Пламя и миражи. (8) (1/2)

Дорогие мои!Автор, как Карлсон - улетает, но всегда возвращается ^__^Вообще-то в этой главе тоже должно было быть семь частей. Но пришлось начать новую, потому что страница с прежней уже плохо грузится из-за веса комментов(

Выкладываю по мере вычитки. Очень много необработанного текста, написанного за время завала в работе и личной жизни -_-* Но теперь дело пойдет быстрее.Спасибо вам за терпение и понимание, дорогие мои))_______________________________________________________________________________________________Скалу Джедайт узнал сразу, хотя сейчас, при свете дня, она выглядела иначе. Все те же очертания врезанного в землю ножа – хотя тогда, в алом мареве заката они казались плоскими, будто вырезанными из тонкого угольно-черного стекла. Теперь же солнце высвечивало в этой черноте сотню оттенков – от вороньего крыла до мягко-сумеречного пера южного лебедя. И песок под розовато-белыми лучами небольшого светила казался не столько красным, сколько терракотово-рыжим, как глина, только что вынутая из печи.

Резкие, чистые краски неожиданно остро били по нервам, которые – Третий Лорд был вынужден признать это – находились не в самом пригодном к работе состоянии. И не столько даже от перенесенных событий, сколько от недавнего ментального разговора с Террой, неожиданно сильно выбившего его из привычной колеи.…Эндимион откликнулся на вызов почти мгновенно – будто все это время только и делал, что сидел и ждал, пока о нем удосужатся вспомнить. Говорил резко, отрывисто и спокойно – так спокойно, что это не могло обмануть даже далекого от эмоций Джеда. Молча выслушал краткий отчет, молча изъявил согласие на дальнейшее расследование, куда бы оно ни привело. А за этим молчанием – Лорд Иллюзий чувствовал это всеми, до предела натянутыми нервами – нарастала глухая и тяжкая стена темноты, сплетенной из гнева, раздражения, усталости и… страха, тем более сильного, что подобное переживание было земному принцу, мягко говоря, несвойственно. Ощущать это было невыносимо.?Энд, – Джедайт, не выдержав, прервал свои рассуждения на половине, – прекрати. Прекрати, со мной все уже в полном порядке, слышишь???Слышу, – мрачно откликнулся тот. – И знаю, что быть, как ты изволишь выражаться, ?в полном порядке? после яда ?Последнего поцелуя? ты не сможешь еще долго, какую бы лечебную магию там к тебе ни применяли?.?Не уверен, что это магия… – На миг в сознании полыхнул образ огненной птицы, разрывающий тьму той памятной секунды, так и не ставшей последней. – Скорее… сила планеты?.?Чужой тебе планеты, Джед. Вникаешь в разницу???Вникаю. – Джедайт поморщился, при слове ?чужой?. Что-то в его сознании констатировало вопиющую неправильность данного термина. – Но факт есть факт. Я сейчас говорю с тобой, и явно не с того све…??Джедайт!!!? – Виски заломило от волны эмоций, ощутимой даже через миллионы миль, и Лорд Иллюзий понял, что переоценил выдержку Эндимиона. Ярость, вспышка запоздалой паники, гнев, боль – смесь была безумной даже на расстоянии, и можно было только представить, что чувствует сейчас Хранитель на Земле.?Прости, – совершенно серьезно ответил он, надеясь, что там, рядом, сейчас кто-то есть. Лучше бы Нефрит, он умеет лечить душевные муки. Но на худой конец и Зойсайт бы сгодился… – Прости, я сказал глупость?.?Я не ослышался? – В тоне его собеседника просквозило что-то, напоминающее смех. Немного нервный, правда. – Ты сейчас признаешься в собственной глупости???Все когда-то бывает впервые, мой король?, – с достоинством ответил Джедайт.?Еще не король, – с прежней невозмутимостью усмехнулся тот. – Вот, контакты с планетами отладим, тогда и коронация, по всем правилам. Со всеми Хранителями Системы. Так что не смей мне там выходить из строя?.?Слушаюсь, – лаконично ответил Джедайт, удерживая улыбку. – Приму все меры к исполнению?.?Примет он…– вздохнул где-то там, за сотни и сотни миль, принц. Потом вдруг резко посерьезнел: – Джед, ты помнишь, о чем мы говорили перед твоим отъездом? Я имею в виду, о том, чтобы ты бросал все и возвращался, если станет уж совсем горячо???Помню?, – ответил тот, уже зная, к чему клонит Эндимион.?Так вот, мои слова в силе. Бросай все кМеталлии, если угроза будет выше допустимой?.Так. Чего, собственно, и следовало ожидать.?Энд, – очень спокойно сказал Джедайт. – А какую угрозу ты сам в моей ситуации счел бы допустимой? И как бы сам поступил? Бросил бы все??Ответом ему было молчание, слишком красноречивое, чтобы дополнять его словами. Отступать Эндимион не позволял себе никогда и ни в чем. Просто не умел.?Ты знаешь, как бы ты поступил, – закончил Лорд Иллюзий. – Мы оба это знаем?.?Это тот случай, когда от знания не легче, умник?.?Оно для того и не предназначено. Кроме того… – Джедайт чуть помедлил, – есть и другая причина, Энд. Мой долг перед Хранительницей Четвертой. Она спасла мне жизнь, и я обязан избавить ее планету от беды. Ну, или хотя бы сделать для того все возможное?.

?Ах да, Хранительница. Ты почему-то почти ничего о ней не рассказал. Что, принцесса и впрямь столь невыносима, как о ней говорят??Джедайт отвлекся на миг от беседы, обернулся. Невыносимая принцесса аккуратно складывала мягкие покрывала в угол пещеры. Почувствовав его взгляд, обернулась, вопросительно поняв бровь. Лиловые глаза поблескивали озорно, смешливо – и почти откровенно дерзко.

…Невыносимая?..Он вдруг на миг пожалел, что Эндимион не видит ее сейчас.?Слухи всегда злы, мой принц. Не стоит им верить, – ответил он. – Леди Рейана с честью несет имя Дома Марса, и я не вижу изъянов ни в ее сердце, ни в поведении?.?Вот как? – Эндимион не добавил больше ничего, но Джедайту было хорошо известно это говорящее молчание. Хранитель явно понял больше, чем можно было представить. И Джедайт даже не стал предполагать, насколько больше.?Джед, – медленно проговорил, наконец, принц, – а… ты точно остаешься только из чувства долга??Лорд Иллюзий чуть не поперхнулся.

?Мой принц, – ответил он, сохраняя все доступное ему хладнокровие. – По-моему, мы с вами сейчас ведем праздные и глупые речи?.?Ну, мне можно. Это тебе полагается быть разумнее меня?, – откровенно съехидничал оный принц.?Я предельно разумен, мой господин?, – сухо ответил Джед.

?Ничуть в этом не сомневаюсь. Кстати, Джедайт, а ты знаешь, что переходишь на крючкотворский тон, когда тебе нечего сказать по существу, а??Джедайт едва не задохнулся от возмущения – и чудовищных усилий воли, направленных на то, чтобы это возмущение сдержать.

?Мне ОЧЕНЬ много что есть сказать по существу, – отчеканил он. – И, будь уверен, я все скажу, когда вернусь?.?Верю. И даже все законспектирую, чтобы не забыть. Когда вернешься. – Эндимон помолчал и добавил совершенно серьезно: – Только вернись, слышишь, Джед? Только посмей мне не вернуться! Из-за Врат вытащу и лично оторву голову, понял?!??Понял?, – мысленно вздохнул Джедайт, удерживая при себе замечание, что вытаскивать кого-либо с того света, чтобы сразу туда же иотправить – по меньшей мере, нелогично.

?Ладно, отбой, – закончил его собеседник. – Связь теперь будешь держать круглосуточно, я открыл канал через Иллюзион, Гелиос обеспечит?.?Твое Высочество! – не выдержал Лорд Иллюзий. – Ты соображаешь, что делаешь? Использовать такие ценные резервы на…??Вы четверо – мои самые ценные резервы, – отрезал принц. – И это мое последнее слово?.Джедайт мысленно вздохнул и попытался в очередной раз воззвать к рассудку. Как он подозревал, безуспешно.?Я, конечно, польщен столь высокой оценкой моих способностей, Энд, – начал он, – но…??Джедайт, – раздраженно прервал его Эндимион. – Никогда не думал, что скажу это тебе, но… Ты идиот. До связи?.И исчез.Лорд Иллюзий только снова вздохнул. Кажется, это уже стало входить у него в привычку.И вот как, скажите на милость, с таким начальством работать?..Однако работать было нужно, да и не в правилах Ши-Тенноу было бросать взятый след. А то, что след был взят, Джедайт не сомневался – иначе зачем было устраивать западню для простого с виду гостя? Нет, за этим стоит некто, совершенно точно знающий истинную личину рассеянного ученого – и истинную цель его визита.Некто, испугавшийся достаточно, чтобы напасть.Что ж, бояться его определенно стоит, подумал Джедайт, едва заметно улыбнувшись и шагая в портал, открытый Рейаной – прямо к месту событий, как она обещала.

…За трое суток у знакомой скалы, кажется, ничего не изменилось. Так же исходил жаром красный песок, так же неподвижно были распластаны на нем два серых силуэта, и, похоже, ни одна частица легчайшего пепла не покинула своего места. Странно.Беловатое солнце грело неожиданно сильно, удесетеряя зной у самой поверхности планеты, и воздух вокруг мерцал и плыл золотистыми бликами, чуть искажая четкие линии камня. Интересные у них тут атмосферные эффекты. Или… не атмосферные? Что-то странное было в переливчатом ореоле, правильным кольцом охватывающем скалу. Не совсем похоже на магическое воздействие, но, возможно, на Марсе иная структура пространственного контура, и привычные закономерности здесь действуют иначе…– Ты тоже это видишь? – обратился он к принцессе, молча стоящей чуть позади. – Похоже на энергетический барьер… Ты поставила?– Ну… – Онаулыбнулась многообещающе и загадочно. – Этот барьер в некотором смысле сам себя поставил.

