Глава 60 (1/1)

Мы зашли слишком далеко, Нам негде спрятаться. И теперь мы поджигаем мир. Tom Walker ?Dominoes? Юнги медлил, не спеша брать в руки протянутую записку и поглядывая на неё с суеверным страхом. И тогда Бэкхён, раздражённо спихнув его с кресла, опустился на освободившееся место и подвинул к себе клавиатуру. Пальцы быстро стучали по клавишам, набирая необходимую комбинацию, а затем застыли над кнопкой ввода. Взгляд обратился на монитор, транслирующий происходящее на подводной лодке, и остановился на Мичжу, испуганно забившейся в угол и украдкой вытирающей слёзы. Сейчас она уже не казалась такой фальшивой и лицемерной, как прежде. Теперь в ней отчётливо проглядывало нечто настоящее — то, что привлекло Бэкхёна в то страшное время, когда умирали люди, а прежний мир разваливался по кускам. То, что сделало Мичжу для него особенной, желанной. Бён не хотел в это погружаться, но всё равно невольно проигрывал в голове их счастливые моменты. Первые робкие улыбки и сплетённые под столом, тайком ото всех, пальцы. Вспоминал, как жадно и исступлённо целовал смущённую Мичжу после опасной вылазки, и как осторожно она обрабатывала потом его раны. — Я влюбилась в лучшего парня нового мира! Ты — моё всё, — восхищённо шептала девушка, когда они согревались в объятиях друг друга после их первого раза. Друзья шутливо их подкалывали, а отец без лишних слов одобрил выбор сына. Младшая, Кисон, тоже тянулась к нему, но словно к старшему брату, жадно впитывая те знания, что он пытался в неё вложить. И пока Мичжу боязливо пряталась в лабиринтах бункера, они со Змеёй выбирались с вылазками в город, потому что не могли сидеть на месте в такое время. — Я люблю тебя! — благодарно шептал Бэкхён, узнав, что у них будет ребёнок, ласково прижимаясь щекой к ещё плоскому животу Мичжу. Тогда ему казалось, что он всесилен, что любой враг ему по зубам. Бён никого не боялся. Он шёл вперёд, не видя преград. Потому что у него была любимая, у них должен был родиться ребёнок, и они имели все шансы стать нормальной семьёй даже в условиях полуразрушенного мира, находившегося в состоянии затянувшейся агонии. В то время Бэк искренно считал, что всё ещё можно было исправить. А потом их ребёнка не стало. Руки бессильно опустились, и мужчина откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза. Он не мог. Ему не хватало сил нажать на проклятую кнопку. Одно дело убивать своих заклятых врагов, и совсем другое убить ту, которую когда-то любил больше жизни. Бэк клялся ей в любви, обещал защищать и даже умереть ради неё, если понадобится, а сейчас жизнь Мичжу была в его руках. Бён оказался не готов к таким решениям — уж слишком яркими были воспоминания в нём. Они пульсировали, текли по венам и сводили с ума. Они вынуждали позорно отступать, не в силах причинить боль той, которая никогда не гнушалась ранить его в самое сердце. — Ты всё ещё её любишь, да? — бесшумно приблизился со спины Чанёль. Мужчина раздражённо поморщился, не в силах смотреть на Пака. Этот идиот весь день избегал его, смотрел волком и в глубине души наверняка осуждал, а сейчас дышал прямо в затылок, позволяя своему сердцу нервно ускоряться. Что, ревность оказалась сильнее чувства брезгливости? Или что он там к нему испытывал? — Это не твоё дело, — прошипел Бэк, устало потирая ладонью лоб. — Очень даже моё, — упрямо донеслось в ответ. Чтобы не сорваться, мужчина перевёл взгляд на монитор, но в этот раз смотрел на всю картину в целом, пытаясь дать оценку происходящему на лодке. Ни Минхо, ни его банда явно ничего не подозревали. Они жадно пили шампанское, передавая бутылки по кругу; кричали и, судя по одинаково шевелящимся губам, что-то пели. Бесстыдно лапали девушек, лезли волосатыми руками им под юбки, а те лишь довольно хохотали, пошире разводя колени. Бэкхёна тошнило от всего этого. От одной лишь мысли, что лодка, напичканная отморозками и оружием, приближалась к ?Стелле?, его охватывала нервная дрожь. Нет, будь там незнакомые люди, и Бён, скорее всего, наплевал бы на их судьбу. Но проблема заключалась в том, что он их знал. Пусть не всех, пусть весьма бегло, но он не раз слышал о них от отца. В проект ?