Практическое бессмертие (1/1)

Фестиваль незаметно стал частью их жизни, в чем-то даже рутиной. Теперь он проводился ежегодно и вписывался в их размеренную жизнь так же, как работа в студии, концерты и выступления на телевидении. Во второй раз они едва уместили всех желающих выступить в три коротких апрельских дня, а в третий пришлось растягивать фестиваль аж на пять: неугомонный Рэймонд Уоттс устроил со своей межпланетной группой вояж по Земле и колониям, из которого Имаи вернулся невероятно воодушевленным, а в менеджмент фестиваля поступил шквал заявок от желающих выступить коллективов с разных планет.Сам Рэй, казалось, плотно обосновался на Новой Японии, даже купил квартиру в Токио, где регулярно устраивал масштабные пьянки для друзей. Атсуши редко их посещал – слишком много незнакомых людей, в обществе которых он терялся и не знал, как себя вести. Но иногда в этом огромном эклектичном обиталище на шесть комнат собирались и камерные компании: только свои из BUCK-TICK, пара находящихся в этот момент на планете коллег с колоний, кто-нибудь из стаффа… Получались довольно уютные почти семейные посиделки.И так странно было то, что шумный, бесцеремонный и удивительно прямодушный Рэймонд Уоттс всего за пару лет не слишком частых встреч ухитрился перейти для Атсуши в категорию семьи.Атсуши был не очень-то хорош в общении, он постоянно чувствовал скованность и неловкость в присутствии посторонних, но Рэй почему-то не напрягал. На него не нужно было определенным образом реагировать, пытаться понять, что он подразумевает – даже когда из-за неточностей в работе переводчика они не совсем понимали друг друга, это было просто смешно, а не неловко. Рэй вообще был смешным, он и вел себя так, будто постоянно подшучивает и над собой, и над окружающими, при этом оставаясь глубинно искренним. В нем не чувствовалось фальши, вынужденного следования обязательным шаблонам поведения. В этом они были похожи с Имаи, и, наверное, поэтому с ним было легко.Даже его вечное шумное восхищение Атсуши и грубоватый флирт не напрягали, скорее наоборот. Это было приятно. Рэй не видел ничего зазорного в том, чтобы обнимать его и Хисаши, чтобы тискать их, целовать в щеки – не на сцене, не ради внимания фанатов. Просто так. Потому что ему самому хотелось. В нем было столько яростной, ураганной телесности, что у Атсуши иногда рядом с ним кружилась голова как от реального перепада давления. Рэй Уоттс подходил ближе и втягивал в свой круговорот бешеных потоков энергии. И глубоко запрятанная Мидзу в душе Атсуши невольно откликалась на клокочущее Изду Рэймонда и тянулась к нему. Он не чувствовал сексуального влечения, он вообще никогда не чувствовал реального желания к кому-то, кроме Хисаши, но прикосновения и тепло были так приятны, что он позволял себе не задумываться над тем, что Рэй может счесть его доступным. Ему, наверное, просто не хватало объятий и кого-то настолько стихийного и физически сильного рядом.– Нет, вам все-таки нужно, обязательно нужно на Землю, – сказал однажды Рэй, падая рядом с ним на диван и непринужденно приобнимая за плечи. Вечеринка уже подходила к концу, все набрались по полной, Имаи как обычно спал где-то в углу, да и остальные разбрелись по более-менее горизонтальным поверхностям. Атсуши с Рэймондом как всегда оставались самыми стойкими и соревновались друг с другом, кто дойдет до конца.– Что мы будем там делать? – со смехом спросил Атсуши, отпихивая его руку. Время от времени какие-то границы все-таки приходилось очерчивать, но Уоттс не обижался, даже, кажется, воодушевлялся еще больше и лез еще активней.– То же, что и здесь. Ребята, вы же – самородки! Хисаши – совершенно чокнутый и гениальный, на Земле таких уже, кажется, вообще не рождается. А ты… – он провел костяшкой указательного пальца по его щеке и отдернул руку, будто обжегшись. – Ты как-то нереально, нечеловечески красив.Забавно то, что будучи чертовски горячим и приятным, взаимодействие между ними все равно оставалось на уровне игры. Атсуши с удовольствием облизнулся, наблюдая, как зрачки Рэя расширяются.– На Земле больше не рождаются красивые?– Да валом. Но таких… таких больше нет.– Ты субъективен.Рэй хмыкнул, отодвигаясь, и подлил себе еще виски.– Я подсунул пару ваших альбомов одному знакомому продюсеру. Он сказал, что у тебя уникальный вокал. У нас совсем другая традиция пения. А твой голос… он завораживает. В сочетании с чудовищной музыкой Хисаши это просто бомба для земного уха. Так что, если вы захотите, музыкальная сцена метрополии будет вашей.– Поосторожней с выбором слов, – усмехнулся Атсуши. – Япония – не колония Земли.– Извини. Я… не хотел, чтобы это так прозвучало. Эта чертова политика! Она все портит.– И это еще одна причина, по которой мы не можем никуда уехать. Просто потому что не сможем потом вернуться. А у ребят здесь семьи, родные…Рэй вздохнул.– Я понимаю. И это ужасно обидно.Знал бы ты, как обидно нам, подумал Атсуши. Шаг в сторону – и вот на тебе уже клеймо сепаратиста, и даже если ты по каким-то причинам не будешь поражен в правах и отправлен на разборку, шанса заниматься любимым делом тебе не представится уже никогда. Сколько разрешений пришлось получить Имаи для их короткого – меньше пары недель – тура по колониям. И до сих пор, почти год спустя, ни один день в студии, ни одно выступление не обходилось без наблюдателя от службы государственной безопасности. Соглядатаи ходили за Имаи по пятам и принюхивались, прислушивались, что еще выкинет этот слишком сблизившийся с внешними панк? Если они попытаются отправиться на Землю всем составом хотя бы на месяц… Да, пожалуй, лучше будет и не возвращаться. Если их вообще выпустят, а не придерутся к сотне бюрократических мелочей, будто специально созданных для того, чтобы к ним можно было придраться.– Почему ты выбрал его? – внезапно спросил Рэй. – Ну, то есть, я понимаю, он – гений, но…Атсуши моргнул с недоумением.– Скорее нужно спрашивать, почему он выбрал меня. Он и вправду гений, а я ничего особенного из себя не представляю.– Это Имаи тебе так говорит? – прищурился Рэй. Атсуши усмехнулся, качая головой. Надо было постараться настолько превратно воспринять их отношения.– Он никогда такого не скажет. И не подумает – он правда меня любит. Но ты, прости, плохо меня знаешь. Я бы просто не существовал без него.– Ты наверняка преувеличиваешь.Атсуши засмеялся.– Хорошо. Я выбрал его, потому что он очень сильный. И очень добрый. Он никогда не обидит.Рэй потер нос, пристально на него глядя.– Звучит так, будто тебя часто обижали до этого.Атсуши предпочел промолчать, и Рэй кивнул, отводя взгляд.– Хисаши – отличный парень, но…– Я люблю его, – оборвал его Атсуши.– Или просто благодарен за то, что он всего-навсего обращается с тобой как человеком?– Благодарен, – кивнул Атсуши. – Восхищаюсь им. Хочу его. Испытываю к нему нежность и желание защитить. Чувствую себя на своем месте рядом с ним. У меня много чувств к Хисаши, может быть, не все они здоровые и правильные… Но они есть, и для краткости я называю это любовью.Рэй снова посмотрел на него, теперь уже долго и задумчиво.– Когда я увидел тебя в первый раз, я подумал, что ты – самый красивый человек во Вселенной, – сказал он негромко. – Когда я услышал тебя на следующий день… я подумал, что у тебя самый удивительный голос из всех, что я знаю. Когда… Каждый раз, когда мы встречаемся, ты меня удивляешь. Я никогда не встречал таких, как ты.Атсуши наклонил голову, не зная, что на это ответить. Рэй усмехнулся и продолжил.– Но, надо признать, и таких как Хисаши, я никогда не встречал. Не обращай внимания. Я просто жалею, что увидел тебя не первым. Я бы…– Поверь, – тихо сказал Атсуши. – Десять лет назад ты бы на меня не позарился.– Хочешь сказать, что вот это все, – Рэй обвел его широким жестом, – заслуга Имаи?– По большей части.– Да он просто демиург какой-то. Создал совершенство.Атсуши снова рассмеялся. Почему-то комплименты от Рэя не смущали его, как комплименты от кого угодно еще. Они смешили, и это было очень легкое и приятное чувство.– Не надо так грубо льстить ни мне, ни Хисаши. Но да, он постарался. Так всегда получается, когда люди любят – они меняются и подстраиваются друг под друга. Это естественный процесс, не грубая вивисекция. Все происходило органично. И по согласию.– И ты всегда и во всем с ним согласен? Я имею в виду, его решения, его взгляды… У вас все общее?– Нет конечно, мы же не срослись мозгом. У нас разный жизненный опыт, поэтому разные реакции и восприятие… Мы иногда, бывает, даже спорим – о каких-то частностях, в основном по работе. Или о том, какую еду заказать. Но в целом… у нас похожее мировоззрение – просто потому что мое формировалось с его подачи и в его присутствии. Серьезно, до того, как мы начали общаться, меня мало что интересовало в жизни.– Хочешь сказать, что до волшебного появления Имаи был просто красивой пустышкой?Атсуши фыркнул.– Скорее – личинкой. Просто личинкой. Спящим комочком протеинов. Красивым я тогда тоже себя не считал. Это было что-то вне моих жизненных ценностей, если так можно выразиться. Но Хисаши… ему мне захотелось нравиться. И я стал обращать на это внимание. На свою внешность. До этого… мне больше хотелось, чтобы меня вообще никто не замечал.