Глава XVIII (1/1)

Пока Мейсон не вступил в гостинную Незерфилда и средь алых мундиров тщетно не поискал глазами г-на Уикхема, сомненье в его присутствии ни разу не посещало его. Уверенности во встрече с ним не охладило ни единое воспоминание из тех, что могли бы встревожить довольно резонно. Диппера тотчас поселило чудовищное подозренье, что, приглашая офицеров, Уилсон нарочно обошёл Уикхема ради удовольствия г-на Сайфера, и, хотя положенье оказалось несколько иным, непреложный факт его отсутствия был возвещен г-ном Байроном, к каковому пылко обратилась Энни и каковой сообщил, что накануне Уикхем отбыл в город по делам и ещё не вернулся,?— и прибавил с понимающей улыбкой:?— Полагаю, дела вряд ли вызвали бы его прочь от сюда, если б он не желал избежать встречи с неким джентльменом. Сии сведенья, не услышанные Энни, уловил Мейсон, и поскольку они убедили его в том, что г-н Сайфер не менее виновен в отсутствии Уикхема, нежели его первое предположенье верно, неприязнь к нему так обострилась мгновенным разочарованьем, что Диппер еле нашел в себе силы со сносной любезностью ответить на вежливые вопросы, задать кои Уильям тут же подошел сам. Он был полон решимости избежать любых бесед с сим джентльменом, а посему, с легкою обидою, кою он не в силах был подавить, отвернулся и отошел в другой конец бальной залы. Однако Мейсон не создан был для обид, и хотя все его надежды на вечер были уничтожены, сие не могло надолго омрачить его духа; изложив свои горести Венди Кордрой, с коей не виделся неделю, он смог отвлечься на причуды двоюродного дяди и углубиться в созерцание оного. Первые два танца, впрочем, вновь повергли его в расстройство?— то были танцы униженья. Г-н Ламаник, неловкий и чопорный, сосредоточенье заменявший извинениями и зачастую, сам того не замечая, двигавшийся неправильно, одарил его всем стыдом и страданьем, какие только может подарить неприятный партнер на протяженьи двух танцев. Диппер успел отдохнуть от столь неприятной компании, ибо вернулся к Венди Кордрой и углубился в беседу с нею; внезапно к нему обратился г-н Сайфер, кой до того застал его в расплох приглашеньем на танец, что Мейсон, не соображая, что делает, согласился. Услышав ответ, джентльмен удалился, а юный г-н Пайнс остался недоумевать, где был его разум.?— Я думаю, он покажется тебе очень приятным. —?шепнула Дипперу Венди, когда танцы возобновились и Уильям приблизился, дабы его увести. Однако тот, кому эта реплика предназначалась не ответил и занял своё место, молча изумляясь тому, что удостоился такой чести?— стоять против г-на Сайфера, и в глазах соседей, зрящих сие, читая равное изумленье. Некоторое время они простояли безмолвно; Мейсон заключил, что сие молчанье продлится два танца, и по началу не желал его прерывать, но затем внезапно решил, что понуждение к разговору, накажет его партнёра куда безжалостнее, и отпустил короткую реплику относительно танца. Сайфер ответил, и они вновь погрузились в молчание. Не одну минуту так промолчав, Диппер обратился к нему:?— Теперь ваша очередь что-нибудь сказать, господин Сайфер,?— я говорил о танце, а вы можете высказаться относительно размеров комнаты или количества прибывших пар. Он улыбнулся и заверил его, что будет сказано всё чего бы он не пожелал.?— Хорошо. Такой ответ пока сойдёт. Пожалуй, вскоре я могу отметить, что частные балы намного приятнее публичных. Но теперь мы можем помолчать.?— Стало быть, вы разговариваете за танцами, ибо так полагается??— Иногда. Человек, изволите ли видеть, должен немного поговорить. Дуэтом безмолвствовать полчаса будет странно, однако же ради некоторых беседу следует обустроить так, чтобы на их долю выпадало меньше затрудняться говореньем.?— В данном случае вы потакаете своим чувствам или имеете ввиду потворствовать моим??