После променада (1/1)

Мать твою, Клео... Клео проснулась в чужом доме, на широкой кровати, и в обнимку с каким-то парнем. Она хотела отпихнуть его, но неожиданно узнала его в лицо. От пережитого шока она не могла сказать, ни слова. Зато выругался он: — Мать твою, Клео, что ты делаешь в моей кровати? — сказал он, и полез за другом под одеяло. Тот был липким. Желая узнать правду-матку, он протянул свою руку к тому, что ниже пояса у своей соседки по койке, узнать, не так ли и у неё. Но соседка, задержавшись на его руке, отодвинула её от себя: — Зейн, тебе было мало ночи? — Какой ещё ночи? Если Рикки узнает, повесит меня за хвост! — Не повесит. — Почему? — Она сегодня сама спала с моим Льюисом. — Откуда ты знаешь? — В ту ночь луна меня позвала на остров. Я не могла не смотреть на луну, не могла не послушаться её зова. Я знала, кто тебя привёл. Я предвидела, что Льюис в самый неподходящий момент позовёт Рикки. А когда я была в пруду, то уже сама не хотела покинуть Мако, потому, что ждала тебя, Зейн. Я тебя ненавижу за то, что ты моя первая любовь, а не Льюис. Но я благодарна Мако за то, что у нас с тобой родятся самые красивые девочки в Золотом побережье! — Боже мой, Клео! — Ты преувеличиваешь, Зейн. Я просто, мать твою... то есть, мать твоя... во прёт... мать твоих детей! — выдавила из себя Клео. Ну да ладно, оставим пейринг Зейн/Клео на мягком променаде, и обратимся к другому пейрингу — Льюис/Рикки. Льюис лежал, как в бане, а всё потому, что Рикки нервничала. Она считала, что предала Зейна. Она сама не помнила, каким ветром её занесло к Льюису. Проснулась же она также в обнимку... с чужим парнем, а не со своим. Даже с Зейном она такого не позволяла. С ним она гуляла, целовалась, но ни в коем случае не спала... С какого она сеновала упала, она не помнила, видимо сеновал тот был очень высоким, да и не с осоки выложен, а с конопли. Вот и надышалась. А как следствие — Льюиса с Зейном перепутала. Одним словом ДА! Ну и плевать на этого Зейна с высокой колокольни. Он грубый, не воспитанный. А этот Льюис — смелый, добрый, и что самое главное — ласковый. Это то, что ей и надо. А мальки — дело наживное! Стараясь не будить Льюиса, она придвинулась к нему ближе, обняла, опустила руку ниже пояса, да так и уснула. Единственное, о ком она волновалась, это об Эмме: как она там без девчонок? А если с ней тоже, что и с ними? Ведь в одну ночь она Байрона чуть в бассейн не утащила, не поспеши подруги ей на помощь. Да ладно, скоро будильник зазвенит. Ей на работу, а Льюис... снова улетит. Нет, она не упустит такого шанса! Она набралась духа, перевернула Льюиса на спину, и сделала то, что сделала бы любая другая женщина... Очень странно, даже сердцу не больно. А ведь раньше-то она... ни с кем, даже с Зейном! Не уж-то ЭТО было во время полной луны? Ладно, если через полтора месяца ни кто в гости не придёт, значит, они не придут и в сорок недель. Тогда придётся звонить Льюису, чтобы встречал её. А она была уверена, что Льюис бросит любую учёбу, работу, и встретит её и малышей. "Малышей? Каких ещё малышей?" Сердце забилось быстрее. И она представила себя... медсестру, выходящую с двумя свёртками... Льюиса с большим букетом цветов... Зарывшись в густую шевелюру, руками, она мысленно сказала ему: — Я люблю тебя! Так и не открывая глаз, он улыбнулся, и в ответ обнял. И это был финал, только не под наваждением, а с большим желанием и ожиданием того, что она увидела, или вернее, что ей показала луна. Ну а что же пейринг Нейт/Дот? А там всё классно! Это был единственный пейринг, где ни кто ни кого не предавал. Дот было абсолютно до лампочки, с кем её Нейт был вчера, или не был... главное, что рядом с ней богатырь, гигант (во всяком случае, пока её не завели). Как заботливый отец Нейт положил Нину на кресло в офисе, и прикрыл новую дочь одеялом, разложил диван-кровать (Нейт её сам выбирал для офиса по поручению Зейна), застелил постель (в офисе были все пастельные принадлежности, кроме пижамы), и уложил свою подругу спать. Если точнее, Дот позволила себя уложить спать. Вот, правда, сон пришёл только под утро. Оно было хорошо: ни Нейт, ни Дот пока что не боялись воды, а потому вполне могли бы поплескаться вместе в одной ванной. Кстати, эти мысли они друг другу высказывали тоже. Только ванной