In the mood (1/1)

Маккензи нетерпеливо высунулся из-за дверцы и шкафа и, восторженно округлив глаза, расхохотался; вслед за ним просунулась голова Уиллоуби. — Ты только посмотри на себя, Томми, я впервые вижу на тебе человеческую одежду! — Тебе бы тоже не помешало переодеться, дружок, — беззлобно съязвил Коллинз, застёгивая широкий ремень на брюках. — Или ты решил не идти в деревню? — И пропустить, как ?Фортис? перетанцуют тебя? Лучше дайте мне бинокль, чтобы я не упустил ни одну деталь твоего унижения! — Засранец, — процедил сквозь зубы Коллинз и, сорвав с дверцы шкафа пиджак, швырнул его в довольно скалящегося Маккензи. — Хорошая новость, танцор, — Уиллоуби решительно влез между ними, разбив шутливую схватку. — Слышал, руководство сжалилось над нашими бедными ушами и решило преподнести нам небольшой концерт перед танцами. — Надеюсь, это относится и к нашим бедным глазам, — рассмеялся Коллинз, взъерошив тщательно причёсанные волосы снующего под руками Маккензи. — Я изо дня в день только и вижу, что твою ухмыляющуюся рожу да кислую физиономию Харриса. — О, стало быть, моя рожа тебя не устраивает? — Заткнись ты со своей блёклой рожей, — прервал его Питер. — А ты, Томми, держи себя в руках, у тебя завтра вылет. Широкая улыбка на губах лётчика побледнела, сделалась напряжённой. — Я помню, помню, — рассеянно пробормотал он, поднимая с пола пиджак. — Этот странный сержант Риган сегодня даже не явился на встречу с майором Тэйлором. — Завтра, всё завтра, — жалобно проскулил Маккензи своему отражению, зачёсывая тонкие русые волосы назад по последней моде. — Идёмте же, мы пропустим самое интересное. Напевая знакомый докучливый мотив, ?полуночники? торопливо сбежали по лестнице в коридор, где Уиллоуби вдруг замялся, вспомнил, что оставил пластинки в комнате, и, послав приятелей идти вперед, бросился наверх, суетливо двигая локтями.На улице уже смеркалось, но было теплее, чем двумя неделями раньше. Близился солнечный май, исполненный надежд, чувств и переживаний, который отчего-то всегда тяжело переживают лётчики. Солнце в это время восходит рано и опускается за горизонт глубоким вечером — в безоблачном небе становится негде укрыться от зоркого взгляда ?мессершмиттов?. Коллинз запрокинул голову, устремив глаза в высокое неподвижное небо, на котором кое-где показались из-за туч первые звёзды. Сегодня он будет жить, как никогда раньше, будет неестественно дерзок, смел и весел, будет обращаться к старшему лейтенанту Фарриеру на ?ты?, пить здешнее пиво, танцевать с официантками, играть в карты, петь задорные шотландские песенки лёгкого содержания, возможно, даже разоткровенничается с какой-нибудь местной девушкой, и та наградит его снисхождением перед завтрашним вылетом. Ведь он в самом деле может не вернуться. Конечно, это совсем не те задания, которыми награждают лётчиков звена истребителей, признавая их профессионализм и достоинство, но всё же… Мысль о немецком самолёте-разведчике не давала покоя. Немцы давно перестали использовать в качестве разведчиков картонные аэропланы — кружащие над проливом ?мессершмитты? начинены снарядами, словно рождественское дерево игрушками, в то время как боеприпасные отсеки британских буксировщиков мишеней ?Хенли? едва наполняются на треть. ?Всё завтра?, — мысленно повторил лётчик. В пабе было многолюдно, и большей частью то были офицеры местного колчестерского крыла, получившие долгожданный однодневный выходной. Дым от теплящихся сигарет создал терпкую дымку, поднимающуюся до самого потолка так, что с порога не видно было сидящих в противоположном углу. На залитой светом импровизированной сцене из сдвинутых столов задорная брюнетка в длинном лиловом платье пела что-то про паренька с голубыми глазами и отвратительной манерой флиртовать с каждой встречной, а внизу танцевало несколько разношёрстных пар. Не сговариваясь, пилоты двинулись к барной стойке. — Та милашка неплохо танцует ?линди хоп?, — Маккензи указал в толпу на девушку, с самозабвенной улыбкой отплясывающей с таким же широко улыбающимся молодым человеком. Коллинз прищурился. Судя по осанке и манере держаться её партнёр — кто-то из офицеров. Так и есть; когда танец закончился, он поцеловал запыхавшуюся девушку в румяную щёку, и они вместе направились к одному из дальних столов, где Томми неожиданно заметил Фарриера. С задумчивой, играющей на губах полуулыбкой он проводил глазами пару и запоздало стряхнул с сигареты пепел. — Фортис тебе её не отдадут, — разгадав мысли Коллинза, предупредил его Уиллоуби. — У того паренька с ней явно что-то есть. Его замечание, впрочем, было излишним. Низко склонившись над столом, Томми понуро и бесстрастно уставился в стакан с пенящейся пинтой. Его уже почти оставила надежда обзавестись ловкой партнёршей, чтобы ответить самодовольному звену, когда из-за спины вдруг послышался интригующий женский голос: — Так это ты Томми? Коллинз обернулся. Перед ним стояла та весёлая брюнетка со сцены, только платье на ней уже было другое — чёрное, с пышной юбкой и кружевной оторочкой по краю подола. Гостья вскинула тонкую лукавую бровь, и пилот понял, что изучение это было взаимным. Он кивнул. — Линда, — певица протянула руку в длинной перчатке. — Рад знакомству, Линда, — Томми слегка сжал её пальцы в своих, озадаченно глядя на внезапно нарисовавшуюся спутницу. Она смешливо улыбнулась. — Так значит, это ты лучше всех танцуешь ?