Врата Теней.(2) (1/2)
…Пустота.Пустота напоминала саван из черного шелка. Мягкая, скользящая, неподвижная. Ни злая, ни добрая. Никакая.Совсем не похожая на любимое им звездное небо – прозрачное, чистое, певучее.
Звезды здесь были. Но чужие и холодные, очень далекие. И они молчали. Всегда.Он никогда не звал их. Не пытался с ними поговорить. Почему-то он точно знал, что они не откликнутся. Что-то было в их колких лучах – может быть, укор…Нет, здесь было не так плохо. Тихо и спокойно. Очень спокойно. Непереносимо спокойно. Тишина обволакивала, прокрадывалась в сердце, мысли, душу. Впитывалась в дыхание. Мягким пером скользила по нервам.И это медленно сводило с ума.Чтобы не раствориться окончательно в этой вкрадчивой пустоте, он перебирал в голове воспоминания. Собственно, воспоминаниями это назвать было сложно. Обрывки фраз, образы, ощущения, запахи… Осколки когда-то разбитой картины. Осколки, которых было слишком мало, чтобы собрать ее вновь.Чаще всего вспоминался горький, душный запах сухого камня. Тяжелые серые своды. Мелькающие лица. Не человеческие лица, злые…Он не любил эти воспоминания.Были и другие лица. Эти ему нравились больше. Они были знакомыми, хотя он и не знал, откуда. Иногда на них отражалось страдание, иногда враждебность. Это было неправильно. Он не знал, почему, но это было неправильно.Это было… больно.Он пытался вспомнить, понять, что не так, но шелковая пустота обвивалась вокруг, душила, туманила мысли. Окутывала саваном, погребая заживо.Впрочем, почему заживо? Он ведь мертв, не так ли?Он мертв, и его мир разбит на осколки, как стеклянный витраж. Мелкие, острые, ранящие…Если он мертв, почему тогда так больно сердцу?..Иногда ему хотелось исчезнуть совсем. Не вспоминать, не чувствовать. Раствориться в тишине. Но кое-что держало его.Был еще один образ.…Она никогда не оборачивалась. Стояла спиной – черный силуэт среди черноты. Он не знал, как звучит ее голос. Она всегда молчала. Он не мог толком разглядеть ее фигуры, понять, какого цвета ее волосы, глаза. Только чувствовал слабый запах влажной, горьковатой свежести.
Листья… Кажется, так пахли осенние листья. В том, покинутом мире.Она не была мертвой. Он знал это совершенно точно.Он не мог сдерживаться – протягивал руку, чтобы дотронуться до ее плеча, ощутить живое тепло. Но она резко встряхивала головой, прежде, чем он успевал коснуться ее.?Нет?.Безмолвный ответ был беспощадно отчетлив.Она не желала видеть его.Не желала знать.Почему?Он мучительно пытался понять, и порой ему казалось, что вот-вот – и он подойдет к границе, за которой прячутся воспоминания. Но как только он к ней приближался, сердце резиновым жгутом стискивали ужас и боль.
Будто там, за этой гранью, скрывалось то, что невозможно будет перенести.
То, что хуже смерти.И он сдавался на милость черной пустоты, и та смыкалась вокруг шелковым саваном, безмолвная, вкрадчивая, бесконечная…А звезды молчали.– Милорд.Голос. В первый раз чей-то голос.– Лорд Нефрит?Не похоже, что это звезды. Те никогда не интересовались титулами.Черный шелк с шелестом разлетается в стороны от взмаха зеркального лезвия. В проеме появляется тонкая фигурка в очень знакомом костюме. В голове мелькают образы молодых девушек, почти девочек в похожей одежде.…Трое. Их там было трое. Боль в плече… Запах гари. Испуганные девичьи лица. Одна из них плачет. Глупышка, так плакать из-за врага… Зачем?..Как они себя называли?..– Ты… сейлор-воин.Она улыбается.– Вы многое помните, милорд.Это она преувеличивает. Ничего он толком не помнит…Она подходит ближе, и он может, наконец, разглядеть ее. О Небо, совсем ребенок…– Ты зачем здесь, малышка?Ее улыбка становится чуть грустной.– Я старше всех прочих, лорд Нефрит. Я воин Сатурна, страж Теней. Я здесь ради вас.– Ну так я ведь уже мертв, ма… то есть, леди Сатурн.– Нет… не совсем. Ваш путь на Земле еще не окончен. Вы согласитесь вернуться и продолжить его?– А мое согласие что-то значит?– Вы погибли, жертвуя собой, лорд Нефрит. Поэтому у вас есть право на выбор.Молчание.Снова жить. Стоит ли?.. Зачем?Хотя… если она среди живых... Если она сейчас на Земле…– Вы думаете о ней, милорд?Осколки воспоминаний впиваются в сердце.– Ты знаешь о ней? Кто она? Где? Она… Это правда, она существует?– Она существует. Вы пойдете к ней?– Она… не хочет меня видеть.– У вас будет шанс переубедить ее, милорд. – Она протягивает ему ладошку. – Идем?Он тянется было навстречу, но внезапная мысль вдруг обжигает сознание.
– Ты ведь знаешь, почему она не хочет меня видеть, верно?Большие фиолетовые глаза девочки грустнеют.– Да, лорд Нефрит. Знаю.– Но не скажешь мне?Она на миг опускает ресницы.– Об этом вам лучше вспомнить самому. Чужие слова не помогут.– Это… настолько ужасно?Она не отвечает.– Может, для нее будет лучше, если я… не вернусь?– Вы так легко сдаетесь, милорд?