— И то и другое,?— лукаво отвечал Мейсон,?— ибо я зрею великое сходство наших нравов. Оба мы молчаливы, необщительны и не желаем раскрывать рта, если не помышляем произнести такое, что потрясёт всё собранье и будет передаваться из поколения в поколение со всем блеском пословицы.?— Сие, должен заметить, не вполне точно описывает ваш характер,?— молвил он. —?Сколь доподлинно описан мой, не могу и предположить. Несомненно, вы считаете, будто изобразили достоверный портрет.?— Мне ли судить о собственных достиженьях? Он не ответил, и они молчали, пока, пройдя в танце меж прочих пар, Сайфер не спросил, часто ли он и его сёстры бывают в Меритоне. Мейсон сие подтвердил и, не в силах противостоять соблазну, прибавил:?— Когда мы с вами встретились там, у нас как раз завязалось новое знакомство. Сие подействовало мгновенно. Заносчивость обволокла его черты ещё плотнее, однако он не ответил, а Мейсон, кляня себя за слабость, не смог продолжить. В конце концов г-н Сайфер заговорил?— весьма натянуто произнёс:?— Господин Уикхем, благословен замечательными манерами, кои обеспечивают ему обретенье друзей; менее бесспорно, окажется ли он равно способным сих друзей сохранить.?— Он имел несчастье лишиться вашей дружбы,?— с нажимом отвечал Мейсон,?— и к тому же манером, от коего он по вероятию, будет всю жизнь страдать. Сайфер не отвечал и явно желал сменить тему. В сей миг подле них возник сэр Валентино, пробиравшийся по комнате меж танцоров; узрев г-на Сайфера сэр Валентино остановился и со снисходительной учтивостью отвесил поклон, выражая восхищенье танцевальными навыками своего визави и его партнёра.?— Я получил высочайшее наслажденье, милостивый государь. Редко увидишь столь великолепного танцора. Сразу видно, что вы принадлежите к высшим кругам. Позвольте, впрочем, заметить, что ваш прекрасный партнёр ничем вас не компрометирует, и мне следует надеяться, что сие удовольствие повторится не раз, после некоего желанного событья, дорогой мой господин Мейсон?— косясь на его сестру и г-на Уилсона. —?Ах, сколько будет поздравлений! Сим взываю к господину Сайферу… но не дозволяйте мне вас прерывать, сударь. Вы не поблагодарите меня за то, что отсрочиваю вашу чарующую беседу с сим юным джентльменом, чьи ясные глаза тоже укоряют меня. Финал сей тирады едва ли был услышан его собеседником, но упоминанье сэра Валентино о Уилсоне воздействовало мощно, и весьма серьёзный взор г-на Сайфера на брата и Мейбл. Вскоре, однако, придя в себя, он обернулся к своему партнёру и молвил:?— Вмешательство сэра Грега Валентино вынудило меня позабыть, о чем мы беседовали.?— По моему, мы вовсе не беседовали. Вряд ли сэру Валентино могла попасться пара, коей меньше нашего было бы что сказать. Мы уже безуспешно опробовали две или три темы, и о чем станем говорить дальше, я не имею представленья.?— Что думаете вы о книгах? —?с улыбкою спросил он.?— Книги?— о нет. Я совершенно уверен, что мы не читаем одно и то же?— или же со сходными чувствами.?— Мне жаль, что вы так считаете; но в сем случае нам не нужно более искать тему. Мы можем сравнить наши мненья.?— Нет, я не могу беседовать о книгах, в бальной зале?— голова моя всегда полна иного.?— В подобной обстановке вас всегда занимает сиюминутное, правда? —?спросил он, с сомненьем воззрившись на него.?— Да, всегда,?— отвечал Диппер, сам не сознавая, что говорит, ибо мысли его улетели прочь, что вскоре было явленно внезапной его репликою:?— Я помню, однажды вы сказали, господин Сайфер, что редко прощаете и обида ваша, едва возникнув, становится неутолимой. Вы, полагаю, крайне осмотрительны при её возникновении.?— Да,?— твёрдо отвечал он.?— И никогда не допускаете, чтобы предубежденье ослепило вас??— Надеюсь, нет.?— Тем, кто никогда не меняет мненье, особо надлежит судить как дóлжно с самого начала.?