Часть вторая. Глава 1. От любви до ненависти один шаг - налево (1/2)
О том, что случилось с Фьорой Бельтрами, несравненной графиней де Селонже, после её трагической гибели на площади Сеньории от руки Пьетро Пацци… Фьора умерла, но жажда возмездия не умерла вместе с ней…Месть ангелов…Глава 1.Я не помню, в каком часу проснулась. Но что меня удивило, так это то, что я была не на площади Сеньории, где меня должны были сжечь. Не было ни беснующейся толпы, ни Лоренцо, который обнимал меня, когда я умирала на его руках, истекая кровью…
Я как будто смотрела на свою родную Флоренцию сверху вниз.Мимо меня медленноплыли облака. То и дело я замечала, что куда-то движутсякакие-то бесплотные оболочки. Приглядевшись, я поняла, что это были души умерших. Грустные тени прежних самих себя, невесомые и полупрозрачные. Как я сама…Я не чувствовала опоры под ногами.- Дочка? - окликнул кто-то меня. - Фьора, ты ли это?..Я обернулась. Это был дух моего отца, Франческо Бельтрами. Что меня удивило, так это то, что отец стоял передо мной… Но выглядел он так, словно из плоти и крови, а не бесплотный дух… Почему, интересно?- Отец? - удивилась я.- Фьора, моя милая, ты тоже здесь… - прошептал он грустно.- Да, отец, - я хотела его обнять, но прошла сквозь него. - А Хатун и Леонарда? Они не с тобой? - Спросила я с надеждой.Отец покачал головой.- Нет, Фьора, они ждут тебя в Раю. А как ты сюда попала?- Долгая история, пап. Меня приговорили к сожжению, но Пьетро Пацци ранил меня кинжалом в спину, прямо на глазах у всех. Потом его куда-то увели… Я даже благодарна Пьетро за то, что мне не пришлось гореть на костре… И вот я здесь. Ты не видел моих родных отца и мать?- Они в Чистилище. Потом ты сможешь их увидеть. А пока тебе надо отметиться.- Отметиться? - удивилась я.- Да. Называешь просто имя и причину смерти. На небесах все и всё знают. Я уже неделю, как в Раю, - папа улыбнулся мне своей обаятельной улыбкой. - Никогда бы не подумал, что после смерти попаду в Рай… С моим-то списком всех земных дел! - он слегка усмехнулся, - Пойдём со мной.Не проронив больше ни слова, я шла следом за отцом, туда же, куда шли все. Машинально я постоянно оглядывалась по сторонам, ища Хатун и Леонарду. Мне хотелось перемолвиться парой слов с ними, раз уж обнять нельзя. Я надеялась увидеть их среди других душ умерших.
Тогда, чтобы занять себя хоть чем-то, я стала вглядываться в лица людей, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых. Фурию Иерониму с её родственничками, например… Или муженька своего, который провёл со мной лишь одну ночь, а на следующее утро уехал, не простившись, в поисках героической смерти. Будь я жива, я бы устроила ему смерть… От удара стулом по голове! Или внушу ему мысли о самоубийстве…Но, к сожалению, никого из них я не увидела среди других. Ничего, я найду время поправить ситуацию. А времени после смерти у меня теперь куча. Торопиться некуда. Наконец-то мы пришли, куда было нужно. Своего рода, распределитель.