А потом крикнула в пространство:– Хватит красоваться, мы оценили! Появляйся уже, а?..Пространство колыхнулось и отозвалось мелодичным курлычущим звуком. Плывущее марево дрогнуло и осыпалось тысячами золотых бликов, выплетая из живого света гибкое, сильное тело, кольцом свитое вокруг скалы. Жесткие складчатые крылья, узкая голова с резным, фигурным гребнем, длинный хвост, похожий на небрежно брошенный хлыст…– Священный Иллюзион…– выдохнул Джедайт, понимая, что видит перед собой одно из самых загадочных, почти мифических существ Системы. – Это же…Существо обернулось в его сторону, сверкая переливчатыми, немного лукавыми и совершенно точно разумными глазами.– Это – я, – музыкальным голосом пропело оно.И только спустя секунду Джед понял, что голос прозвучал в его голове.…Нельзя сказать, что драконы были в Системе редкостью. Будучи выносливыми и легко приспосабливающимися существами, они обитали практически на всех девяти планетах. Джедайту приходилось видеть и водных, и ледяных, и горных, и подземных – и даже иметь с ними дело. Далеко не всегда мирное.Но создание, небрежно раскинувшееся сейчас перед ним на песке, смотрелось бы рядом с теми бронированными, усаженными шипами чудовищами, как драгоценный дамский стилет рядом с боевым двуручным мечом. Изящные, почти хрупкие очертания тела напоминали дорогую золотую статуэтку, какими любили украшать свои жилища аристократы. Тонкие до прозрачности когти на лапах, прихотливо-изысканный рисунок мелких, мерцающих чешуек, гребень, напоминающий дорогой узорный венец… Даже крылья, составленные из просвечивающих на солнце роговых пластин, были похожи на резные элефантинные веера придворных красавиц. Но более всего впечатляли глаза – большие, продолговатые, они переливались из золотисто-зеленого в лилово-черный подобно кристаллам редчайших королевских турмалинов, слишком хрупких для огранки и слишком прекрасных, чтобы от них отказаться. Ярко-оранжевый шестигранный зрачок сиял в центре полуночной тени, как живая звезда. Воистину, огненные были мифом, живой легендой, осколком давно минувших древних времен, о которых уже и не знаешь, что правда, а что красивая выдумка. Существа, родившиеся из пламени недр в те времена, когда планеты были каплями раскаленной лавы в ледяной пустоте. Те, в чьей крови струилось живое пламя, чье дыхание было смертью, а пение – несказанным чудом, отнимающим душу.Те, которые, согласно преданиям, были бесконечно мудры – и бессмертны… ?Я красивая, да, – невозмутимо заметило мудрое и бессмертное создание. – Но ты ведь не любоваться на меня сюда прибыл, верно, мальчик??.…А вот о скромности легенды ничего не говорили. Видимо, не зря.Ну что ж. Правила международного этикета никто не отменял.– Верно, миледи, – ответил Лорд Иллюзий (Рей за спиной отчетливо хихикнула) – и чуть поклонился. – Позвольте представиться. Джедайт, третий Ши-Тенноу Терры.?Миледи, ф-ф-ф… – фыркнула драконица. Дыхание ее пахло дымом и медом. – Так ты один из крылатой четверки? Да, непрост мальчик. Но… – турмалиновые глаза чуть сузились. – Но стоил ли ты того, чтобы лететь к тебе на выручку через половину планеты, вот в чем вопрос??– Этого я знать не могу, – покачал головой Джедайт (Через половину планеты, значит…Так вот как принцесса успела вовремя). – Но искренне благодарю вас за помощь в спасении моей жизни.?Что искренне – то вижу, – кивнула драконица. – И что не боишься меня – тоже вижу. Молодец?.–А вас следует бояться? – уточнил Джед.?Люди боятся. – Она повела головой из стороны в сторону – будто пожала плечами. – Хотя людей я не ем. Они непитательные?.– Отрадно слышать, – невозмутимо заметил Лорд Иллюзий. – Учту на будущее.Драконица запрокинула голову и неожиданно рассмеялась. Смех ее походил на льющуюся узорную медь, колокольный перезвон и соловьиный щебет одновременно – и Джед подумал, что легенды о невыразимо прекрасном пении огненных могут быть не только легендами.?Ты мне определенно нравишься, человек, – сказала она. – Я – Фира из рода Огня. И я не жалею, что летела за тобой через полпланеты?.Тон ее на последних словах резко изменился, став глубоким и серьезным, и из оранжевых зрачков глянуло что-то невообразимо древнее и жгучее, почему-то напомнившее ему алый марсианский рассвет, превращающий камни в стекло, а небо – в пламя.Где-то рядом протяжно вздохнула Рей, возвращая его мысли к делам насущным.– Фи-ира, – протянула она. – Опять ты выпендриваешься. – Потом подошла ближе, потянулась и обхватила чешуйчатую шею, пониже гребня. – Спасибо, что покараулила здесь.?Нетрудно было. – Драконица зевнула и осторожно потерлась головой о ее плечо. – Я выспалась на сезон вперед. Хорошо…?.– Кто-нибудь появлялся здесь за те дни, пока нас не было?

Джедайт внутренне собрался: Рей задала верный вопрос. Именно тот, какой и следовало задать.?Появлялся… – Фира зевнула опять, еще протяжнее. – Эти твои две стрекотушки. Тебя искали?.

– Дей и Фо… – страдальчески протянула девушка. – Ну я же им говорила… Ну, опять…?Именно, опять. Прибежали, верещали, суетились, возмущались. Требовали срочно бежать и спасать?.– Кого?! От чего??Это ты их спроси. Когда найдешь и угомонишь. Кто из вас чей телохранитель – никак в толк не возьму?.– Телохранитель? – осторожно уточнил Джед.– Телохранительницы, – вздохнула Рей. – Мои. Они же фрейлины, они же гувернантки, они же моя головная боль. Им всего по тринадцать! Что с ними делать, ума не приложу…– Эм-м… Тогда зачем?– Положено! – выдохнула принцесса с неистребимой ненавистью к дворцовому этикету. – Обычаями положено, чтоб их… Нет, ну вот зачем мнетелохранительницы? Или, тем более, гувернантки?– Думаю, незачем. – Джед мягко коснулся ее плеча. – А… подруги?Рей осеклась. Потом улыбнулась, и взгляд ее стал мягким.

– Может быть… – негромко сказала она. Потом помолчала и опять повторила: – Может быть.Где-то сбоку одобрительно фыркнула драконица.?Ну наконец-то появился кто-то, способный тебя укротить. Этот мальчик определенно нравится мне все больше и больше…?– Фира!?Не злись на очевидное, девочка. – Огненная положила голову на скрещенные лапы. – Вы стоите друг друга, оба?.– Фира!!!?Я прекрасно помню, как меня зовут, маленькая?.Джедайт вздохнул. Чем-то это напомнило ему бесконечные перепалки Нефа и Зоя. Но ведь когда-то надо и работать!– Миледи Фира, – негромко произнес он. Спор тотчас прекратился. – А был ли здесь кто-нибудь еще? Кроме придворных девочек?Драконица опустила тяжелые веки. Помолчала.?Были, – ответила она, наконец. – Близко не подходили, кружили рядом. Потом ушли?.– Вы можете сказать, кто они и сколько их было? – Глаза Джедайта сузились, напоминая лезвия.?Трое или четверо, ауры сливались на таком расстоянии. – Огненная опять закрыла глаза. – Кто они, не знаю. Они чужие. Опасные?.– Чужие? С другой планеты? – глухо переспросила Рей, и Джед почувствовал холод, сжавший сердце.

– Они были… – Он прокашлялся. – Они были с Терры? Похожи на меня?Драконица потянулась к нему, замерла, едва не касаясь носом лба. Теплое дымно-медовое дыхание пошевелило волосы. Зрачки сжались, превратившись в колючие золотые искры.?Нет, – сказала она. – Не похожи. На них не было печати Голубой Звезды?.

