2 (1/1)

Бат встретил их мелким моросящим дождем. – Уже второй день не выйти на улицу, – капризно надула губы Изабелла. – А нам с малышом нужен свежий воздух! Она погладила себя по уже изрядно округлившемуся животу. Кэтрин улыбнулась и поспешила успокоить подругу – обычно в Бате погода только радовала, и небольшой дождь пойдет только на пользу. И воздух освежит, и улицы умоет, и можно будет, истосковавшись по прогулкам, с радостью продолжить их. Изабелла в ответ лишь покачала головой и заявила, что до сих пор не понимает, как только Кэтрин с весьма романтичными взглядами смогла выйти замуж за такого джентльмена, как мистер Тилни. – Давно пора смотреть на мир иначе! – категорично заявила Изабелла. Кэтрин промолчала, загадочно улыбнувшись, хоть ее и задели эти слова. Сама Изабелла в свое время настолько увлеклась страшим братом Кэтрин, что уже стали поговаривать о скорой свадьбе, но… – Она разбила ему сердце, – Кэтрин взволнованно прижала к груди письмо от брата. – Как она могла?! – Полагаю, что они разбили сердца друг другу, – едва заметно усмехнулся Генри. – Я всегда знал, что твоя подруга – весьма прагматичная особа. В отличие от тебя, – и он нежно поцеловал жену. После получения очередного письма – на сей раз от подруги – Кэтрин вздыхала и тихо восклицала: – Как он мог так поступить?! И это мой брат! Генри молча посмеивался, слушая последние новости. – Брат не написал мне всей правды, – качала головой Кэтрин. – И не удивительно, что Изабелла так скоро вышла замуж. Капитан умолял ее на коленях, а у нее такое доброе сердце! Замуж Изабелла Торп вышла за моряка, человека немолодого и обремененного службой, а также небольшим поместьем и вполне приличным доходом. Вскоре после свадьбы он отбыл на службу, в очередное плавание, а молодая жена, для которой он подыскал приличную пожилую компаньонку, на все лето отправилась а Бат. Корабль счастливо избегнул встречи с рифами, а вскорости буря утихла, и на освободившемся от низких туч горизонте показалась узкая полоса земли. Моряки радовались, словно дети – они провели вдали от земли уже множество дней, и успели изрядно соскучиться по ней. Они уже предвкушали скорую встречу с сушей, прогулки в тени могучих деревьев и прочие радости, однако судьбе было распорядиться иначе. Даже самый прозорливый человек не смог бы предсказать то будущее, которое ждало моряков с корабля… Название корабля никак не приходило в голову. Кэтрин оставила пустое место, достаточное для даже довольно длинного названия, раза три приступала к написанию, но только ее взгляд цеплялся за пробел, и вдохновение испарялось. В конце концов она поделилась этой проблемой с Генри. Он с ходу предложил несколько вариантов, но Кэтрин была недовольна ими – одно звучало недостаточно романтично, другое вызывало недоумение, третье смех. – Генри, ну подумай сам. Ты отважный капитан, бороздишь просторы океана, а твой корабль называется… – Плотва? – невинно спросил Генри. – А что такого? Очень милая рыбка. – Именно что милая! – горячилась Кэтрин. – А нужно что-то мужественное, такое, что сразу покажет – капитан на этом корабле горд, смел и вообще герой. – Неустрашимый? – Слишком банально. – Отважный? – Тоже. – Поцелуй ветра? – Генри! Хотя… Кэтрин задумалась. С одной стороны, что-то в этом названии было, а с другой… – Спасибо, Генри! – воскликнула она. – Он будет называться ?Поцелуй вечности?! Во время шторма корабль отнесло к югу, в незнакомые воды. Леонард сначала опасался отпускать своих матросов на берег, но ласковые волны, яркие лучи света и улыбки встречающих корабль жителей немного притушили его настороженность. Моряки с радостными восклицаниями сошли на берег и разбрелись по тавернам и иным увеселительным местам. На борту корабля остался лишь капитан да двое вахтенных… Подруге говорить о своем новом увлечении Кэтрин не стала. Изабелла не интересовалась литературой, к тому же пока повесть была для Кэтрин чем-то очень личным, тем, чем она может поделиться лишь с самым близким человеком. Да и изменилась Изабелла довольно сильно – милая слегка взбалмошная девушка стала капризной, несколько самодовольной, уверенной в себе и в своем праве поучать окружающих молодой женщиной. Сразу это не было заметно – едва встретившись вновь, подруги прекрасно провели время до ужина, обмениваясь новостями и вспоминая общих знакомых, уговорились погулять на следующий день (?