в офисе не было, ни бассейна. Ну а утром... и просыпать не надо. Но всё портила одна надпись, повешенная над входом: "Не будить, идёт совещание!" По мнению Нейта эта надпись говорила всё сразу и о многом. Ну да ладно, с пейрингом всё. Что же стало с Шарлоттой? А она встретилась с мисс Чатам, и рассказала ей всё, что произошло с ней в эти дни. — И что вы думаете по этому поводу? — Трудно сказать, моя девочка. Однажды и я оказалась в такой же ситуации. Тогда из русалки я превратилась в ведунью. Как и у тебя, это произошло не специально. Я чувствовала, что во мне начали бороться дары. Одна моя часть желала моря, другая же... — И вы решили идти дальше? — Да! Но не оставила своих подруг. Мы по-прежнему собирались на Мако. — И вы по-прежнему прибывали туда своим ходом? — Иногда во мне воспоминания всплывали настолько сильно, что я не могла удержаться, чтобы не нырнуть. Но вскоре я почувствовала, что нужна была друзьям в новом обличии. Ну а ты как справляешься? — А мне и справляться не надо. Друзья лишили меня моего украшения. — И ты им мстишь? — Не я. Если бы Зейн послушался меня, и провалился бы в пруд хотя бы вместе с Рикки и Льюисом, был бы шанс сохраниться традиционному пейрингу, а так... Я думаю, что это луна так распорядилась. — А если не луна? — А кто? — Найдешь ответ на этот вопрос у себя дома. — Что мне для этого нужно сделать? — Встать у кроватки Нины, и прислушаться к ней своим внутренним ухом. — Вы думаете, это — она? — Я не думаю, я знаю! — Но почему? — Она ищет себе отца. — А отец готов? — Я не знаток человеческих сердец, и ты. — А что мне делать с этим? Ведь я тоже хочу детей! — Ну, это дело не хитрое. Ты — вполне сформировавшаяся женщина! — Но я не постельная кукла! — Конечно! А как на счёт мальков? — То есть? — Пусть "сёстры" сделают кладку в одном месте. А ты выложи свою икру между ними. И под действием силы луны произойдёт чудо, образуются новые жизни, и новый мир в котором вам вряд ли найдётся место. — Но почему? — Они родятся детьми воды: русалками и тритонами. Твоих будет не много, но они будут лучшими! Я про партеногенез. Но Шарлотта этого слова не поняла. Ну да ладно. Самое главное, что это научное слово, а значит правильное. — Но хотя бы одного мне можно? Я так хочу своего понянчить... — Я же говорю, ты — женщина! — Опять вы за своё! — Не противься своей судьбе, Шарлотта! У тебя есть друг! — Но он не может... — А почему бы его не попросить? Он же любит тебя! — Вы говорите про щупальце? — Про Льюиса, моя дорогая, про Льюиса! — Мисс Чатам, это уже слишком! Да, я до сих пор люблю Льюиса, и не скрываю этого. Но Рикки наверняка уже беременная, а он сам переживает разрыв с Клео. А вы "Льюис"! — Дитя, луна возьмёт своё, и всё вернётся в круги своя. — Не всё, мисс, останутся последствия! А вот на счёт Нины... Я не понимаю, она же не знает, как и что... — Всё верно, но финальная часть за человеческими инстинктами. Или ты забыла о них? Но всё же, как-то не хорошо, обо всех рассказать, а Миллу оставить ни с чем. Впрочем, ни с чем она не была, она устроила променад на своей кровати, а рядом с кроватью стояли, простите, лежали, нет, просто валялись мужские носки. Ну а сам хозяин тех самых стоячих грязированных носков мылся в душе. Милла не могла его допустить к променаду без душа. Но он что-то задержался там. Вытащив из сумочки дубинку (на всякий случай, мало ли что, ведь охрану, кроме его самого она отпустила), она пошла в душ. Но прежде, чем попасть в душевую, она обшмонала весь номер. Всё было чисто: даже в wip-холодильнике никого не было. Она закрыла номер, повесила на шею ключ, и открыла дверь душа. Почувствовав своим нутром, что что-то должно произойти, она закрыла рот, и прикрыла глаза, и, открыв дверь, отбежала в сторону. Из ванной, вместе с клубами газа, вывалилось тело. Также осторожно Милла вернулась к себе в комнату, и одела на лицо маску, и очки. Это прикольно смотрелось: женщина в откровенном "не наряде" да ещё и в маске. Подойдя к телу, она спросила: — Джейк Тайлор? Она настучала по его щекам, он чего-то промычал. Он был жив. Процедив в свой походный стакан воды, она добавила туда таблетку (дезинфектор), и дала ему пить. Ему стало лучше. Тогда, сделав ещё воды, она добавила туда возбуждающий препарат. Через минуту он пришёл в себя. А ещё через минуту... они были счастливы. А особенно он, когда он узнал, что она его "вернула назад". — Спасибо вам, Милла! — Ничего, Джейк Тайлор, вы меня уже отблагодарили. Это спасибо вам! Наутро Джейк и Милла не стали заходить в душ. И не потому, что им нравилось, что от них воняет. Они пригласили полицию. Единственное, шериф сделал Милле выговор, что она не вызвала наряд сразу, как произошло Ч.