Идеальное общество? входило множество учёных — химики, физики, биологи, инженеры. Они трудились над одним общим делом, но каждый подходил к выполнению строго своих задач. Однако это не мешало Бён Михёну близко дружить со своими коллегами. Многих из них он приглашал к себе на дни рождения, с кем-то ездил на рыбалку или выпивал пятничными вечерами в барах. Он рассказывал про них сыну после работы, а с некоторыми даже знакомил лично, если они случайно встречались на улице. Это были точно такие же простые люди, как и отец Бэкхёна. У них были мужья и жёны, дети, уютные квартиры, большие лохматые собаки и автомобили, в которые с лёгкостью помещалась вся семья. Не все они хотели быть участниками проекта, но каждый был его заложником, прекрасно понимая, что из ставшей опасной игры невозможно выбраться без жертв. Что, если бы Бёну-старшему всё-таки удалось попасть на ?Спаситель?? Как бы тогда сложилась его жизнь? Бэк хотел бы, чтобы его спасли. После пяти лет заточения и тяжёлой ежедневной работы, его отец, как никто другой, был бы достоин убраться с планеты. Мужчина не знал, остались ли дети тех людей в живых. Да и это не играло никакой роли. Сейчас только он, Бён Бэкхён, мог спасти четыреста невинных жизней. И цена за это спасение — семьдесят человек на подводной лодке и одна сломанная судьба О Сехуна. Бэк не сразу нашёл среди подвыпивших мужчин тщедушного Минсока. Тот, на удивление, не истерил, а сидел неподвижно, не реагируя ни на тычки чужаков, ни на девичьи руки, периодически касающиеся его плеч или бёдер. Инженера было чертовски жаль — он попал на лодку лишь по глупости своего босса, испугавшегося в последний момент. Если бы только Ифань не вмешался, и безопасности Кима ничего не угрожало. Будто почувствовав чужой испытующий взгляд, Минсок резко повернул лицо к камере и жалобно нахмурил брови. Промелькнувшая под носом ладонь стремительно приблизилась к клавиатуре, а в следующее мгновение картинку на мониторе изрядно тряхнуло. Но Бэк смотрел ни на запаниковавших людей, ни на вцепившегося в своё сиденье Минсока, ни на кричащую в ужасе Мичжу, упавшую на пол. Он видел лишь дрожащие пальцы, крепко сжавшиеся в кулак, и не верил своим чёртовым глазам. — Я должен был это сделать, — упрямо прошептал Чанёль, пятясь к стене. — Теперь я, как ты. Бэкхён ничего не ответил. Следуя командам на экране, он отключил в лодке свет, а затем открыл клапаны, ответственные за выкачивание воздуха. Чего он хотел для них больше всего, так это безболезненной и быстрой смерти. И, в глубине души, был малодушно рад тому, что не слышал звуки, охватившие лодку. Хотя они всё равно звучали в его голове — отчаянные обречённые вопли, проклятия, мольбы о помощи. Бёна трясло, и он спрятал лицо в ладонях, сложившись пополам и уткнувшись в собственные колени. Цифра на мониторе медленно уменьшалась — лодка падала на дно, став гробницей для семидесяти человек и его любимой. И ему казалось, что не только Мичжу умирала там — сам Бэк ощущал ту же раздирающую боль, то ли от недостатка воздуха, то ли от нехватки души. — Я — монстр, — беззвучно прошептал он, вплетая пальцы в длинные растрепавшиеся волосы. — Бэк, — Чанёль почти коснулся чужого плеча, но мужчина поспешно вскочил, с отвращением глядя на него. Их взгляды схлестнулись буквально на пару секунд, а затем зрительный контакт был разорван. Цифра на мониторе сократилась до ноля. Лодка упала на дно, наверняка подняв клубы песка, чтобы навечно остаться там. — Юнги, открывай двери и запускай людей на ?Стеллу?, пока воронка ещё работает, — не глядя на мелко кивающего Мина, приказал Бэк. — Ты, Сехун, собирай свои вещи и иди в бассейн. А Кёнсу пускай начинает эвакуацию. Мы все, за исключением пленных, должны быть к рассвету на территории порта. Женщины, Югём с младенцем и ты, Юнги. — Я останусь, — неожиданно упрямо заявил Мин. — Я должен следить за происходящим и вовремя предупреждать вас об опасности! — Но в порту тоже есть мониторы, — удивлённо возразил Бэк. — Я знаю, но там нет рычагов управления ?Стеллой? и ?Спасителем?. Я буду здесь и буду пытаться помочь всем. — Сюда могут прийти северяне. Ты готов к ещё одной встрече с ними? Юнги поднял на лидера блестящий глаз и машинально поправил повязку на втором. Бён видел, как дрожала его рука, но не стал заострять на этом внимания. В конце концов, он был обязан уважать его выбор. — Я хочу им отомстить. И если выйти к ним на бой лицом к лицу я никогда не смогу, то я стану твоими глазами и руками. Оставь мне пистолет. Я сумею им правильно воспользоваться, если пойму, что надежды нет. Я больше не позволю им причинить мне боль, — хрипло произнёс Мин, и Бэкхён прекрасно понял, что тот имел в виду. — Оружие тебе выдаст Джехён — загляни на склад. А вы выполняйте свои задачи, — бросил напоследок мужчина, прежде чем порывисто покинуть комнату. Бэк сам до конца не понимал, куда шёл — лишь бы подальше от