Рэй медленно кивнул, не отводя от него взгляда.– Но сейчас все изменилось.– Очень сильно.– Теперь тебе нравится, когда на тебя смотрят.Рэй говорил отрывисто, веско, он не спрашивал, он утверждал. И Атсуши прогибался под его напором, кивая и стараясь не смотреть в глаза. Это было чересчур интимно. Все их разговоры в последнее время стали чересчур интимными, и Атсуши не мог понять, не выходят ли они уже за границы допустимого. С одной стороны он не чувствовал никакого внутреннего сопротивления, никакого неприятия, наоборот – азарт и веселое возбуждение. С другой – Рэй мог понять его превратно, но где тот момент, когда уже можно сказать человеку, который делает тебе комплименты: ?Ты только имей в виду, что я не буду с тобой спать?? При том, что этот человек – друг, коллега и просто хороший парень. Неуместно. Неловко.С третьей, самой важной стороны – был еще и Имаи. Который все видел, иногда и слышал, но никак не давал понять, что ему это не нравится. И это побуждало Атсуши быть все откровенней и ближе с Рэймондом – он ждал, что в какой-то момент Имаи все-таки остановит его, укажет, где пролегает граница дозволенного. Или наоборот – поощрит и покажет, чего хочет. Если бы Имаи захотел… Атсуши бы постарался. Правда постарался и сделал все так, как он хочет. Но Имаи только наблюдал за их беззастенчивым флиртом с понимающей усмешкой, и Атсуши, не чувствуя никакого сопротивления с его стороны, возможно… заигрался. Перегнул палку. И осознал это только постфактум, когда они ехали домой после очередной вечеринки.Имаи всю дорогу молчал и смотрел в окно, и в обычной ситуации это бы означало, что он просто задумался о чем-то. Что какие-то новые странные идеи бродят в его голове. Но в этот раз Атсуши уже не был так уверен.– Он ведь тебе правда нравится? – небрежно спросил Хисаши, когда они были уже дома, и Атсуши расчесывал волосы, чтобы заплести перед сном.– Кто? – он сделал вид, что не понял, но Имаи только хмыкнул.– Наш бледнолицый колонизатор.Первым порывом было соврать, отмахнуться, может быть, даже возмутиться такому предположению. Но Атсуши отчетливо понял, что если он соврет сейчас, дальше будет только хуже. Хисаши поймет и никогда не сможет ему больше доверять. А этого он не переживет. Ни за что.Он отложил расческу и повернулся к Имаи, глядя на него снизу вверх.– Да, – сказал он просто. Имаи протянул руку и взял его лицо в ладонь, Атсуши опустил глаза под его взглядом.– Это естественно, – Хисаши провел большим пальцем по его губам, и Атсуши не удержался от жаркого выдоха. – Он так тебя хочет.– Правда? – это прозвучало жалко.– Правда. Ты сам не чувствуешь?Атсуши вздохнул и потерся о его руку щекой.– Не знаю. Наверное. Я не очень понимаю, насколько он… всерьез.– Поверь мне, он совершенно серьезен.Атсуши сглотнул.– Я не могу его понять до конца, потому что он все время играет. То сводит все к шутке, то откровенно смеется. Но… мне приятно, когда он касается. Обнимает. – Атсуши зажмурился и заставил себя сказать это. – Когда целует.Хисаши улыбнулся, гладя его, и жестко спросил:– Ты бы хотел с ним переспать?Атсуши замер, не зная, что ответить, но Хисаши неожиданно продолжил:– Потому что я бы хотел. Но он смотрит только на тебя.Атсуши фыркнул и рассмеялся от неожиданности и облегчения. Так было понятней.– Серьезно?– Ага. Интересно же, как у него там все устроено. В целом.– Вряд ли как-то кардинально иначе.– Откуда ты знаешь? На Земле не запрещены положительные мутации. Вдруг у него член с присосками?– Думаешь, земные генные инженеры читают ту же мангу, что и ты?– Ты бы мог узнать. А потом рассказать мне.Шутка? Это же не может быть правдой. Или он правда хочет – именно так? Атсуши покачал головой, улыбаясь.– Ну нет, без тебя я с ним точно спать не буду. Пусть имеет в виду, что мы идем комплектом.Имаи кивнул, пристально разглядывая его. Провел еще раз пальцем по приоткрытым губам, хмыкнул, щурясь.– Что? – не выдержал Атсуши.– Ты думал, что я ревную.– Я бы ревновал, – честно ответил он.– То есть, ты вел себя так, чтобы я ревновал?Атсуши тяжело вздохнул. Имаи имел скверную привычку всегда докапываться до сути.– Не знаю. Наверное… – он поколебался. – Наверное, мне иногда просто мало твоего внимания. Ты никогда не показываешь другим, что я – твой.– Кому нужно и так об этом знают. Рэймонд – знает.– Да… Я понимаю. Это инстинктивное. Мне иногда хочется, чтобы ты сам взял и заявил на меня права. При всех. – Атсуши поморщился. – Я – стайное иерархичное животное.– Хочешь, чтобы я поставил тебя на колени и выебал при всех?Атсуши вздрогнул от горячей судороги в животе. Он должен был догадаться, что к этому идет, но каждый раз Хисаши начинал неожиданно. И от этого все ощущалось только ярче.– Да… – выдохнул он.– Трахнул твой рот и кончил на лицо.Атсуши зажмурился и прикусил губу, кивая.– Пока ты дрочишь прилюдно… Давай. Не стесняйся. Покажи.Как завороженный Атсуши распахнул полы юкаты и развел бедра в стороны, открывая полувставший член.– Ты любишь так… когда все смотрят.Хисаши подошел вплотную, задевая коленом, прижимая, и Атсуши невольно подался бедрами вперед, к его ноге. Хисаши взял его за волосы и притянул к себе, наклонился к самому уху и зашептал, касаясь губами:– Дай тебе волю, ты бы трахался со всеми подряд, да, Аччан? С местными, с внешними, с мужчинами, с женщинами… Ты так любишь, когда на тебя смотрят. Когда тебя хотят. Каждый раз устраиваешь целое выступление, чтобы я посмотрел, как мой Аччан стелется перед внешним, дает себя трогать и целовать, позволяет смотреть на себя с желанием…Атсуши застонал, жмурясь, вздрогнул от жалящего поцелуя в подставленную шею. Пульс гулко стучал во всем теле, член встал уже полностью, и было так сладко, так стыдно, и так жарко от слов Имаи.Прохладные пальцы скользнули по его члену, и он едва не задохнулся от яркости ощущений – по нежной кожице потекла, согреваясь, смазка.– А знаешь, – сказал Хисаши, толкнув его глубже в кресло, – пожалуй, мне стоит время от времени заявлять на тебя права. Потому что ты ведешь себя так, что даже Уоттс, который знает о том, что мы женаты, не стесняется тебя лапать. У меня на глазах.Он встал на колени над Атсуши, и тот положил ладони на его тонкую талию, провел по гладким белым бедрам, задыхаясь от восторга.– Поцелуй меня, – попросил он. – Пожалуйста.Хисаши коснулся его губ кончиками пальцев, заставляя всхлипнуть, надавил, скользя глубже. Прогибаясь в его несдержанных руках – тонкий, изящный, будто упругая ивовая ветвь. Атсуши потянул его к себе, облизывая его пальцы, прижимаясь ртом к груди, длинной шее, где бьется заполошная венка…– Я буду, каким ты хочешь, – выдохнул он в атласную кожу. – Распутным, целомудренным, покорным или дерзким… Только поцелуй меня. Поцелуй меня...Хисаши делал вид, будто колеблется, и это каждый раз разжигало в груди тот черный огонь, который Атсуши рисковал выпускать наружу только в их спальне, только наедине. Он охватил пальцами затылок Хисаши, притягивая его, сопротивляющегося, к себе, и впился в приоткрытый в немом удивлении рот, врываясь языком, забирая дыхание. Тот слабо застонал, пытаясь вырваться, но Атсуши был сильней, он жестко огладил бедро, нырнул пальцами между ягодиц – чистый, раскрытый, готовый… Мой.Усадить Хисаши на член получилось с первой же попытки, он только вскрикнул, закатывая глаза, запрокидывая голову и вцепляясь Атсуши в плечи. Подставляясь и позволяя пачкать шею и ключицы яростными поцелуями. Поднимаясь и опускаясь, насаживаясь до упора и сжимая внутри – горячий, жадный, влажный. Атсуши снова притянул его к себе, целуя в мягкие губы, прижимая языком скользкий упругий язык, выбивая жалобный стон…В какой-то момент все снова переменилось, и Хисаши уже держал его за горло, вжав затылком в спинку кресла, пристально смотрел в глаза и быстро двигался на члене, кусая губы, чтобы не стонать. Стонал за двоих Атсуши и уже не держал его, вцепившись подлокотники, чтобы не дрожали руки. Умоляюще смотрел на Хисаши, и тот время от времени приближался достаточно, чтобы попытаться поймать ртом его пересохшие губы. Самые сладкие поцелуи – украденные, выпрошенные в такие моменты, когда не остается самообладания, и можно только надеяться на снисхождение, на доброту и щедрость.– Пожалуйста, – шептал Атсуши, задыхаясь, – все, что захочешь… дай… дай мне… я все сделаю…Он почти жалобно вскрикнул, когда Хисаши наконец накрыл его рот своим, затыкая языком, трахая едва не до горла, сильно сжимая внутри и стискивая пальцами шею. И отпустил себя наконец, выгнулся в длинной и почти болезненной судороге, замычал, когда Хисаши еще несколько раз проехался тугой хваткой мышц по не успевшему опасть члену. А потом Имаи отпустил его рот, поднялся на коленях и загнал свой член между искусанных губ.Атсуши старался, глядя на него снизу вверх. У него кружилась голова от испытанного оргазма и недостатка кислорода, но Хисаши точно знал, что это он может выдержать. Будет счастлив выдержать – и трахал намеренно грубо и жестко, удерживая за волосы и не позволяя отстраниться.