– Тогда чья была на них печать? – очень тихо спросила Рей.?Чужая. Они опасные?.– Леди Фира, вы встречали их раньше? – сказал Джедайт.Золотая покачала головой.?Я чуяла похожих на них, когда мы прилетели за тобой, мальчик. Они были близко, но не подошли. Боялись меня. – Она выпрямилась, кажется, с гордостью. – Порождения теней боятся живого пламени?.Рейана внезапно побледнела.– Фира, что значит ?порождения теней?? – тихо спросила она. Джед осторожно коснулся ее ладони – та была холодной, как снег.?Ты знаешь. – Ответила драконица. – Пустые души. Мертвые. Выпитые до дна. Ни одна планета не примет их своими. Их место в бездне, которую они избрали?.– И вы не уничтожили их? – нахмурился Джедайт.?Мы никогда не нападаем первыми. – Турмалиновые глаза стали чуть ярче. – Это – привычка людей?.– Понимаю вас, но все могло бы быть намного проще, если бы они были устранены сразу. – Лорд Иллюзий покачал головой.?Им на смену пришло бы вдесятеро больше. Уничтожая пустоту, ты лишь умножишь ее. – Фира посмотрела на небо. – Тени сгущаются над миром, закрывают Солнце. А тени может победить только Свет?.– Для этого я и здесь, – ответил Джедайт. – Я не Свет, и прогнать тень не смогу. Но я могу остановить тех, кто приносит горе вашей планете. Тех, кто делает это. – Он указал на серые силуэты.?Не Свет, говоришь? – Драконица склонила голову, рассматривая его. – Не тебе это решать, мальчик. Да и пока неясно, что из тебя выйдет. Но… – Огненные зрачки расширились, обжигая. – Но ты сможешь, пожалуй. Ты упрямый?.– Благодарю за…?Не благодари. Я не хвалила тебя и не судила. Такого права у меня нет. Делай свое дело, а я буду делать свое?.Она обернулась к молчаливо застывшей Рей:?Это и тебя касается, девочка. Мне следует напомнить о твоем долге??Бледное лицо девушки стало почти прозрачным, глаза потемнели.– Нет, Фира, – тихо сказала она. – Я помню.Ее пальцы выскользнули из ладони Джеда, чуть задержавшись в самую последнюю секунду. Потом она шагнула впередК пепельным фигурам, распростертым на песке.Слабый ветер шевелил ее длинные волосы, и те черной кисеей летели по воздуху. Подол выцветшего красного платья хлестал по босым ногам, задевая серебряный браслет на лодыжке – и тот отзывался тонким плачущим звоном.Но серый контур из легчайшего пепла оставался недвижим. Ветер срывал рыжие песчинки, но ни одна из выгоревших хлопьев не шевельнулась. Будто пролили на песок бесцветную тень, да так и забыли.А может, так оно и есть, внезапно понял Джед. Тени убитых птиц, существ, у которых насильно вырвали жизнь, все еще здесь, пригвождены к песку неимоверной тяжестью совершенного зла, черными стрелами, пробившими два сгоревших сердца.?Понял, да? – прошелестел в его сознании мягкий голос. Двухцветные глаза позади чуть потемнели. – У тебя зоркое сердце, мальчик. Почаще слушай его… и, может, все еще обойдется…? – Последние слова прозвучали смазанно и неразборчиво, словно одна мысль перекрыла другую.– Что? – машинально переспросил Джед.?Ш-ш, молчи сейчас. Не надо мешать?.Рей подошла к серому контуру и остановилась у самого края, опустив руки.

Она стояла там неподвижно, высокая, тонкая, похожая на сухую ветвь, и волосы ее слабо колыхались на ветру. Она казалась мазком темной краски на огненно-алом, и тень острой, как нож, скалы упиралась ей в босые ноги, грозя подрезать колени.Смотреть на нее было… тревожно. Странное, необъяснимое, иррациональное чувство, Джед не мог найти ему объяснения… и не хотел искать. Просто ему вдруг до боли захотелось подойти и обнять ее, не оставлять один на один с пустотой, лежащей бесцветной пылью у ее ног… но он чувствовал – нельзя. Сейчас – нельзя.Девушка опустилась на колени, зачерпнув горстями пепел и уткнулась в него лицом. И замерла, словно окаменев, почти простершись ниц на бледном покрове. Ее волосы рассыпались разводами туши поверх выцветшего красного и траурно-серого – и это было бы почти красиво, если бы можно было забыть о том, что случилось здесь четыре дня назад.Рей встала. Подняла руки вверх, разжала ладони – серая кисея осыпалась шлейфом, оседая сединой на красном и черном.И стало тихоТак тихо, что сердце било в грудь, как колокол.А потом в тишину, как в воду, упал первый звук.Рей пела.Ее голос звучал странным, монотонным речитативом, надрывным и завораживающим одновременно.

Ее голос был протяжно-тягучим, как ветер, мягким и тихим, как шелест песка, сводящий с ума, разрывающий душу, бархатно-горький и сладкий, как дикий мед – нега и жало в одном глотке, плач и торжество, гнев и скорбь, прощание и призыв, смерть и рождение.

Ее голос был частью камня и неба, и красного зноя и мягкой серой пыли, что медленно свивалась в спирали у ее ног, двумя смерчами поднимаясь в синеву.Слова слетали с ее губ, и растворялись в кружении легкой пыли, неразличимые и неважные, как песчинки в потоке бури, невозвратимые и единственные, как мгновения в потоке времени.Слова слетали еегуб и растворялись в шелесте ветра – пепел слетал с ладоней и растворялся металлическом блеске зенита.…Нитогда, ни потом Джед так и не смог расшифровать того языка. Он знал их множество, но этот так и остался неподвластным ему – гортанно-звонкий и странно тягучий, словно состоящий из одного-единственного бесконечно длинного слова, собравшего в себе все оттенки возможных значений и смыслов. Вероятно, это древнее наречие Четвертой, мельком подумал он и тотчас потерял нить мысли – думать под это пение было почему-то трудно. Даже для него.

То было невообразимо древнее наречие, сохранившееся от тех времен, когда разумным созданиям не нужны были буквы и слова, чтобы запереть в них память. Этот язык был ритмично-сух, отрывист и протяжен, резок и пленителен одновременно. Он походил на плач и крик – то ли гнева, то ли экстаза. Он отзывался в душе восторгом и тоской – возможно, о тех временах, когда звезды, камни и души говорили на едином наречии и никому не нужны были написанные слова, чтобы понимать друг друга.

И никакими словами было этого не перевести, и никаких слов было не нужно сердцу, которое слышало и понимало все.…Рей пела, и пустыня пела вместе с ней.

Пустыня плакала, звала и кричала от гнева.

Пустыня благословляла, отпускала и прощалась.

И когда последняя из серых пылинок взлетела, спиралью вонзившись в небо, дрожь прошла по металлически-синему куполу, и тот отозвался мгновенной алой вспышкой – две пары огненных крыльев плеснули от горизонта до горизонта… и погасли.– Все, – сказала Рей.

Джед едва не вздрогнул и целую секунду вспоминал, кто он, зачем и где вообще находится. Мир вокруг показался ненастоящим и тусклым, как ученический рисунок на дешевой бумаге.– Все кончено. – Голос принцессы после завораживающих звуков пения показался резким и ломким, как стекло. – Они ушли.?Еще двое. – Фира опустила голову. – Дети Огня уходят от нас в свои дома за звездами. Пустыня будет бедна без них?.– Мир будет беден без них, – тихо ответила Рей.Она казалась сейчас какой-то особенно тонкой и хрупкой, как темный стеклянный осколок, и земному лорду хотелось подойти и обнять ее – крепко, укрывая собой от мира, и согревая – хотя как можно согреть огонь?..?Можно, – прошелестел в голове знакомый голос. Двухцветные драконьи глаза смотрели невозмутимо и строго. – Все живое в этом мире жаждет тепла. Есть тепло разделенного дыхания, тепло разделенного слова, тепло разделенного смеха. А есть тепло разделенной боли. Даже огню нужно такое тепло. Мне ли тебе объяснять, мальчик??В самом деле, подумал Джед – и шагнул вперед, положив руки девушке на плечи. Она даже не вздрогнула, приняв его прикосновение так естественно, словно они уже тысячу раз делали это.– Прости меня, огненная, – сказал он.– За что? – не оборачиваясь, спросила она.– За мой народ. За мою планету, допустившую такое.– Ты не обязан брать на себя вину других, – все так же ровно ответила она.– Я делаю это не потому, что обязан, принцесса.– Не зови меня принцессой, – голос ее звучал устало. – Здесь это не имеет значения.– Тогда и ты меня не зови лордом, огненная, – мягко сказал Джед. – Потому что это имеет значение еще меньше.– Тогда как мне называть тебя?– Как сама выберешь, огненная, – улыбнулся он. – Как захочешь.Она резко обернулась – волосы черной тушью мазнули по воздуху. В глазах ее была дикая, горячечная смесь вопроса, гнева и беззащитности. Он не отвел глаз, не улыбнулся, не сказал больше ничего. Он знал совершенно точно, что ей не нужно слов, чтобы понять.И она поняла. Лиловое в глазах стало мягким, бархатно-теплым. И пальцы в его ладони шевельнулись, сжав ее.Крепко.Рейана Марсианская всегда давала только окончательные ответы.…Джедайт зажмурился от тусклого огня свечи, потер переносицу, и с трудом удержался от гримасы: кожа на ладонях горела, как обожженная. Горели и глаза, будто он долго смотрел на Солнце. В мягкой, рассыпчатой темноте закрытых век метались цветные точки, сплетались в дуги и кольца, и это здорово отвлекало. Плохо: сейчас ему как никогда нужна полная концентрация. Ему нужно сосредоточиться.И не думать. Не в коем случае не думать – ни о чем, кроме кусочков фарфора, лежащих ломкой, колючей горкой на столе. Не думать о металлически-белом небе, о шелково-белой коже и невидимом следе на ней, который никуда на самом деле не исчез, не думать о затухающем огне.Ему нужно собрать все осколки. Все до единого. И стереть все следы трещин между ними.Вот только… следы с фарфора убрать можно.

А следы на памяти останутся навсегда.… – Это было то, что я думаю? – спросил он тогда. – Ты… отпустила их?Рей промолчала, припав лбом к его плечу.

?Ты и сам уже все понял, – ответила вместо нее драконица. – Быть Хранителем планеты не значит владеть ею. Это значит рождаться с каждым ее созданием и умирать вместе с ним, переживая ту же боль, что и оно. Переживать каждую из смертей, человек?.Каждую из смертей.…Джед закрыл глаза, вспоминая, как Эндимион после каждого из бесчисленных сражений уходил подальше в поле и опускался на колени – прямо на жирную, черную землю, до отказа пропитанную кровью – опускал голову, зарывался ладонями в липкую грязь и молчал. И потом молчал так целый день, и глаза его были черными, как омуты. Кунсайт в такие дни мрачнел и старался держаться рядом, а Неф и Зой прекращали свои споры. А Джед несколько раз пытался заглянуть в мысли принца – тот не ставил барьера – но не видел там ничего. Ни ярости, ни боли – просто ничего, кроме беспросветной пустоты, заглядывать в которую глубоко Лорд Иллюзий… боялся.Только теперь он узнал, почему.– Да, – ответил он, крепче сжав ладони прислонившейся к нему девушки. – Да, я понимаю.Усталость струилась сквозь нее, как тяжкая, темная вода. Лорд Иллюзий почти машинально погладил ее запястья, грея ладони и мысленно вбирая в себя мутный поток – так он, бывало, помогал друзьям, когда они совсем уж валились с ног. Только для этого обычно требовалось ментальное усилие, тогда как сейчас все происходило само собой, почти помимо его воли, словно… она не была отдельным от него существом.Уже не была.– Мне казалось… что фениксы всегда возрождаются из пепла, – негромко произнес он, почему-то чувствуя почти вину за произошедшее – совершенно иррационально, но неистребимо.