людей. Туда, где никого не было, где можно было дать волю своим чувствам. Они медленно закипали в нём, требовательно просились наружу, и всё, что мог сделать Бён — это отсрочить грядущий срыв. Эта боль копилась и зрела в нём не один день, и даже не неделю. Первое зерно было брошено много лет назад, в ту далёкую минуту, когда Чанёль столкнул его в глубокий котлован и ушёл, оставив умирать одного в обезумевшем городе. Тогда, валяясь на самом дне — грязный, униженный, преданный, — Бэк верил, что больше никогда не увидит его, а если и встретит, то непременно убьёт своими собственными руками. Как же так вышло, что он его не то что не убил, но даже причинить боль боялся? Как удалось судьбе столь причудливо извернуться, превратив врага в самого дорогого человека в мире, ради которого Бэкхён отдал бы всё, что имел — свою свободу и даже жизнь. Почему чувства к Мичжу со временем угасли, а к Чанёлю лишь крепли день ото дня? Почему он не смог простить девушке предательства, а на проступки Пака упорно закрывал глаза? Бэкхён попал. Пропал. Привязался к нему и, наверное, даже влюбился. Чего уж греха таить. А может, и вовсе всегда любил — с самой первой встречи, просто ещё не понимал этого. Захлопнув за собой дверь комнаты, мужчина остановился в центре помещения и поднял пустой безжизненный взгляд к потолку. Его нижняя губа мелко дрожала, но он не хотел плакать. Ему просто нужно было выплеснуть из себя то, что копилось, и начать бой с северянами опустошённым. Все эти эмоции, чувства, обиды и надежды могли его погубить гораздо быстрее вражеской пули или остро заточенного лезвия. Если он хотел выиграть, то вначале должен был победить свою собственную боль. Бён стоял, дышал, сжимал кулаки, но ничего не происходило. Боль, поднявшаяся в нём вихрем, медленно унималась, вновь обращаясь ноющим гнойным нарывом. Когда же он уже прорвёт, когда позволит дышать полной грудью?! Услышав скрип двери, мужчина резко обернулся и недоумённо уставился на заглянувшего в комнату Чанёля. Виновато опустив голову, парень упрямо зашёл внутрь и застыл на пороге. — Проваливай, — устало выдохнул Бэк. — Я хочу побыть один. — Нам нужно поговорить. — О чём? О том, что ты нажал на кнопку из-за глупой ревности? — Что? — испуганно пробормотал Пак. — Не из-за ревности, не нужно так говорить. Я… — Ты такой ребёнок, господи! — прошептал Бён, опустившись на край кровати. — Послушай, ты ещё можешь успеть убраться отсюда на ?Стелле?. Иди к бассейну, садись в шар и уплывай. Зачем тебе оставаться? Я ведь бесчеловечный убийца. Монстр. Чудовище. Так ты меня мысленно называешь? — Я не спорю, твой поступок меня ужаснул, но я никуда не уплыву, — застыв в шаге от мужчины, тихо, но твёрдо произнёс Чанёль. — И раз уж мы заговорили на эту тему, то позволь ответное обвинение. Сколько ты будешь скрывать от меня правду? Почему ты мне не доверяешь? Не делишься своими планами? — Потому что ты глупый ребёнок! Когда ты снимешь свои розовые очки, тогда и поговорим, как взрослые! — вновь стремительно закипая, повысил голос Бён. — Вот в этом и заключается наша главная проблема! Я считаю тебя убийцей, а ты меня глупым ребёнком! Мы не можем доверять друг другу, мы повсюду ищем подвох! — Ну так проваливай, раз я убийца! — Хорошо, — неожиданно легко согласился Чанёль, сделав шаг назад. — Без проблем, я уйду, раз ты так сильно этого хочешь. Раз прогоняешь меня с завидным упрямством. Думаешь, тебе без меня будет лучше? Бэкхён, внутренне похолодев, смотрел на парня исподлобья, не веря своим ушам. Похоже, он и сам не заметил, как их пререкания стали привычным обыденным фоном. Он сомневался в Паке каждый день и не гнушался говорить об этом вслух с одной лишь целью — ему было важно знать, что Чанёль останется рядом и никуда не уйдёт. Он настолько привык к этому, что даже не сразу понял смысл произнесённого ответа, а когда понял, то по-настоящему испугался. — По-твоему, мне приятно постоянно выслушивать, как ты меня прогоняешь? Сколько раз я пытался тебя убедить в том, что никуда не денусь? — отчаянно развёл руками Чанёль. — Ты не хочешь мне верить. Ты даже не пытаешься меня услышать! — Ты считаешь меня убийцей. Ты боишься меня, — упрямо цедил Бён, только сейчас осознавая, насколько сильно его ранило мнение Пака. Парень попытался было ответить, но не нашёл нужных слов. Обречённо махнув рукой, он закружил по комнате, избегая прямого хмурого взгляда мужчины. В конце концов, остановившись возле дальней стены, он так и остался стоять спиной к Бэку, заговорив неразборчиво, едва слышно: — Я пытаюсь понять тебя, правда. Найти оправдание твоим поступкам. Моя проблема в том, что я пять лет провёл на ?