свинг?? — Не весь, — поспешно предупредил её Коллинз, чем вызвал новую улыбку на её лице. — Станцуешь со мной ?Black Bottom?*? Лётчик перевёл глаза на наблюдающего за ним из угла Фарриера. Тот с приятным томлением смотрел в их сторону, зажав между пальцев уже вторую сигарету, и в глазах его, почти чёрных в тени тяжёлых век, играло демонстративное любопытство. Губы Коллинза дрогнули в решительной ухмылке. — Идём. На пути к мнимому танцполу его перехватил за локоть Маккензи с улыбкой в пол-лица и горячо выдохнул в шею: — Только не облажайся, дружище, я ей много чего наплёл про тебя. Грянула музыка. Пары пустились в потешный, полушуточный танец, то вскидывая руки и хлопая в ладоши с громким улюлюканьем, то склоняясь к самому полу и хватая себя за виляющие колени, и пол задрожал от стройного ритмичного звона каблуков. Не прошло и нескольких секунд, как паб наполнился смешками и одобрительными выкриками, а к сцене потянулись новые пары. Из неоткуда вынырнул дотошный Маккензи с девицей в цветастом платье, и, обменявшись с Томми торжествующими взглядами, нырнул в Jig Walk**, безобразно путая шаги. Со стороны столов послышался хохот. Танцующие словно упивались этой минутой полной раскрепощённости и свободы, улыбаясь друг другу, звучно ахая и притопывая ногами. Бодрая и игривая, Линда оказалась на удивление пластичной танцовщицей; хватая её за тонкие запястья в перчатках и увлекая в головокружительные повороты, Коллинз, казалось, позабыл обо всём на свете, отдавшись этому нелепому, обожаемому в народе танцу, смеясь, вскидывая дикие искрящиеся глаза на пёструю толпу и лихо отбивая шаги каблуками. Танец закончился так же неожиданно, как начался. Раздались оглушительные аплодисменты. — А ты действительно неплохо танцуешь, лейтенант Томми, — глубоко дыша, отозвалась Линда с приятным блеском в глазах. — Это было очень мило. — Тогда тебе стоит станцевать со мной ?линди хоп?. — Ты не даёшь отдышаться, лейтенант! Она рассмеялась. — Станцуешь? — Настойчиво повторил пилот, хитро сузив глаза. — Я скажу, чтобы поставили следующим. — Только если ты угостишь меня виски после. Коллинз сдавленно рассмеялся, увлекая её обратно на сцену, откуда уже доносился заразительный мотив ?In The Mood?***. Во время очередного ?виража? пилот метнул взгляд в сторону стола ?Фортис?, но тот оказался пуст, а, оглянувшись, Коллинз с удивлением обнаружил и того молодого офицера с его миловидной партнёршей, и Фарриера с такой же юркой кокетливой незнакомкой вовлечёнными в танец. Их глаза встретились, и Томми почувствовал, как его обдало сладострастной дрожью. И всё же что за человек этот старший лейтенант Фарриер? Он кажется таким суровым и грузным, но сейчас в прокуренном пабе на окраине ближайшей к части деревушки он танцует ?линди хоп? не хуже злосчастного Джорджа Сноудена, будь он проклят. Его сильные спокойные руки подвижны и безошибочны, а девушка в них легка и энергична. Она широко улыбается ему, и Фарриер что-то говорит ей, но она переспрашивает, и ему приходится наклониться к самому её плечу. Она кружится, встряхивая юбку, а он каждый раз ловит, то отстраняя, то снова привлекая к себе на грудь, и нет пары харизматичнее этого странного, на первый взгляд, дуэта. — Томми, мать твою! — Пыхтит в первых рядах Маккензи, пытаясь разглядеть из-за мелькающих юбок приятеля. — Я на тебя поставил четверть жалования! Коллинз хохочет, запрокинув светлую голову, а с ним хохочет Линда, распахивая широкие полы платья. Рядом вертится Уиллоуби с партнёршей Маккензи, весь краснеет, скрупулёзно пытаясь следовать быстрым и как будто непринуждённым движениям лётчика. — Это просто, Питер, — выкрикивает Коллинз. — Так просто! И, снова залившись звонким смехом, увлекает Линду во всё более сложные элементы танца назло товарищу. Патефон умолкает, и пилоты без сил падают в кресла, задыхающиеся и безмерно счастливые. — Красавица, они машут нам, — Уиллоуби треплет лётчика за рукав. — Они зовут нас к себе за стол. Когда потрёпанные ?полуночники? приблизились к истребителям, Фарриер поднялся Коллинзу навстречу и крепко пожал руку, в уголках его напряжённых губ дрожало удовольствие. — Это было неплохо, лейтенант. — Вы... Ваша нога, сэр, — пилот замялся. — Выпейте, Коллинз, — качнув головой в знак того, что дело пустячное, Стенли делает знак молодому истребителю рядом с ним, чтобы тот разлил виски по стаканам, и снова закуривает — будто бы судорожно.