Глава X (1/1)

День миновал манером, сходным с днём накануне. Юная г-жа Пироника несколько часов провела у постели болеющей, каковая, хоть и медленно, но поправлялась; вечером же Мейсон присоединился к собранью в гостинной. Карточный столик, впрочем, не возник.Г-н Сайфер писал, а г-жа Пироника, сидя подле него, наблюдала за продвижением его письма и то и дело взывала к его вниманию, передавая послание его сестре. Мейсон углубился в чтение и удовлетворительным образом развлекался, наблюдая за тем, что происходило меж г-ном Сайфером и его соседкою. Беспресстанные похвалы дамы касательно его почерка, ровности строк или длинны письма в сочетаньи с решительным безразличием, кое встречало сии комплименты, образовывали любопытный диалог и совершенно гармонировали с мненьем Мейсона касательно их обоих.?— Как обрадуется сему письму юная г-жа Сайфер!Г-н Сайфер не отвечал.?— Вы необычайно быстро пишете.?— Вы ошибаетесь. Я пишу довольно неторопливо.?— Сколько писем, вам, должно быть, приходиться писать в год! Да ещё деловая корреспонденция! Сколь сие, вероятно, скучно!?— Стало быть, возблагодарим судьбу за то, что они?— мой удел, но не ваш.?— Прошу вас, передайте сестре, что я жажду с нею увидеться.?— По вашей просьбе, я ей сие уже сообщил.?— Боюсь, вам не нравится ваше перо. Позвольте мне его заточить. Я замечательно точу перья.?— Благодарю вас, я всегда точу свои перья сам.?— Как вы умудряетесь писать столь ровно? Нет ответа.?— Передайте сестре, как я рада узнать, что её обученье игре на арфе продвигается, и, прошу вас, сообщите ей, что я просто в восторге от её восхитительного узора для столешницы?— на мой взгляд, он бесконечно превосходит тот, что придумала юная госпожа Грентли.?— Вы дозволите отложить ваши восторги до следующего письма? Ныне у меня не осталось места, чтобы отдать им должное.?— Ах, сие совершенно не важно. Мы с нею увидимся в январе. Неужто вы всякий раз пишете ей столь очаровательные длинные письма, господин Сайфер??— Обыкновенно они длинны, однако не мне судить, очаровательны ли.?— По моему убежденью, человек, способный с лёгкостью написать длинное письмо, не может писать дурно.?— Сие не сойдёт за комплимент Уильяму, Пироника,?— заметил г-н Уильсон,?— поскольку он не пишет с лёгкостью. Он черезчур подолгу подбирает длинные слова. Не так ли, Билл??— Мой стиль немало отличен от твоего.?— О! —?Вскричала юная г-жа Пироника. —?Уильсон пишет с небрежностью несказанной. Половину слов пропускает, а остальную марает кляксами.?— У меня мысли текут так быстро, что я не успеваю их записывать?— и посему письма мои временами вовсе не сообщают адресату никаких мыслей.?— Ваше самоуничиженье,?— сказал Мейсон,?— обезаруживает упрёк.?— Нет ничего обманчивее,?— молвил г-н Сайфер,?— личины самоуничиженья. Чаще всего это небрежность мненья, а порою?— окольное чванство.?— И которым из двух ты назовёшь мой припадок скромности??— Окольным чванством?— в действительности ты поистине гордишься недостатками своего письма, ибо полагаешь их следствием умственной резвости и пренебреженья к форме, каковые почитаешь если не выдающимися, то, во всяком случае, крайне интересными. Уменье делать что бы то ни было с быстротою зачастую восхваляемо обладателеми сего качества, кои нередко закрывают глаза на недостатки исполненья. Когда нынче утром ты сказал г-же Пайнс, что, если вознамеришься уехать, совершишь сие через пять минут, ты желал высказать себе панегирик, комплимент?— хотя что такого похвального в опрометчивости, коя оставляет незавершёнными необходимейшие дела и не может являться достоинством?— ни твоим, ни кого угодно??— Нет уж! —?вскричал Уильсон. —?Под вечер помнить все глупости, изречённые с утра,?— это черезчур. И всё же, честное слово, я полагал, что сказал правду, и верю в неё теперь. Посему я хотябы не прикидывался излишне опрометчивым, исключительно дабы выгодно покрасоваться перед дамами.?