Хисаши не стал его пачкать в этот раз – выплеснулся в рот, дал проглотить, а потом поцеловал, обнял, пряча в своих объятьях, прижимая лицом к груди. Атсуши как обычно немного потряхивало после секса, но Имаи не отпускал его, гладил по волосам, и он быстро успокоился, подстроился к ровному ритму сердца под щекой.– Ты бы правда хотел? – спросил Атсуши после, когда они, насытившиеся и сонные, уже лежали в постели. – С Уоттсом?– Мне было бы интересно, – ответил Хисаши. – Я чисто теоретически хотел бы когда-нибудь попробовать втроем. Но я понимаю, что это не для тебя.– Я бы… – Атсуши прикусил губу. – Я бы мог постараться. С ним, если ты правда хочешь…– Спасибо, – Хисаши погладил его по груди. – Но это просто фантазия. А некоторые фантазии должны оставаться фантазиями.– Я…– Ты любишь принуждение, но это точно не то, к чему бы мне хотелось тебя принуждать. Серьезно. Оно того не стоит.Атсуши прижал его ладонь к своей коже прямо над солнечным сплетением, глубоко вдохнул и выдохнул.– Мне кажется, что я… что меня недостаточно, – сказал он наконец через силу. – Для тебя. Тебе нужно больше, чем я могу дать.– Аччан…– Подожди. Дай, я сформулирую. – Хисаши терпеливо ждал, хмурясь, и Атсуши закрыл глаза, чтобы не видеть его недовольства. – Я знаю свои слабые стороны, и ты знаешь их. Я всегда… одинаковый. Я всегда жду от тебя одних и тех же вещей и реагирую одинаково. Я… очень скучный. И очень консервативный. И время от времени я чувствую… что ты смиряешься с моей неумелостью. С моим неумением выйти за границы. И… я не хочу, чтобы однажды тебе стало так тошно от вечных ограничений, что ты будешь готов сбежать куда угодно, лишь бы не ложиться со мной в одну кровать. Я очень боюсь разочаровать тебя, Хисаши. Но я не знаю, что я могу сделать, чтобы этого избежать. Если только отпустить тебя.Имаи с неожиданной силой вырвал руку у него из пальцев и навалился сверху, сжимая горло и гневно глядя в лицо.– Нет, – сказал он четко. – Не смей.– Я…– Заткнись, – оборвал его Хисаши, надавливая ладонью под челюсть, совсем не так как во время секса, теперь это было чувствительно и в самом деле властно. – Не смей решать за меня, что мне нужно. Не смей упиваться своим ничтожеством. Я бы никогда, никогда не связал свою жизнь с человеком, с которым мне приходится смиряться. Я знаю все твои слабости, так же, как ты знаешь мои. Это нормально. Мы десять лет вместе, Аччан. И я никуда не уйду. Даже если ты попробуешь прогнать меня для моего же блага.Он отдернул руку, будто только сейчас понял, что делает, отвернулся и упал на спину рядом, а Атсуши судорожно вдохнул, содрогаясь от продравшего по коже озноба. И ощупью нашел ладонь Хисаши, сжимая, гладя, показывая, что все в порядке.– Прости, – тихо сказал Имаи, но Атсуши только сжал его ладонь крепче.– Это ты прости. Я тебя расстроил.Имаи стиснул зубы, жмурясь, и покачал головой. Атсуши давно не видел его настолько разозленным и подавленным.– Мы не всегда можем получить то, что хотим, – сказал Хисаши наконец. – Это нормально. Главное, чтобы у нас было то, что нам действительно необходимо. То, что мне необходимо – это музыка, группа и ты. Все остальное – приятные дополнения, без которых можно обойтись. Отсутствие сашими из фугу не сделает мою жизнь тошной и невыносимой. Но если я потеряю тебя… мне будет очень сложно найти баланс заново. Может быть даже невозможно.Атсуши очень хотелось спросить, что же в нем, таком обычном, особенного, что такой человек как Имаи может в нем нуждаться. Но он понимал, что это будет выглядеть как выпрашивание комплиментов. Он просто перевернулся на бок и прижался щекой к груди Хисаши.– Я буду с тобой, – сказал он. – Столько, сколько ты посчитаешь нужным. Просто знай… если тебе будет нужен кто-то еще… Я приму это.– Я тоже, – сказал Хисаши. – Если ты захочешь кого-то еще. Если ты полюбишь кого-то еще. Я не стану ревновать. Но и не отпущу тебя насовсем. Имей это в виду. Я тебя не потеряю.Атсуши зажмурился и прижался губами к влажной коже, обнял и прижался всем телом.– Спасибо, – прошептал он едва слышно. – Спасибо.Сама мысль о том, что можно полюбить кого-то еще, была почти кощунственной. В жизни Атсуши слишком мало констант, чтобы лишаться одной из них. Работа, группа, Хисаши – и Хисаши всегда был и будет оставаться на первом месте. Просто потому что именно он тогда, больше десяти лет назад, первым посмотрел на Атсуши так, что в груди дрогнуло. Потому что именно он заставил почувствовать. Потому что именно он дал все, что у Атсуши сейчас есть, именно он менял Атсуши, делая лучше, тоньше, умнее, профессиональнее – с каждым годом, с каждым днем, с каждым часом…Может быть, если бы события развернулись иначе… Может быть, тогда не было бы этой ошеломляющей, жизненно необходимой привязанности. Зависимости. И он бы мог хотеть других – мужчин, женщин, местных, внешних.Но сейчас Атсуши был счастлив слышать, что по своей воле Имаи его не отпустит, даже если увлечется кем-то другим. Это утешало. Вселяло уверенность.Все увлечения у Имаи шли волнами: три года назад на волне первого фестиваля и обустройства ?Фабрики BUCK-TICK? он вспомнил о давней идее с резонатором и полтора года только и делал, что играл с ним, экспериментировал и выдумывал самые невероятные сочетания издаваемых им звуков. У них в студии одна из комнат даже была специально отведена под склад образцов самых разных материалов, и Имаи мог сутками сидеть в этой комнате, издавая жужжание, треск и звон. На этой же волне они выпустили очень странный в музыкальном плане альбом, из которого широкая публика приняла только пару баллад, написанных Хиде, хотя и его стиль неминуемо подвергся общей трансформации. Зато из колоний приходили новости одна другой удивительней: на Новой Гиперборее образовался фан-клуб BUCK-TICK, а концертные агентства Авалона наперебой предлагали лучшие условия по организации выездного тура. Они даже вели какие-то переговоры на этот счет, но в конечном итоге лейбл посоветовал отложить гастроли – опять обострилась политическая обстановка. Новое громкое дело о сепаратистах, организовавших свое государство в виртуальной реальности, поставило под угрозу связи с колониями и Землей в принципе: несколько сотрудников посольств, как оказалось, на протяжении нескольких месяцев поддерживали канал связи с межпланетной сетью, и несколько сотен диссидентов, создав виртуальные личности, переправились через границу. Там им, по слухам, выдали новые тела, клонированные опять же из тайком вывезенных генетических материалов. Согласно же другим слухам, тела им были выданы совсем другие, так что теперь сепаратисты могли вернуться на Новую Японию по туристической или рабочей визе и продолжать вести подрывную деятельность, никем не узнанные…Были и другие версии происходящего, не менее дикие, в результате чего на какое-то время Новая Япония и вовсе прекратила выдачу виз – даже тем, кто уже бывал на планете неоднократно. Рэймонду Уоттсу повезло, что в момент всей заварушки он уже несколько месяцев как находился на Японии и точно не мог быть носителем сознания бывшего преступника. Но выехать и вернуться обратно у него бы уже не вышло. Он, конечно, жутко ругался, потому что рушились все его планы, но был вынужден сидеть и ждать, пока ветер не переменится.Эта безумная история, как оказалось, произвела сильное впечатление на Имаи. И следующей волной вдохновения, поглотившей его с головой, стала виртуальная реальность и все, что в ней происходит.Это было опасно, даже опасней организации фестиваля и высказываний об объединении музыкальных сцен, особенно в этот конкретный момент. И естественно, что Хисаши не мог выбрать никакую другую тему.Иногда Атсуши задавал себе вопрос: зачем Имаи так упорно лезет во все политические тенденции? Его правда волнует судьба так называемых сепаратистов, он действительно разделяет их идеи? Потому что идеи там были самые разные: от петиций за отмену выездных виз и призывов к более полной интеграции с остальным человечеством до реальной террористической деятельности, которая, якобы, могла сподвигнуть правительство уйти в отставку и дать дорогу молодой оппозиции. Между этими полюсами было все: и движение за отмену счетчиков SKS с призывами к равноправному социальному и медицинскому обслуживанию. И религиозные активисты, призывающие вернуться к истокам оомото: ?Единый Бог, единый мир, единый язык? - и слиться с остальным человечеством. И какие-то безумные независимые поселения в дальних уголках планеты, о которых ходили только странные, зачастую совсем фантастические, слухи. И уже совсем фольклорные злобные ненавистники земель Ямато, продающие внешним государственные тайны, поддерживающие планы Земли по захвату Новой Японии и всячески способствующие разработке этих планов.Сообщество сепаратистов было раздроблено, собственно, оно и сообществом не было, скорее, это была стихийная волна протеста, так и не нашедшая себе лидера и расколовшаяся на множество мельчайших фракций.