Спасителе? вдали от ужасов, которые происходили на поверхности. Я не прошёл той дороги, через которую шагал ты. Я не видел смерть, не убивал, не наблюдал за происходящим здесь беспределом. Сколько я здесь? Месяц? Два? Да не важно. В любом случае, этого срока недостаточно, чтобы смириться и сродниться с этим миром, когда я сам, в душе, всё ещё остаюсь простым человеком. Да мне до сих пор кажется, что всё это кошмарный сон, потому что в реальности такого просто не может происходить! — Чанёль обернулся и взглянул на Бэка больным опустошённым взглядом. — Ты мне нужен, как и я нужен тебе. Между нами что-то большее, чем дружба или отношения. Мы будто бы две половины одного целого. И это не романтическая чушь, а что-то из физики. Я уверен, что по одиночке нас не будет… Так ты действительно хочешь, чтобы я уплыл? Бэкхён молчал, глядя себе под ноги, не в силах поднять глаза на приближающегося Чанёля. И когда тот сел перед ним на корточки, положив ладони ему на колени, ощутимо вздрогнул, но так и не повернул головы. — Больше всего на свете я хочу принять и понять тебя, просто мне нужно время. Ты готов мне его дать? Секунды шли одна за другой, складываясь в минуты, но Бён продолжал размеренно дышать и игнорировать сидящего перед ним парня. Он уже сейчас ощущал себя мёртвым, мучительно осознавая, что Чанёль может уйти от него, и в этом будет только его вина. Но и попросить остаться того Бэкхён не мог — и дело было не только в злополучной гордости. Он всего лишь искренно считал, что Паку будет лучше на ?Стелле? подальше от смертоносно-опасного мира. — Я тебя понял, — послушно кивнул Чанёль, поднимаясь. Тепло от его ладоней таяло слишком стремительно, и Бэк малодушно зажмурился, прислушиваясь к тихо удаляющимся шагам. Рядом с дверью парень остановился, всё ещё медля, будто ожидая ответа, но вскоре раздался щелчок замка и наступила тишина. Распахнув ресницы, Бён повернулся к наглухо запертой двери, всё ещё надеясь, что Чанёль обманул его и остался в комнате, но он был здесь один. И тогда гнойник, зреющий в нём, прорвал. Вначале предательски подрагивающей нижней губой, а затем прозрачными каплями, собравшимися в уголках глаз, но отказывающимися стекать по щекам. Бэк раздражённо смахнул их крепко сжатым кулаком и вскочил. Подбежал к двери, схватился за ручку, даже потянул на себя, но тут же нервно отскочил. Чанёль ушёл. А раз Бэк сам об этом просил, то какой смысл бросаться вдогонку? Скомкав в пальцах футболку на груди, Бён тихо захрипел. Его дыхание было прерывистым, сорванным, каким-то по-детски беспомощным и всхлипывающим. Совсем как в тот день, когда они с Чанёлем поругались — как казалось тогда юному Бэкхёну, навсегда. Сейчас он даже не помнил причины ссоры, но в памяти всё ещё были свежи слова Пака — так явно, словно это случилось минуту назад. — Ты никогда меня не понимал! — обвинительно выкрикивал друг. — Хотя бы раз в жизни ты относился ко мне искренно? Ты эгоист, Бён Бэкхён! Подросток стоял, низко опустив голову, и вздрагивал от каждого обидного слова в свой адрес. Глупо, но с малых лет у его организма была странная особенность — в конфликтных ситуациях он терялся и никогда не мог ничего сказать, предпочитая отмалчиваться до последнего. — Скажи мне, я тебе хотя бы чуточку дорог? — надрывно допытывался Чанёль. Бэк смотрел на него, моргал и молчал. И, судя по взбешённому виду, Пака это невероятно злило. Он ушёл тогда, хлопнув дверью, и не звонил целых три дня. А на четвёртый они столкнулись в школе. Бён, не говоря ни слова, протянул ему яблоко в знак перемирия, и Чанёль его принял, не пряча счастливой улыбки. Но сейчас у Бэка не было с собой яблока, да и ссора оказалась куда серьёзнее. И пока он здесь сидел, словно зверь в клетке, Пак собирал вещи. — Ненавижу! Кого? Себя, его, мир в целом? — Мужчины не плачут, — вспомнились слова отца. — Мужчины кричат. — Это как? — недоумённо спросил десятилетний Бэк, стыдливо вытирая слёзы. — Просто возьми и закричи — громко, чтобы все слышали. А потом тебе станет легче, обещаю, — улыбнулся Бён-старший, ободряюще хлопнув сына по плечу. Дождавшись, когда папа уйдёт по делам, Бэк заперся в кладовке, откашлялся в кулак и закричал — тихо, неуверенно, будто скулил. Эффекта не было. Тогда он, вспомнив свою детскую обиду, повысил громкость вопля — внутри стало ощутимо легче. А когда Бэкхён, забив на смущение и стыд, набрал полные лёгкие воздуха и заверещал