— Могу я спросить, к чему сии вопросы??— Всего лишь к иллюстрации вашего характера,?— отвечал он, пытаясь стряхнуть серьёзность. —?Я стараюсь в нём разобраться.?— И преуспели? Он покачал головою:?— Я вовсе его не постигаю. Я слышу столь разные отзывы о вас, и они беспредельно меня озадачивают.?— Я охотно верю,?— серьёзно ответил г-н Сайфер,?— что отзывы обо мне могут быть весьма разнообразны, и я бы желал, господин Пайнс, чтобы вы не писали эскиза моего характера прямо сейчас, ибо имеются резоны предположить, что достиженья ваши не отдадут должного нам обоим.?— Но если я не сделаю наброска ныне, мне может не представиться иной возможности.?— Я ни в коем случае не отсрочу любого вашего удовольствия,?— холодно отвечал он. Мейсон ничего более не сказал; они протанцевали второй танец и расстались в молчаньи, оба недовольные, хотя и не в равной степени, ибо чувство в груди Уильяма пристойно разгорелось, а посему даровало Дипперу прощенье и весь гнев направило на другого. Вскоре после того, как они расстались, юная г-жа Пироника приблизилась к Мейсону с гримасой вежливого пренебреженья и заговорила следующим манером:?— Итак, господин Мейсон, говорят, вы немало восторгаетесь Джорджем Уикхемом! Ваша сестра беседовала о нем со мною и задала тысячу вопросов; полагаю, сей молодой человек, описывая прочие свои связи, позабыл сообщить вам, что приходится сыном старику Уикхему, управителю покойного г-на Сайфера. Дозвольте мне, впрочем, на правах друга посоветовать вам не верить всем его утвержденьям безоговорочно; несправедливость к нему господина Сайфера?— совершеннейшая ложь, ибо, напротив, господин Сайфер был неизменно очень добр к нему, хотя Джордж Уикхем обошелся с господином Сайфером манером весьма бесчестным. Я не ведаю подробностей, однако прекрасно осведомлена о том, что господин Сайфер нисколько не виноват, что он слышать не может имени Джорджа Уикхема и что друг мой Уилсон, хотя полагал, будто он не сможет с изяществом исключить Джорджа Уикхема из приглашенья всех офицеров, был беспредельно рад узнать, что тот убрался сам. Его приезд сюда?— редкостная дерзость, и я не понимаю, как сие пришло ему в голову. Мне жаль, господин Мейсон, что вы обнаружили провинность вашего любимца, однако, говоря по чести, если иметь ввиду его происхожденье, от Уикхема не следовало ожидать ничего лучше.?— Провинность его и происхожденье, судя по вашему рассказу, друг другу тождественны,?— сердито отвечал Диппер,?— ибо, насколько я постигаю, ваше серьёзнейшее ему обвиненье?— в том, что он сын управителя господина Сайфера, а об этом, уверяю вас, он известил меня сам.?— Молю вас о прощеньи,?— отвечала юная г-жа Пироника и с усмешкой отвернулась. —?Извините за вмешательство. Я хотела как лучше. ?Наглая девчонка! —?сказал себе Мейсон. —?Ты сильно заблуждаешься, если намерена повлиять на меня столь низкими нападками. Я не вижу в них ничего, помимо твоего умышленного невежества и злонамеренности г-на Сайфера?. Затем он направился на поиски старшей сестры, коя пообещала опросить на тот же предмет г-на Уилсона. Мейбл встретила его улыбкой столь довольной и обаятельной, таким сияньем блаженства, что не приходилось сомневаться, сколь приятны ей события вечера. Мейсон тотчас распознал её чувства, и в сей миг помыслы о Уикхеме, обида на его недругов и всё прочее уступили место надежде на то что Мейбл прямой дорогой движется к счастью.?— Я хотел узнать,?— сказал Мейсон, равно широко улыбаясь,?— что ты выяснила о г-не Уикхеме. Но, возможно, ты была чересчур сладостно занята, чтобы думать о третьих лицах,?— в каковом случае, не усомнись, я тебя прощаю.?— Нет,?— отвечала Мейбл,?