет денег, чтобы оплачивать ещё и его больничные счета. Приходится терпеть, потому что Хиджун решает осмотреть раны сам, но Чжинхон впервые испытывает к нему что-то сродни благодарности. Даже не заезжает ногой по ебалу, когда ссадины на колене касается мокрое полотенце, которым Хиджун стирает успевшую свернуться кровь.– Что ты делаешь? – шипит Чжинхон на грани потери сознания, когда О достает из шкафчика стола ножницы.– Думаю, – Хиджун сосредоточенно изучает его колени, – сдохнешь ли ты от болевого шока, если попробовать снять с тебя штаны?– Блять, – Чжинхон крепко сжимает зубы, не желая представлять, каких усилий будет сейчас стоить стянуть запредельно узкие джинсы, – лучше режь. После того, как начинают действовать обезболивающие, а карусель в голове, наконец-то, останавливается, Чжинхон понемногу доходит до осознания:– Тогда те смерти из комикса тоже были взаправду? – спрашивает он, оторвавшись от кружки с крепким кофе, так заботливо врученной ему в награду за терпение.– Точно не скажу, но пару раз в новостях проскальзывали идентичные случаи, – Хиджун вздыхает, – я бы не обратил внимание на них. Если бы однажды жертвой не стал близкий мне человек.Видя, как младший подался вперед с горящими любопытством глазами, он опускает голову, разглядывая шрам на внешней стороне ладони:– Не спрашивай, пожалуйста. Это последнее, что тебе нужно знать.– Но ты не чувствуешь себя в какой-то мере ответственным за убийства? – не унимается Чжинхон, – ты же мог помочь тем людям, обратиться в полицию...– И угодить в дурку до конца дней своих, – заканчивает за него Хиджун. Он невесело усмехается и нашаривает в кармане зажигалку, – такое себе удовольствие, уж поверь.– Но Хонсоб... – Ким запинается. ?Он тоже умрёт?? – звучит абсурдно и пугающе, просто потому что, ну, быть не может.– Я не хочу этого, – старший зарывается пальцами в свои угольно-черные волосы, с силой оттягивая их, – не хочу снова беспомощно смотреть, как рядом со мной умирают. Но я никогда не мог ничего изменить, сколько бы ни старался. Поэтому, – он кладет руку на шею Чжинхона и притягивает ближе, отчего Ким чувствует его неровное дыхание на своём лице, – ты необходим мне.– И что я сделаю? – младший беспокойно отодвигается, смотрит с недоверием.– Просто будь рядом с ним, ты ведь сумел спасти его сегодня, – во взгляде Хиджуна горит надежда, безумная, как и весь их разговор, – я буду держать тебя в курсе и предупреждать об опасности заранее. Тогда, возможно, у Хонсоба будет шанс.Чжинхон надолго задумывается, залипая на тлеющую в пальцах старшего сигарету. Ему отнюдь не улыбается стать тенью Хонсоба на неопределенно долгий срок, но всё же. Они – друзья, и его сокурсник – отличный, в сущности, парень. Похрен. Каким бы он ни был, нельзя бросать человека одного перед реальной угрозой, о которой он даже не подозревает.– Посмотрим, – бормочет он и тянется за телефоном. В какао ждёт миллион непрочитанных сообщений от Хонсоба, а Хиджун весьма красноречиво предлагает подбросить к нему домой. ***– Ты хоть представляешь, как мне было страшно? – Хонсоб с порога стискивает друга в медвежьих объятиях: крепких, отчаянных, – Я чуть с ума не сошел.– Правда? А я вот сошел, – стиснув челюсти от далеко не самых приятных ощущений, Чжинхон с шипением вырывается.– Оно и видно, – Шим осматривает бинты на голове одногруппника и хихикает, – что, так сильно перепугался, что сам понёсся в больницу?– Господи, Хонсоб-и, – Чжинхон скидывает куртку и, пройдя в комнату друга, со стоном валится на матрас, – клянусь ты не сдвинешь меня с места до утра, – силы покидают его неожиданно, трудно даже пошевелиться, ни то, что встать с чужого спального места.– Да мне как-то пофиг, – отзывается тот, приземляясь рядом, – оставайся.Пока Хонсоб создает видимость порядка, дожидаясь прихода матери, Чжинхон перечитывает главы из любимой манхвы и пытается сопоставить сюжет со сводками об убийствах, которые удалось найти в интернете. И теряется в догадках. К тому моменту, как Шим возвращается с кухни, он уже сам готов отправиться на его поиски, потому что лежать одному в темноте жутко, а поделиться сомнениями не с кем.– Мама звонила, – Хонсоб снимает футболку и забирается под край одеяла, на котором лежит Чжинхон, – сказала не ждать её сегодня, слишком много срочной работы.Ким не знает, что ответить. От Хонсоба исходит физически ощутимое беспокойство, и каждый из них засыпает со своими невысказанными страхами. Шим во сне разговаривает – много и неразборчиво. Чжинхон пробует пинать его и накрывать голову подушкой, но помогает это ненадолго. В итоге, нормально заснуть получается, только когда Хонсоб сам обвивает его всеми конечностями и затихает.Посыпается Чжинхон от того, что его голова пытается расколоться на мелкие кусочки – действие лекарств заканчивается, и ему остаётся только доползти до кухни, стараясь не подвывать от боли в голос.Хонсоб находит для него какие-то подозрительно зеленые таблетки и возвращается к готовке, прося подождать немного. Пахнет чем-то непривычно домашним и вкусным. Страдальчески сморщившись, Чжинхон скрючивается на стуле с недопитым стаканом воды в руках и незнамо зачем пересчитывает черные полосы на чужом свитере. Хонсоб не похож на девушку, и трепетного в нем не больше, чем в том же Чонуке, но есть что-то трогательное в том, как он деловито возится у плиты и пробует на соль суп, кипящий в кастрюльке с веселенькими оранжевыми цветочками. Чжинхону скучно: он встает с места и заглядывает через плечо друга, с интересом принюхиваясь.– Не мешай, пожалуйста, – просит Хонсоб, с самым серьёзным видом перемешивая содержимое кастрюли.Поддавшись внезапному порыву, Чжинхон зарывается носом в слегка волнистые на затылке волосы и шумно выдыхает. Он ни в коем случае не влюблён, и даже не уверен, что смог бы захотеть Хонсоба, тогда откуда эта необъяснимая нежность, не дающая держать свои руки при себе? Он чувствует, как чужие губы мажут по его виску, наполовину закрытому повязкой, и просто блять не знает, что с этим делать. Ёбаная нежность.