изо всех сил — вот тогда его действительно отпустило, будто вместе с криком из него вышло всё, что могло. Не было больше ни горечи, ни тоски, ни отчаяния. Только блаженная долгожданная пустота. — А-а-а-а-а! — спустя пятнадцать лет кричал зажмурившийся Бэкхён, уже взрослый, прошедший столько испытаний, сколько не каждому по силам. Его вопль был хриплым и надсадным, в нём больше не было детской звонкости. И он раз за разом упрямо набирал воздух, обращая его в болезненный страшный крик. Вот только легче не становилось. Ничего не помогало, и от этого хотелось орать ещё громче. Бэк не видел, как распахнулась дверь. Он лишь ощутил чужие тёплые ладони, сомкнувшиеся на его затылке. Чанёль сел на полу рядом с ним и крепко прижал к себе, целуя повсюду, куда только мог дотянуться. И Бён с ужасом понимал, что всё его лицо было мокрым от слёз — если бы отец увидел его в таком виде, то ни за что не простил. — Извини! Я не должен был так с тобой поступать, — шептал Пак. — Но я так хотел услышать твой искренний ответ. Мне важно было понять, что я тебе по-настоящему нужен. У мужчины не было сил обижаться, и он крепко обнял Чанёля за шею, вдавливаясь в его плечо лбом, решив, что позже непременно заставит ответить парня за эту совершенно тупую и несмешную шутку, едва не разбившую его сердце. Их обоих трясло — так сильно, что зуб на зуб не попадал. Это было сродни гриппу — когда тело бил озноб и каждую мышцу болезненно выкручивало. Но всё равно становилось легче — где-то в глубине души Бэкхён отчётливо это понимал. — Самый искренний ответ тот, который произносится за закрытой дверью, — улыбнулся Чанёль, поцеловав солёные тонкие губы. — Заткнись, — взмолился мужчина, целуя уже сам, гораздо более агрессивно и властно. Потому что нуждался. Потому что имел право. *** Целоваться с Чанёлем было приятно. Гораздо приятнее, чем покидать комнату и идти проверять выполнение собственных приказов. Но медлить было некогда — не тогда, когда враг подобрался слишком близко. Если они победят, то ещё успеют нацеловаться на тысячу лет вперёд, но если упустят свой шанс сейчас, то потеряют вместе с ним последнюю надежду. — Пообещай мне, что будешь относиться ко мне, как к равному. Что я буду знать всё о твоих планах! — потребовал Пак перед тем, как они вышли в коридор. — Я попробую, — неохотно кивнул Бэк. — А ты обещай, что не будешь осуждать меня столь явно. Это… неприятно. Чанёль кивнул с самым серьёзным видом, и в эту минуту мужчина хотел ему верить, как никогда прежде. Бён понимал, что простить и закрыть глаза на его поступки сложно. Он и сам считал себя грязным убийцей, недостойным счастья. Но одно дело думать так самому, и совсем другое видеть в любимых глазах презрение и страх. Плевать на весь мир — пусть они все ненавидят его. Главное, чтобы Чанёль понял. Или хотя бы сделал вид, что смог это сделать. Они показались в центральном коридоре как раз в тот момент, когда эвакуировали женщин. Взволнованные, насмерть перепуганные, они сбились в тесную кучку. Одна из них держала на руках Уна, а другая вела на поводке громко лающего щенка. Увидев Бэкхёна, женщины жалобно заголосили, и мужчине пришлось к ним подойти, чтобы успокоить. Он заметил Змею, стоявшую неподалёку. Кисон выглядела подавленной и заплаканной, а ещё чертовски отстранённой, будто вся эта суматоха теперь её совсем не касалась. — Почему мы не можем просто остаться здесь? — всхлипывала Черён, муж которой погиб два года назад от рук заражённых. — Потому что это опасно. В порту вы будете гораздо лучше защищены, — уверял Бэкхён, краем глаза наблюдая за Чанёлем, убежавшим помогать Джехёну поднимать на поверхность тяжёлые ящики. — Мы умрём? — истерично всхлипнула пожилая Йеын. — Да что с вами не так? — неожиданно возмутилась Бёль, отделившись от общей группы. — Какая разница, где прятаться — в бункере или в порту? Всё, что нужно — это дойти от одного укрытия до другого, так что хватит ныть! — Вот именно, — поддержала блондинку Сиран. — И лично я не собираюсь сидеть взаперти. Я останусь с вами и буду помогать Югёму. Уж раны-то перевязывать я смогу. — И я! Пожалуйста, — жалобно взмолилась Бёль. Понимая, что спорить с женщинами последнее, на что он был сейчас способен, Бэк махнул рукой, позволяя Кёнсу и Тэну отвести тех к люку. Обернувшись к Змее, мужчина осторожно к ней приблизился и сжал холодную ладонь. — Привет, — вздрогнув, шепнула девушка. — Привет, — стиснув тонкие пальцы, ответил Бён. Они прислонились к стене, и Кисон уложила голову на плечо мужчины, прикрывая мокрые