Обратная сторона горизонта (1/1)

Началось всё с банальной одышки. Нагрузки после операции проходили в штатном режиме, без осложнений, и общая слабость на фоне почти смерти виделась неотъемлемой частью естественной составляющей реабилитационного периода. Итаме, в который раз казалось, что самое страшное позади, ведь он настоящий новатор. Техникой его с дурацким названием спасают десятки десятков людей. Хаширама гордится младшеньким, ставит в пример нерадивым шалопаям, которым лишь бы бегать и воровать яблоки из сада уважаемого Изуны-сана.Итама терпел. Не прикасался. Изводился желаниями, разглядывал дежурными ночами аккуратный шов рук Тобирамы на груди. Всё, что позволил себе?— утыкаться лицом в ладонь Кацуры и молчать, мечтать.Они гуляли в одинаковых шарфиках под густыми разводами осенних деревьев. Дышали лёгким морозцем и Кацура грел ему озябшие пальцы.И целовал. Как прежде, чуть влажными губами отнимая волю, рассудок и крепость в ногах. Всё, как тогда.Всё позади.Наивно.Он до сих пор не может забыть звон разлетевшихся вдребезги чашек. Рассыпанные по полу чаинки, пар кипятка, и словно в замедленном мире шарингана оседающего на пол Кацуру. Он хватал воздух открытым ртом, сжимая пальцы на груди до синяков.Неутешительно.Разрыв стенки артерии, как следствие остановка дыхания.Много позже, когда Итама собрал себя по осколкам и смог осмысленно соображать, Тобирама объяснил ситуацию. В технике нашли огрехи, не сразу и не там где искали, но позно было уже просто от того, что мозг слишком надолго лишился кислорода. Кацура впал в кому, и прогнозировать будущее состояние не взялся даже Хаширама.С тех пор, вот уже год, Итама прописался в больничной палате. Жизнь его превратилась в череду расписанных по часам обязанностей: таблетки, капельницы, прогулка, покормить, убрать и где-то между?— перекусить самому, чтобы не упасть на соседнюю койку.Кацура пришёл в себя.Нет, он не изменился. Всё так же жизнерадостен, всё так же любознателен и весел. Всё тот же взгляд бездонности граничащей с вселенной, всё те же улыбки искренние и поступки, но кажется Итама повзрослел на целый век.Кацура остался собой, изменился лишь его мир. И как оказалось в нём не нашлось места. Ни для кого.Он просыпается каждый день чистым листом без мыслей и воспоминаний, и они каждый день знакомятся заново. Проводят вместе от рассвета до заката, а когда солнце катится к обратной стороне горизонта, в глазах его мелькают искры воспоминаний, и Кацура ошарашенно шепчет:—?Это ты…И каждый раз Итама пустеет до самого дна. Разом, так же, как белеет молоком горячий чай. Не знает, что сказать, даже вера молчит. Он невозможно устал.Они молчат до полуночи, слушают ночь и пьяные голоса мирной деревни, ведь родным не нужны слова, чтобы быть счастливыми друг с другом.—?Останешься?—?Останусь…А потом Итама рыдает. Каждый треклятый вечер, потому что Кацура засыпает таким счастливым, а Итама чувствует себя таким нужным. До самого рассвета.И снова чистый лист. И снова расписание и счёт минут близящегося вечера.Итама запустил пальцы в волосы, потёр подушечками пальцев корни. Голова наливается свинцом, он снова не спал. Ему хочется верить, но надежда?— крапива, жжёт до волдырей.Тело?— не разум. Как латать бреши, Итама не знает.Увлёкся он что-то, пропустил внимательный взгляд, настороженно подёрнутый завесой ресниц.—?Доброе утро,?— улыбка скрасит усталость, спрячет боль и бессонницу, и заведёт простецкий разговор. До самого вечера.—?Меня зовут Итама.