Это место было удивительным. Через огромную пропасть перекинут мост. У моста, сидя за столом в кресле, что-то заполнял ангел. К нему в очередь выстраивались души. Ангел говорил каждому встать на огромные весы с двумя чашами. Отец мне объяснил, к чему это.Дух называет имя и причину своей смерти, становится на левую чашу весов. А на правой чаше лежит чёрный камень, олицетворяющий все совершённые грехи. Если левая чаша перевешивает правую, то душа попадает в Рай. Если чаши находятся примерно на одном уровне или правая лишь немного перевешивает левую, то в Чистилище. Не повезёт тому, у кого правая чаша сильно перевесит левую. Это уже приговор… Душа отправится в Ад на вечные муки. Но существовало правило, как я тоже узнала от отца: если душа праведника вступилась за душу осуждённого грешника, то всё могло и хорошо закончиться. Если, конечно, грешник при жизни много зла не делал и раскаялся. Тогда он не попадёт в Ад. И то имелся шанс, что правило, согласно которому можно спасти ближнего, не вступит в силу…
Наверно так, благодаря чьей-то доброте, мои покойные родители и попали в Чистилище… Это всё же лучше, чем вечные муки.Я своими глазами видела, как одну женщину, отравившую почти всех членов её семьи, чтобы получить состояние, отправили в Ад. Ангел просто нажал на рычаг, и она провалилась сквозь землю.А её новорожденный некрещёный внук, которому вытерла носик отравленным платком эта жестокая женщина, отправился в Чистилище, куда его отнёс на руках другой ангел, Гавриил.Передо мной было много людей: богатые и бедные; молодые и старые; мужчины и женщины… Я видела даже матерей с младенцами на руках. Разные люди, принадлежащие к самым разным сословиям, но которыхуравняла между собой смерть… После смерти нет ни богатых, ни бедных. Только мёртвые тела и отделившиеся от них души… Перед судом Всевышнего все равны. Каждому воздаётся по делам его. Уж на небесах никого не делят на плебеев и знать.Пока я раздумывала, подошла уже моя очередь.- Имя и причина смерти? - спросил ангел меня.- Фьора де Селонже, в девичестве Бельтрами. Меня ранили кинжалом, - ответила я.
- Фьора? - ангел протёр кулаками глаза, - Франческо, твоя дочь? Та самая Фьора, о которой ты мне столько рассказывал? - обратился с вопросами ангел уже к моему отцу.- Да, Михаил. Та самая Фьора. Мой повод для гордости, - отец коснулся моего плеча, но его рука прошла сквозь меня. - Хотел лично встретить и проводить её.- Мне становиться на весы? - перешла я сразу к делу.- Да, - был ответ ангела.Я сделала то, что до меня делали другие. Встала на весы и с любопытством стала смотреть на то, как колеблются чаши. У меня перевесила левая чаша.
- Фьора, тебе в Рай, - сказал Михаил с приятной улыбкой. - Мои поздравления. Переходи через мост, а потом переплывёшь реку на лодке.На меня надели белоснежное длинное платье вместо рубища. Даже выдали нимб, такой же, как у отца и светящийся…Я поблагодарила Михаила, слезла с весов и отправилась с отцом к реке.
Перейдя по мосту, мы оказались на берегу реки. На воде покачивалась лодка, в которой сидел мужчина с шестом для гребли. Как гондольеры, которых я видела из окна своего дворца…
Усевшись в лодку, я разместилась как можно ближе к отцу. И стала по привычке искать мелочь, чтобы расплатиться с лодочником.- Фьора, дочка, что ты делаешь? - удивился отец.- Ищу мелочь. Расплатиться-то надо, - ответила я.- Фьора, здесь тебе мелочь не нужна. Это же Рай, - вернул меня папа к действительности.- Все так с непривычки мелочь ищут, - подал голос лодочник, - ты не первая, моя милая.Я успокоилась и стала терпеливо ждать, когда доберёмся до берега. Когда мы проплывали, решётка, преграждающая путь, поднялась, а потом опустилась, издав всплеск, уже за нами.Я обратила внимание на то, что мои руки, ноги, да и всё тело, перестали быть прозрачными. Мне даже удалось дотронуться до руки папы!Я даже начала сомневаться, а действительно ли было всё это: приговор, площадь Сеньории и Пьетро Пацци, убивший меня кинжалом… Может я просто сплю и вижу бредовый сон?- Фьора, всё в порядке? - спросил отец, погладив меня по голове.- Отец, я даже не знаю… Почему до того, как перейти мост, я не могла до тебя дотронуться, а теперь могу?- Видишь ли, Фьора, - начал он, - пройдя испытание, ты получила доступ в иной мир, куда также попал и я. Здесь умершие получают шанс прожить свою жизнь заново. Это, своего рода, мир, очень похожий на наш. Только здесь нет злобы, алчности и ненависти… Тебе должно понравиться, - папа ободряюще похлопал меня по плечу.