ресницы, слипшиеся в тонкие острые иголочки. Бэк погладил её по волосам и чмокнул в макушку, так, словно она всё ещё была испуганным подростком, едва научившимся правильно держать арбалет в руках. — Я люблю тебя, — тихо призналась Змея, потирая грубую мужскую кожу подушечкой пальца. — Как я могу тебя оставить? — Любишь после всего того, что я сделал? — пробормотал Бэкхён. — Ты должна меня ненавидеть сильнее, чем остальные. — А я всё равно люблю, — упрямо заявила девушка. — Если бы ты не спас нас тогда, меня сейчас здесь не было. Я стала той, кто я есть, только благодаря тебе. И, наверное, это особая извращённая форма привязанности, раз я смогла тебя простить за убийство родной сестры, а себя не могу… Она ведь не сильно страдала? Кисон с надеждой взглянула на мужчину, и ему не оставалось ничего иного, кроме как крепко её обнять. — Мичжу умерла быстро. Её смерть — это расплата за убийство Джонни. Если бы только она не приложила руку к его гибели, если бы не использовала тебя в своих грязных целях, то сейчас всё было бы иначе. Мы живём в мире, где никому нельзя прощать ошибки. Реалии таковы, что нельзя быть слабым, а прощая кого-то, мы демонстрируем собственную уязвимость перед миром. — Бэк внутренне содрогнулся от мысли о том, как кощунственно прозвучали его слова. — Это я убил Мичжу. Ты к этому никак не относишься. Запомни это. — Я тебя не остановила, хотя могла. Я… — Па! — звонко раздалось из-за угла. Одновременно выскочив в коридор, Змея и Бэкхён увидели Дичка, повисшего на шее Сехуна. Мальчишка крепко жался к О, что-то неразборчиво лепетал, пока Кёнсу пытался его отодрать от мужчины. — Эй, мелкий, я скоро приду, — доказывал ему Сехун, хотя у его ног стояла дорожная сумка. Глупый Ун вряд ли понимал хоть что-то из сказанного, но чуткое детское сердце ощущало грядущую разлуку и не желало отпускать. — Я вернусь, клянусь тебе, — вручая рыдающего ребёнка Кёнсу, продолжал уверять его О. Дождавшись, когда Дичка поднимут наверх, Сехун облегчённо вздохнул и подхватил сумку с вещами. Он пожал руку Чанёлю и что-то шепнул ему на ухо, а затем направился к Бэкхёну и Кисон, безжизненную ладонь которой тот всё ещё сжимал. — Эвакуация на ?Стеллу? идёт полным ходом. Когда я туда прибуду, можно будет сразу запускать корабль, — игнорируя заплаканную девушку, объяснял Бёну О. — Жаль, конечно, что всё так обернулось, но это лишний раз доказывает, что бесполезно строить планы на будущее — это оно строит их на нас. — Удачи тебе, — выдохнул Бэкхён, приобняв Сехуна и похлопав его по спине. — Уверен, ты станешь отличным лидером. Возможно, именно в таком, как ты, они нуждались всё это время? Кивнув, О посмотрел на Кисон, но та стояла, низко опустив голову и закрывшись волосами. Наверное, Сехун ждал, что девушка скажет хоть что-то, обнимет на прощание, но Змея оставалась неподвижной, будто каменная статуя. — Прощайте, — после короткой паузы, махнул рукой мужчина. Он развернулся и сделал несколько шагов, а затем, будто опомнившись, резко обернулся и бросился обратно к Кисон. Обхватил руками за щёки, задрал бледное лицо к свету и поцеловал — резко, властно, не оставляя шансов на сопротивление. Бён видел, как доверчиво приоткрылись губы Змеи, как порозовели щёки, будто Сехун вдохнул своим поцелуем в неё жизнь, и стыдливо отвернулся, поймав на себе многозначительный взгляд Чанёля. — Вот теперь можно уходить, — прошептал О, с тоскливой улыбкой отстранившись от девушки. Он едва ли не убегал. Шёл быстро, без оглядки и сомнений. Змея машинально сделала пару шагов следом за ним, а затем растерянно обернулась на Бэкхёна и всплеснула руками. — Чего ты ждёшь? — крикнул Бён, когда Сехун скрылся за поворотом. — Я не могу! — Почему? — Мой дом здесь! — упрямо возмутилась Змея. — Как я могу оставить всех вас?! — А кто он для тебя? Он тебе нужен? — неотвратимо наступал на девушку Бэкхён. — Что ты чувствуешь, понимая, что он больше не вернётся? Ты хочешь прожить остаток жизни без него? Кисон нахмурила брови и прислушалась к собственным ощущениям. Тень пробежала по бледному лицу, и девушка порывисто обернулась, глядя туда, где скрылся Сехун. — Ты ещё успеешь его догнать. Но если ты твёрдо решила остаться, то должна уходить в порт и помогать нам готовиться к бою. И обещай не смотреть на небо, когда его разрежет огненный след ?