1. alarm bell (1/1)

Жилище Хиджуна не похоже на скромные съемные апартаменты преподавателя английского. Скорее на обитель безумного отшельника: нет ни намека на мебель, исключая рабочий стол с ноутбуком, и даже кровать погребена под горой макулатуры. Наброски, исписанные размашистым почерком листы, в беспорядке налепленные на стены стикеры с заметками повсюду. Чжинхон думает, что если покопаться, как следует, можно обнаружить десятки рожденных, но так и не опубликованных сюжетов, лиц, идей. Это место напоминает рай. – Нравится? – Хиджун открывает окна, впуская внутрь шорох снова начавшегося дождя. – Не знаю. Странно здесь, – Чжинхон незаметно для себя переходит на шепот. – Кофе? – преподаватель продолжает играть в гостеприимство и по непонятной причине угадывает, что сейчас необходимо младшему больше всего. – А может лучше водки? – язвит Ким, проходя за ним на крошечную кухню с грязно-серыми стенами, – если твои слова были правдивы, одним кофе тут не обойтись. Хиджун коротко смеется и дергает плечами. Он ставит чайник на плиту и стягивает черную толстовку через голову. Чжинхон зависает взглядом на крепких мускулах, ничуть не скрытых майкой-алкоголичкой, обхватывая руками собственные тощие плечи. Ему становится неуютно. В этом теле, в этой квартире рядом с Хиджуном, в этом городе, в этой вселенной. – Я жду обещанных объяснений, – торопит он Хиджуна, уже готовый сбежать. – Какие могут быть объяснения? – вздыхает О отрешенно. Он выуживает из-за занавески замызганную пепельницу и закуривает, облокотившись затылком о холодное стекло, – пойми, детка, в жизни могут быть вещи, которые ты просто знаешь, но объяснить при всем желании не сумеешь. Чжинхона коробит от попсового обращения и учительского тона, которым ему вещают якобы прописные истины. Он подходит к Хиджуну вплотную и морщится от попавшего в глаза дыма. – Либо ты прекращаешь говорить загадками, либо мы прощаемся до следующей недели. Старший выдыхает сигаретный дым ему в лицо, улыбается и смотрит с такой усталостью в глазах, будто прожил лет сто, не меньше. – Ты сам попросил. К тому моменту, когда Хиджун заканчивает свой монолог, на улице окончательно темнеет, и они сидят в потемках – два резко очерченных профиля, подсвеченных с одной стороны фонарем с улицы. Старший сминает в руках пустую пачку от сигарет и замолкает, похожий на сломанную игрушку, у которой кончился завод.– Послушай, хён, – больше всего на свете Чжинхон хочет сейчас перевести всё в шутку и вместе посмеяться над затейливой выдумкой и своей доверчивостью, – я думал, все преподы, ну, это... проходят комиссию для допуска к работе.– Хочешь спросить, как сумасшедшему вроде меня удалось обхитрить врачей? – Хиджун смеётся отнюдь не радостно, – ты не веришь.– Не верю, – повторяет Ким очевидное, – ты ведь не можешь доказать, что события комикса произошли в реальности позже, чем появились на бумаге.– Тогда позволь тебе кое-что показать, – Хиджун резко скрывается в захламленной комнате и, включив настольную лампу, выгребает из груды бумаг несколько черновых набросков.Чжинхон склоняется над столом, чтобы различить в тускло-желтом свете персонажа с лицом Хонсоба, который сидит на кухне, до мельчайших подробностей схожей с той, которую запомнил Ким. Герой манхвы слушает рассказ вернувшейся с работы матери о том, что (Чжинхону приходится напрячь зрение, чтобы разобрать в спешке накарябанные реплики) её отдел зашел в тупик в поиске преступника, зверски расправившегося с молодой девушкой. ?...красивая, как кукла, с остекленелыми глазами в залитом кровью белоснежном платье?, – нечеткое изображение из памяти персонажа заставляет Кима застыть от ужаса перед увиденным. Множество веревок, поддерживающих тело, как марионетку – извращенная прихоть убийцы, которая смутно напоминает ему что-то виденное однажды, но что именно, не вспомнить. Хонсоб (тут Чжинхон мысленно одергивает себя – ну вот, он уже начал отождествлять героя хоррор-манги с живым человеком) тревожно озирается, как будто ждет, что из ближайшего темного угла вылезет окровавленный маньяк, и старается перевести тему разговора на свою учёбу и друзей. ?Я думаю позвать Чжинхона в кино завтра на один мультик?, – болтает он с нарочитым воодушевлением. Ким дергается, словно ошпаренный кипятком. Мобильный в его кармане оживает, чтобы разразиться трелью звонка.– Ммм, привет, – мямлит он под торжествующим взглядом Хиджуна.– Чжинхон-а, это срочно, можешь приехать? – голос Джухёна звучит отрывисто, как будто он только что пробежал стометровку и не успел отдышаться. Он диктует адрес больницы, прерываясь на то, чтобы помянуть Чонука десятком фраз не для детских ушей, после чего в спешке бросает трубку, даже не прощаясь.– Чёрт, – кинувшийся было к выходу Чжинхон вспоминает, что не знает адрес этого дома, да и ходит ли тут такси, – отвезешь меня? – умоляющим тоном спрашивает он своего преподавателя, совершенно наглым образом изображая смирение и покорность.***– Дерьмо. Безответственное дерьмо, – бормочет Джухён, потерянно скользя взглядом по больничному коридору. Он хватается, за первое, что подвернулось под руку – колено Чжинхона, и сжимает до боли, – он ведь знает, что не переносит крепкое спиртное, так зачем выжрал эту дрянь?!Младший молча наблюдает чужую истерику, стиснув зубы. Ему неудобно крайне, и от пальцев Хона скорее всего останутся синяки, однако обилие потрясений за день вгоняет его в ступор. Ждать приходится долго, часы тянутся с неохотой засохшей резины. Джухён мечется, спорит с врачами, а порядком заскучавший на одном месте Чжинхон утыкается в экран смартфона. В какао куча непрочитанных сообщений: от матери (написать, что у них всё окей), от знакомых любителей богемной жизни (отправить в пешее эротическое до лучших времен) и одно с учебы – от Хонсоба. Шим напоминает, что во вторник у них важная контрольная (по предмету, о котором Чжинхон знает восхитительное нихуя), а также предлагает встретиться и поучить вместе. Ким соглашается по инерции. Потому что не готов быть рядом с таким Джухёном и потому, что не хочет отталкивать сокурсника с его искренним желанием помочь (хоть и подозревает, что устраивается всё это не ради учёбы).Джухён обнимает его неожиданно, отчаянно крепко, говоря, что их пустят к ?этому засранцу?. Чжинхон не знает, радоваться ему или плакать: Чонук лежит на больничной койке бледный под цвет простыней и, заметив их, показывает поднятый вверх большой палец. Джухён с шумом набирает воздуха в грудь, а Ким-младший думает, что его порядком заебала их пошлая трагикомедия, и валится сверху на кровать брата, успешно минуя капельницы. На него обрушиваются разгневанные вопли с обеих сторон (хорошо, хотя бы персонал не сбегается), но Чжинхон со счастливой улыбкой хватается за Чонука всеми конечностями и ни в какую не желает отцепляться. Застывший с невысказанной тирадой Джухён крутит пальцем у виска, называя их угашенными наркоманами.