— Да, ты в это верил; но я никоим образом не убеждён, что ты отбыл бы с подобной стремительностью. Поведение твоё зависело бы от случайности не меньше, нежели поведение любого; и если, когда ты садился в седло, друг сказал бы тебе: ?Уильсон, оставайся-ка до будущей недели?,?— ты бы, вероятно, остался,?— а в последствии, будь произнесена соответствующая просьба, задержался бы и на месяц.?— Сим вы лишь доказали,?— вмешался Мейсон,?— что господин Уильсон к себе несправедлив. Вы представили его выгоднее, нежели он сам.?— Я крайне признателен,?— сказал Уильсон,?— за то, что вы, по доброте вашей, обратили слова моего брата в комплимент. Но, боюсь, вы трактуете их манером, коего сей джентельмен отнюдь не подразумевал; ибо он, разумеется, думал бы обо мне в разы лучше, еслиб я сухо отказался и ускакал во весь опор.?— Значит господин Сайфер полагает, что безрассудность вашего намерения искупались бы вашим упрямством??— Честное слово, не могу толком объяснить,?— пусть Уильям говорит сам за себя.?— Вы ожидаете, что я буду защищать мненья, кои вам предпочтительно считать моими, но кои я вовсе не присваивал. Однако же, если допустить, что толкование ваше верно, не забывайте г-н Пайнс, что друг, вроде бы желающий его возвращения в дом и отсрочки планов, лишь пожелал сего, попросил, не выдвинув ни единого резона в пользу разумности сего желания.?— С готовностью, с лёгкостью, поддаться дружеским уговорам? В чём же тут, по-вашему, заслуга??— Поддаться без убеждённости? Сие не есть заслуга ума обоих.?— Сдаётся мне, господин Сайфер, вы совершенно упускаете влияние дружбы и привязанности. Расположение к просящему нередко заставляет человека с готовностью выполнить просьбу, не ожидая пока его склонят к этому резоны. Я говорю не именно о положеньи, кое вы сочинили для господина Уильсона. Пожалуй, мы вполне можем подождать, пока представиться случай, а затем уж обсудим, благоразумно ли господин Уильсон себя повёл. Но в целом, в повседневном общеньи друга с другом, когда один желает, чтобы другой переменил не слишком важное решенье, станете ли вы дурно думать о человеке, если он потакает сему желанью, не ожидая бремени резонов??— Быть может, прежде чем мы продолжим обсуждение, разумнее было бы точнее договориться о степени важности, каковая была на эту просьбу возложена, а равно о степени близости между сторонами.?— О, прошу вас,?— встрял Уильсон,?— не упускайте ни единой подробности, включая их рост и комплектацию, ибо сие, господин Пайнс, может оказаться резоном весомее, нежели вам может показаться. Уверяю вас, не будь Уильям столь высок в сравненьи со мной, я бы его и в половину не так почитал. Я заявляю, что не знаю существа страшнее Уильяма?— особенно в его собственном доме и воскресными вечерами, когда ему нечем заняться. Г-н Сайфер улыбнулся, однако Мейсону почудилось, будто он немало обижен, а потому он сдержал смех. Г-жа Пироника горечо вознегодовала на сие оскорбление, увещевая друга не болтать чепуху.?— Я понял, что ты задумал, Уилл,?— молвил его брат. —?Ты не любишь споры и желаешь завершить этот.?— Возможно. Споры черезчур напоминают ссоры. Если вы с господином Пайнсом воздержитесь от продолженья, пока я не уйду, я буду вам крайне признателен; а затем можете говорить обо мне, всё что вам заблагорассудится.?— То о чём вы просите,?— сказал Мейсон,?