Имаи же всегда был в стороне от общественных движений любого толка. Да, ему многое не нравилось – как и большинству, – просто потому что это было неудобно, неприятно, мешало его планам. Но социальные идеи… даже во время организации фестиваля он просто подкидывал материалы, вынуждая Атсуши с ними знакомиться, формировать свое мнение, подбирать наиболее точные, проникновенные слова для формулировок. Имаи ставил задачу: ему было нужно провести межпланетный фестиваль, чтобы вживую познакомиться с новыми тенденциями, завязать знакомства и показать японской публике, что внешние – не только далекая экзотическая картинка для любования. Что с ними можно и нужно сотрудничать. А потом, собственно, сотрудничать, не вызывая новых вопросов. Имаи хотел расширения границ. Атсуши подводил под его желание идейную базу, которая, кстати, отлично воспринялась публикой. BUCK-TICK даже на какое-то время стали общепризнанными выразителями чаяний прогрессивной молодежи, но Имаи это быстро надоело – подобный имидж было нужно поддерживать, а соответствовать чужим ожиданиям он всегда считал слишком скучным.И вот теперь – опять скандальная тема, и опять просто потому что он где-то что-то краем уха услышал, заинтересовался, внезапно углубился в тему, и теперь они все на рабочем собрании с представителями руководства лейбла убеждают нервничающих боссов, что не преследуют никаких политических целей. Сугубо исследовательские и развлекательные.– Вы же поп-группа, – с тоской сказал в самом конце один из наиболее лояльно настроенных к ним менеджеров. – Зачем вы вечно во все это лезете? Ну что бы вам не петь про любовь или хотя бы секс? Да все что угодно будет лучше.Имаи посмотрел на Атсуши, Атсуши кинул взгляд на Хиде, и через два месяца они записали самый откровенный, самый разнузданный альбом, какой только могло породить их общее воображение. Критики плевались, фанаты пребывали в недоумении, на телевидение их приглашать вообще перестали, опасаясь неоднозначной реакции зрителей. А руководство лейбла только рукой махнуло: ?Делайте, что хотите?. Правда, группе отрядили персонального юриста для консультаций, и теперь все публичные заявления, все интервью и даже вся лирика к песням шли через его визу.Атсуши это страшно взбесило, а вот Имаи только похихикал и с легким сердцем нырнул в свою лелеемую тему виртуальной реальности. Он ведь не собирался делать ничего незаконного. Он просто собирался развлечься и, может быть, кое-что еще.Потом Атсуши думал, что должен был понять, к чему все катится, заранее. Что был же момент, когда еще можно было повернуть назад. Что были звоночки.На самом деле никаких звоночков не было – все происходило ровно как всегда, ровно с той же степенью сюрреализма и нездоровой упертости, которые были свойственны Имаи всегда. Так что, когда прогремел набат, Атсуши оказался не готов.– Есть планы на сегодня? – спросил Хисаши как-то утром за завтраком. У них было несколько дней отдыха между концертами, обычно Атсуши проводил это время дома, валяясь в постели, читая, глядя в телеэкран или попросту не делая вообще ничего. Это сложно было назвать ?планами?, так что он только неопределенно повел плечом.– А в чем дело?– Хочу сводить тебя в одно место.Атсуши невольно нахмурился. Имаи знал его слишком хорошо, чтобы предлагать провести время за едой или выпивкой вне дома, да и вообще вытаскивать куда-то без веских причин во время законного отдыха. Значит, что-то действительно серьезное, где без него не обойтись.– Хорошо.Вопреки ожиданиям, это было просто кафе – одно из модных местечек в ?авалонском? стиле: плавающие по всему обеденному залу радужные голограммы, в которых можно было легко потеряться, как в лабиринте, и пульсирующие кислотными цветами стены с потолком. Атсуши почувствовал, что у него начинается мигрень, только переступив порог этого заведения.Имаи, понимая его растерянность, сжал его ладонь в своей и потянул куда-то вглубь переливающихся голограмм. Голограммы рябили и расплескивались цветными волнами в разные стороны, когда Имаи бесцеремонно проходил сквозь них, будто не замечая. Атсуши даже глаза прикрыл, послушно плывя за ним позади – как маленькая рыбка за крупным карпом.В результате они оказались в небольшой подсобке, и какой-то человек с радужными очками на носу бодро подскочил им навстречу из-за заваленного барахлом стола.– Имаи-сан! – он поклонился, улыбаясь. – Добро пожаловать. Как обычно?У Атсуши заныло в груди от нехорошего предчувствия. Что за ?как обычно?, о котором он в первый раз слышит?..Человек в радужных очках отвел их в еще меньшую комнатку с диваном и столиком, на котором стояла пара банок фруктовой газировки. Атсуши сел рядом с Имаи, чувствуя себя не в своей тарелке.– Вы будете одновременно? – спросил человек у него, и Атсуши вопросительно посмотрел на Имаи.– Да, Масанори-кун, – ответил за него тот. – Мы будем вместе. Вдвоем.Тот понятливо кивнул и скрылся за дверью. Имаи взял одну из банок, а вторую подвинул Атсуши.– Хочешь попить?Он покачал головой.– Может, объяснишь?– Сам увидишь, – усмехнулся Хисаши. – Тебе понравится.Он совсем не был в этом уверен, но постарался максимально расслабиться, глубоко вдохнул и выдохнул, как перед ответственным интервью.Масанори появился бесшумно, поставил перед ними маленькое блюдце, прикрытое салфеткой, и тут же исчез. Как во сне Атсуши смотрел, как Имаи убирает салфетку – таблетки. Две оранжевых продолговатых капсулы. От резко накатившего облегчения у него даже голова закружилась.– Ну и что это еще такое? – спросил он со смешком. – Контрабанда?– Можно и так сказать, – Хисаши взял одну из капсул и придвинулся к нему вплотную, провел гладким кончиком по нижней губе Атсуши, а когда тот послушно открыл рот, положил таблетку на язык. Атсуши думал, что тот даст ему запить, но Имаи набрал газировку в рот, а потом поцеловал его, и было сложно не рассмеяться в этот пузырящийся поцелуй со вкусом черного винограда. Свою таблетку Имаи проглотил без затей, и Атсуши придвинулся к нему ближе, чтобы поцеловать еще – даже если это был не сексуальный наркотик, секс в разнообразных состояниях получался занятным. В конце концов, ради чего-то же Имаи притащил его в этот подвал с подпольной наркотой. Зачем принимать что-то вдвоем, если не чтоб потрахаться со спецэффектами?Имаи тут же откликнулся, обнимая и запуская пальцы в волосы, но именно в этот момент у Атсуши внезапно поплыло перед глазами, внутри что-то щелкнуло, и он моментально отключился.Ему казалось, что сознание погасло только на долю секунды, но очнувшись, Атсуши обнаружил себя уже в совсем другом месте.Он лежал головой у Имаи на коленях, а над ними шумели высокие рыжестволые сосны. Откуда-то шел странный умиротворяющий шелест, и Атсуши приподнялся, чтобы посмотреть на его источник. И едва не вскрикнул от потрясения.– Что это? – спросил он. Имаи обнял его со спины, укладывая подбородок на плечо.– Это море.Это и правда было похоже на море – такое, каким его показывали в фильмах о Земле: бескрайнее волнующееся водное пространство под открытым небом. Сине-фиолетовое с розовыми отблесками по поверхности и белой пеной, наползающей на камни рядом с ними. Море, которого никогда не было на Японии.Атсуши зажмурился, качая головой.– Это был не наркотик, да?– Ну, в каком-то смысле…– Хисаши.Имаи поцеловал его в висок.– Это гораздо лучше любых наркотиков. Здесь может быть все, что угодно. Все, как угодно.Атсуши отстранился, поднимаясь на ноги, оглянулся по сторонам, зябко обхватил себя руками. Сосны тянулись вправо и влево до бесконечности. Прямо перед ними было море, и позади, метрах в пятидесяти – тоже. Песчаная коса Аманохасидатэ, утерянное сокровище Старой Японии… Почему такие бесполезные вещи застревают в голове намертво?..– Лучше бы это был просто нелегальный наркотик, – сказал он. – Ты давно сюда ходишь?– Пару месяцев. Здесь круто! – добавил он, заметив, что Атсуши болезненно поморщился. – Здесь есть много клевых мест с Земли, с Авалона, а Китеж – вообще чума! Можно отрастить себе жабры и жить под водой, представляешь?– Жить? – Атсуши постарался вложить в голос весь свой сарказм.– Да, если скопировать виртуальную личность…– Даже не заикайся об этом! – перебил его Атсуши, непроизвольно оглядываясь по сторонам. Вокруг, конечно же, никого не было, маленький специально отрисованный уголок для свиданий рисковых влюбленных – но кто знает, кто еще присутствует здесь невидимо? В этом огромный недостаток виртуальности – она уязвима. Здесь тебя в любой момент может подслушать злоумышленник. Здесь тебя в любой момент могут засечь спецслужбы, выискивающие сепаратистов.– Это безопасное пространство, – поняв, что его волнует, сказал Имаи. – Здесь можно разговаривать свободно, Масанори-кун держит хорошую защиту.– Выглядит как лав-отель, – пробормотал Атсуши себе под нос, и Имаи внезапно развеселился.– Нееет, это не лав-отель. Вот это – лав-отель.Атсуши моргнул: теперь они находились в гостиничном номере, претенциозно отделанном в черном и красном цветах. Наверное, Имаи думал, что ему понравится обстановка, но Атсуши неожиданно для себя разозлился.– Ты думаешь, это смешно? Хисаши… если узнают, что мы посещаем лав-отели в виртуальности, лейбл разорвет с нами контракт. Пострадают все. И ради чего?– Никто не узнает, – упрямо сказал Имаи.– А если узнают? Ты так хорошо знаком с этим Масанори? Может быть, он совсем не такой хороший специалист, как ты думаешь. Может быть, он только и ждет случая, чтобы поймать известного человека на посещении виртуальности, а потом шантажировать его?