Но только если не будет этого ужасного дождя, моя дорогая!?). Дождя не было – с самого утра светило солнце, небо было свежим и ярким, и прогулка обещала быть очень приятной. Однако уже к вечеру Кэтрин поняла, что устала от общения. Она с удовольствием прошлась бы еще несколько раз по улицам города, но не в компании Изабеллы. К счастью, на следующий день с утра вновь набежали тучи, и Изабелла прислала записку, в которой сообщала, что не готова бродить под дождем и предлагала встретиться завтра или послезавтра. Кэтрин быстро написала ответ и поглядела на мужа. – Прогуляемся? Генри согласился, и они до самого вечера бродили и по городу, и по окрестностям, нагуляв аппетит и получив несказанное удовольствие. Леонард невидящим взором смотрел на тяжелый кубок, до краев наполненный вином. Кубок был искусно изукрашен камнями и чеканкой, на его боках то сплетались змеи, то прорастали лианы, то выглядывали из чащи диковинные звери – все зависело от того, как на него падал свет. Кубок был памятью о тех временах, когда Леонард был еще счастлив… – Дорогая моя, – тоном многоопытной дамы поучала Изабелла Кэтрин. – Тебе обязательно надо родить ребенка. Это еще больше привяжет к тебе мужчину. – Я не хочу привязывать к себе Генри, – тихо ответила Кэтрин. – Мне достаточно того, что мы любим друг друга. – Любовь быстро пройдет, – отмахнулась Изабелла. – И что тогда останется? Пустые сожаления, воспоминания да терзания. Она еще долго говорила о том, что мужчину надо удерживать, что ребенок как можно лучше подходит для этого, а Кэтрин даже не пыталась перебивать ее. Она как-то разом осознала, что лучшая подруга стала бывшей. Именно сегодня, когда завела речь о своей предусмотрительности и дальновидности. До того у Кэтрин была надежда, что не так уж сильно изменилась Изабелла, что они по-прежнему близки и понимают друг друга. Это было обидно. Это было больно. Леонард старательно избегал встреч с Элейной – с тем же пылом, с которым ранее искал ее общества. Гнал от себя любое воспоминание о ней, но судьба словно в насмешку постоянно напоминала о девушке. И Леонард решил бежать прочь из этого города, навсегда оставляя позади любовь к той, которая оставалась безнадежна далека, изгоняя из сердца и мыслей чужую, случайно подаренную ему любовь. Он искал не пылкой влюбленности, но сердечной приязни, крепкой любви. Элейна же – в силу возраста или легкости характера – могла даровать лишь краткий миг своего внимания, и вновь отворачивалась, дразнила призраком возможного чувства. И Леонард вернулся в объятия самого давнего и самого верного своего друга – к морю. Лишь оно было постоянным его собеседником, разделяло его устремления. Лишь оно, в своей вечной изменчивости, никогда не предавало. ?Поцелуй вечности? с радостью встретил своего капитана, и вскоре уже покинул порт, унося с собой несбывшиеся надежды и загубленные мечты. – За тебя, мой самый верный друг! – провозгласил уже изрядно захмелевший Леонард, осушая очередной кубок… – Мне кажется, что слишком резкий переход от настоящего к будущему, – оторвавшись от чтения очередной главы, заметил Генри. – Не совсем понятно, где именно твой капитан избегает встреч. – Он провел пальцем по губам и добавил: – У меня создалось впечатление, что эта самая Элейна – пассажир на его корабле. И почему любовь чужая? – Потому что иногда кажется, что чувства человека направлены на тебя, – отложив перо, тихо произнесла Кэтрин. – Но потом оказывается, что человек этот видит совсем не тебя. Он не знает и не стремится тебя узнать, он обращается к некому образу, который создал для себя. И это не ты, а кто-то чужой. – Она помолчала, зябко обхватывая себя за плечи. – И вот этого чужака и любит этот человек. Не тебя – чужого. Потому