– Я не хочу причинить ей боль.– Ваша смерть была самой большой ее болью, милорд.
Секунду помедлив, он касается протянутой руки. Пустота мгновенно разлетаются в сторону вязкими черными клочьями. Тонкие детские пальчики держат его ладонь неожиданно крепко.…Я обязательно отыщу ее.Я увижу, наконец, ее лицо. И я все исправлю…Он неожиданно понимает, что говорит это вслух. Девочка тихо смеется:– Вы отыщете ее, лорд Нефрит. И все исправите.Он не может сдержать грустной усмешки.– Ты еще веришь в чудеса, милая леди?Не по-детски мудрая улыбка в ответ.– Я видела, как они происходят. И… милорд?– Да, милая леди?– Я не имею ничего против того, чтобы вы называли меня малышкой.… Пепел.Холодный сухой пепел заполнял пустоту. Бесцветный, как лицо умершего. Горький, как непролитые слезы. Мелкий, похожий на мягкую пыль…Обманчиво мягкую.Каждая его крупинка была крошечным кинжалом. И малейшее движение поднимало облака ядовитых игл. Они впивались в каждую пору, огнем жгли глаза, высушивали губы, оставляя на них вкус гари. С каждым вздохом отравленная пыль безжалостно вгрызалась в легкие, в мозг, в сердце, путая мысли, растворяя память. Выпивая последние капли жизни…Он плотно зажмуривал глаза, закрывал лицо ладонями, стараясь не дышать. Но пепел просачивался между ресниц, скрипел на зубах, больно обжигал горло.От него не было спасения.И еще был ветер. Ледяной, жгучий, как хлыст, он свивал из пепла спирали и облака, лепил причудливые фигуры из ядовитых серых пылинок.Миражи. Толпы миражей.Одни были уродливы, другие прекрасны. Одни были странно знакомы, другие казались чужими. Лица. Тени. Оскаленные морды чудовищ.Всех их объединяло одно – глаза.Мертвые глаза.
Погасшие. Бесцветные, как пепел. Равнодушные.
Миражи все время менялись, перетекали друг в друга, искажали очертания. Казалось, что весь мир превратился в текучую пыль.В пепел.И ветер. О, этот ветер!От него не было убежища. Он плакал, кричал, шептал, иногда протяжно стонал на одной ноте. Стонал часами… или веками, он не знал – здесь не было времени.Здесь не было ничего, кроме этого ветра.Его стон было невыносимо слушать.Он сводил с ума. Он по капле выпивал душу. Медленно подтачивал разум, разламывая его на части.
Очень медленно. Очень терпеливо.Иногда он не выдерживал и начинал кричать. Вопить во весь голос, чтобы заглушить ветер. Если ему это удавалось, то на несколько секунд все стихало.
И в облаках осевшей серой пыли появлялась она.Он не знал, была она миражом или нет. Он очень хотел верить, что нет……Белое платье невесты. Черные волосы атласным плащом укрывают плечи, в них играют пурпурные блики. Тяжелые пряди укрывают опущенное лицо. В руках – большой букет цветов. Огромных снежно-белых лилий с алыми крапинками на лепестках. Нежный и сильный запах перебивает горечь пепла. Она подходит ближе, и он замечает алый шарф, окутывающий горло. Один его конец переброшен вперед и хорошо виден из-под букета – яркая лента, струящаяся до самых колен. Она переливается, становясь длиннее…Она подходит еще ближе.Он завороженно протягивает руку, чтобы коснуться нежной щеки. Она поднимает лицо. И он видит ее глаза.И леденеет от ужаса.Они мертвые.
Глубокие, свинцовые, как грозовое небо. Отрешенно-скорбные. С тусклой пепельной тенью перенесенной боли.Мертвые…Сквозь нежный аромат лилий пробивается другой запах – металлический, густой и тяжелый.
Запах крови.И он в ужасе понимает, что на ее горле вовсе не шарф. И алая лента на платье вовсе не из шелка. И из чего состоят на самом деле красные крапинки на девственно-белых цветах, прижатых к ее груди.Он рвется к ней, но она ускользает, оставаясь на расстоянии протянутой руки – не коснуться… И он может только смотреть.Смотреть, как кровь медленно стекает по ее горлу, окрашивая пламенем белый подол. Как застывают в чашечках цветов липкие алые лужицы. Как тонкие красные ручейки стекают по запястьям. Как тускнеют измученные грозовые глаза.Глаза, которые смотрят мимо него.Глаза, присыпанные пеплом.Она внезапно разжимает руки, и ворох окровавленных белых цветов падает к ее ногам и, не успев долететь, рассыпается клубами пыли. Ее тут же подхватывает очнувшийся ветер, и гонит прочь. Он колышет пропитанную кровью ткань, вплетается в тяжелые черные волосы, и те теряют краски, растворяясь в сером мареве.Она медленно оседает вниз, падает… он протягивает руки, чтобы подхватить ее……но ловит в объятия лишь пепел.Он падает на колени, обхватывает себя руками, заходясь в сухих рыданиях. Ветер играет белыми лепестками, на которых навечно запеклись ржавые темные пятна. Лепестки рассыпаются в пыль. Пыль спиралью вьется вокруг, впивается в глаза, легкие, сердце. В душу.
Больно…
Но это неважно.Ее больше нет.Ничего нет.Только пепел…– Лорд Джедайт?Негромкий чистый голос легко перекрывает рыдания ветра. Не веря себе, он поднимает голову, с трудом разлепляя воспаленные веки. Сквозь белесую мглу проступает едва заметный силуэт.