– Поверь мне, у меня гораздо больше возможностей для шантажа, чем у него, – тихо сказал Имаи, глядя в глаза, и Атсуши пробило ознобом. Это ведь не значило?.. Это значило…– Зачем? – спросил он беспомощно. – Зачем ты это делаешь? Эти люди…– Я хочу, чтобы ты не боялся больше.Атсуши растерялся.– Не боялся? Да я в ужасе, Хисаши…Имаи нетерпеливо мотнул головой.– Я имею в виду… Здесь можно остаться навсегда. Вечно. Это ведь практическое бессмертие.– Бессмертие? Это имитация жизни, разве ты сам не видишь?Имаи отвернулся.– Кто знает, есть ли большое отличие между жизнью и ее имитацией, если имитация совершенна?Атсуши медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Если Имаи делает это для него, то… это гораздо хуже простого любопытства или рискованных развлечений со скуки.– В любом случае жизнь в виртуальном мире – это не жизнь.– Даже если ты не видишь разницы?– Да невозможно не заметить разницу!Имаи снова повернулся к нему и посмотрел в глаза.– Правда?В тот момент мир вокруг на какое-то мгновение потерял четкость, все контуры окружающих предметов раздвоились и смазались. Это длилось долю секунды, но Атсуши успел заметить, что только стоящий напротив него Имаи оставался таким же, как был. А потом он будто демонстративно пропал и возник снова – уже на шаг ближе. Атсуши пошатнулся, теряя дыхание, и Имаи крепко подхватил его под локоть. Это было похоже на самый страшный кошмар, иррациональный ужас происходящего хлестал паникой будто кнутом, побуждая вырваться и бежать со всех ног прочь. Надвигалась катастрофа. Ужасное бедствие.– Что ты сделал? – тихо спросил Атсуши, едва удерживая себя в руках, чтобы не сорваться в истерику.– Это мир только для нас, – сказал Имаи горячо, обнимая его и прижимая к себе. – Мы можем оставаться здесь столько, сколько захотим. Мы можем жить здесь вечно. Понимаешь?Атсуши понимал. Даже слишком хорошо. Бедный Имаи. Бедный он сам.– Вечность – пока кто-то не выдернет шнур из розетки и не обесточит сервер.– Нет, – Имаи помотал головой. – Эта технология не привязана к одному серверу. Чтобы уничтожить цифровую личность, нужно отключить все серверы сети, а на это никто никогда не пойдет. Аччан… мы будем не первыми. Таких как мы – очень много. Люди, которым не нравится то, что происходит в Японии, уже давно переходят жить в виртуальное пространство или вообще… отправляются туда.– Я знаю, – сказал Атсуши, отстраняя его и заглядывая в лицо. – Такие люди называются сепаратистами и подлежат немедленной разборке. Имаи… ты понимаешь, что ты натворил? Если кто-то узнает о том, что ты… Тебя заберут.Имаи моргнул.– Но я все равно останусь жив. Они не смогут меня убить.Атсуши, пошатываясь, отошел и сел в виртуальное кресло, закрыл лицо ладонями. Все из-за него. Это все из-за его дурацких страхов.– А еще, – сказал Имаи, садясь на пол рядом и укладываясь щекой ему на колено, – если мне надоест в виртуальности, можно будет клонировать новое тело и переселиться в него. Круто, да?– У нас нет таких технологий, – устало ответил Атсуши, уже зная, что услышит в ответ.– А там – есть.Атсуши наклонился и поцеловал его в висок. Виртуальность или нет, но волосы Имаи пахли ровно так же, как и всегда. И от этого запаха наворачивались слезы на глаза.– Ну, в крайнем случае, можно отрезать от себя по куску и отправить посылкой, – сказал он с невеселым смешком. – Может, выросшие там Хисаши и Атсуши будут более счастливы.– Я счастлив с тобой, – тут же сказал Имаи.Ты нас убил, подумал Атсуши с удивившим его самого спокойствием. Даже если наши виртуальные копии будут вечно болтаться в сети, нас – нас самих – уже не будет. Мы не будем плакать, не будем непроизвольно смеяться, не будем хотеть друг друга, вздрагивать от прикосновений и терять голову от запаха чужих волос. Биохимия мозга не будет работать, потому что не будет мозга. Будет только имитация реакций. Тщательно записанная и выверенная, раз и навсегда одинаковая. Даже если просчитать и записать все варианты возможных реакций, в сети просто не найдется достаточно раздражителей, чтобы эти реакции вызывать… Впрочем, что он знает о технологиях оттуда? И какое ему дело до того, что он не в силах изменить. Теперь им просто придется жить с тем, что есть. Уж сколько получится.По крайней мере пока у него еще было собственное тело. Атсуши мог выходить на сцену и сражаться с ним, заставляя делать то, что ему нужно. Хисаши тело всегда… не то что мешало, но зачастую приводило в недоумение. Он сможет читать, смотреть, слушать и писать музыку даже в цифровом виде. А вот Атсуши умеет только петь. Что он будет делать в виртуальном мире? В виртуальности, где можно взять себе любую внешность, его лицо станет просто одной из искусственных личин. Его голос – записанными заранее сэмплами. У него нет ни интересов, ни жизни за пределами группы и постели Имаи. Кем он останется там? Только постельной принадлежностью, о которой Хисаши через какое-то время забудет, потому что потребностей тела не останется, а вечность… Вечность – это очень долго.Атсуши не думал, что старый сценарий из детства когда-нибудь повторится снова, но все было так же, как тогда, в болезненные восемнадцать: Имаи уходил вперед, в новую жизнь. И он вроде бы звал Атсуши с собой, разворачивал перед ним все возможности и перспективы… И как и тогда Атсуши отчетливо понимал: они из разных каст. Этого не изменить.Конечно же, Атсуши пойдет за ним, если не будет другого выхода. Будет включаться в его присутствии, радовать, насколько останется способен в таких обстоятельствах, и – выключаться в одиночестве. Может быть, это будет даже не самым плохим вариантом развития событий. Как хайдор, как он хотел раньше, когда еще не знал, что может получить что-то больше и лучше. Только любовь и ласка, и никаких переживаний о собственной никчемности в одиночестве.Они больше не говорили об этом в тот день. Вернее, Имаи пытался, но Атсуши только отмалчивался – ему нужно было пережить произошедшее внутри. Одна мысль о том, что он сам подтолкнул Хисаши к этому, подал ему идею поиска вечной жизни, приводила его в оцепенение. Хисаши хотел ему помочь, но в результате влип так, что мог погибнуть. Все эти рассуждения о жизни в виртуальном мире – они базировались на самом лучшем сценарии. На сценарии, когда им позволяют уйти в виртуальность, позволяют делать там что угодно.Но ведь им никто не позволит. И даже если они туда сбегут, бросив всех, бросив своих… Их будут преследовать. Ребят, семьи, всех – будут преследовать и подозревать в связях с ними. Это будет вечная жизнь в бегах, а еще… А еще они умрут.Имаи так просто говорил об этом. Как будто переселиться в виртуальность – это щелкнуть тумблером: вот ты здесь, а вот уже там. Но все будет не так. В сети останутся только их копии, снятые в какой-то момент времени, а они сами будут разлучены, умертвлены и разобраны на части. И этот промежуток – между записью копии и смертью – придется пережить. Страх, и боль, и отчаянье, и…Атсуши никогда раньше не интересовался, что именно происходит с теми, кто приговорен к разборке. Как это вообще происходит. Ему было достаточно знать, что однажды это просто случится с ним, если в его жизни что-то не изменится. Потом пришел Имаи и изменил вообще все – и Атсуши забыл. Выкинул из головы такой вариант развития событий как неактуальный.А теперь угроза вернулась, и он понял, что боится. Не за себя – он-то переживет все, что необходимо. Он заранее смирился с тем, что придется умереть. Да, плакал, боялся, бился и корчился от страха. Но смерть так часто стояла рядом, что он привык к ее холодному дыханию за плечом.А Хисаши….Мысль о том, что Имаи придется умереть и, возможно, очень скоро, выбила почву у Атсуши из-под ног. К этому он был не готов и смириться никак не получалось.Он искал информацию и находил только самые общие слова про ?гуманную эвтаназию преступников? и ?хранение жизнеспособных органов в стазис-поле?. Зато узнал, что еще триста лет назад, когда только был введен принцип ?ий нэ сидзё сюги?, а Япония получила технологию разборки на органы, все было совсем иначе: приговоренные разбирались на части постепенно. Они могли по несколько дней, а то и недель оставаться живыми – без рук, без ног, без глаз, без одной из парных частей тела, пока не найдется претендент на жизненно важный орган. Тогда агония заканчивалась. Это считалось дополнительной мерой пресечения для особо провинившихся преступников: они страдали. И все знали о том, что их ждет в случае нарушения закона, поэтому, якобы преступлений было гораздо меньше.Правда, земляне были почему-то против такого применения подаренной технологии. Они настояли на том, что если уж тут собираются использовать преступников как доноров для трансплантации, то пусть хотя бы делают это гуманно. Так Япония получила стазис-поле, которое, разумеется, использовалось теперь почти во всех областях – от пищевой промышленности до косметологии. Земляне предпочли закрыть на это глаза. Как и на то, что с внедрением системы искусственного интеллекта в судебную практику обвинительные приговоры со смертной казнью стали выноситься гораздо чаще и по большей части молодым и здоровым гражданам – тем, чьи органы имели ценность. Хирургия в частности и некоторые направления консервативной медицины в целом пришли в упадок – теперь проще было заменить негодный орган, чем оперировать или долго лечить пораженный болезнью. Да, беднякам еще требовалась хирургия – их SKS часто не хватало на пересадку органов, но и качество оказываемых им медицинских услуг было низким по сравнению с прошлым.