Больше его рука сквозь меня не проходила.- К тому же, все, кто живёт здесь, становятся бессмертными. Ты даже можешь становиться невидимой по своему желанию.Последнее меня очень заинтересовало.- Невидимой? - решила уточнить, на всякий случай.- Конечно. Просто произнеси слова ?я невидима? в уме и закрой глаза. А чтобы вновь стать видимой, надо произнести в уме ?вернулась?.
Я проделала всё в точности, как сказал отец. Сработало! Пожалуй, возьму на вооружение, когда буду мстить своим врагам, с которыми не разделалась при жизни. Я даже не испытывала мук совести от того, что замышляю план мести. Мои враги сами нарвались.- Пап, но ведь мы же умерли в той жизни?.. - немного не поняла я.- Фьора, вся наша жизнь - это долгий путь. Ты всего лишь свернула на новую тропу. А смерти нет. Михаил мне говорил насчёт тебя.Папа на мгновение замолчал. Его молчание больше было похоже на раздумье: а говорить ли мне вообще о том, что ему сказал ангел Михаил?- И что он говорил? - спросила я нетерпеливо.- Даже не знаю… - отец поглядел на голубые воды реки, в которых плескались рыбы. - Но то, что смерти нет, Фьора, запомни крепко-накрепко. А насчёт тебя Михаил мне сказал, что ты не такая, как все остальные дочери Евы. У тебя в крови будто яд, а натура ведьмы…- Ведьмы? - я недоуменно посмотрела на отца. - Никакая я не ведьма!Отец в ответ лишь добродушно рассмеялся. А я не понимала, что в этом смешного. Меня сжечь хотели по обвинению в колдовстве…- Глупышка, не поняла, что тебе сделали комплимент! Ведьма - это особое состояние души женщины. Женщины прекрасной, мудрой, притягательной и потому опасной. С виду она беззащитна, но это только первое впечатление. Она опасна именно тем, что умеет изображать беззащитность. Может заманить в свои сети, а потом погубить…- Наверно, это мне и надо было сделать с Филиппом де Селонже! - пробормотала я не без злобы. - И всеми, кто виновен в наших несчастьях…- Михаил также сказал, что ты сама, как пламя… А пламя в огне сгореть не может…- Пап, вот к чему ты мне это сказал? - я была немного ошарашена.- Сам не знаю, - папа пожал плечами. - Просто хотел, чтобы ты знала.Наш путь много времени не отнял. В Раю это понятие вообще не существует. Берег, к которому пристала наша лодка, был похож на те берега, которые я видела,когда ездила в деревню отдыхать. Некрутой, заросший свежей зелёной травкой и цветами. Ромашки, васильки и клевер дрожали на ветру.И этот ветер ласково дул мне в лицо, даря коже приятное ощущение свежести. Солнечные лучи грели каждый сантиметр тела. Но у меня было чувство, будто тепло проникает в мои душу, разум и сердце, отогревая от толстого слоя льда, который их сковывал.Мне вновь захотелось радоваться, жить дальше, любить…Почему-то сейчас слово ?любить? вызывало у меня стойкую ассоциацию с Лоренцо и его сильными ласковыми руками, которые обнимали меня, когда я умирала… И воспоминания, о тепле которых, я унесла с собой… Думать о муже мне не хотелось. Его имя для меня было связано с событиями минувшего месяца, который я хотела, как можно скорее, выбросить из памяти.Я и отец сошли на берег. Лодочник отплыл за душами других людей, а мы какое-то время махали ему вслед.- Вот, Фьора, ты и в Раю… Я помогу тебе освоиться. Насчёт хлеба насущного ты можешь не волноваться.