Стеллы?. Бэкхён знал, что нужно говорить — Змея взглянула на него с таким слепым отчаянием, что он понял, что безошибочно попал в цель. — Иди! — крикнул Чанёль, решив вмешаться. — Чего ты ждёшь? Вы же любите друг друга! — Я боюсь пожалеть, — попятилась девушка. — Зато оставаясь здесь, ты уже сожалеешь. Тряхнув головой, Змея подбежала к Бэкхёну и крепко его обняла, буквально повиснув на мужской шее, а затем притянула к себе Чанёля. Бён чувствовал, что его сестрёнка приняла окончательное решение, и, несмотря на боль от грядущей разлуки, испытывал счастье и облегчение при мысли о том, что хотя бы у двоих из них всё точно сложится. — Обещай победить, — прошептала Кисон, сжав его руки. — Я никогда не узнаю, чем закончится эта битва, но я должна верить, что ты выиграешь! — Я выиграю, — уверенно кивнул мужчина, легко подтолкнув её. — Иди за ним! Поторопись! Кивнув, Змея развернулась и побежала со всех ног, всё ещё оборачиваясь с тоской на парней. И лишь когда её шаги стихли, Бэк понял, что только что лишился одного из самых главных людей в своей жизни. *** Последними покидали бункер Югём и Лукас, вновь переодевшийся в белоснежный халат. Парнишка тащил на себе несколько тяжёлых сумок с медикаментами, а в руках Кима был бережно зажат прозрачный бокс с малышкой. Кроха отчаянно цеплялась за жизнь своими маленькими пальчиками, но никто не знал была ли она способна дожить хотя бы до рассвета. Чанёль помог мужчинам усесться в один из джипов, оставленных здесь людьми Минхо, и Югём, с восторгом ребёнка, завёл мотор. — Сто лет машину не водил! — счастливо сообщил он Бэкхёну. — Поезжай аккуратно и не нарушай правила дорожного движения, — усмехнулся Бён, посторонившись, провожая взглядом медленно отъезжающий автомобиль. Было ещё темно — на побережье стояла глубокая ночь. Море чернело и переливалось серебром в рассеянном лунном свете, тихо шумело, разбиваясь волнами о берег. Интересно, как близко были сейчас Сехун и Змея к ?Стелле?? Воронка ещё закручивалась или уже нет? Успели ли жители ?Спасителя? перебраться на корабль? Бэк не знал ответа на эти вопросы, а они всё продолжали множиться в его голове, наслаиваясь один на другой. Они сели на опустевшей, наконец-то, площадке, бок о бок, обоюдно не нарушая установившейся тишины. Бён щёлкнул зажигалкой и закурил, втягивая щёки, глубоко затягиваясь. Выдохнув дым в ночное звёздное небо, он протянул сигарету Чанёлю, но тот отрицательно мотнул головой, вместо этого поцеловав чужую, моментально покрывшуюся мурашками шею. — Клянусь, если бы ты не молчал, я ни за что не разыграл тот дурацкий спектакль. Я просто хотел, чтобы ты признался — не мне, а самому себе — что я тебе по-настоящему нужен, — шептал Пак, жадно касаясь губами острой скулы и шрама, изуродовавшего щёку. — Знал бы ты, как я боялся услышать тишину, пока стоял под дверью, словно вор. Мне важно было знать, что ты без меня не сможешь. — Я смогу! — сверкнул глазами Бэк, тут же поправившись. — Просто без тебя мне будет плохо. Он стряхнул пепел и обвёл рукой горы мусора и останки дымящихся человеческих тел. — Завтра здесь прольются реки крови. Будут лежать новые трупы. И среди них могу быть я, наши друзья или даже ты сам, — горько усмехнулся мужчина. — Я прогонял тебя не потому, что не нуждаюсь в тебе, а потому что пытаюсь защитить любой ценой. Ты — моя слабость, а воина, у которого они есть, слишком легко победить. Чанёль молчал, и тогда Бэкхён затушил сигарету и посмотрел на часы. — До рассвета осталась пара часов. Ты ещё можешь немного поспать. Иди в порт, я тоже скоро приду. — Ты так ничего и не понял, — обиженно прищурился Чанёль. — У тебя больше не должно быть от меня секретов! — Что ж, а ты точно готов к правде? Они спустились в опустевший бункер, казавшийся сейчас чужим, и сразу же направились на склад. Пока Бэкхён перерывал содержимое оставшихся на полках коробок, Пак нервно переминался с ноги на ногу, спрятав руки в карманах толстовки, и косился на потолок, где уныло потрескивали то и дело мигающие люминесцентные лампы. — Почему ты оставил пленных в бункере? — спросил он, кивнув на коридор. — Что, если они решат перейти на сторону северян? — Эти трусливые куски дерьма не способны быть солдатами, — мстительно прошипел Бён, пряча в рюкзак найденные вещицы. — Если северяне всё же проберутся сюда, то пусть делают с ними, что хотят. А если нет, то я всё равно оставлю их здесь гнить до скончания веков. — В смысле? — удивился Чанёль. — Этот бункер больше не наш дом. И я сюда не вернусь. Рация зашипела и отозвалась тревожным голосом Юнги. — Сейчас подойдём, — выслушав парня, ответил Бэкхён. Мин встретил их на пороге кабинета — бледный и взволнованный. Не говоря ни слова, он указал на нужный монитор, где заново