Атсуши читал это все – и в открытых источниках, и в тайных, заблокированных для случайного посещения уголках сети – и не мог не думать о маме. Об отце. Обо всем, что происходило в его детстве, и никому не было до этого никакого дела. Он неожиданно для себя вспомнил Акиру Мибу – маленького мальчика, с которым вроде как дружил еще в детском саду. Однажды тот не пришел в сад и больше там никогда не появлялся. А у Атсуши больше не получилось завести ни с кем приятельства – он остался один, и только несколько лет спустя узнал, что Акиру и его мать забил до смерти отец – такой же буйный алкоголик, как и его собственный. Он получил за это семь лет на фабрике, а потом вернулся в Фудзиоку и женился снова. И жена содержала его – пораженного в правах, безработного, больного, убийцу, который периодически ее поколачивал – до конца его дней.Атсуши не думал об этом раньше – память вытесняла такие эпизоды.Как мама попадала в больницу с побоями и сердечными приступами, как отец сломал руку Хироши, как все вокруг все это видели, в том числе и полицейские, но ничего не делали, даже не пытались припугнуть отца.И как после дурацкого нападения на гражданина с высоким SKS двое молодых безродных парней без суда и следствия были направлены ИИ на разборку, а третий, наследник богатой семьи, отделался всего лишь внушительным штрафом.И как их хороший приятель из другой группы так усердно налегал на алкоголь, что менял печень едва ли каждые три года – он мог себе это позволить, его обожали поклонники. А мама Атсуши – так и не смогла дождаться нового сердца и умерла тогда, когда только-только избавилась от вечного ужаса в своей жизни…Имаи по большей части было всегда плевать на политику. Его занимали собственные ощущения и находки. Атсуши по большей части всегда было плевать на все, кроме благополучия своей стаи. Но сейчас Атсуши чувствовал внутреннее сопротивление, неприятие Имаи – оно было похоже на натянутую дрожащую струну. Хисаши не нравилось то, что происходило вокруг, и чем дальше, тем сильней звенела в нем эта струна.Возможно, он ввязался в происходящее не из одного любопытства и желания найти лекарство от страхов своего партнера.Возможно, Атсуши мог бы понять и разделить его убеждения. Но об этом Имаи молчал – чем сильней его что-то задевало, тем более скрытным и замкнутым он становился. Из всех глубинных чувств, испытываемых им ежесекундно, он умел говорить только о любви – и то, часто с неловкостью и стеснением.– Это как бэкап данных, – сказал Имаи неделю спустя, когда Атсуши все-таки потребовал от него подробного объяснения, что именно он с собой сделал. – У меня есть встроенный передатчик, и я синхронизируюсь с виртуальной копией со скоростью нейронов мозга. То есть, я одновременно существую в реальности и в сети. Могу заниматься разными делами и при этом все равно оставаться одним и тем же человеком.– Это же с ума сойти можно, – сказал Атсуши.– В том и дело, что нет! – Имаи был явно в восторге и от своих новых возможностей, и от того, что Атсуши все-таки смирился с происходящим. – Сейчас виртуальный Имаи читает книгу про культуру новокитежских ама, и все, что он читает, остается в моей памяти в режиме реального времени. Но при этом я разговариваю с тобой, и чтение книги мне не мешает. Как будто я раздвоился, но при этом остался одним собой. Это же как мы всегда мечтали: быть одновременно в двух местах, делать одновременно два разных дела…– Я никогда о таком не мечтал.Хисаши посмотрел на него укоризненно.– Тогда просто порадуйся за меня, Аччан. У меня сбылась мечта.Атсуши невольно улыбнулся, качая головой.– Ну да, теперь мы точно можем заняться сексом втроем, – хмыкнул он саркастически, и тут же пожалел о сказанном, наткнувшись на застывший взгляд Имаи.– Почему мне первому не пришло это в голову? – сказал тот с воодушевлением.– Я пошутил.– Да какие тут шутки!– Ты чокнутый.Имаи дернул его к себе за руку, и Атсуши тут же подался, прижимаясь, глядя в мерцающие скрытым внутренним огнем глаза. Обнял за шею, а потом провел рукой по груди и вниз, мягко сжал, облизывая губы.– Ну что, – шепнул он, поглаживая Хисаши. – Твой второй ты все еще читает книжку?Имаи медленно покачал головой, не сводя завороженного взгляда с его рта.– Жалко… – протянул Атсуши и снова облизнулся напоказ. – Ты же всегда мечтал одновременно трахаться и узнавать что-то новенькое.Имаи неожиданно жестко перехватил его за запястье и сжал, не позволяя двинуться.– Когда я с тобой, мне для этого не нужен виртуальный двойник.– Да?..– Я узнаю новое каждый раз, – Имаи коротко поцеловал его и отстранился прежде, чем Атсуши успел ответить, – каждый раз, когда трогаю тебя.Он направил ладонь Атсуши к его собственному паху, прижал, показывая, чего хочет, и тот послушно расстегнулся и запустил ладонь себе в брюки. Член был тоже послушным – он встал сразу же, как только Хисаши этого захотел. Все его тело отзывалось на приказы и желания Имаи, будто он был покорной марионеткой в его руках.– Когда смотрю на тебя, – продолжил Имаи, не сводя глаз с его паха. Под его взглядом было так жарко, что у Атсуши моментально пересохло во рту. Хисаши нетерпеливо сжал его ягодицы, отпустил, а потом легко опустился на колени и посмотрел снизу вверх.– И когда беру тебя, – сказал он, и Атсуши будто в трансе направил головку члена между его губ, дрожа от ласковых влажных касаний языка. Положил ладонь на затылок Хисаши, против воли нащупывая в волосах крохотную неровность вживленного передатчика данных. И тот вздрогнул, закатывая глаза, застонал так горячо, будто Атсуши приласкал его самое чувствительное местечко.Наверное, с этим можно жить, подумал Атсуши, гладя его уже специально. Наверное, Хисаши прав. Он ведь всегда оказывается прав.Конечно же, он не смог отказать – они приходили в подсобку при авалонском кафе еще не раз, и было все, что только мог пожелать Имаи. И секс, и прогулки под чужими небесами, и странные встречи со странными обитателями сети. Имаи не раз предлагал ему завести собственную виртуальную копию, но Атсуши раз за разом отклонял это предложение. Он вообще был не уверен, что кто-то кроме Хисаши способен без последствий для психики выдержать постоянный двойной поток информации. Атсуши – точно не был способен. Он и с обычной реальностью справлялся с трудом.Виртуальный двойник что-то изменил в Имаи – но что, Атсуши никак не мог уловить. Наверное, вопреки опасениям, дело было в том, что Хисаши стал более явно присутствовать в окружающем мире. Раньше он часто выглядел сонным, погруженным в себя, закрытым и запертым на сто замков. Теперь, вероятно, потребность в уединении и самосозерцании перешла виртуальной копии, а реальному Имаи досталась его же наблюдательность, невероятная чувствительность к малейшим изменениям и музыка. У Хисаши всегда были странные отношения с музыкой, которую он создавал – он воспринимал ее не просто как набор звуков, но и образов, цветов, тактильных ощущений. У него вообще часто путались чувства восприятия – то еда оказывалась слишком громкой, то музыка – шершавой, то постельные ласки – синими. Ему было сложно найти общий язык с другими людьми, когда он увлекался, поэтому и Атсуши, и их многолетний бессменный звукорежиссер давно уже составили себе словарики для общения с Имаи в запале.Но сейчас Имаи почти не путался ни в жизни, ни в работе. Он был очень воодушевлен и при этом предельно сосредоточен. И – не внутри себя. Это немного настораживало, но Атсуши решил, что эта перемена – однозначно к лучшему.Тем временем все шло по плану: они благополучно выпустили альбом, который еще задолго до выхода первого сингла получил славу скандального и теперь разлетался как сезонная новинка в недавно отрекламированном по телевидению кафе. Лейблу пришлось дважды заказывать дополнительный выпуск мерчендайза и трижды – печать материальных носителей, которые обычно покупали только совсем уж продвинутые ценители или коллекционеры.Рутина затянула с головой: опять интервью, реклама и продвижение на разной степени адекватности передачах. Опять нужно было формулировать свою социальную позицию, и сейчас это давалось особенно тяжело, потому что Атсуши не очень-то верил в то, что говорил.Он пытался убедить интервьюеров в том, что посыл их работы не имеет никакого отношения к политике, что речь идет только о волшебном мире воображения, о месте, где сбываются мечты, где можно пережить самые счастливые моменты заново. О том, что неосторожное обращение или пресыщение виртуальностью ведет к сумасшествию и смерти, что у любого явления есть две стороны – светлая и темная. О том, что другие законы бытия нивелируют все твои достижения, и как страшно понять, что ты – просто кусочек пустоты, зашифрованный сложными алгоритмами в череду нулей и единиц…И это все было абсолютной правдой.