- На деревьях всё растёт? - спросила я с ехидством.- Пророчица Кассандра из Трои, сестра Париса, не твоя дальняя родня? - усмехнулся отец, беря меня за руку. - Я тебе тут всё покажу и расскажу.Отец устроил мне настоящую экскурсию по Раю. А здесь очень мило: еда и впрямь растёт на деревьях; в реках, ручьях и водопадах течёт кристально чистая вода, всего в изобилии… Даже животные здесь живут в мире и согласии. И очень много зелёного: трава под ногами, листья на деревьях, кусты с цветами…
А пантера и лань, пьющие воду, бок о бок, из ручья, даже вызвали у меня умиление. И так везде.Нет злобы, ненависти и алчности, а ещё прочих низменных сторон человечества. Агрессия не витает в воздухе. Здесь даже дышится легче. У меня возникло ощущение приятного дежавю, будто я уже была здесь.- Тебе нравится здесь, Фьора? - спросил отец меня.- Даже очень! - я зачерпнула ладонями воды из реки и умылась.- Вот и хорошо. Просто живи и радуйся.Тут случилось нечто, совсем из ряда вон выходящее: отец оттолкнулся ногами от земли и взлетел!- Папа, ты куда? - опешила я.- На седьмое небо. К Леонарде с Хатун, - ответил он мне.- А как ты взлетел? - задала я вполне очевидный вопрос.- А ты думала, что крылья за спиной тебе для красоты? - и отец улетел ввысь.Я осталась, не в силах прийти в себя. Попробовала даже взлететь, и у меня получилось! А Рай мне уже нравится. Одно умение летать стоит того, чтобы здесь остаться навсегда. Ни тебе всяких полоумных религиозных фанатиков, ни семейства Пацци… Даже мужа моего здесь нет… Господи, чем я заслужила такое счастье? Вроде бы вела не настолько праведную жизнь… Но я и зла никому не делала… Значит, всё-таки доля моих заслуг в этом есть…Понемногу я освоилась в Раю. Отец, Леонарда и Хатун мне в этом помогали. Вот только я скучала по Кьяре, по Лоренцо Великолепному и Флоренции, своему родному городу, который принёс мне столько горя, но память о котором ничто не сотрёт из головы и сердца…
Иногда мне случалось вспомнить о своём муже, которому я принадлежала душой и телом всего одну ночь. Интересно, чем он сейчас занимается? Наверняка, воюет где-то за своего герцога Карла, гори он в Аду! А как им моя шутка с приданым, которое Карл Смелый так и не получит на свои нужды? Стоило мне представить лица Смелого и Селонже в тот момент, когда им сказали, что все банки Бельтрами заморожены, меня пробирало на злорадный смех. А что? Радость тоже может быть злым чувством. Особенно, когда плохо тем, кто причинил тебе боль…Но, поскольку я не умерла по-настоящему, а только перешла в иной мир, то вполне возможно, что я смогу отомстить за себя и дорогих мне людей…А пока мне просто нравилось жить в Раю.
Навещала даже родителей в Чистилище. Уж не знаю, как они выдерживают, но мне бы там всё быстро приелось. Я бы удавилась с тоски. Там всё так уныло, туманно и серо! Именно в Чистилище попадают после смерти раскаявшиеся грешники и некрещёные младенцы, а также и добродетельные не-христиане. По-моему, насчёт последних правило несправедливо. Но Чистилище всё же лучший вариант для моих родителей, чем Ад… А мама и папа даже обрадовались тому, что я пришла.- Фьора, милая! - закричала мама, увидев меня. - Жан, наша девочка пришла! Жан! - звала мама своего брата, который приходился мне отцом.В нашу сторону на зов мамы бежал молодой человек. Жан де Бревай.Мама и папа совсем не изменились. Выглядели же они, как обычные люди. Только глаза у них были потускневшие.Мама, хорошо сложенная блондинка с тонкими чертами лица и огромными ясными серыми глазами. Папа, статный и высокий брюнет. Чертами лица и цветом глаз похож на маму. От них обоих я унаследовала большие серые глаза, губы и нос. И улыбка у меня папина, как и чёрный цвет волос…