П. Она конечно оправдывалась, что она хотела "повеселиться" с ухажёром, ибо им на утро необходимо было уезжать (так сказала она им). Следы же преступления нашла полиция сразу: следы другой обуви, чужие волосы, и т.д. Это всё было странно, учитывая, что отель был пятизвёздочным, и что перед посетителями там убираются, чуть ли не с хлоркой. Милла хотела, чтобы её имя не фигурировала в деле. Но с этим не получилось (в подробности не будем вдаваться). Дело доверили вести некоему Конору Брокку (Конор — персонаж из "Дитя Тишины, возлюбленный Дот, отец оригинального персонажа Нины, фамилия "Брокк" — произвольная). Нина — "зам" В этот день кафе для посетителей открыла Нина. Зейн не выспался, а потому проспал. Нейт и Дот легли под утро, а потому не слышали и персонал, пришедший на работу. Нина, конечно же, как могла, так и объяснила персоналу суть вещей: что её "родители" гуляли до утра, а потому в данный момент отсыпаются, и чтобы прислуга кафе делала всё сама. Естественно, что ребёнок не ходил голодным: она разогрела себе лобстеров, сделала коктейль, и когда персонал пришёл, у Нины завтрак был в самом разгаре. На том её и повязали. А когда Нина всё своим языком популярно объяснила, ни у кого вопросов больше не было, а заряда позитива, полученного при объясняшке, хватило вплоть до обеда. Именно к тому времени явился хозяин кафе Зейн Беннет, который и разбудил голодных (но не холодных) сонь. — Хоть бы проветрили помещение, что ли! — сказал он, и открыл окна. — Я понимаю, Дот, ты открывалась с Нейтом, это право любой женщины, но имей все-таки совесть! — Что тоже хочешь? — сказала она, присев на диване. Хотя Дот не была стройняшкой, но голая спина девушки задела Зейна за живое, и его друг сразу же возмутился,почуяв неожиданное вторжение в непокрытый мозг хозяина. И последнее не ускользнуло от глаз Дот. — Все вы мужчины таковы, как увидите красивую девушку, теяете свой разум! А нам, женщинам, всю жизнь расплачиваться! — вспыхнула она, и, накинув на себя сарафан, покинула кафе. — Она что, свихнулась? — возмутился Зейн, пытаясь себя оправдать. — Нет, Зейн, — сказал Нейт, натягивая на себя помятую одежду, — на её глаза набросилась естественная реакция твоего друга! — Но что я могу поделась с этим? — Сходить в сортир, и слить, друг! — сказал Нейт, и выбежал следом за Дот. Зейн не мог в таком состоянии никуда идти, а ждать он не мог, а потому последовал совету Нейта. Когда он вышел из сортира, Нины тоже нигде не было. — Мистер Беннет? — услышал Зейн голос. Это был грузчик. — Мы привезли рыбу. Вы оформите нам документы, а то мы были утром, и вас не было. Нужно было работать. — Да, да, конечно... В доме у Уостфордов Клео всё видела. Но что она могла сделать? Дот не была её подругой. Да и после случившегося между ними ночью (как это бывает часто) Зейн ей опротивел. Взяв дочь, Дот шла домой. Нейт не нашёл Дот, а потому попросил Клео найти Дот, и успокоить её. Она знала дом, в который шла. Однажды в том доме праздновали день рождение Льюиса. В тот день Шарлотта заперла Клео и Эмму в чулане, устроив там им душ, и заморозив замок. Рикки же смогла освободить девочек, разморозив замок, и выпарив воду. Но в этот раз всё было по другому. Чувствуя серьёзность отношений между Дот и Нейтом, она охотно согласилась помочь. Она уже подходила к калитке дома Уостфордов, когда Дот раскрывала перед Ниной дверь. За ней стояла мать. Плохое настроение было написано крупными буквами на лице дочери. Мисс Уостфорд хотела закрыть дверь, как увидела за калиткой Клео, что-то сигнализировавшую ей (видимо просящую пустить её в дом). Моргнув в знак согласия, мисс сказала: — А что же подругу за калиткой оставила? Дот не хотелось мать расстраивать, а потому обернувшись, она сказала: — Не тормози, проходи в дом! Когда все сидели за столом, мать семейства спросила: — Клео, как продвигаются твои отношения с