— я про него не забыла, однако ничего хорошего сообщить не могу. Господин Уилсон не знает о его истории в подробностях и не имеет представленья относительно обстоятельств, кои изначально обидели г-на Сайфера, однако ручается за безукоризненное поведенье, честность и благородство своего друга и совершенно убеждён, что господин Уикхем заслужил гораздо меньше вниманья господина Сайфера, нежели получал; увы, по его словам и словам его сестры господин Уикхем?— юноша никоим образом не уважаемый. Боюсь он был весьма безрассуден и по заслугам лишился расположенья г-на Сайфера.?— Господин Уилсон не знает господина Уикхема лично??— Нет, никогда его не видел до того утра в Меритоне.?— Стало быть, сие толкованье он услышал от господина Сайфера. Я совершенно удовлетворён. Однако что он говорит о приходе??— Он не припоминает в точности всех обстоятельств, хотя не раз слышал их от брата, но полагает, что приход был оставлен условно.?— Я не сомневаюсь в искренности господина Уилсона,?— мягко сказал Мейсон,?— но ты должна меня извинить за то, что я не убеждён одними лишь завереньями. Господин Уилсон, пожалуй, защищал брата весьма успешно, однако, поскольку он не знаком с некоторыми участниками истории, а всё прочее узнал от этого самого брата, я рискну не менять своё мненье касательно обоих джентльменов. Затем он перешёл к предмету более отрадному и разногласий не вызывавшему. Мейсон с восторгом выслушал счастливые, хоть и скромные надежды, кои Мейбл питала относительно г-на Уилсона, и сказал всё, что было в его власти, чтобы сии надежды упрочить. Едва к ним присоединился сам г-н Уилсон, Мейсон отошёл к юной г-же Кордрой, на чей вопрос о приятности последнего его партнёра едва успел ответить, когда к ним приблизился г-н Ламаник и в великом ликованьи возвестил, что ему повезло совершить важнейшее открытье.?— Посредством необычайного совпаденья я выяснил,?— поведал он,?— что здесь ныне пребывает близкий родственник моей покровительницы. Мне по случайности удалось расслышать, как сей джентльмен сам в беседе с молодым человеком, что является хозяином сего дома, упомянул имена своей племянницы юной госпожи де Бёрг и её матери леди Кэтрин. Сколь замечательным манером случаются подобные событья! Кто бы мог подумать, что в сём собраньи я познакомлюсь с?— вероятно?— племянником леди Кэтрин де Бёрг. Я весьма признателен судьбе за то, что подобное открытье свершилось вовремя и я успею засвидетельствовать сему господину своё почтенье, что и намерен сделать тотчас; я уверен, что он простит меня за то, что я не сделал сего прежде. Моё совершенное невежество относительно их родственных уз наверняка послужит мне извиненьем.?— Вы же не собираетесь представиться господину Сайферу??— Разумеется, собираюсь. Я попрошу у него прощенья за то, что не представился раньше. Мне кажется, леди Кэтрин он приходится племянником. В моих силах заверить его в том, что в прошлый понедельник её светлость пребывала в здравии. Мейсон изо всех сил пытался отговорить его от подобного плана, уверял, что г-н Сайфер сочтёт обращенье к нему без формального знакомства дерзкою вольностью, а не любезностью по отношенью к тётушке, и сторонам вовсе не требуется являть друг другу вниманье, а если сие требуется, знакомство положено начать г-ну Сайферу, ибо он превосходит г-на Ламаника положеньем. Г-н Ламаник выслушал его с решительным видом человека, намеренного последовать собственному устремленью, и, едва Мейсон умолк, отвечал следующим манером:?— Дражайший мой господин Мейсон, я высочайше ценю ваше блестящее сужденье касательно всех вопросов, кои находятся в пределах вашего разуменья, однако дозвольте заметить, что бытуют существенные различья меж церемониями средь мирян, и теми, коими руководствуется духовенство, ибо я желаю подчеркнуть, что с точки зренья достоинства я полагаю клир* равным высочайшим титулам королевства?