За исключением того, что кроме этой правды была и другая: Атсуши боялся не какой-то там абстрактной виртуальности. Он боялся вполне конкретного момента, когда за Имаи придут. Он знал, что рано или поздно это все равно случится, сотни раз представлял себе, что будет говорить, как реагировать, составил себе подробный план действий…Но, конечно же, оказался не готов именно в тот момент, когда это произошло на самом деле.Они закончили первую часть тура и возвращались в Токио на неделю отдыха. Уставшие и довольные, они вышли из скоростного поезда на перрон и дошли до вокзала в обычном уютном молчании – даже братья не болтали, так вымотались и хотели поскорее добраться до дома.Людей было много, но никто не обращал на них внимания: или не узнавали без грима и костюмов, или просто публика в первом классе была такая, которая не интересуется современной музыкой.Полицейские оказались рядом неожиданно – вот Атсуши еще думает о чем-то своем, связанном с последним концертом, вот он поднимает взгляд, и тот упирается в полицейский значок на груди стоящего напротив человека. Его будто током дернуло от осознания: вот. Этот момент наступил. Только в голове почему-то не было ни стройного плана действий, ни хоть одной из заготовленных заранее фраз. Только ураганная паника и загрохотавшее в ушах сердце.Атсуши затравленно огляделся по сторонам – их было пятеро. Совершенно одинаковых на лицо, в одинаковой форме и надвинутых на лоб кепках. Он вцепился в руку Хисаши, но тот выдернул ладонь сам, отстраняясь. Полицейские оттеснили их, сомкнулись плечами, отделяя Имаи от остальных.– Что происходит? – громко спросил Атсуши, чувствуя, как его начинает колотить. – В чем нас обвиняют?– Имаи Хисаши обвиняется в государственной измене, – ближайший офицер наоборот приглушил голос, он глядел на Атсуши почти с сочувствием.Глухо ударило в затылок. Это значит… это значит… Значит, все. Сейчас. Именно сейчас.Он смотрел на Хисаши и не мог отвести глаз. Тот был явно испуган, но заметить это можно было только по поджатым губам, в остальном его лицо было привычно непроницаемым.– Мы можем… – Атсуши сглотнул сухим горлом, не сводя глаз с бледного лица. – Я могу что-то сделать? Любой штраф, все что угодно.– Мера пресечения уже выбрана, – сказал офицер. – Мне очень жаль.Он кивнул остальным, и они отступили, плотно окружая Имаи, будто бы тот попытается вырваться и сбежать. Атсуши в беспамятстве шагнул за ним следом, но его удержали.– Хисаши, – сказал он едва слышно, чувствуя, что горло перехватывает, воздуха не хватает. Имаи обернулся, поймал его взгляд, беззвучно шевельнул губами, поднял руку и будто в замешательстве потер затылок, пристально глядя в глаза. И тут же отвернулся, его заслонили черные спины в форменных рубашках, и Имаи исчез, потерялся в шумной толпе.Атсуши не помнил, что было дальше. Он будто провалился в кроличью нору и летел по ней, все ускоряясь, слыша только свист в ушах и чувствуя, что еще немного, и сердце разорвется от переполняющей его крови. Ему заглядывали в лицо – Хиде, Ании, Юта. Они что-то говорили. Держали его за плечи, за руки. Он не слышал ни слова, почти ничего не видел, перед глазами только стояло бледное, ни кровинки, лицо Хисаши. Его расширившиеся зрачки. Его шевельнувшиеся губы.Как он оказался дома, он тоже не знал, но пришел в себя Атсуши уже на кровати в собственной спальне. Медленно моргнул, приподнял голову с подушки и обвел взглядом остальных – они находились здесь же. Хиде сидел рядом с ним на постели и держал за руку, Ании подтянул кресло к кровати и сидел в нем, а Юта устроился прямо на полу.Заметив его движение, Хиде протянул свободную руку в сторону, и Юта тут же сунул ему бутылку с водой. Он помог Атсуши приподняться, и напоил его, придерживая под затылок, а затем уложил обратно на подушку.– Конечно, бред, – сказал Ании, явно продолжая разговор. – Они сами это прекрасно понимают. Какой из него сепаратист? Если так брать, так мы все – сепаратисты. Что? Мы все в этом участвовали. Но мы – тут, а его забрали. Почему, спрашивается?– Нет, – хрипло сказал Атсуши. – Дело не в этом. Хисаши… он записал виртуальную личность.Юта выругался и ударил кулаком по полу, Ании сморщился, качая головой.– Идиот. Нет, ну… ну зачем?!– Ты же его знаешь, – неожиданно сказал Хиде. – Он не терпит полумер.– Ага. Не терпит он. А теперь… – Ании махнул рукой, встал и отошел к окну. Атсуши почему-то очень отчетливо видел, как дрожит его рука, когда он тянется в карман за сигаретами и закуривает.– То есть, это значит… – неожиданно высоким голосом сказал Юта и осекся, глядя с отчаяньем Атсуши в глаза. Он заставил себя сесть в постели.– Еще есть шанс, – сказал он, не глядя ни на кого. – Не спрашивайте, ладно? Это… если получится, нам придется уехать.Ании со свистом вдохнул. Бросил окурок под ноги, затоптал и быстро вышел из спальни, спустя пару секунд хлопнул входная дверь.– У него семья, – зачем-то сказал Юта. – Им придется объяснить. И убедить.Атсуши посмотрел на него непонимающе.– Если мы уезжаем, – пояснил Хиде как само собой разумеющееся. Мы – это были не Атсуши с Имаи. Мы – это всегда были все. Все вместе.– Мы что-то можем сделать? Помочь? Чтобы получилось.Атсуши помотал головой, чувствуя, что слезы наворачиваются на глаза от благодарности и очередного осознания. Хиде обнял его, и он расплакался ему в плечо, выплескивая застоявшееся нервное возбуждение. А тот гладил его по спине и, кажется, тоже плакал.Времени было в обрез – они приехали в Токио утром, а сейчас небо уже гасло, сколько времени он провел в прострации? Не меньше пяти часов. Но, отправив Хиде и Юту по домам, Атсуши тщательно и не спеша привел себя в порядок. От того, как он будет выглядеть, может зависеть жизнь Хисаши и его собственная. Хорошо, что ему хотя бы не нужно изображать жизнерадостность и веселье – обстоятельства не располагали. Но он уже давно умел выглядеть красивым даже с глазами, полными слез.А вот Рэймонд Уоттс, надо сказать, выглядел так себе – от него несло виски, глаза покраснели, а небритая физиономия выглядела опухшей. Он обнял Атсуши с порога, уткнулся ему в плечо и шмыгнул носом, а потом поволок в дом, как паук муху – здоровенный, со своими длинными волосатыми конечностями, что-то беспрерывно бормочущий под нос.– Как же так, – сказал он, вталкивая Атсуши в самую маленькую из гостиных, и тут же направился к столу, на котором стояла бутыль виски и стакан. – Это все бред какой-то, я не понимаю…Он плеснул себе в стакан, оглянулся.– Будешь?Атсуши помотал головой. Если выпить, конечно, все получится проще и естественней, но потом ему нужно будет действовать четко и быстро, а та доза алкоголя, которая позволила бы ему перетерпеть предстоящее без проблем, скоро из организма не выветрится.Он подошел к Рэю и забрал у него из рук стакан.– Не надо.– Да… – Рэй яростно потер руками лицо. – Извини. Я услышал утром и… у меня голова кругом. Я тебе звонил.Атсуши кивнул.– Я не мог ответить.– Тебя вызывали в полицию?Он покачал головой.– Нет, это не то обвинение, при котором требуются чьи-то показания. Достаточно просто… – он зажмурился и сглотнул. – Неважно. Я… пришел просить тебя о помощи.Рэй вскинул кудлатую голову, глядя на Атсуши с надеждой.– Меня? Я могу чем-то… Конечно! Что? Что нужно?Атсуши облизнул губы. Это было сложно. Сложней, чем он себе представлял.Он шагнул к Рэю вплотную и положил ладони ему на грудь, глядя снизу вверх, прижимаясь всем телом. И почувствовал, как тот вздрогнул, инстинктивно обнимая за талию, притягивая ближе. Глядя на приоткрытый рот и невольно склоняясь ниже. Хорошо.– Это может быть опасно, – сказал Атсуши. – Действительно опасно. И все, что я могу предложить взамен, перед тобой.Широкая ладонь скользнула по спине, и это не было неприятно, даже наоборот, будто… немного утешало. Он мог хоть что-то сделать.– Слушай, – сказал Рэй наконец, отводя глаза и выпуская его из рук, отступая назад. – Хисаши – мой друг.– То есть?– То есть, я бы и так сделал все, чтобы его вытащить! – он посмотрел на Атсуши с обидой и гневом. – Зачем ты так?Атсуши помолчал, глядя сухими глазами в сторону. Глупо. Ничего не выйдет.– Я готов на все, – сказал он наконец бесцветно. – Просто чтобы ты знал.– Перестань строить из себя жертву.Атсуши глубоко вздохнул и сел на диван, потирая лицо ладонями.– Как-то слишком часто мне это говорят.– Потому что ты ведешь себя как идиот, – проворчал Рэй, усаживаясь рядом и кладя руку ему на плечи. – Ну? Что можно сделать? У меня есть знакомые ребята в посольстве, мы можем… я не знаю. Попробовать затормозить суд.Атсуши безрадостно рассмеялся.– Суд… Нет никакого суда. Такие преступления не рассматриваются, решение принимает система ИИ, она, как считают, не ошибается.– Серьезно? Вы доверяете автоматике выносить смертные приговоры?Атсуши кивнул.– Это обычная практика. Если принято решение о разборке, оно выполняется сразу же после ареста.Рэй убрал руку, будто обжегшись.– То есть…– То есть, Хисаши уже нет.Рэй помертвел лицом, сдавленно выругался и подскочил. И тут же сел обратно.– И что теперь? – спросил он беспомощно. Атсуши посмотрел на него и тут же отвернулся.