Льюисом? — Мы с ним расстались. — У тебя новый парень? — Это был не мой выбор. Всё так неожиданно произошло... — Расскажи! — Понимаете, я по прежнему люблю Льюиса. Но, после того, что произошло между мной и моим новым парнем в это полнолуние, между нами больше не может быть ничего общего. — И какое ты дашь объяснение произошедшему между вами? — На меня с моим новым парнем повлияла полная луна. — Вы жалеете о произошедшем между вами? — Только о том, что это был не тот, кто ранее был предназначен для меня. — Зато тот, которого предназначила вам луна! — Поправлю, мисс, ПОЛНАЯ ЛУНА! И я видела двух чёрненьких пухленьких милашек, и тут же влюбилась в них, больше, чем в себя, или него. Я не знаю, получились бы у меня от пейринга с Льюисом такие милашки, вероятно, что нет! На эти слова мисс встала, и вышла из-за стола. — Я тебе кое-что покажу! — сказала она. Клео улыбнулась. Дот же с дочерью переглянулись меж собой, читая мысли Анет и Клео, как раскрытую книгу. Вскоре Анет вернулась с картиной. Подставив её на подставку, она сняла с неё покрывало. На картине преобладали тёмные тона. Полная луна над спящим вулканом освещала океанскую поверхность вокруг острова. Морские дивы, расположившись по поверхности воды групками по четыре особи, держались за руки. Подойдя к картине, Клео указала на милашку с чёрными волосами из находящейся на переднем плане четвёрки. — Это Никси, она одна из тех, которую я видела во сне! — А другая девочка? — Её зовут Эви. У неё волосы такие же чёрные, как у Никси. Но её здесь нет. Но если Никси... прости, я не могу! К картине подошла её автор. — Как это не странно, картину я нарисовала тогда, когда осталась одна, без друзей, и любимой сёстры! — сказала Шарлотта, и подойдя к сестре, прикоснулась губами к её полуобнажённому плечу. — Теперь ваша очередь, Клео! — сказала Шарлотта. — О чём ты? — Клео, я сдержала своё обещание: ни говорила никому. Но ты должна понимать, что от Дот, а особенно от Нины, мысли не спрячешь (если конечно не думаешь об этом). Ты должна сама рассказать про Мако! Ибо нашу семейную тайну Дот рассказала ещё в кафе. — Хорошо, Шарлотта. Но я немного забыла, ибо остров другой, и пещера изменилась. — Я помогу! — сказала Шарлотта, на миг положив свою руку на руку Клео, — я принесу другую картину. Клео не знала, почему, но другая её рука нежно прикоснулась к руки Шарлотты. Испугавшись своим действиям, Клео резко отдёрнула свои руки. — Всё хорошо, Клео? — спросила Шарлотта. — Да, всё хорошо! Ты неси картину, а я всё расскажу! На самом же деле, красная краска буквально залила лицо Клео. Надо будет что-нибудь сказать в своё оправдание. — Извините меня, я волнуюсь! — Со всеми бывает, Клео! Когда мне первый раз встречалась с поставщиками рыбы, я вообще упала в обморок. Глядя на меня сейчас, ты бы не поверила, что такое было. — Я вам верю мисс, вы добрая женщина! Итак, всё начилось тогда, когда мы случайно, взяв на прокат лодку, отправились на необитаемый остров Мако. — Кто "мы"? — спрорсила Нина. — Я, Рикки, и Эмма. Последняя девушка сейчас не с нами, она вместе с родителями уехала в путишествие. Но тогда мы были школьниками, и не разлей вода. Мы проволились в пещеру. Было полнолуние, и вода забурлила. Мы не придали этому значения, и взявшись за руки, прыгнули в воду. Тогда и всё и началось. Потом мы узнали, что есть русалка, кроме нас, это Шарлотта Уостфорд. Мы пытались с ней подружиться, но вместо этого ссорились... Пока Клео рассказывала о своих встречах с островом (и Шарлоттой), хозяйка принесла ещё одну картину. Взяв стул, Шарлотта поставила на него картину. Никто не заметил, как на столе оказалась открытая бутыль из тёмного стекла. Неожиданно, в комнате подул бриз, и накидка с картины мягко соскользнула. Картина как-будто ожила, окружив всех персонажей реалиями картины. Всё нарисованное стало весьма реальным. В бурлящий пруд, взявшись за руки, прыгнули три девушки. — Бабушка! — сказала Шарлотта, узнав в одной из девушек свою бабушку-русалочку. — Здесь кто-то есть! — сказала одна из прыгнувших в пруд девушек. — Грейси, ты придумываешь. Кроме нас здесь никого нет. Это наш остров! — Но я слышала! — Может, это голоса из будущего? — сказала третья. — Тогда мне понятно, почему они мне знакомы! Ну что, ныряем? А то нас родители заждались!