— при условии, что в то же время соблюдается приличествующая скромность поведенья. Посему дозвольте мне в сём случае последовать веленью моего соображенья, кое вынуждает меня свершить поступок, полагаемый мною благопотребным. Простите меня за то, что отказываюсь воспользоваться вашим советом, кой будет неизменно моим водителем касательно любого иного предмета, но в случае, представленном нам, я считаю, что образованье и усердные исследования дают мне больше прав решать, что подобающе, нежели имеется у молодого человека, подобного вам. И с низким поклоном он удалился атаковать г-на Сайфера, за чьим приятьем священниковой речи Мейсон наблюдал с жадностью и чьё изумленье от подобного обращенья было очевидным. Г-н Ламаник предвосхитил свою рацею торжественным поклоном, и хотя Диппер ничего не слышал, он будто бы разбирал всякое слово и видел, как губы г-на Ламаника вылепливают ?извиненье?, ?Хансфорд? и ?леди Кэтрин де Бёрг?. Он злился, ибо г-н Ламаник перед таким человеком выставил себя дураком. Г-н Сайфер разглядывал его, не скрывая удивленья, и когда г-н Ламаник наконец позволил ему заговорить, отвечал с гримасою сухой вежливости. Г-ну Ламанику это, впрочем, не помешало заговорить снова и презренье г-на Сайфера словно бы изобильно разрасталось по мере удлиненья сей второй тирады, в конце коей г-н Сайфер лишь слегка поклонился и ушёл. Засим г-н Ламаник вернулся к Мейсону.?— Уверяю вас, я не располагаю резонами,?— молвил он,?— досадовать на приём, кой был мне оказан. Господин Сайфер немало обрадовался сему знаку вниманья. Он отвечал мне с предельной вежливостью и даже любезно сообщил, что совершенно убеждён в проницательности леди Кэтрин и потому уверен, что она ни за что не станет покровительствовать недостойному. Весьма удачная мысль. В целом же он мне очень понравился.Поскольку личных интересов у Мейсона не осталось, он обратил свой взор на сестру и г-на Уилсона, и череда приятных размышлений, кои породило сие наблюденье, осчастливила его не меньше, нежели была счастлива Мейбл. Мысленно Мейсон видел, как та поселится в этом самом доме в блаженстве, коим способен одарить союз подлинной любви, и в таких обстоятельствах воображал себя способным постараться подружится с юной г-жой Пироникой. Он ясно видел, что мысли г-жи Пайнс устремляются к той же цели, и вознамерился и близко к матери не подходить, дабы не услышать лишнего. Посему, когда все уселись ужинать, Мейсон счёл своё пребывание вблизи г-жи Пайнс изрядной незадачей и глубочайшим манером обозлился, уловив, что мать беседует с единственной разделявшей их персоной (леди Кордрой) свободно, открыто и исключительно о своих ожиданьях скорого брака Мейбл и г-на Уилсона. Сей предмет воодушевлял немало, и г-жа Пайнс явно не утомлялась перечисленьем достоинств подобной партии. Первейшими резонами её довольства значилось то, что он очаровательный молодой человек, так богат и живёт в каких-то трёх милях от Лонгборна; а кроме того, столь утешительно знать, как привязаны две его сестры к Мейбл, и быть уверенной, что они желают сего союза не меньше её. Более того, сие открывает такие надежды для других её детей, поскольку брак Мейбл со столь видным господином будет сталкивать их с другими богатыми людьми. Она завершила свою речь щедро желая г-же Кордрой такой же удачи, хотя очевидно и торжествующе полагала, что сие решительно невероятно. Напрасно пытался Мейсон унять поток материных слов или убедить г-жу Пайнс описывать своё блаженство менее внятным шёпотом, ибо к невыразимой своей досаде, понимал, что излияние матери по большей части слышно г-ну Сайферу, кой сидел напротив. Мать же только бранила Мейсона за подобный вздор.?— Объясни, что мне господин Сайфер?— с какой стати мне его бояться? Уж мы-то не обязаны ему никакой особой любезностью и вправе говорить что угодно, даже коли ему сие не по вкусу.?