– Не всегда, – медленно сказала Рей. – Бывает, они уходят добровольно, отдавая огонь другому. Бывает, что, прожив сотни тысячелетий, чувствуют, что Небеса тянут их сильнее земли и улетают домой навсегда. А бывает… их сердце ранено настолько, что они не хотят возвращаться туда, где эта рана была нанесена.– Их убили, – сказал Джед. Глаза его потемнели. – Их убили, и потому они не могут вернуться, так?– Не хотят.?А ты вернулся бы туда, где тебя предали?? – прошелестел в сознании голос Фиры.– Вернулся бы, – без раздумий ответил Джед. – Если был бы должен. Или если меня бы ждали.?Или… чтобы отомстить??Он помолчал, размышляя.– Нет. Месть – это слишком… ничтожная цель для того, чтобы вернуться из-за грани, – сказал наконец он. – Ее суть в разрушении. Только то, что несет созидание, способно вывести из владений смерти.Гибкая тень скользнула по песку. Узкая золотая голова зависла напротив его лица, и двухцветные глаза опять вгляделись в его собственные, ощутимо обжигая зрачки. Джед не отвернулся и не зажмурился, хотя очень хотелось.?Ты не лжешь. – В голосе драконицы звучало что-то похожее на удивление и на одобрение одновременно. – Давно я не встречала таких, как ты. Все же судьба не ошибается, переплетая жизни?.– Переплетая? – удивился он, чувствуя, как ощутимо вздрогнула Рей. – О чем вы??А вы все еще не поняли? – оранжевые шестигранники расширились, почти поглощая лиловое. – Ладно, ты можешь не знать, но, девочка, ты-то о чем думаешь? Сколько зорь вы уже видели вместе??– Миледи Фира, – едва не задохнулся Джедайт. – Я глубоко уважаю Рейану, и, смею вас заверить, ничего такого не…– Она о другом говорит, Джед, – прервала его девушка. Щеки и уши марсианской воительницы пылали спелыми вишнями. – Я не говорила тебе еще… Наши рассветы и закаты не такие, как на других планетах. Красные зори – может, ты слышал.Красные зори… Конечно, он слышал. Собирая сведения о Четвертой, было просто невозможно не наткнуться на эту легенду. Во всяком случае, это выглядело именно как легенда……В кругу Внутренних планет Марс на первый взгляд ничем особенным не выделялся. Его часто – и не без оснований – называли безжизненным и диким. Он не обладал ни золотым очарованием Венеры, ни хрустальным, рассчитанным до мелочей изяществом Меркурия, ни пышной, плодоносной роскошью Юпитера. Не было у него и сказочного многоцветья Терры, и волшебной притягательности серебряной Луны – хотя своя собственная магическая аура Четвертой не уступала спутнице Земли.

На Марсе было мало воды, мало растительности, мало людей, зато очень много песка, камня, ясного неба, и огненного, алого жара, которым сочилась каждая пылинка, каждая трещинка, каждая морщинка на выжженных солнцем лицах черноглазых жителей пустыни.

А еще там было много опасных, неприрученных тайн, которые эта пустыня скрывала. Но главная тайна Красной планеты оставалась – в буквальном смысле – невидимой.Окутанный дымкой древних легенд Марс романтически называли ?облаченным в пламя?, но мало кто знал, что это не просто поэтическое преувеличение.

Марс действительно был одет в пламя.Тонкая до прозрачности огненная пелена окутывала планету поверх стратосферы, подобно мембране живой клетки. И, подобно мембране, она защищала ее, создавая непроходимый барьер для черно-холодного космоса, враждебной магии и жестких солнечных лучей – и удерживая внутри драгоценные тепло и влагу, которой было так мало на Четвертой планете. Все огненные создания Марса были незримыми узами связаны с этой оболочкой из невидимого пламени, черпая из нее силы, магию и – как говорили легенды – бессмертие. Эта защитная пелена становилась заметна лишь дважды в сутки – утром и вечером – когда косые лучи светила, преломляясь в волнах огненной магии, заставляли воздух пылать алым, превращая планету в прозрачный рубин.?Когда солнце целует землю, открываются створы сердец?, – говорили на Марсе. И истинный смысл этой поговорки мог понять лишь тот, кто хоть раз изведал на себе силу красной зари. Зари, которую чужеземцы называли самым прекрасным из чудес Четвертой – и самым жутким из ее кошмаров.Огонь Марса – не просто огонь. Огонь Марса проницает насквозь небеса, камни и души, показывая скрытое, выявляя несовершенное. Огонь Марса всегда показывает истину, какой бы та ни была. Огонь Марса достигает до дна души, высвечивая все, что хотелось бы скрыть – и от себя, и от других.

Минуты, когда алое пламя заливало мир, были минутами истины. Минутами, когда можно было увидеть настоящее лицо тех, кто рядом.

Минуты, за которые можно было взглянуть в глаза собственной судьбе. Или лишиться рассудка.… – Я слышал, верно, –сказал Джед, отвлекаясь от размышлений. – Но все это было несколько… фантастично. Похоже на легенды.?Весь Марс – одна большая легенда, человек?, – фыркнула Фира.– Красная заря – это священное время, – тихо сказала Рей. Почему-то в ее голосе звучало замешательство. – От той минуты, когда солнце коснется горизонта, до той, когда его край скроется с неба.– Еще один обычай?

– Нет. Это… – Она нахмурилась, подбирая слова. – Ну, у вас дома есть какое-нибудь особое священное место?– Иллюзион, Сердце Терры, – кивнул Лорд Иллюзий. – Это источник нашей силы и жизни.– Ну вот. А у нас на Марсе вся планета дважды в сутки становится таким вот Иллюзионом. Силы Отца Огня изливаются сквозь песок, землю и камни и соединяются с небесным огнем, что одевает нашу планету снаружи. Пламя пронизывает мир насквозь. Да ты и сам уже видел, как это бывает.– Видел, – ответил ей улыбкой Джед. – Правда, тогда я больше обратил внимание… на другое. – Девушка покраснела до ушей, что не укрылось от проницательного взгляда драконицы. – Это было невероятно, но… мне тогда трудно было отделить реальность от сна, потому что я был, мягко говоря, не совсем в себе.?В себе ты был, в себе, – скептически возразил ему мысленный голос. – Красная заря – время, когда сны и реальность становятся одним целым. Это время, когда развеиваются все иллюзии, открываются все врата и падают все границы. Границы между жизнью и смертью… между одним сердцем и другим. Тебе повезло, что твое ранение пришлось именно на эти минуты, человек. – Фира скосила лукавый двухцветный глаз. – Случись это в иную пору суток, вытянуть тебя из-за грани не удалось бы?.

– Не надо об этом, – резко сказала Рей, и турмалиновый взгляд стал еще лукавее… и одновременно в нем мелькнуло понимание. – Прошло и прошло.?Прошло? – протянула драконица. – Кого ты обманываешь, девочка? Для вас обоих все только начинается?.Рей побледнела – что очень не понравилось Джедайту.– Что… вы хотите этим сказать? – медленно спросил он.?То и хочу. Пламя Марса сжигает границы между душами, и они легко могут дотянуться друг до друга. Чтобы прикоснуться, разглядеть, почувствовать… – Фира зевнула, – вытащить с того света, перелив собственную жизнь, отдать частицу себя?.Отдать. Частицу. Себя.…Золотое и огненное – сквозь боль, тепло влагой сочится меж ресниц, лиловое небо – глаза в глаза, губы на его губах – горячие, как солнце и сладкие, как вода…?Ты не умрешь?.…Руки, держащие его у грани, шепот, заглушающий кошмары, голос, зовущий, вырывающий из темноты…?Я здесь. Все хорошо, я здесь?.Перелить собственную жизнь.

Собственную. Жизнь.Джед почувствовал, как дыхание перехватило от чистого ужаса. Прямой поток витальной энергии – без возможности контроля, без единого шанса поставить хоть какой-нибудь щит! Девочка открыла все каналы, вырывая его у смерти. А ведь он был все равно, что мертв – сердце уже не билось, когда он увидел золотой блик, и огненная дева приникла к нему, вливая силы в остановившееся сердце.Вместе с дыханием своих губ.Вместе со своей собственной душой.Небо великое. Его обдало ознобом, когда он понял, чем это могло ей грозить. Она фактически привязала собственную жизнь к его, и если ей не удалось бы – в одиночку! – вытащить их обоих, то она упала бы в пропасть вместе с ним. Связь потянула бы ее за собой. Безрассудная, как она не понимает…И, встретив ее взгляд, осадил себя: понимает. Отлично понимает, и сделала бы это снова, даже вдали от родного Марса, поддерживающего ее силы.– Рей, – хрипло прошептал он. – Рейана, ты осознаешь, что ты сделала?Она побледнела еще больше – просто побелела, и замешательство в ее глазах медленно сгустилось в вину.– Прости. – Шепот был почти беззвучным. – Я знаю, что не имела права, но времени совсем уже не оставалось. Я не успела даже подумать. Я понимаю, что это тебе неприятно, и ты имеешь право сердиться…– Неприятно?! Сердиться?! Да причем тут это? – Джедайт схватил ее за плечи и рывком притянул к себе, прежде, чем успел осознать, что делает.

– Ты же могла умереть, глупая! – прошептал он ей куда-то в шею, прижимая до боли крепко. – Ты же могла умереть…Тонкие руки, помедлив, обняли его за талию, и она вздохнула, щекоча его волосами.

