Часть 2 (1/1)

Каменная плитка, залитая алкоголем и грязью, звонко клацает под каблуками его ботинок. Мадзима очень удивился и несколько минут просто смотрел на свою старую обувь, которую ему отдали после того, как выпустили из Дыры. Это единственная знакомая вещь, что-то, что связано с его старой, такой далёкой и уже кажущейся ненастоящей жизнью. Блестящие носки отражают кислый, местами выцветший неон. Мадзима проходит через мост и спускается вниз, сворачивает и шаркает, поднимаясь по ржавой лестнице. Он в очередной раз вернулся в эту картонную коробку. Правда, возможно, что стены здесь всё-таки тоньше картона. Это место знакомое, но не родное?— только по зубной щётке, расчёске и куску мыла в ванной можно сказать, что здесь кто-то живёт. Выдохнув сигаретный воздух, который отравляет Сотенбори, Мадзима снимает ботинки и ставит их в угол около двери. Чёрный пиджак, сшитый из лживой вежливости и угодливости, он кидает на скрипящий пол. Взгляд устремляется в окно и сталкивается с чужим. Они так часто видятся, что могли бы приветствовать друг друга кивком или взмахом руки. Иногда Мадзиме кажется, что это смешно, но не сегодня.Дверная рама ванной сломана, и дверь не закрывается до конца. Иногда Мадзима думает оставлять её открытой, чтобы его ?приятелю? было видно, как он срёт. Ему же платят за слежку, пусть отрабатывает, как следует.Зеркало над раковиной в водянистых разводах, на плиточных стыках плесень завоёвывает с каждым днём всё больше территории. Мадзима включает холодную воду, снимает тугую повязку, от которой потом остаются следы на лице, а в месте, где она прилегает к брови, волосы редеют, и, не глядя в отражение, умывается. Капли летят во все стороны, волосы, выбившиеся из тугого хвоста, намокают и липнут ко лбу. Мадзима трёт и трёт и трёт красные полосы, вымывает соль из небольшого шрама. Вода продолжает бежать, разбиваясь о дно раковины, пока он смотрит на серое пятно в зеркале?— на себя.Под глазами мешки цвета мокрого камня, левая глазница скомкана. В особо занятые дни она всё ещё свербит, влеча за собой боль в голове, которая заставляет лицо Мадзимы кривится будто от ударов молотком. Но это в одиночестве, а если мигрень находит на него в Гранде, никто не замечает?— вежливая улыбка не покидает губы Мадзимы. Рука тянется к веку и немного оттягивает его, чтобы пальцы тут же отпрыгнули. Он не знает, зачем делает это?— заглядывает в зияющую перечёркнутую тьму. Это не даст ему ответы на вопросы. Когда он увидит Саеджиму? Увидит ли он ещё хотя бы раз Ясуко? Если знание о том, что его брат в тюрьме, хоть и в ожидании исполнения смертного приговора, немного успокаивает, то ситуация с Ясуко вообще неизвестна. Мадзима здесь. Он может, должен что-то сделать, хотя бы убедиться в том, что с ней всё в порядке. Но вместо этого он сидит, запертый в красном квартале, и пялится на своё отражение в зеркале, лужах, бокалах шампанского и пуговицах Сагавы.Мадзима выключает кран и выходит из ванной, садится на пол. Белая рубашка снимается и ложится где-то рядом, на неё летит тонкая резинка, что вот-вот порвётся. Сегодня прохладно, поэтому Мадзима, ложась на пол, накидывает сверху пиджак. От холода пола по телу пробегают мурашки, он прижимает руки плотнее к груди. Под шум проплывающей под окном лодки гудит и желудок. Нужно будет утром заглянуть в Поппо, он давно не ел онигири. Последний раз был… Когда он и Саеджима забирали Ясуко из школы. Один из последних ярких и спокойных дней перед падением в пропасть. Они решили побаловать сестру Саеджимы на последок, ведь оба знали, что долго не вернутся (а может не вернутся вообще). Наскребав мелочи и утерев пот со лбов от жарящего солнца, они торжественно вручили Ясуко онигири с тунцом. Точнее, это Мадзима выпрямил спину, вздёрнул нос и глубоким голосом попросил молодую леди подойти и протянуть ему руки. Ясуко засмеялась и счастливо защурилась, как это иногда делал Саеджима. Сам брат безучастно стоял рядом и с улыбкой наблюдал за тем, как пакетик с рисовым треугольником грациозно опускается на маленькие ладони. Мадзиме показалось, что солнечные лучи того далёкого дня проникли к нему в окно и греют лицо, но это всего лишь его волосы, упавшие на нос и согретые дыханием. Тоска взъелась внутри. Где они теперь все? Если Мадзима не выберется, то хотя бы останется в живых, а Саеджима? Ему не избежать казни, даже чудо не сможет скрыть 18 пробитых пулями тел. Мадзима не может, ничего не может. Он предал брата и сбежал от смерти. Горячая слеза ударяется о пол, он прячет лицо за волосами, будто призраки прошлого могут его увидеть и пристыдить. Где-то на улице завязывается пьяная драка, и крики выдёргивают Мадзиму из водоворота. У него есть шанс. Один единственный. Это заработать неимоверное количество денег для Сагавы. Бороться. Не сдаваться. И возможно он увидит их ещё раз.Усталость наваливается полным весом на тело, и он засыпает под зуд в глазнице, которую нужно будет утром опять отмывать от соли. На твёрдом полу ему снится мягкий сон, где он улыбается и закидывает руку на чужое плечо, щурит оба глаза, когда пытается вчитаться в задачу по математике, которую задали Ясуко?— с цифрами у него всегда было плохо, но как он может отказать малышке в помощи? Завтра он снова будет изводить рот улыбкой, искать на улицах района физиономии со сломанными носами, чтобы искривить их ещё больше, дать волю нервам и забыться в таком знакомом круговороте мордобоя, но пока Мадзима существует в старой, маленькой, но уютной квартирке на окраине совсем другого места и греется в сильных объятиях.