— Потише, сударыня, ради бога. Что вам выгоды обижать господина Сайфера? Подобным образом вы вряд ли понравитесь его другу.м Однако что бы Мейсон не говорил, сие не имело воздействия на мать. Та по-прежнему отчётливо излагала свои мненья. Диппер весь краснел от стыда и досады. Он поневоле то и дело устремлял взор на г-на Сайфера, хотя всякий взгляд подтверждал то, чего он страшился, ибо, хотя он не всегда смотрел на его мать, Мейсону не приходилось сомневаться, что вниманье его сосредоточено на той неотступно.Негодующее презренье постепенно стёрлось с его лица, кое засим облеклось невозмутимой серьёзностью. В конце концов г-жа Пайнс истощилась и оставила леди Кордрой, давно зевавшую над многократно повторёнными восторгами, кои не питала надежды разделить, утешаться холодной ветчиной и курицею. Мейсон начал оживать. Однако покой царил недолго, ибо едва ужин завершился, заговорили о пеньи, и он в ужасе узрел, что Энни, не заставив себя долго упрашивать, готовится развлечь общество. Мейсон глядел со значеньем, безмолвно молил, пытаясь предотвратить сие явление услужливости,?— вотще: Энни не понимала его знаков, возможность похвастаться успехами услаждала её, и она запела. Мейсон, отчаянно страдая, устремил взгляд на сестру и наблюдал продвиженье той сквозь несколько куплетов, кое по завершеньи было дурно вознаграждено, ибо Энни, средь благодарности гостей за столом уловив подобие надежды на то, что, возможно, она в силах оказать им любезность снова, после полуминутной паузы приступила к новой песне. Способности Энни для подобных выступлений отнюдь не годились: голос её был слаб, а манеры жеманны*. Мейсон терзался. Он взглянул на Мейбл, дабы узреть, как та сие переносит, однако Мейбл очень невозмутимо беседовала с Уилсоном. Мейсон взглянул на г-жу Пиронику и увидел, как та усмехается, и на Сайфера, кой, впрочем, пребывал неприступно серьёзен. Диппер взглянул на отца, умоляя его о вмешательстве, чтобы Энни не пропела всю ночь. Тот понял намёк и, едва Энни допела вторую песню, громко произнёс:?— Сего более чем довольно, дитя моё. Ты достаточно долго восторгала нас. Дозволь и прочим молодым людям похвастать своими успехами. Энни, притворившись, будто не услышала, несколько сконфузилась, и Мейсон, жалея её и жалея о реплике отца, боялся, что переживанья его ничего хорошего не принесли. Далее к инструменту применились прочие гости.?— Если б мне,?— изрёк г-н Ламаник,?— повезло научиться петь, я бы, конечно, с превеликим удовольствием развлёк общество песнью, ибо полагаю музыку весьма невинным развлеченьем, полностью совместимым с профессией священника. Я не желаю, впрочем, утверждать, что возможно оправдывать наше чрезмерное увлеченье музыкой, ибо, разумеется, существуют и прочие весьма важные дела. Приходской священник?— человек весьма занятой. Он добивается такого соглашенья о десятине*, кое благоприятно ему и не оскорбительно для его покровителя. Ему следует самолично писать проповеди, и ему немного досуга оставляют приходские обязанности, а равно усовершенствованье собственного жилища, от наиудобнейшего обустройства коего он никакими предлогами не избавлен.Так же, по моему мненью, ему немаловажно вести себя внимательно и примирительно со всеми, а в особенности с теми, кому он обязан своим назначеньем. Я не могу освободить его от сей обязанности, а равно не в силах высоко ценить человека, кой пренебрегает случаем засвидетельствовать своё почтенье любому родственнику семейства. —?И поклоном г-ну Сайферу он завершил сию тираду, коя была произнесена столь громко, что его услышала половина собранья. Многие воззрились на г-на Ламаника. Многие заулыбались, но более всех развлекался г-н Пайнс, в то время как супруга его серьёзно хвалила оратора за столь разумную речь и полушёпотом извещала леди Кордрой, что г-н Ламаник?