– Теперь у нас очень мало времени, – сказал он. – Разборка уже началась, и очень скоро части его тела могут разойтись нуждающимся по всей планете. Нужно сделать так, чтобы какая-то часть из них оказалась у меня. У нас с Имаи стопроцентная совместимость, и если я, скажем, попаду в аварию уже сегодня, у меня достаточный рейтинг SKS, чтобы получить нужные внутренние органы, плюс у меня приоритет как у родственника…Он глянул на Рэя искоса, его лицо выражало ужас и оторопь. И даже немного – отвращение. Что ж, этого следовало ожидать. Именно поэтому Атсуши собирался переспать с ним до этого разговора, а потом сыграть на чувстве долга.– После того, как все пройдет успешно и я восстановлюсь, ты… ты должен оформить мне визу на Землю. И там помочь мне найти специалистов, которые клонируют Хисаши из тех тканей, что будут во мне. Он говорил мне, что это возможно… Что у вас делают так.Он осекся, закрывая лицо ладонями. А если нет? Если нет никакой надежды? Тогда останется только одно…– Ну, допустим, – сказал Рэй напряженным голосом. – У тебя есть копия его сознания? Актуальная?Атсуши кивнул, не отнимая рук.– Ее вывезти будет сложней после всех этих скандалов… Я сделаю. Это я сделаю.Атсуши судорожно перевел дыхание, поднял голову, глядя на него.– Но?..Рэй помотал головой.– Это все обязательно? Зачем такой риск? У тебя же наверняка осталось что-то… Я не знаю. Волосы на расческе? Сперма на салфетке?Атсуши покачал головой.– Разве что волосы… можно где-то поискать. Хотя вчера дом запускал цикл уборки. Но сколько ты дашь шансов, что из волос получится выделить жизнеспособную ДНК для быстрого клонирования?– А сколько ты дашь шансов, что пойдет так, как ты задумал? – зло спросил Рэй. – А если ты не выживешь? Тогда что? Все?– Тогда ты повезешь за землю наши волосы, – сказал Атсуши. – Если найдешь. И наши шансы будут равны.– Аччан…– Я не буду жить без него.Рэй смотрел на него больными глазами – огромный, светлокожий, громкий и немножко нелепый. Атсуши поднялся и шагнул к нему, снова обнял, пряча лицо у него на груди.– Пожалуйста, – попросил он. – Помоги нам.Рэй медленно обнял в ответ, сжимая крепко, почти до боли. Ткнулся губами в волосы.– Чокнутый, – сказал он с болью. – Я думал, из вас только Хисаши сумасшедший, а вы оба… Друг другу под стать. Психи.– На это все будут нужны земные деньги, и…– Заткнись, – потребовал Рэй и, не удовлетворившись этим, просто зажал ему рот ладонью. – Просто заткнись. Я все сделаю. Тебе не нужно… не нужно спать со мной, чтобы я сделал то, что должен.Атсуши высвободился и слегка отстранился, глядя на него с легкой печалью.– Не знаю, в каком виде я буду завтра. Так что, возможно, это последний шанс воспользоваться этим всем.Рэй покачал головой, провел большим пальцем Атсуши по губам, и тот опустил ресницы, приоткрывая рот, предлагая.– Два психа, – повторил Рэй надтреснувшим голосом. – Два влюбленных подростка без тормозов. Тебе сколько лет, пятнадцать, Джульетта хренова?.. Если ты испортишь это лицо, я и тебя клонирую, понял? Имаи мне не простит такого надругательства.Он порывисто притянул Атсуши к себе и поцеловал – жестко, жадно, отчаянно. А потом оттолкнул от себя:– Иди. Спасай того, кого так любишь.– Я слышал, – сказал Масанори, едва он вошел в маленькую подсобку авалонского кафе. Атсуши устало кивнул: хорошо, что не придется ничего объяснять.– Он в полной безопасности, я время от времени захожу к нему и проверяю…– Спасибо.– Хотите с ним поговорить?– Я хочу… сделать свою копию. Или как это называется.Масанори явно обрадовался.– Это круто! В смысле… Так вам обоим будет легче. Я поставлю вам чип…– Нет, – оборвал его Атсуши. – Не нужно чип. Просто… Все, что есть на данный момент.Масанори смотрел на него с грустью и сочувствием.– Я понимаю, – сказал он тихо. – Я вами восхищаюсь, Сакураи-сан.Было стыдно – Масанори на самом деле не понимал. Не понимал, что он собирается цепляться за жизнь до последнего, что он предлагался внешнему, что он готов на предательство Родины, на побег… готов на все, лишь бы вернуть Хисаши. Единственное, на что он не готов – это смириться и принять произошедшее. Никогда не был готов. В нем нет ни капли благородства.Имаи был здесь – один. Привычная комната места их обычных встреч превратилась в зеркальный лабиринт с острыми углами, и с каждой грани смотрели огромные лица – застывшие, с отчаяньем в распахнутых глазах, плотно сжатым ртом. А сам, настоящий Имаи сидел в центре голого пространства на табурете и смотрел в пол, опустив голову и стиснув ладони на коленях.– Хисаши?..Он вскинулся на голос почти со страхом, лица с зеркал пропали, сменившись темнотой, а потом и сами зеркала исчезли – Атсуши остался в черном нигде. Он торопливо шагнул к сидящему Имаи, опустился на колени, заглядывая ему в лицо, целуя его сложенные руки.– Аччан,– сказал Имаи, глядя на него с болью. – Прости меня, пожалуйста.Атсуши помотал головой, глядя ему в лицо, не в силах наглядеться. Он был совершенно такой же, как в реальности, до малейшей морщинки, до каждой родинки.– Это уже… Это уже случилось, да?Хисаши кивнул, пряча взгляд.– Меня отключили, я… ничего не почувствовал.Атсуши стиснул его ладони, утыкаясь в них лицом, задушено всхлипнул.– Ничего… Ничего, – Хисаши погладил его по голове, наклонился, чтобы поцеловать в затылок. – Ты сможешь приходить ко мне, только, пожалуйста, осторожно… Чтобы никто не заметил.– Я не могу тебя здесь оставить, – сказал Атсуши, поднимая голову.Имаи смотрел на него недоуменно. Атсуши протянул правую руку запястьем вверх. Датчик совместимости мигнул зеленым, как всегда рядом с Хисаши, даже здесь, даже в виртуальности работала эта сцепка. Глаза Имаи расширились.– Нет, – сказал он. – Даже не думай об этом.Атсуши погладил его по руке, пытаясь улыбнуться.– Все будет хорошо. Я вытащу тебя отсюда. Я… договорился с Рэем. Он поможет.Имаи посмотрел на него с болью, и Атсуши поспешил его заверить:– Он ничего не попросил. Он хороший друг, Хисаши. Он просто поможет.– Конечно, он ничего не попросил… – Хисаши покачал головой. – Но ведь ты предложил.Не было смысла отрицать – заминка выдала его, он всегда плохо умел и врать и просто скрывать. Имаи мог злиться сколько угодно, но у него не оставалось других вариантов.– Ты готов отдать все, – сказал Имаи с болью. – Это того не стоит. Я ведь жив. Не нужно так рисковать.– Ты провел всего день без подключения к живому мозгу, и здесь осталась одна чернота в зеркалах. Ты готов так жить? Практическое бессмертие, да? Долго оно будет тебя радовать?– Я не готов жить без тебя. Если ты… если у тебя не получится. Я останусь один и точно сойду с ума.– Ты никогда не останешься один, – твердо сказал Атсуши. Он снял кулон с шеи и вложил его в ладонь Имаи. – Если через месяц я не появлюсь… Просто включи его. И я буду рядом.Имаи опустил глаза, сжимая светящийся изнутри кулон обеими руками. Губы его дрогнули.– Так или иначе, – предвосхитил его слова Атсуши, – мы будем вместе. Там или здесь.– Я боюсь за тебя, – сказал Имаи наконец. И Атсуши почувствовал подкатившую к горлу горечь.– Раньше нужно было бояться, – сказал он с удивившей его самого жесткостью. – Ты не оставил мне выбора.– Я идиот.Атсуши промолчал, прижался щекой к тыльной стороне его ладони и закрыл глаза. А потом поднялся, легко провел пальцами по скуле Имаи, губам, подбородку, ловя фантомный выдох.– Мне пора. Каждая секунда на счету.– Я люблю тебя, – сказал Имаи, глядя в пол. Атсуши невесело улыбнулся.– Я знаю.Первая мысль была о карьере рядом с Фудзиокой. Это было бы символично и, честно говоря, он просто уже знал, чего ждать в этом случае. Помнил свой животный страх и понимал, как перебороть его.Проблема только в том, что ехать до Фудзиоки слишком далеко и долго, плюс совсем не хотелось бы, чтобы первым в больницу к нему приехал брат. Он был единственным из близких, кто не знал, что он задумал, и лучше бы до него новости дошли попозже. Когда Атсуши – мог же он понадеяться – уже придет в себя. Но самая главная проблема заключалась в том, что при падении в карьер у него минимум шансов выжить. Вернее, нет их вовсе.А он не собирался умирать. Даже если это будет выглядеть как попытка самоубийства отчаявшегося вдовца, потери должны быть достаточно серьезными, чтобы потребовалась трансплантация и реабилитация – ему еще добиваться выездной визы на Землю и, возможно, выезд с целью лечения будет хорошим вариантом, – но при этом он должен выжить. Иначе вся затея потеряет смысл.Новенький гибридный Karasu Corvus, тем не менее, был обречен. Атсуши тщательно проследил за тем, чтобы антиграв полностью разрядился, и на всякий случай с мясом выдрал все аварийные источники питания – если рванет генератор, от него точно останется только мокрое место. Бензина тоже не стоило заливать слишком много, зато все управление должно было работать идеально. Он потратил почти час, приводя машину в нужное состояние и проверяя работу тормозов и руля.Дальше тянуть было нельзя – секунды тикали у него в ушах шумно вместе с пульсом.Атсуши перехватил волосы у самого затылка и откромсал первыми попавшимися под руку ножницами – чтобы не мешали за рулем. Переоделся – никакого пластика, который может прикипеть к коже, – и сел в машину.Было страшно. Примерно так же страшно, как бывает перед выходом на сцену.И точно так же в нужный момент он просто включил зажигание и выехал из гаража.Все будет хорошо. В любом случае – все будет хорошо.Он должен постараться.