– Так ты из-за этого сердишься?– Есть еще причина? – Держать ее вот так оказалось неожиданно приятно, хотя обычно Третий Лорд с трудом переносил близкие контакты. Но обнимать Рейану было очень… правильно – так правильно, что он почувствовал сожаление, когда она отстранилась.?Не хочу вмешиваться, но может статься, что есть, – деликатно встряла Фира. – Ведь ваши души соприкоснулись в пламени Марса. А пламя Марса не знает сомнений и не обещает возврата. Узы, которые оно развяжет, уже не восстановить. Узы, которые оно создаст, не разорвет ничто?.Вот как. Ничто, значит.

Джед на миг прикрыл глаза, осознавая – и удивляясь отсутствию удивления и страха. Словно он уже знал об этом.

Рей стояла виновато опустив голову, в одном вздохе от него. Голубая вена на горле билась часто-часто – и так же часто билось сердце в ее груди. Удар в удар с его собственным. Ни на секунду не срываясь с ритма. Который – он понял это и вздрогнул – у них теперь будет общим, одним на двоих.Навсегда.– Я связала нас. – Девушка говорила тихо и напряженно. – Я не знала, что сила Марса подействует именно так, но это меня не оправдывает. Я сделала это, не спросив. – Она подняла на него темные глаза. – Может быть, я безвозвратно изменила наши судьбы. Твою судьбу, лорд.– Ты забываешь, что у меня уже не было бы никакой судьбы, если бы ты не сделала то, что сделала, огненная. – Джед улыбнулся, осторожно скользнув ладонями вверх по ее плечам.

– Вообще-то все еще поправимо. – Она запрокинула голову, открывая шею, и этот странно уязвимый жест неожиданно остро отозвался в сердце. – Ведь мы увидели вместе только две зари.

– И?

?Окончательно связывает только третья, – ответила за нее Фира. – И ее вы должны будете встретить осознанно. После этого уже ничего изменить будет нельзя. Хотя… – она игриво сверкнула глазами, – я бы сказала, что в вашем случае уже поздно что-либо менять?.– Фира! – воскликнула Рей, покраснев.

Драконица фыркнула, обдав их горячим дымно-медовым воздухом:?Не сердись, девочка. Когда доживешь до моих лет, то поймешь, что есть вещи, пытаться умолчать о которых – все равно, что пытаться спрятать в ладони солнце. Впрочем… ты поймешь это гораздо раньше?.

Она потянулась, расправляя крылья – полупрозрачные роговые пластины скрыли небо двумя веерами, отбрасывая на песок кружевные тени. Обернулась – мудрые двухцветные глаза переливались, как драгоценные камни.?Не обманывайте себя, дети. Лучше используйте все время, что вам отведено, не гадая о дне, что еще не настал?.И, больше говоря ни слова, она легко оттолкнулась и вертикально взмыла в воздух – бесшумно, не потревожив песка, словно земля и не держала ее вовсе. Потом золотой лентой ввинтилась в небо – воздух тонко засвистел в крыльях – и исчезла.– М-м… ?Дети?? – в некотором замешательстве спросил, немного погодя, Джедайт.– Драконы. – Рей пожала плечами. – Все мы – дети перед ними.Они помолчали, глядя в звенящее каленое небо. Потом Лорд Иллюзий осторожно положил руку девушке на плечо. Нахмурился, почувствовав, как она напряжена.– Рейана… – начал он.– Послушай, ты не думай, что все безнадежно, – быстро прервала его она. – Это действительно вышло помимо нашей воли, так что…Ты ничем не связан, и…– Рей, – очень мягко сказал Джед. – Успокойся.– …и ты ни в коем случае ничего мне не должен…– О моем долге предоставь решать мне, принцесса. – Он развернул ее к себе, заглядывая в смятенные лиловые глаза. – Сейчас, думаю, нам лучше позаботиться о деле, ради которого мы здесь.

– О деле, так о деле, – хмыкнула та, недовольно поморщившись от упоминания титула. Это ее явно раздражало – зато она мгновенно переставала нервничать, отметил про себя Джедайт. Полезное наблюдение.Освобожденный от пепла, песок вокруг скалы казался нетронуто-ровным: ни следов, ни брошенного оружия. Однако, сделав пару шагов, Джед заметил россыпь колких стеклянных бликов, смешанных с рыжей пылью, тонких, едва заметных – и тем более опасных. Он резко остановил девушку:– Подожди.

И, прежде чем она успела что-то сказать, подхватил ее на руки, перенося через усыпанный осколками участок. Она замерла, а потом вдруг расслабилась и обхватила его за шею – легко и доверчиво, словно уже сотню раз делала это.И даже самому себе Лорд Иллюзий не признался бы сейчас, что в течение этих нескольких шагов он почти не дышал.Опустив ее на чистый песок, он покачал головой.

– Здесь же повсюду осколки. Почему ты не носишь обувь, поранишься ведь, в пустыне такие острые камни…– Жмет. – Рей независимо пожала плечами. – Не люблю, когда что-то стесняет. И потом, все царапины у меня мгновенно заживают, это же мой Марс…– Да, но тебе же больно, – серьезно сказал Джед. – Пусть даже и на пару минут.– Да это неважно, – улыбнулась она… и осеклась, встретив взгляд террианского лорда. Мягкий и несокрушимый одновременно.– Важно, – ответил он. – Это – важно.Улыбка Рей стала почти смущенной – совершенно непривычное для нее выражение, которое неожиданно красило ее. И Джедайт хотел уже улыбнуться в ответ, как вдруг глаза девушки расширились, заметив что-то внизу. Что-то, что заставило ее побелеть.– Рейана?..

– Обсидиан, – глухо сказала она.– Что?– Осколки. – Она наклонилась и подняла полупрозрачный кусочек черного стекла размером с древесный лист. – Это обсидиан. Стрелял кто-то из моего народа.– Не обязательно, – покачал головой Джед. – Такие стрелы могли взять специально, чтобы сбить со следа.– Нет. Смотри, вот здесь… – Стекло было местами оплавлено, но кое-где сохранился узор из тонких насечек, идущий вдоль отполированного, фигурно зазубренного края. – Это личный знак мастера. Изготовлено на заказ. Такие стрелы не идут на продажу иноземцам. Тот, кто ими пользовался, был из наших.– Это не может быть верно стопроцентно, Рей. Стрелу можно украсть, в конце концов… Слишком очевидно – оставлять такие улики.– Поэтому они и растоптали наконечники, – усмехнулась та. – Видишь, там и вот там… Безумцы, они думали, что я об этом не узнаю? Я?!..– Рейана, не торопись. Те, кто стрелял в нас три дня назад, были моими соотечественниками. Они использовали железные стрелы.

– А те, кто их привел? – горько усмехнулась та. – И те, кто стрелял здесь до этого? Осколки были под пеплом, Джед!Лорд замер, понимая, что она хочет сказать. Если это предположение верно, то значит на феникса – феникса! – охотились… сами марсиане?– Джед, – ровно сказала Рей. – Когда найдешь их, то… Мое право – судить по законам Марса.От ее голоса, глухого и пугающе-спокойного, по затылку побежали мурашки. Синий цвет неба подернулся сталью, окрашивая алый песок в цвет запекшейся крови.– Рей, – мягко сказал Джед. – Не надо.Она обернулась – концы волос хлестнули воздух, как плети. В лиловых глазах металась ярость, смешанная с болью.– Не надо – что?!– Мучить себя. – Он поймал ее ладонь, сжал между своих. – Ни гнев, ни вина не помогут сейчас.Девушка вдохнула – резко, на грани крика, и взгляд ее на миг полыхнул безумием. Дернула руку – но держащие ее пальцы, хоть и бережные, обладали стальной хваткой. Они излучали тепло, которое странным образом просачивалось через запястье к самому сердцу, разжимая холодные когти, незримо вонзившиеся в плоть.И Рей сдалась. Протяжно выдохнула и прижалась лбом к поддерживающему плечу, вдыхая запах незнакомых трав, йода и соли. Наверное, так пахнет море на Земле, мимолетно подумалось ей.– Я чувствовала их смерть, Джед, – прошептала она. – Их боль, их гнев, их горе. За что.. Фениксы никому не причиняют зла, они приносят лишь радость, они…– Я найду тех, кто это сделал. – Твердая ладонь легла ей на плечи. – Обещаю. Рей подняла голову. Лорд Иллюзий смотрел прямо на нее, и глаза его сейчас были не бирюзовыми – серыми, как сухой лед. Бесстрастными, пугающе сосредоточенными, холодными.Глаза хищника.И она улыбнулась:– Да, ты – найдешь.…Главная резиденция Хранительницы (она же дворец, она же крепость) располагалась на Олимпусе, самой высокой из четырех гор-гигантов, островами вздымающихся над терракотовым морем песка. Именно здесь были сосредоточены все немногочисленные государственные резиденции и посольства Красной Планеты, что позволяло считать Отца Гор (как его называли местные жители) неофициальной столицей. Склоны Олимпуса, изрезанные лабиринтами улиц и зданий, образовывали огромный город, уступающий по размерам только торговой Фарсиде.Как призналась сама Рей, столица, огромная, шумная, никогда не нравилась ей, как и сам дворец. Ей было тут тесно – слишком много народа, слишком много разговоров, слишком много роскоши. Слишком много всего лишнего. Поэтому большую часть времени она проводила на Альбе, ?белой горе?, чьи заброшенные храмы редко посещались людьми, и были, как говорили те же люди, ?стары уже тогда, когда драконы еще были молоды?. То есть невообразимо давно.Джедайт, припомнив многоголосую суету террианского двора, в которой трудно было разобрать даже собственные мысли – и родную, шелестящую волнами тишину полуразрушенного замка на Востоке – молча с ней согласился. В городах нестерпимо и быстро уставала душа. Но все же… марсианские города представляли собой незабываемый букет впечатлений.Как и вся планета, Олимпус был восхитительно нелогичным сочетанием контрастов, соединяющихсяв столь же восхитительно гармоничное целое. Тяжеловесные монолиты домов, вырезанные прямо в терракотовой толще вулканических склонов, были украшены гирляндами крошечных колокольчиков из хрупкого синего стекла. Они висели в кружевной резьбе окон, как нити паутины, покрытые диковинной рукотворной росой. Узкие рукава улиц вели к широким полотнам торговых площадей, усыпанных пестро-узорными заплатами шатров – и пестрее любых шатров были люди, эти площади заполняющие.И кто бы мог представить, что на Марсе вообще бывает столько людей! Бескрайние рыжие пустыни казались безлюдными, можно было идти дни и дни, не встречая никого, кроме собственной тени – но города в торговые месяцы заполнялись таким количеством народа, что его хватило бы на пару средних планет. И среди смуглых черноволосых марсиан можно было видеть белокурых и еще более смуглых венерианцев с шальными и дерзкими светлыми глазами, и невысоких, хрупких, как эльфы, людей с Меркурия, которых легко можно было узнать по тонкому полупрозрачному покрову, которым они защищали кожу от солнца. Были здесь и деловитые, в неизменных расшитых одеждах, юпитерианцы, на полголовы выше всех остальных – разве что гости с Плутона им не уступали в росте. Впрочем, эти были редкими гостями не только на Марсе, но даже и на планетах Внешнего Круга. Жителей Последней было немного, и они предпочитали не покидать родину без нужды. Но нептуняне с перламутрово-прозрачной кожей и высокие, гибкие, как хлыст, уранцы встречались довольно часто. Первые привозили на Четвертую редкий жемчуг и дорогие раковины с Тритона и Нереиды – в марсианском океане таких сокровищ не было, и они высоко ценились среди торговой и родовой знати – а вторые придирчиво выбирали оружие.