— замечательно умный, добрый молодой человек. Даже если б всё семейство, размышлял Мейсон, договорилось нынче вечером наиуспешнейшим манером выставить себя глупцами, им не удалось бы сыграть свои роли воодушевлённее или же убедительнее; какое счастье, думал он, что от Уилсона и Мейбл зрелище сие отчасти бежало и чувства Уилсона?— не того сорта, кои возможно подкосить глупостями, которые он мог наблюдать. Подруга же его и г-н Сайфер получили возможность насмехаться над родственниками Мейсона, что было плохо само по себе, и он колебался, пытаясь определить, что невыносимее?— безмолвное презренье джентльмена или же дерзкая улыбка дамы. Остаток вечера подарил Дипперу мало развлечений. Ему докучал г-н Ламаник, кой упрямо маячил подле и, хотя не смог уговорить его снова с ним потанцевать, лишил его возможности танцевать с прочими. Тщетно Мейсон умолял его пригласить кого-нибудь другого и предлагал познакомить с любым человеком в зале. Г-н Ламаник уверил племянника, что к танцам совершенно равнодушен, что желанная цель его?— тонкими знаками вниманья понравиться самому Мейсону и посему он намерен весь вечер неизменно пребывать рядом. Возразить на сей прожект было нечего. Величайшее облегченье приносила Венди Кордрой, коя то и дело присоединялась к ним и по доброте душевной сама занимала г-на Ламаника беседою. Во всяком случае, Мейсон был избавлен от вниманья г-на Сайфера: нередко он, однако, обретался поблизости, но никогда не приближался настолько близко, чтобы заговорить. Диппер решил, что это следствие его намёков на г-на Уикхема, и сему возрадовался. Гости из Лонгборна оставили Незерфилд последними и через манёвры г-жи Пайнс вынуждены были ждать экипаж добрые четверть часа после того, как разъехались все прочие, что предоставило семейству время разглядеть, сколь страстно желают от них избавиться некоторые личности. Г-жа Пироника, коей откровенно не терпелось заполучить дом в своё распоряженье, толком не раскрывала рта?— разве что желала посетовать на изнеможение. Она отражала любую попытку г-жи Пайнс заговорить, благодаря чему всю группу застила томность, каковую лишь самую малость облегчали пространные речи г-на Ламаника, хвалившего г-на Уилсона за изысканность, увеселения, а равно за гостеприимство и любезность, кои отмечали его обращенья с гостями. Г-н Сайфер не сказал ни слова. Г-н Пайнс, равно безмолвный, наслаждался спектаклем. Г-н Уилсон и Мейбл стояли вместе, чуть в стороне от прочих, и беседовали только друг с другом. Мейсон уподобляясь юной г-же Пиронике, хранил молчанье, и даже Энни так утомилась, что в силах была только изредка вздыхать: ?Господи, как же я устала??— сопровождая сии сведенья отчаянным зевком. Когда в конце концов они собрались откланяться, г-жа Пайнс явила весьма настойчивую любезность, выражая надежду вскоре увидеть всё собранье* в Лонгборне, и, обратившись лично к г-ну Уилсону, заверила его, как осчастливит он всех, отобедав в Лонгборне в любой день, без церемоний и формального приглашенья. Уилсон откликнулся с благодарным удовольствием и охотно обещал наискорейшим образом посетить г-жу Пайнс по возвращеньи из Лондона, куда принуждён ненадолго отправиться завтра. Г-жа Пайнс была совершенно удовлетворена и покинула дом в блаженной уверенности, что, если учесть потребные приготовленья, новые экипажи и свадебные наряды, она несомненно увидит, как дочь её поселится в Незерфилде месяца через три-четыре. О замужестве другого своего ребёнка за г-ном Ламаником она помышляла с равной убеждённостью и со значительным, хоть и неравным, удовольствием. Из всех детей Мейсон был наименее её дорог, и хотя мужчина и брак г-же Пайнс представлялись весьма достойными, ценность того и другого затмевалась г-ном Уилсоном и Незерфилдом.