и любовь чужая. – Надеюсь, с тобой такого не было? Генри обнял Кэтрин одной рукой, привлек к себе и нежно погладил по щеке кончиками пальцев свободной руки. – Это ведь не про нас с тобой? – Нет конечно! – воскликнула Кэтрин. – У нас с тобой все самое настоящее! Генри улыбнулся, еще раз погладил жену по щеке и, улыбнувшись, посоветовал: – Но самое начало сегодняшнего куска лучше все же перепиши. Кэтрин улыбнулась ему в ответ и кивнула. Вернувшиеся на корабль матросы принесли с собой не только запах дешевого вина, но несколько небольших золотых вещиц и слухи. Много слухов. – Говорят, сэр, – делился боцман новостями, – что в глубине острова есть долина, окруженная горами. И правит там вроде как прекрасная королева. А у того народа, которым она управляет, полным-полно золота и прочих драгоценностей. Матросы, сэр, разговаривали с местным, который побывал там. И очень хотят отправиться в эту долину, сэр. – А ты что думаешь? – спросил у него Леонард. Голова с утра была тяжелой, мысли неповоротливыми, и хотелось взбодриться хоть каким-нибудь образом. – Я думаю, сэр, что если мы надлежащим образом подготовимся, то станем богачами. – Иди готовься, – махнул рукой Леонард, решив, что этот способ провести время ничуть не хуже любого другого. – Только смотри мне, чтоб все было сделано наилучшим образом. Боцман радостно кивнул и вышел из капитанской каюты, а через некоторое время на корабле раздались радостные крики. В эту ночь Кэтрин спала плохо. Возможно, из-за осознания того, что она солгала Изабелле. Когда утром слуга принес записку от Изабеллы с предложением о прогулке, Кэтрин написала в ответ, что неважно себя чувствует, а потому останется в своих комнатах. На самом деле она просто не хотела встречаться с бывшей подругой. – Чужая дружба, – прошептала Кэтрин, радуясь, что Генри нет рядом. Он бы непременно услышал, а признаваться ему в том, что в чувствах капитана Леонарда Мэлоуна есть отголоски пережитого самой Кэтрин было тяжело. И немного стыдно, пусть по отношению к Изабелле Кэтрин не заходила дальше дружеской приязни, но все же… А может быть, все дело было в грозе. К вечеру тучи укутали горизонт плотным покрывалом, духота царила необычайная, а уже ночью раздались раскаты грома и шум ливня. Кэтрин вздрагивала во сне. Он был необычайно сумбурным. То виделась фигура с длинными, извивающимся словно змеи прядями, нависающая над ней и подсвеченная светом молнии. То оскаленные клыки, с которых стекает свежая кровь, и в груди делалось больно, а по телу пробегала дрожь страха и предвкушения чего-то необычайного. То сундуки, полные чего-то тяжелого даже на вид. Заключительными ночными видениями стали неподвижные тела, распростертые в чем-то темном и матово поблескивающим. – Возможно, нам стоит уехать из Бата? – спросил в конце завтрака Генри, с некоторым беспокойством поглядывая на Кэтрин. – Мне кажется, что здешний климат плохо влияет на тебя. – Вернемся домой? – уточнила Кэтрин. Она была не прочь уехать из Бата, почти в одночасье ставшего чужим и холодным, но и возвращаться пока не хотелось. Пусть Кэтрин и успела уже соскучиться по огромному парку и своему уютному дому, но она все же настроилась на более продолжительное путешествие. – Мы можем отправиться на юг, – предложил Генри. – Например, в Торки. Или куда-нибудь еще на южное побережье. Кэтрин согласилась – возможность увидеть что-то новое, прогуляться по берегу моря, вдохнуть его запах несказанно обрадовали ее. Она поцеловала мужа и в состоянии предвкушения путешествия отправилась собираться, перед тем черкнув записку Изабелле. – Не понимаю тебя, – томно полулежа в кресле, заявила Изабелла, когда Кэтрин зашла к ней перед отъездом. – Уехать из Бата в самый разгар сезона! Что хорошего можно найти на этом побережье? Прекрасное общество! Столько джентльменов! – У меня уже есть самый лучший, – улыбнулась Кэтрин. – Зачем мне другие? – Ну, как знаешь, – пожала плечами Изабелла. – А я остаюсь! Кэтрин попрощалась и ушла с чувством, что закрывает дверь, оставляя позади очередной период своей жизни.