Воистину, оружие с Марса было известно по всей Системе! Короткие легкие мечи с чеканными рукоятками, украшенными орнаментом из переплетающихся зверей – то ли играющих, то ли бьющихся насмерть... Впрочем, для Четвертой игра и сражение мало чем отличались. Щиты из неправдоподобно тонкой и прочной драконьей чешуи, пробить которую было невозможно ни одной из магических атак. И, конечно, знаменитые стрелы с наконечниками из обточенного обсидиана – смоляно-черные, с алыми бликами. Обсидиан с Красной планеты ценился на вес золота: отполированный до влажной зеркальной гладкости, он резал упавший волос и каменную броню с одинаковой легкостью – и при этом не был хрупким, как земное вулканическое стекло. Но обрабатывать черное золото Четвертой умели лишь ее мастера. Многослойные ножи из кованой стали, в один из краев которых были вставлены полупрозрачно-тонкие черные пластинки, резали, как бритва, и найти их можно было только на Марсе.Марс и сам был похож на такой кинжал, красивый странной, опасной, почти мучительной красотой, острой, как стеклянная грань.Краски здесь были настолько яркими и чистыми, что почти резали глаз. Здесь не было полутонов и полутеней. Все было ясно, отточенно и звонко, как прикосновение к оголенному нерву – звуки, цвета, чувства. Особенно чувства.Марс не принимал равнодушия. Его можно было или любить, или ненавидеть – оставаться бесстрастным было совершенно невозможно. Джедайт навсегда запомнил непривычное и острое ощущение жизни, бьющее по нервам яркими красками, пряными запахами, многоголосьем языков, песнями, перекликающимися с ветром, острыми уколами песчинок, монолитностью камня и хрупкой гладкостью стекла, мягкостью вышитых шерстяных тканей… и шелком черных волос под пальцами.Рейана.Всегда и все начиналось с нее – и возвращалось к ней.В своем темном плаще она не сильно выделялась на фоне разношерстной толпы – разве что осанкой. Она скользила в толчее неспешно и гибко, как вода, текущая сквозь тростник. Впрочем, так двигались все марсианки – черноглазые, смешливые, но неулыбчивые, с гордо откинутыми плечами, с яркими покрывалами из оранжево-алого жатого шелка, сколотыми тонкими, обманчиво безобидными шпильками-кинжалами в узлах волос. Вторые такие кинжалы прятались в расшитых бусинами поясных ножнах, скрытых под яркими тканями, шуршащими при ходьбе, как диковинные крылья.

А Рей не носила ни шелков, ни дорогих причесок, и уж точно не походила на девушку из знатного сословия. Ее волосы всегда были распущены, свободно спадая ниже пояса – но никакое покрывало не могло сравниться с этой волной роскошной иссиня-черной прохлады, вспыхивающей огнем. Белокожая, невысокая, с необычными фиолетовыми глазами, она разительно отличалась от своих соотечественников – и одновременно была плоть от плоти и пламя от пламени Марса, красной и дикой планеты с горячим и диким сердцем.…– Ты точно уверен, что нам следует именно это делать? – уже не в первый раз спросила принцесса, делая вид, что опирается на его руку, и одновременно ненавязчиво направляя сквозь кружевные пестро-красные лабиринты городских улиц. – По-моему, вот так официально заявляться во дворец, когда тебя ищут убийцы – это безрассудство.– Как сейчас сказал бы Его Величество Эндимион – это должны быть мои слова. – Джедайт притянул девушку ближе, обнимая ее за плечи и плотнее закутывая в плащ: толпа становилась плотнее. – Это не безрассудство, это рассчитанный риск.– Риск на то и риск, чтобы его нельзя было рассчитать, – огрызнулась Рей, без споров прижимаясь крепче. – Лучше бы наши невидимки думали, что ты мертв, тогда успокоились бы.– А вот именно этого нам и не надо, – недобро усмехнулся Лорд Иллюзий. – Пусть поволнуются. Больше сделают ошибок.Ему тепло фыркнули куда-то в шею – по затылку пробежались мурашки.– А ты хороший охотник. – Она не спрашивала. Констатировала факт.– Очевидно, – очень мягко улыбнулся Джед. От этой улыбки лица придворных, бывало, серели. Но Рей только одобрительно ухмыльнулась: ей понравилось увиденное. Впрочем, глаза ее оставались мрачными, и где-то в самой их глубине притаилась тревога.– Они знают, насколько ты опасен для них, – прошептала она. Шумная толпа вокруг почти заглушала ее слова. – Настолько, что решили напасть в первый же день. И теперь они пойдут на все, чтобы до тебя добраться.– Что ж, коли так… – Выражение лица террианского лорда стало откровенно хищным, – не будем их разочаровывать.Королевский дворец на Олимпусе, куда они в конце концов добрались окольными путями, тоже не был разочаровывающим. Впрочем, королевским его можно было считать очень и очень относительно: на Марсе не существовало подобного титула. Дворцом, впрочем, тоже: слишком уж мелкое слово для древней громады, венчавшей огненную гору короной из камня и стекла.В свое время Джедайт с немалым интересом слушал рассказы Нефрита о замке на Ганимеде, где ему довелось побывать. Второй Лорд (в чьем повествовании, к немалому сожалению, преобладали эмоции, а не факты) с присущей ему образностью сравнивал сие сооружение с целым городом, живым каменным лесом из галерей, мостов и башен. И только теперь чувства Звездочета по-настоящему стали понятны его рационально мыслящему другу.Великий замок Олимпуса тоже был живым.Нет, он вовсе не был похож на лес. Огромный, рыже-багряный, высеченный из древних вулканических пород, с десятками подземных этажей, прошивающих толщу горы, как кровеносные сосуды, он был спящим драконом, вросшим в прочное, седое от времени тело камня. Массивные, скошенные под отвесным углом стены, крытые переходы, когтистыми лапами зарывающиеся в красный песчаник, алая громада центральных покоев, кольцом обвивающих огненное жерло Большой Горы – и летящие ввысь стеклянные шпили башен, прихотливо-фигурные, изящные, как сложенные драконьи крылья. А внутри…– Красиво, правда? – спросила Рей.

…А внутри замок был сказкой. Казалось, всю красоту своей дикой и яростной родины марсианские мастера поймали, заперли в стекле и камне, создав – чудо.Узорное кружево каменных цветов, заплетающих проемы стрельчатых арок, тонкая резьба, вьющаяся по восьмигранным колоннам куда-то в невидимую высоту. Полупрозрачные мозаики из крошечных стеклянных плиток, рисующих фантастические картины. Мерцающее ночное небо на потолке и радужная гладь моря под ногами – ступи и утонешь. Огненные прожилки смальты, вплавленной в стены коридоров – живой текучий свет, пойманный в стекло.

Трудно представить, что такое вообще можно создать из камней и плавленого песка…– …и еще души, песен и памяти, – тихо прошептала Хранительница. Голос ее шепотом струился по стенам. – Вот из чего выстроен этот дворец.– Наверное, из этого выстроены все настоящие дворцы в мире, принцесса, – Джедайт осторожно откинул пыльный капюшон с ее головы, пригладив темные пряди. – Душа твоего народа прекрасна.?И ты… тоже?.Она обернулась, улыбнувшись одними глазами."Спасибо".

…Конечно, она тогда услышала его. Она всегда слышала его – казалось, она чувствовала даже тени его мыслей, не делая для этого никаких усилий.

Тогда, давно……Они шли по длинным коридорам, ведущим от одного из черных ходов, через который, собственно, сюда и проникли. Лорд Иллюзий несколько засомневался относительно законности подобного поступка, но Рейана только фыркнула: ?По придворным церемониям соскучился?? – и все сомнения развеялись мгновенно.

Впрочем, пока особых признаков строгого соблюдения дворцового протокола не наблюдалось. Пару раз им встречались куда-то спешащие люди – они приостанавливались, узнавали, чуть кивая Хранительнице: ?Кирия? – и исчезали. Никакого шума или удивления.