- Надо же, в самом деле наша Фьора! - воскликнул папа, вглядываясь в моё лицо. - Моя родная… какая же ты красивая…- Мы так рады, что ты пришла с нами увидеться, - прошептала мама. При этом голос её рвался и дрожал, но она улыбалась… Только взгляд у неё был печальный. Моя мама вообще всю жизнь только и делала, что улыбалась сквозь слёзы…- Фьора, а ты как тут оказалась, родная? - спросил папа.- Вы, наверно, удивитесь, - я перевела дух, - но меня тоже сжили со свету… Объявили колдуньей и еретичкой, приговорив к сожжению. Но до этого не дошло, потому что меня убил кинжалом один сумасшедший. Вот так я и попала сюда.- Доченька, прости нас с твоим отцом, ради Бога, - мама ласково погладила меня по голове, - из-за нас ты столько вынесла…
- Ты, наверно, ненавидишь нас? - папа спросил этой с такой болью во взгляде и голосе, что у меня сжалось сердце.- Мама, папа, - слёзы навернулись мне на глаза, - да как вы только могли такое подумать?.. - я обвела моих отца и мать, Жана и Мари де Бревай, грустным взглядом. - Я ни капли на вас зла не держу… Я ваша дочь и люблю вас…- Фьоретта, моя хорошая, это правда? - мама погладила меня по щеке.- Как и то, что меня зовут Фьора… - я ободряюще улыбнулась родителям. - Ай, пап, так нечестно! - вскрикнула я, потому, что мой отец ущипнул меня за щеку именно тогда, когда я не ожидала.- Не зевай, - отец взлохматил мои волосы.- Фьора, тебя ждёт сеньор Бельтрами, - прервал наше общение ангел Михаил. - А родителей ты сможешь навестить ещё, если захочешь.- Мам, пап, мне пора, но я ещё приду. Честное слово! - пообещала я.- Приходи, доченька, - мама смахнула слезу.- Тут и так тоскливо… Хоть ты будешь приходить и наше существование здесь скрашивать… - папа вытер слёзы, которые стекали по печальному маминому лицу.- Мам, пап, вы же не на войну меня провожаете! - я даже рассердилась. - Прекратите тут в меланхолию впадать! Я ещё приду к вам, только верьте!.. - я обняла и поцеловала родителей на прощание.И ушла с ангелом Михаилом.А слово своё я держала. Если я его дала, то обратно не забираю… Я навещала родителей в Чистилище так часто, как только могла. Приносила им фрукты и овощи из райских садов, пересказывала последние новости, мы болтали о посторонних вещах. Вот только свои честолюбивые замыслы о мести мне приходилось держать при себе. Если бы я поделилась ими с родителями, они бы стали меня отговаривать и страшно переживать. Им это знать не обязательно.Но даже в Раю моя жизнь казалась мне пресной… Остроты ощущений нет, накала страстей… Скучно… Стала чаще навещать Лоренцо в его дворце и Кьяру Альбицци, но в образе призрака… Я не показывалась на глаза. Просто летала по кабинету.Тоже развлечение по ночной поре, знаете ли…
А что в Раю делать? Всё приелось и стало скучно. А смотреть за тем, как Лоренцо работает, так приятно… На его лбу появляется такая милая задумчивая складка… Я полюбила смотреть, как Лоренцо сидит, склонившись над документами и окуная перо в чернильницу. Как он бегло пишет что-то пером на бумаге.Мне это доставляло какое-то особое удовольствие.
Занимается он, допустим, своими бумагами, а я невидимая рядом с ним. Сижу на краешке стола и болтаю ногами от безделья. Или, оказавшись за спиной Лоренцо, подглядываю в документы….
Кстати, о документах…Лоренцо сдержал слово и пустил всё моё состояние на благотворительность, а Иеронима Пацци осталась с носом. И Пьетро угодил в ссылку в Треспьяно, где у семьи Пацци была вилла. Хоть как-то он поплатился за то, что убил меня. Ну, как убил… Всего лишь помог свернуть на другую жизненную дорожку, а так ничего... Да и следы от ножевых ранений почти зажили… Крушение честолюбивых надежд Иеронимы и отправка Пьетро в ссылку - что может быть приятнее?А пока я сидела на краешке письменного стола Лоренцо и смотрела на то, как он работает. Забавно… Я нахожусь в нескольких сантиметрах от него, а он меня даже не видит… Могу рожицы корчить, изображать козу на пальцах, летать по кабинету, да хоть на голове стоять - всё равно он меня не видит.- Лоренцо… - позвала я его тихонько.- А? Что, кто здесь? - подскочил молодой человек.- Лоренцо, здравствуй… - проворковала я ему в ухо. - Это я, Фьора…