воспроизвёл запись с камеры, сделанную, судя по времени в углу экрана, десять минут назад. По ночной улице ехали несколько пикапов с ярко-горящими фарами. В кузовах сидели северяне — мрачные, насупленные бородачи, вооружённые до зубов. Каждый из них крепко прижимал к себе автомат, кто-то даже не один, а под их задницами возвышались деревянные ящики, наверняка набитые взрывчаткой и оружием. — Один, два, три, — тихо пересчитывал проезжающие медленной вереницей автомобили Чанёль. А когда машины закончились, перед их глазами вырос целый полк, чёрной извилистой змеёй петляющий по улице. Десятки северян шли друг за другом, и хотя камеры не транслировали звуки, в ушах Бэка отражалось эхо их глухих тяжёлых шагов. У них уже не было такого количества автоматов, но вооружены они были ничуть не хуже. Одни сжимали в руках тяжёлые металлические цепи, которые наверняка с противным лязгом тащились по растрескавшемуся асфальту. Другие несли с собой самодельные дубинки, биты с вколоченными в них гвоздями или обмотанные колючей проволокой. Они шли, чтобы убивать их. И они были очень близко. Когда в поле зрения камеры появились два лица, наполовину скрытые платками, одно из них Бэкхён узнал сразу. Чонин действительно, как и сказал Ви, оказался правой рукой Чживона. Он стянул шарф на шею и что-то шепнул боссу с мерзкой усмешкой на губах. И тогда Бобби — ведь так он теперь себя называл — сдёрнул маску с лица и безумно расхохотался. Кто-то из северян протянул ему цепь, и он, лениво поведя широкими плечами, размахнулся и обрушил мощный удар на камеру, моментально приводя её в негодность. Последним, что запомнил Бэкхён, было холодное непроницаемое лицо его давнего соперника. Чживон больше не улыбался. Время шуток закончилось. — По моим подсчётам они будут здесь часа через три, если не раньше. Я продолжу за ними наблюдение с камер, — дрожащим голосом произнёс Юнги. — Ты можешь это сделать из порта, — напомнил Бэкхён. — Я знаю, но я должен оставаться здесь, — покачал головой Мин. — Что ж, тогда запрись хорошенько и никому не открывай. Бён пожал руку парню, искренне надеясь, что они виделись не в последний раз. После чего поманил за собой окаменевшего Чанёля, явно пребывающего в шоке после заочной встречи с Чживоном, из лап которого он с таким трудом выбрался. Отойдя от кабинета Юнги на приличное расстояние, Бэкхён остановился и вручил парню ключи от карцера. — Иди и выпусти Ви. Он связан, так что даже не пытайся его развязывать. Я подойду к вам через несколько минут. И, молю, вы обязаны молчать во что бы то ни стало! — Что ты задумал? — заволновался Пак. — Я понял кое-что сегодня днём. Просто доверься мне, — хлопнув парня по плечу, попросил Бэкхён. *** В голове неприятно шумело, и картинка перед глазами расплывалась, становясь кроваво-красной. Бэкхёну то и дело приходилось останавливаться и пережидать вспышку слабости, балансируя на тонкой грани безумия и разума. Его руки неприятно натирали кожаные ремни, но он не обращал внимания на слабую боль. Гораздо важнее было не сбиться с чёткого шага, не завалиться на бок, не застонать. Коридор казался бесконечным. Ярко освещённые стены словно бы сужались, давили на мужчину, и он со страхом косился на неожиданно низкий потолок. Где-то далеко, будто за десятками толстых стен, стучало сердце Чанёля. Родное, привычное, такое необходимое. И Бэк цеплялся за этот тихий звук изо всех сил, будто он был единственным лучом света в кромешной густой темноте. Если он потеряет его, перестанет слышать, то демоны разорвут его на части и утянут на самое дно — туда, откуда нет выхода. Перед самым поворотом Бэкхён замер, сильнее сжав кулаки и прислушавшись — он слышал сбитое дыхание, шум крови в венах, но люди молчали. Упрямо. Испуганно. И тогда мужчина вышел из-за поворота, натягивая поводки, впивающиеся в кожу. Чанёль и Ви, застывшие в десятке метров, мгновенно побледнели и отпрянули, в страхе глядя на Бэкхёна, а сам Бён недоумённо их рассматривал в причудливом красном свете, который будто бы намертво въелся в радужку глаз. В эту минуту он слышал громче, видел чётче, чувствовал ярче. Всё в нём обострилось до предела, стало нечеловечески сильным и мощным, да и сам он меньше всего ощущал себя в эту минуту человеком. Дёрнув на себя ремни, он притянул обратно тех, кого вёл бок о бок с собой всё это время. В правой руке Тао, в левой девчонка. Оба в кожаных намордниках, шипящие и оскалившиеся, словно бешеные псы, но послушно подчиняющиеся его рукам. И ещё свору таких же он приведёт сегодня за собой.