– Не обольщайся, – прошептала ему на ухо Рей. – Через пять минут новость о нашем прибытии разнесут от центральной башни до распоследнего подвала. И все будут знать, когда, с кем, куда и зачем мы пришли.

– Даже больше нас самих, полагаю? – невозмутимо спросил Джед.

– Правильно полагаешь.– Мне казалось, жители Четвертой не особо склонны распространять слухи, – заметил он.– Что мы, не люди, что ли? – фыркнула Рей. – Кроме того, именно слухи нам сейчас и нужны, так? Ну так вот, Великий Замок – лучший источник для их распространения.– Верю. А почему, собственно, он Великий?– Ну… Он почти такой же древний, как и сама наша Великая Гора. И традиции здесь такие же древние, впору иногда в музей сдавать… Хотя тут, конечно, красиво… – Рей потянулась, рассеянно проведя рукой по нити стеклянного узора, вплавленного в камень – и тот откликнулся огненным переливом. – Но, если честно, я не очень люблю здесь бывать. Слишком много людей, шума, церемоний… и вообще…– Понимаю, – с чувством вздохнул Джед. Он и в самом деле прекрасно это понимал. Особенно то, что касалось ?вообще?. Долгие придворные торжества на Терре были для него едва выносимы – во всяком случае, те из них, с которых нельзя было тихо улетучиться в библиотеку после первого обязательного часа. Эндимион тоже, помнится, после таких дней был зол, как стадо горгулий. – На Марсе аудиенции тоже длятся бесконечно? – спросил он и спохватился, что этот вопрос мог быть расценен как обидный. Но Рей только досадливо передернула плечами:– А где нет? Они у нас… ну просто очень долгие. И, между прочим, – она проказливо поморщилась, – по традиции, я должна была именно так тебя и встретить. В короне, рубинах и прочих бриллиантах.Джедайт откровенно улыбнулся.– Что ж, в таком случае, я рад, что этого не случилось, – он запрокинул лицо к потолку, переливающемуся мозаичными звездами. – Так вышло гораздо лучше.– Ну, если не считать той змеи… – протянула Рей. – Да. Так вышло гораздо лучше.…Помещение, куда они в конце концов пришли, не отличалось ни грандиозностью, ни пышностью. Так, обычная, средних размеров комната с множеством полок и самыми необходимыми предметами обстановки. Вот только мозаичные узоры на стенах, полу и потолке были какими-то странными. Приглядевшись, Лорд Иллюзий понял, что это…– Карты, – сказала Рей. – Мы в одной из комнат библиотечного крыла. Я подумала, тебе здесь понравится больше, чем в гостевых покоях, те больно уж помпезные. А здесь интересно.– И спокойно, – заметил Джед. Глаза его сузились, сканируя помещение, скрупулезно подмечая детали интерьера, конфигурацию, пути возможного нападения и отхода. – Помогает думать. Хорошая слышимость и удобное расположение. Есть пространство для маневра, и… – он вдруг осекся. – Прости. Я веду себя, как…– Как на войне, – понимающе усмехнулась девушка. Отвернулась, подошла к окну. – Тебе незачем извиняться. Не забывай, что и я не гладью вышиваю. Я тоже воин, Джед. И я выбрала эту комнату не только потому, что мне здесь нравится, а потому, что она удобна для того, что ты задумал.Джедайт оглянулся, вглядевшись в неземные аметистовые глаза. Сейчас они были холодно-строгими, расчетливыми и серьезными, совсем не свойственными ее юному возрасту. Глазами очень древнего, очень знающего, очень спокойного существа.

Она не переставала его удивлять.– Будь осторожен, хорошо? – Голос ее был ровным и тихим. – Если твои предположения верны, то наши охотники не остановятся ни перед чем.– Это еще вопрос, кто из нас охотник, принцесса.– Знаю, – кивнула она. – Но ты идешь на риск, открыто делая из себя жертву.– Каждый из нас пятерых рискует каждую из секунд своей жизни, – с неожиданной для самого себя откровенностью заметил Джед. – Это ничего не значит.– И ничего не меняет, – улыбнулась Хранительница Огня. – Мы чувствуем то, что чувствуем. Ты… береги себя.Вместо ответа он подошел к окну. Небо над городом уже наливалось вечерним оранжево-алым огнем (и когда успел пройти этот день?), который, вместо того, чтобы смягчать очертания, подчеркивал их резкими, контрастными мазками.

– Рей, почему ты не любишь, когда тебя называют принцессой? – спросил вдруг он.Она недовольно поморщилась и сразу стала уморительно похожей на десятилетнюю девчонку. Вот только глаза у этой девчонки были совсем недетские…– Потому что титул ничего не меняет. Меня или будут уважать или нет. Или я сохраню мир, вверенный мне, или погибну с ним вместе. Но никакая корона не прибавит и не убавит того, что во мне есть – и не даст мне того, чего у меня нет. Все имена и титулы – не более чем побрякушки. Ничего не меняют.– Нет? – Джед обернулся. – А имя Кирии Марса?– А… – Рей отвернулась. – Уже прослышал, как меня зовут?

– Кирия значит госпожа. Старое слово из всеобщего, сейчас почти не употребляется… Но тебе подходит.– Думаешь? – Она покачала головой. – Народ моей планеты свято следует обычаю. Да, я госпожа Марса. И в некоторых вопросах моя власть неограниченна. А в некоторых от меня не зависит ничего. Потому что моя власть… не моя, Джед.Он кивнул. Интонация в голосе Рейаны сейчас отчетливо напоминала эндимионовскую.– Понимаю, – медленно сказал он. – Быть Хранительницей планеты не значит владеть ею. Наоборот…– Это значит принадлежать ей, – сказала Рей. – Да, ты понимаешь.Она медленно подошла к окну, шелестя платьем – серебряные бубенцы на ноге позвякивали в такт шагам. Закрыла глаза, откинув лицо навстречу огненному горизонту.– Эта планета – моя суть, Джед, – медленно произнесла она. – Вот это все, что мы видим и не видим вокруг. Это небо, и песок, и камни, и город, и море на юге – это я. И драконы, и фениксы над поющими скалами – это я. И когда они сгорают в своем огне, я сгораю вместе с каждым из них – и с каждым из них рождаюсь заново. А если кто-то из них умирает – умираю и я. Там, у той скалы, меня убили – дважды. Понимаешь?– Понимаю, – сказал Джед, становясь рядом. Сухой пустынный ветер трепал волосы, нестерпимо горячий – и одновременно студящий холодом. – Рей, я… не умею чувствовать так, как ты, но… Я чувствую. Тебя.

Она замерла. Потом осторожно прижалась к его плечу – коротко, на один лишь миг – и отпрянула.?Я – тоже?.Они замолчали.Над городом медленно сгущался вечер, тягучий и красный, как каштановый мед. Лучи низко висящего солнца были тяжелыми и осязаемо-плотными, и каменная вязь оконных проемов в их свете казались черным кружевом, хрупким на ощупь.

Джедайт осторожно коснулся твердого завитка, прослеживая орнамент из переплетенных птичьих фигур, распахнувших крылья.– Странно, почему их было двое? – спросил он, нарушив тишину.– Кого? – непонимающе нахмурилась Рей.– Фениксов, я имею в виду. Ведь неповрежденный наконечник был только один, остальные разбились о скалу. Отчего погиб второй? Почему не улетел, не напал, в конце концов? Он же…– Она.– Что? – не понял Джед.– Она. – Девушка рассеянно провела пальцем по узорной резьбе рядом с его рукой. – Это была его подруга. Она просто… она не могла улететь, понимаешь? И в живых оставаться не захотела. Она сгорела вместе с ним.– Вот как.Джедайт помолчал, разглядывая крохотные трещины и сколы исцелованного ветром камня. И вспоминая, как на песке у другого камня лежали распластанные силуэты. Рядом. Крылом к крылу.– О чем ты молчишь, мой лорд? – Теплое дыхание чуть коснулось его щеки.– О том, что уйти иногда действительно бывает намного проще, чем остаться. – Он обернулся. Лиловые глаза были почти непереносимо близко.– Для чего оставаться, если все, что дорого, уже по ту сторону звезд? – очень тихо спросила Хранительница Огня.– Это не твои мысли, принцесса. – Джед улыбнулся, отводя прядь волос с ее виска. – Ты из тех, кто сражается до конца.– Как знать… – В ее голосе просквозила горечь. – Вот ты бы сам остался, утратив все, что тебе дорого?– Остался бы. Чтобы вернуть утраченное.– А если… это будет невозможно?– Невозможного не существует. – Бирюзовые глаза сверкнули металлом. – Существует трудновыполнимое.Рейана неожиданно рассмеялась – чисто, резко и звонко.

– Тоже никогда не сдаешься, да? – спросила она. – А в твоей жизни есть то, ради чего ты остался бы жить, во что бы то ни стало?– Еще четыре дня назад я бы затруднился с ответом, принцесса, – сказал он. Но теперь…– Но теперь? – вздернула бровь она.Джед улыбнулся – хищной, нежной улыбкой.– Да, огненная, – сказал он. – У меня есть то, ради чего я вырву свою жизнь из бездны. Любой ценой.…Тогда он сказал ей чистую правду. Хоть и не догадывался, с какой жуткой достоверностью суждено сбыться этим словам.?…то, ради чего я вырву свою жизнь из бездны. Любой ценой?.А… ты, Рей?

Ни тогда, ни потом он не задаст этого вопроса даже себе самому.