— для меня вовсе не жертва, а господину Сайферу лучше бы дописать письмо. Г-н Сайфер внял его совету, и письмо дописал. Свершив сие деяние, он обратился к Пиронике и Мейсону с просьбой усладить слух присутствующих музыкой. Г-жа Пироника проворно устремилась к фортепиано и, вежливо предложив Мейсону выступить первым, каковое предложенье тот с равной вежливостью и весьма решительно отверг, уселась за инструмент. Пока она занята была подобным манером, Диппер, листая ноты, что лежали на фортепиано, поневоле замечал, сколь часто устремляется к нему взор г-на Сайфера. Он и вообразить не мог, что оказался предметом восхищения столь важного человека, и однако же глядеть на него из неприязни было бы ещё страннее. В конце концов, впрочем, он пришел к выводу, что привлекает его внимание, ибо в нём есть нечто гораздо неправильнее и предосудительнее, согласно его представлениям о надлежащем, нежели в любом из присутствующих. Допущение сие Мейсона не расстроило. Слишком мало ему нравился г-н Сайфер, чтоб заботиться о его одобреньи. Сыграв несколько итальянских песен, юная г-жа Пироника разнообразила репертуар бодрым шотландским напевом, и вскоре г-н Сайфер, приблизившись к Мейсону, спросил:?— Что же, господин Пайнс, не ощущаете ли вы неодолимой склонности воспользоваться сим шансом станцевать рил? Диппер улыбнулся, однако не ответил. Несколько удивлённый его молчаньем, г-н Сайфер повторил вопрос.?— Нет-нет,?— сказал Мейсон,?— я расслышал вас, просто не смог тотчас придумать, что сказать в ответ. Вы, я знаю, хотели бы, чтоб я сказал ?да?,?— вы бы тогда с радостью презирали мои вкусы; но я всегда с наслажденьем подрывают такие замыслы и обманом лишаю человека предумышленного пренебреженья. Так что я решил сообщить вам, что вовсе не желаю танцевать рил,?— и теперь презирайте меня, если посмеете.?— Я, естественно, не посмею. Мейсон, кой рассчитывал его оскорбить, был поражён сей галантностью; однако смесь обаянья и лукавства толком не давали ему оскорбить кого бы то ни было, а Уильям никогда прежде не был так заворожен ни одним человеком. Он всерьёз полагал, что, не будь родня Мейсона столь вульгарна, ему от части грозила бы опасность. Г-жа Пироника видела или же подозревала достаточно, чтобы ревновать, и её нетерпеливое ожиданье выздоровления дорогой подруги Мейбл, отчасти подогревалось желанием избавиться от Мейсона. Нередко она пыталась разжечь в Сайфере неприязнь к гостю, беседуя с ним об их предпологаемом браке и планируя его счастье в подобном союзе.?— Надеюсь,?— говорила она, когда назавтра они гуляли в леске,?— когда желанное событие свершиться, вы как-нибудь намекнёте своей тёще, что в её интересах держать язык за зубами; и, если сие в ваших силах, молю вас, избавьте младшую от беготни за офицерами. К тому же, если позволено мне упомянуть столь деликатную материю, старайтесь держать в узде сие нечто на грани зазнайства и дерзости, коим обладает ваш будущий супруг.?— Имеются ли у вас иные предложения, кои усугубят моё семейное счастие??— О, ну конечно! Пускай портреты четы Пайнс висят в галерее Пемберли. Что же до портрета вашего Мейсона, не стоит и пытаться его написать, ибо какой художник в силах отдать должное сим прекрасным очам??— Запечатлеть их выражение и впрямь будет не просто, однако цвет, форму и замечательно длинные ресницы вполне возможно скопировать. В этот миг с другой тропинки к ним приблизились сестра г-жи Пироники, г-жа Хёрст, и сам Мейсон.?— Я и не знала, что вы собрались прогуляться,?— сказала юная г-жа Пироника в некотором замешательстве, опасаясь, что их могли подслушать.?— Ты ужасно с нами обошлась,?— отвечала г-жа Хёрст,?— сбежала и не сказала, что собираешься гулять. Затем, уцепившись за свободный локоть г-на Сайфера, она оставила Мейсона в одиночестве. На тропинке умещалось только трое. Г-н Сайфер уловил сию грубость и тотчас произнёс:?— Эта дорожка для нас слишком узка. Перейдёмте на аллею. Но Мейсон, вовсе не желая гулять с ними, со смехом отвечал:?— Нет-нет, оставайтесь. Вы?— очаровательное собранье, смотритесь необычайно выгодно. Четвёртый нарушит вашу живописность. До свидания. И он весело убежал, ликуя в надежде через день или два оказаться дома. Мейбл уже настолько поправилась, что вечером намеревалась на пару часов выйти из комнаты.