14. Разрывая нити (1/1)
Зверь ранен, и пока он жив, опасен вдвойне.А в разгар заснеженного сырого декабря она отбирает у него последнее, что осталось?— право на месть.Стас понимает это слишком поздно, когда ему в лицо смотрит дуло пистолета, а непробиваемая решимость в апрельски-синих обдает ледяной волной.—?Станислав Михайлович, ну я же вас предупреждала.У Кати темные круги под глазами, бескрайняя усталость в голосе и табельное, твердо сжимаемое в руке. И Стас не сомневается почему-то нисколько, что, если понадобится, она пустит его в ход?— несмотря на всю свою светлую сочувственность, несмотря на то, сколько раз спасала ему жизнь, несмотря на то, что он гораздо сильнее?— несмотря ни на что.—?Не мешай мне,?— голос снова ломается на хрип. Рука почти рефлекторно тянется к карману пальто, отягощенному пистолетом. —?Не мешай. Я должен.—?Нет, Станислав Михайлович. —?Мажет взглядом по циферблату наручных часов. —?Скоро здесь будет группа захвата. Уходите. Я сделаю вид, что не видела вас здесь. Это все, что я могу для вас сделать, простите. Руки! —?срывается на окрик, когда его ладонь уже касается прохладной тяжести металла.Вздрагивает. Смотрит в ее сосредоточенно-холодное лицо?— и не понимает отчаянно, что это так адски-горячо кипит под ребрами, мешая ровно дышать.Бывший подполковник Карпов?— оборотень в погонах, всю жизнь имевший систему и людей; псих со справкой, непредсказуемый в своей жестокости; хищник, способный смести на своем пути любую преграду?— и плевать, что этот путь будет залит кровью. Но почему, почему, черт возьми, он не может сейчас рвануться и нажать спусковой крючок?— чтобы эта упрямая девка не помешала ему осуществить задуманное, то, ради чего он выжил и не рехнулся, потеряв последнее в своей жизни? Ведь пяти минут ему с лихвой хватило бы на то, чтобы зайти в этот роскошный дом и положить всех ублюдков, которые несомненно заслужили смерть.—?Ты была там. Ты видела, что они сделали,?— грудную клетку сдавливает так, что, кажется, вот-вот разорвет. —?И ты считаешь, что после этого они заслужили жить?—?А это не нам решать. Не вам и не мне. Да, я была там и видела то же, что и вы. Но неужели вы думаете, что, убив их всех, измените хоть что-то? Или что быстрая смерть для них страшнее, чем провести в тюрьме всю оставшуюся жизнь?.. Да речь сейчас даже не о них! Подумайте о себе, о сыне! —?Безошибочно бьет куда-то в цель. —?Даже пусть Дима вам не родной… Да и вы не образец морали и нравственности. Но я уверена, правда уверена, что вы сможете воспитать его как нужно. Или вы хотите, чтобы он жил с мыслью, что человек, которым он восхищался и на которого хотел равняться?— убийца, отбывающий срок в психлечебнице?Риторический вопрос повисает в воздухе дутым шариком?— еще немного, и напряжение лопнет с оглушительным треском.—?Со своей стороны я вам обещаю, я слово даю, что они получат по максимуму, выше максимума, слышите?Стас долго смотрит в бездонную апрельскую синь и медленно выдыхает, выпуская оружие из сведенной руки. Где-то совсем рядом по снегу оглушительно-тихо проскипывают шины микроавтобуса.Тяжело поворачивается и замирает тут же, с трудом выталкивая застывшие в горле слова.—?Помни, ты обещала.---—?Значит, точно решил? С чего это вдруг?В кафе сумрачно и почти безлюдно; тусклые блики ламп масляными пятнами мажут чисто вымытые оконные стекла. Перед Ирой на столике?— привычная чашка кофе, перед Стасом?— внушительная бутылка коньяка.—?Устал я, Ириш. Безумно устал.И сейчас, контрастом с такой ожившей и легкой Ириной, он, обессиленный, выпотрошенный и одинокий, выглядит особенно жалко?— с заметной сединой на висках, глубоко залегающими морщинами и опустошенно-безразличным взглядом подбитого, умирающего зверя.—?И что? —?Ира насмешливо-недоверчиво вздергивает бровь. —?Думаешь, где-то в другом месте лучше будет? Нет, Стас, не будет, уж я-то знаю.—?Может и не будет. Но попробовать стоит.Небрежно швыряет на стол пару купюр и, поднявшись, хрупкого плеча касается в мимолетном усталом жесте.—?Прощай, Зиминух. И не повторяй моих ошибок. Самое главное береги.Уходит не оборачиваясь.Время прощаться с городом напрасных надежд.