Во-первых, потому, что она никогда бы этого вопроса не простила. А во-вторых, потому, что он знал ответ прежде, чем этот вопрос родился.Потому что есть вещи, которые просто знаешь – сердцем.И это – самые важные вещи.Впрочем, самые важные вещи Третьему Лорду тогда еще предстояло понять. И он даже не представлял насколько скоро.…А пока что он молча стоял у окна и смотрел на залитый рыжим вечером город. Лабиринты высеченных в камне улочек выглядели сверху как диковинный геометрический узор, заполненный пестрыми суетливыми точками – расчерченное поле для сложной, безымянной игры.Не менее сложная игра сейчас происходила в его мозгу, перебирающего события, факты, причины и следствия. Мимолетные взгляды, слова и предположения, наблюдения и объяснения, гипотезы верные и ложные – тысячи нитей, переплетенных в сложном рисунке, мерцающем огнями озарений, узелками трудных задач, черными дырами загадок и белыми пятнами пока еще не известных явлений. Сложная, пульсирующая сеть, в манипулировании которой ему не было равных.А там, под этой сетью – впервые за не-вспомнить-сколько времени – трепетало и билось живое. Ярко-алое, золотое, турмалиновое, аметистовое, смеющеесяи тревожное. Обжигающее, теплое и опасное.

Рейана.Джедайт закрыл глаза, мысленно произнося ее имя. Оно нравилось ему, оно текло по венам потоком огня, музыкой, дикой и прекрасной, живой энергией, наполняющей сердце. Оно подходило ей, как небо подходит крыльям, как солнце – небу, а пустыня – солнцу.

Ее имя было песней.Ее имя было… жизнью.Стоп.Он открыл глаза и резко выдохнул, пытаясь сосредоточиться. Сейчас не время предаваться эмоциям. Может, никогда не будет время. Может, эта история закончится для них обоих, не начавшись.Между ними еще не было сказано ни одного слова, которое можно было бы истолковать однозначно. Не был задан тот – единственный в своем роде вопрос, не был получен ответ. Но, если верить золотой драконице, то, помимо их воли, две трети пути были ими пройдены. Осталось всего несколько шагов.Следует ли их делать, вот в чем вопрос?И Лорд Иллюзий понимал, что решение этого вопроса останется за ним.Джедайт никогда не был романтиком. Он хорошо умел читать подоплеку человеческих чувств, и в девяноста случаях из ста она вызывала у него отвращение. В остальных десяти – недоумение или жалость. Он очень редко встречал тех, кого мог по-настоящему уважать.

И только четверых, кому мог доверять.

И никого, кого мог бы любить.Но Рей стала и первым, и вторым, и… третьим.Она беспокоила его, тревожила и наполняла восторгом как перспектива еще не открытой тайны, как загадка, которую можно решать бесконечно, потому что каждое решение мгновенно становится недостаточным и неверным – и каждый раз надо искать новое – и все до единого решения будут верны – и все до единого ошибочны.Он не ненавидел людей, но ему было с ними… непросто. И он прекрасно отдавал себе отчет, насколько непросто людям – с ним. Но черноволосая девочка с Марса стала самым чудесным, самым искренним, самым дорогим ему существом в мире. За какие-то четыре с небольшим дня.Имел ли он право обрекать ее на… себя?Джед протянул ладонь к окну, окунув ее в угасающий солнечный луч. Густое красное золото облило кожу теплом, таким бесплотным и таким реальным. Но он знал, что стоит сжать пальцы – и они поймают лишь пустоту.Дотянуться до Солнца… Он улыбнулся – грустно, снисходя к безрассудности собственных детских мечтаний. Фениксы были тогда его сказкой, спасающей от кошмаров. Сказкой, позволяющей верить, что в этом мире есть еще что-то, ради чего ему стоит существовать.

Вот и в человеческом мире есть свои фениксы. Бессмертие, слава, красота, удача. Он улыбнулся. Истина. Люди гонятся за ними в надежде поймать, но они лишь становятся дальше, маня недостижимой своей близостью, все такие же недосягаемо-прекрасные.Миражи. Миражи из призрачного огня.Как знать, может он еще и увидит этих мифических птиц вживую. Хотя бы издалека. Вот, увидел же дракона (незабываемый опыт!).Он не будет пытаться их поймать, вовсе нет. Мечты прекрасны, пока недостижимы. Пусть остаются свободными там, в своем высоком, синем, несуществующем небе.Может, и к лучшему.Может быть…И в этот момент Солнце коснулось горизонта.…К некоторым чудесам просто невозможно привыкнуть, подумал Джед, наблюдая, как тяжеловесный камень становится стеклянно-прозрачным, а стекло вспыхивает огнями. Алое, ликующее, живое затопило мир – и душу – смывая все сомнения, стирая вопросы и сметая фигуры с игральной доски. Резьба оконных переплетов полыхнула золотом – птичьи фигуры на миг ожили, соприкоснувшись крыльями – совсем как те – и в сознании Джеда всплыла четкая картинка……Два серых силуэта на красном песке. Распластанные крылья, отчетливые контуры – до последнего пера…До.Последнего.Пера.Джедайт замер.Почему они не забрали перья?Его мозг едва не вспыхнул, разрываясь от калейдоскопа слов и образов, которые алое марево делало до боли яркими.

Нетронутые маховые перья на крыльях.Наконечник из черного обсидиана.Голос Рейаны: ?Безумцы, они думали, что я об этом не узнаю? Я?!..??Пустые души. Мертвые. Выпитые до дна?.?Эти твои две стрекотушки… Прибежали, верещали, суетились, возмущались. Требовали срочно бежать и спасать?.?Кого? Зачем??В самом деле, кого и зачем? Почему девочки-телохранительницы так встревожились? Кто-то намекнул им, что принцессе может угрожать опасность?И как преступники могли рассчитывать, что уйдут от гнева Хранительницы, оставив такие улики?И зачем они их оставили? Словно… намеренно?И зачем они убили птиц, если не ради наживы? Так дерзко, показательно… нарочно?Словно для того, чтобы разжечь вражду между планетами. Вражду, которую убийство террианского посланника должно было бы непоправимо усугубить.

Убийство, которое удалось бы, если бы не вмешалась Рейана.Рейана…Какое место ей отвели в этой метальевой игре?Стоп. Метальевой???Пустые души. Мертвые. Выпитые до дна?.О Небо. Нет. Это же не может быть… Здесь, на Марсе?Последняя вспышка алого залила горизонт, и все части головоломки сложились в одно целое.И Третий Лорд задохнулся от ужаса.…Поразительно, подумал Джед, как время расставляет все по местам. Те события, которые когда-то казались невероятно важными, по прошествии лет рассыпаются в памяти трухой и пылью, а незаметные мелочи оказываются на поверку прочным стержнем, на который нанизаны страницы событий. В конце концов, эти мелочи и оказываются самым значительным, что с нами произошло в жизни.Так, ту поездку на Марс он запомнил настолько ярко лишь потому, что она подарила ему Рей. А сложные, многоходовые комбинации блестяще, одним ударом расшифрованных интриг потускнели безвозвратно, забылись. Вернее, забылись бы, если…Он повертел в пальцах смоляно-черный, искривленный осколок фарфора, похожий на острый клык хищника.Или… на кинжал.…Он почти не запомнил, как несся тогда по залам и переходам, проклиная маго-сферу Четвертой, мешающую ему создать телепорт, и огромность самого дворца с его запутанной планировкой, и собственную глупость, что не позволила ему просчитать сразу наиболее вероятный, наиболее безошибочный вариант удара. Наиболее вероятную цель.Цель, поражение которой установит вражду между двумя планетами раз и навсегда.Где она может быть? Она вроде бы собиралась найти своих девочек-фрейлин, расспросить их о том, кто внушил им мысль, что она в опасности.

Хорошо, если она сейчас с ними, не одна… или наоборот, плохо, если ее решат остановить прежде, чем она успеет выяснить что-то.Не сходи с ума, остановил он себя, каждая марсианка – воительница с детства, а здесь, в колыбели родной стихии справиться с ней и подавно непросто. Не всякий враг сможет…Кроме того врага, чья стихия – бездна.Тьма, гасящая любой огонь.Впервые с тех пор, как закончилось его детство, он чувствовал страх. Даже не так, всепоглощающую, парализующую панику от сознания того, что он может не успеть, что не успевает вот уже прямо сейчас, в эту самую проклятую секунду, пока……Небо, да когда же этот лабиринт закончится?!..– ДУХ ОГНЯ!!…Шум, похожий на грохот взрыва, раздался внезапно – стеклянные прожилки в резном камне коридора мгновенно полыхнули алым. Узкий, как змеиный язык, раскаленный протуберанец вывернулся из-за угла, метнулся по стенам и растаял, расплескавшись по черно-стеклянной, гладкой, как стоячая вода, поверхности пола. Секунда – и все снова погрузилось во тьму.Но лорду Иллюзий этой секунды было достаточно.…Наверное, зал, в котором он оказался, был величественным и красивым – Джедайт так этого и не запомнил. Где-то на краю сознания отпечатались смутные образы полупрозрачных колонн, в которых плясали кроваво-красные блики, темный, как разлитая смола, пол, да сине-золотые мозаичные своды, уходящие куда-то в темноту.И огонь.Огонь был везде. Пространство шипело и бурлило, изгибалось языками и свивалось в вихри, раздираемое магией противоположных полярностей. Воздух полыхал и плавился разными оттенками алого – до этого Джед не подозревал, что один и тот же цвет может быть таким разным, прекрасным и ужасающим одновременно.Смертью и жизнью.Ибо смерть и жизнь сцепились сейчас в шипящем багряном вихре под узорчатыми куполами зала, огромного, как пещера. Смерть и жизнь, воплощенные в двух фигурах, почти переставших быть человеческими.Рей он узнал сразу. Тело ее, окутанное облаком пылающих лент, казалось отлитым из расплавленного металла – руки крыльями раскинуты в стороны, оранжевые сполохи клубятся вокруг, как щит.

И вся она была сейчас – огонь, живой, текучий, танцующий, смеющийся и гневный, и красное золото стекало с ее ладоней, как вода.И тени, мертвенно-багровые тени танцевали вокруг.